— Мама Чонгука была талантливой пианисткой, – сказала Айла, когда мы спустились в кухню. — Она была очень известной, несмотря на свою молодость. Аннабелль Фиоре, может, ты слышала о такой?

Я покачала головой. Нет, не слышала. Меня удивило вот, что мать Чонгука была итальянкой. Как и моя мама!

— Они с мистером Чоном познакомились на открытии исторического музея, где Аннабелль выступала вместе со своим отцом. Мои родители тоже были там. Поэтому эту историю я знаю наизусть. В общем, они влюбились друг в друга, поженились, спустя год у них родился Чонгук, и, казалось бы, все должно быть волшебно – богатые, молодые, счастливые. Но так продолжалось всего семь лет. Потом мистер Чон начал подозревать свою жену в измене. Он следил за ней, старался разоблачить, но ничего не выходило, мать Чонгука никогда не изменяла ему. А потом она заболела. Сначала она долго молчала, лишь изредка советовалась с моей матерью, но потом ей стало хуже, еще хуже, в конце концов, мама заставила ее пойти к врачу.

— И что это было? – затаив дыхание, спросила я.

— Рак сердца, – опустила голову Айла, а я замерла. У моей матери тоже был рак.

Я знала, каково это.

Неизбежно.

— Мужу и сыну Аннабелль ничего не сказала. Но, поскольку ей становилось все хуже, а лекарства не помогали, мистер Чон заметил это. Он пытался узнать, но жена отмалчивалась. Она попросила врача и мою маму тоже ни в коем случае не говорить им. Она не хотела делать им больно. А отец Чонгука? Представляешь, он подумал, что она, изменяя ему с кем-то, подхватила какую-то венерическую болезнь и не говорит, потому что боится. Он совершил самую большую ошибку, перестав давать ей деньги на лекарства. А потом она умерла. Всего спустя неделю, а его даже не было дома. Он был в командировке, и семилетний Чонгук сам сидел у постели умирающей матери. Когда он вернулся, моя мама все ему рассказала. Я знаю, он до сих пор не может простить себя. И Чонгук тоже не может простить его. После смерти матери он замкнулся в себе, стал каким-то жестоким и холодным. Он никого к себе не подпускает, хотя ты, наверное, заметила это.

Я кивнула. История сильно впечатлила меня. Теперь я понимала, что Чонгук страдает из-за смерти матери, но это не повод становиться ублюдком. Я тоже пережила смерть матери, потом и отца, но я не стала такой. По крайней мере, я надеюсь, что не стала.

Мои мысли прервал стук в холле. Кажется, это хлопнула дверь. Раздались шаги и в кухню вошел высокий мужчина средних лет в пиджаке. Увидев нас, он удивленно поднял брови:

— Айла, ты, кажется, опередила меня!

— Мистер Чон, вы же знаете, я вообще очень спешила, так как свадьба брата перевернула жизнь моих родителей с ног на голову! – затараторила девушка, размахивая руками.

Я повернулась и посмотрела на вошедшего мужчину внимательнее. Да, это был отец Чонгука. Они были очень похожи. Темноволосые, высокие, стройные, черты лица схожи. Но глаза... Глаза у Чонгука были зеленые, а у мужчины карие. И тут я вспомнила про фотографию, которую обнаружила в комнате Чонгука в самый первый день! 

Там была очень красивая женщина с белокурыми волосами и зелеными глазами. Значит, глаза у него от матери.

— Лиса? – голос мистера Чона заставил меня подскочить на стуле.

— Вы меня знаете?

— Конечно. Твой отец был моим партнером долгие годы. Ох, и наслушался же я о том, какая красивая и послушная его малышка-дочь. Кстати, меня зовут Соджун.

Он улыбнулся. Я представляла отца Чонгука по-другому. Мне казалось, что он хмурый и строгий мужчина, но он оказался очень веселым и приятным. Разве такой человек мог так жестоко обойтись с женщиной, которую любил?

— А что ты здесь делаешь, Лиса? – спросил Соджун, снимая пиджак.

— Она пришла ко мне, – ледяным голосом Чонгука можно было, наверное, замораживать воду.

Он стоял в дверях кухни, уже одетый, враждебно глядя на отца. Соджун же резко обернулся и заулыбался:

— Чонгук! Эй, как дела? Мы так давно не виделись! Не хочешь обнять отца?

