Красная кровь под слабым светом от прикрытого шторой окна, кажется алой. Её пятна намертво впитались в белоснежный ковёр размером с небольшую комнату. Именно это и стало напоминанием о том роковом дне. Дне, когда жизнь парня перевернулась с ног на голову, заставив изо дня в день запирать все двери и окна в доме, вздрагивать от каждого шороха, с одной лишь мыслью о том, что это он. Тот, кто безжалостно разрушил жизни двух парней, заставив изнурять себя бесконечными страданиями и болью.

Кан Тэхён никогда не был занудой или скромником, нет. Ему нравилось ощущать адреналин в крови, он обожал американские горки и что-то в этом роде. Постоянно разъезжал на своём неоново-жёлтом мотоцикле по нескончаемым дорогам ночного Сеула и попадал в различные передряги. Любил дарить всем свою широкую, белозубую улыбку и учил не сдаваться. Продолжал делать так, даже несмотря на то, что эта черта характера зачастую раздражала знакомых Кана. А Каю это нравилось. Ведь он был совершенно другим — замкнутым в себе человеком, не любящим общение. Он никогда не заводил долгие разговоры, ведь в таких случаях приходилось обнажать то, что люди называют душой. Да и для того, чтобы начать всё это, требовалась тема, отличная фантазия и смелость, которой Хюнину категорически не хватало. Но даже так, именно это различие и сблизило обоих.

Дружба их завязалась так же быстро, как и закончилась. Нет, скорее оборвалась.

***

Тэхён впервые участвовал в подобных вещах — гонках на мотоцикле. Лохматая копна красных волос была аккуратно собрана в пучок, а тёмно-карие глаза, в которых отчётливо виднелись огоньки бурлящей и накапливающийся с каждой секундой страсти, оглядывали стоящих неподалёку соперников. Было ли ему страшно? Нет конечно, это только доставляло Кану удовольствие.

Отказавшись от наставлений, он откинул чёрный шлем куда-то в сторону, назвав его и вовсе ненужным. Юноша любил чувствовать нотку остроты в своих действиях, хотя чётко понимал, что это бывает опасным, а иногда настолько, что даже приводит к печальному финалу. Гонки были нелегальны, скорее просто любительскими. На ней собрались самые обычные байкеры, такие, как Тэхён. Да и зрители — простые желающие, подходящие сюда интереса ради. А может, и наоборот — пришедшие сюда ради определённого участника. Поболеть за него, к примеру. Как и Кай, уже занявший местечко и до жути переживающий за друга.

Кулаки судорожно сжимались, руки мяли иссиня-чёрные шершавые брюки и тряслись. В глазах виднелся страх и волнение. Оглянув пару раз всех участников, он приметил красноволосого, единственного, кто красовался без шлема. Тэхён, так же ярко улыбнувшись ему и якобы шепча заветное «не беспокойся», внушал Каю доверие. А он лишь вёлся на этот приём, как полнейший дурак.

И вот — наступил долгожданный момент: стартёр отдал сигнал, раздался пугающе резкий рёв мотора и мотоциклы сорвались с места. Пряди волос Кана непослушно развевались по ветру, однако, не мешали управлять огромной железякой. Единственное, что не давало тому нормально сосредоточиться на дороге — настырный соперник, вечно подрезающий путь парню. Это настораживало Кая. Раздражало до жути и выводило из себя. Надо было ещё тогда — неделю назад, сказать хёну о том, что оно того не стоит, что не нужно участвовать там. В любом случае, даже скандал бы не стал лишним. Ведь тогда бы не произошло того, чего блондин боялся с самого начала.

Рёв продолжил бить по барабанным перепонкам ещё пару секунд, и вскоре угас, как только мотоциклы отъехали дальше. Теперь слышались только крики восхищающихся дам, судя по всему, девушек этих парней, а где-то поодаль — смех юнош, судя по всему, школьников. А Кай настойчиво пытался разглядеть Кана, отъехавшего уже на пару сотен метров от трибун. И этот раздражающий орган продолжал настойчиво колотить в груди, пока в один момент, не раскололся на мелкие куски, как и вся жизнь парня. Бабах, и его больше нет.

Из-за играющегося соперника, Тэхён, не справившись с управлением, резко потерял равновесие, а чёрно-жёлтый, будто бы неоновый мотоцикл, безжалостно полетел в кювет, врезался в огромный камень и... разбился прямо на глазах людей. Через пару секунд байк становится похожим на огромную груду металлолома, из неё клубами валит дым и неприятно отдаёт по носоглотке. В ушах блондина звенит, ультразвук бьёт по голове и заставляет сорваться с места, попутно расталкивая собравшихся вокруг происшествия людей.