— Нет, – Чонгук прошел мимо Соджуна, схватил меня за руку и потянул за собой. — Мы опаздываем в школу.

— Чонгук? – позвал его отец, но парень проигнорировал его.

Обернувшись, я увидела, как лицо мужчины исказилось словно от боли. Ему тоже тяжело. Он тоже страдает, а Чонгук упрямо не хочет видеть этого. Его отец чувствует свою вину, но не знает, как ее загладить...

— Ты слишком жесток к нему, – проговорила я, когда мы вышли на улицу.

— Это не твое дело, – отчеканил Чонгук.

— Да и не только к нему.

— Да что ты знаешь обо мне?! – взорвался парень, откидывая мою руку.

— Айла мне рассказала про твою мать. Мне очень жаль.

— Что?! – Чонгук остановился и изумленно уставился на меня. — Она рассказала тебе?! Я прикончу ее. А ты лезешь не в свое дело!

— Я понимаю, мне жаль...

— Мне не нужна твоя жалость! Ты моя слуга, вот и веди себя, как подобает!

— Ты делаешь вид, что тебе очень больно, но сам и не замечаешь, как причиняешь боль другим, – проговорила я.

— Заткнись, – прорычал Чонгук, сжимая мое запястье. — Мне плевать на твои слова. Ты – никто, ясно?!

— Ясно, – спокойно ответила я, хотя внутри все как будто разорвалось.

Мне было больно слышать от него такие слова. Я опустила голову и пошла за ним. Я сама не понимала своих чувств. То мне казалось, что я ненавижу его, то я страдала от того, что знала, что он никогда не будет относиться ко мне по-хорошему. Никогда.

Вечером Чонгук отпустил меня домой. Я удивилась, когда он заперся в своей комнате и сказал, чтобы я проваливала куда хочу, но спорить не стала.

Когда я пришла домой, Джинни и Онды не было. Была только Мелисса и ее парень. Они увлеченно целовались в гостиной, когда я вошла. Нехотя оторвавшись от парня, Мелисса презрительно посмотрела на меня:

— О! Возвращение блудной дочери! – и расхохоталась.

— Привет, Мелисса, – пробормотала я, приходя мимо.

— Ты вернулась надолго? Твой парень отпустил тебя? Хотя у такой дурнушки, как ты, никогда не будет парня!

Я покачала головой и пошла на кухню. Достала сок из холодильника и налила себе в стакан. Он был такой холодной, что у меня сразу же свело зубы. Я прижала руку ко рту и застонала от боли в деснах. Блин!

Из гостиной раздался голос сестрицы:

— Милый, я в ванную! Выйду и мы отправимся в кровать! На всю ночь!

Я закатила глаза. Ну что за мерзость?

Внезапно чьи-то руки обхватили мою талию. Я вздрогнула. Горячее дыхание обожгло шею:

— Наконец-то, она ушла. Я так долго ждал, чтобы ты вернулась, Лиса.

Я резко обернулась. Тэён, парень Мелиссы, обнимал меня! Он ухмыльнулся:
— Я давно за тобой наблюдал, малышка. Ты сексуальнее своих сестер. Намного!

— Пусти меня, – процедила я.

— О, нет! Мелисса любит посидеть в ванной, поэтому у нас много времени!

— Нет! – взвизгнула я.

Парень посадил меня на столешницу, крепко сжимая мои руки своими. Я принялась колотить его ногами, но он встал так, что это не представлялось возможным.

Его губы впились в мои. Я попыталась вырваться. Это было совершенно не так, как с Чонгуком. Несмотря на то, что Чонгук тоже целовал меня насильно, это было не так противно, омерзительно!

— Лиса! – мне показалось, что я сплю и голос Чонгука раздается во сне.

Но нет, он действительно стоял в дверях кухни, разъяренно сверля нас обоих взглядом.

— Ну и развели вы тут, - спокойно произнес он, подходя ближе и неожиданно ударяя Тэёна в челюсть. 

Я рухнула со столешницы, Чонгук подхватил меня за талию.

— Во-первых, я не разрешал тебе уходить. Во-вторых, – он посмотрел на парня Мелиссы. — Она моя.

— Что за шум?! – со второго этажа раздался возмущенный голос Мелиссы.

— Пошли, – Чонгук дернул меня за руку, увлекая к двери.

Я послушно поплелась следом. Как он сказал? "Она моя"?