«Я его друг!» — кричит Хюнин кучке возмущающихся людей, всё дальше и дальше прорываясь через толпу.

Крики, визги, затворы фотоаппаратов — всё смешалось в единый гул и стало барабанить по психике Кая. И наверняка, ещё не раз будет преследовать его в будущем. Расталкивая толпу, он кое-как подбирается к месту происшествия, и увиденное добивает его ещё сильнее. Размазанная по лицу Кана кровь заставляет тяжело вздохнуть, повалившись на колени. Хюнин буквально задыхается этой чёрной, густой массой, витающей в воздухе, подбегает ближе и несмотря на говоры окружающих, подходит к другу. Он ещё жив, дышит и даже улыбается младшему, снова внушая доверие взглядом, на которое Кай, увы, больше не поведётся. Он не в порядке.

Неподалёку слышится смешок.

— Таким, как он, не место на дороге.

Именно он. Тот самый парниша с едкой улыбкой и злобой в глазах. Тот самый, кто только что уничтожил буквально всё. «Бан Чан» — так гласила огромная белая надпись на кожаной куртке.

Тварь... — едко прошипел блондин, а спустя одно лишь мгновение он находился уже возле Бан Чана. И вот — первый удар пришёлся по левой стороне челюсти соперника. Резко. Без замаха. Кай бросился на того, позабыв обо всём: что тот тяжелее, опытнее, старше. Плевать! Его целью сейчас было отомстить.

Сделав подлую подсечку, Чан нагло повалил младшего на заасфальтированную площадку, отчего джинсовая ткань его куртки с характерным звуком потрескалась. Остальные два удара, так называемой «самообороны», принадлежали теперь мотоциклисту. И эти удары несомненно сказались на лице Хюнина: кровоточащий уголок губы и несколько ссадин, заработанных при помощи асфальтированной поверхности и пару кувырканий по ней. Не больно. Кану было тяжелее, а значит, и Кай должен перетерпеть.

Настало время младшего: нанеся нехилый удар левой, он попал точно туда, куда и целился — нижнюю челюсть. Бан Чан кратко и приглушённо зарычал, начав подступать чуть ближе. Казалось, будто ещё чуть-чуть, и старший просто раздавит Кая, словно маленькую букашку, но в какой-то момент, Хюнину всё же удалось схватить того за руку и оттолкнуть от себя. Слегка откатившись от Чана, он попытался перевести дыхание, сплюнув вязкий комок крови изо рта. Вдали послышались шокированные возгласы девушек.

— И как тебе? Как чувствуешь себя после того, как угробил чью-то жизнь? — запыхавшись произнёс Кай, повернувшись спиной к противнику, — Я всё видел. И то, как ты подрезал путь и... как мотоцикл Тэхёна безжалостно полетел в овраг тоже, — Знаешь ли ты, как я тебя ненавижу сейчас? Да наверняка. — и снова удар. — Да вызовите кто-нибудь скорую! — прокричал юноша, оглядывая столпившуюся кучку людей. Хюнин уже многократно проклял себя за то, что не взял этот чёртов телефон и честно, готов был забрать его у любого прохожего.

— Я просто показал твоему другу, что значит «бороться». По нему сразу видно — не его это дело. Пусть бросает! — хмыкнув, протягивает Бан Чан, — Хотя и так...

Вопль, и лицо старшего уже ноет от резкого удара по виску. Второй, третий. Кай был готов заколотить его до смерти.

— Раз так, тогда я покажу тебе, что значит «быть другом». — повалив соперника на землю, он мёртвой хваткой вцепился за шею Бан Чана, ледяными пальцами обвивая горло. И продолжил бить другой рукой, пока тот едко улыбался в ответ. Он бы продолжил и дальше, если бы не полиция, уводящая Хюнина куда подальше.

Кадр мгновенно переключился. Теперь не было воплей, криков и прочего шума — только тихое биение стрелок настенных часов и собственного сердца. Однако, произошедшее в тот день продолжало бить по голове, отдаваясь неприятными фрагментами в мыслях.

Кай отчётливо помнил его: эту тёмно-русую, вечно вьющуюся макушку, глаза, в которых постоянно виднелась нескончаемая радость, теплоту его рук и даже прикосновения. Как и сейчас, юноша чувствовал, словно кто-то отчаянно пытался согреть его, пока он сам обливался собственными слезами и кровью, размазанной по дрожащему кулаку.

Он чувствовал эти прикосновения и видел перед собой двоих парней, один из которых плакал, прижимая колени к груди, а другой — сидел рядом и заботливо глядя, прижимал к своему плечу и утешал.

Парень зарыдал, обвивая коленки дрожащими руками. Ведь осознание того, что всё это — реальность, не давали ему покоя. Он представлял его.