Чимин готовится выплюнуть собственные легкие, умывается потом, но всё равно продолжает танцевать. А нет, уже не продолжает, падая, как мешок с костями, на ламинат в танцзале, снятый Хосоком для тренировок.

- Воды, - просит он жалобно.

Хён скользит мимо лунной походкой и кидает ему заветную бутылку, попадая, естественно, не туда, куда следовало.

- Чимини, теряешь форму!

Хоби проворачивает какой-то странный микс движений из хауса и нижнего брейка. Откуда в этом человеке столько энергии? Разве не должен он, как все остальные люди, отпахав полную неделю рабочих часов, расслабляться за стаканчиком соджу или, скажем, ручкой прекрасной феи?.. Но Хосок с утра пораньше тащит Чимина в зал, заставляя ощущать себя полным ничтожеством.

- Хё-он, я в последнее время столько педали крутил, что задницей грецкие орехи смогу разбивать. А ещё, между прочим, с нуной Монкут на аэробику хожу.

- Бабушкой! Хотя бы при мне зови её бабушкой!

Хосок разбегается и, опускаясь на колени, скользит по полу, тормозя как раз возле друга.

- Всё настолько плохо?

Чимин не отвечает, отворачивая голову к зеркалу. Да и зачем? Можно подумать, они обсуждают это впервые. Словно все те разы, когда Хоби хихикал и уверял, что всё отлично (конечно, это же Пак штудировал интернет в поисках информации о Швейцарии), ему приснились.

Хосок ложится рядом, прижимаясь щекой к его плечу.

- Я как будто продал тебя в рабство. Чимина, - зовёт хён, разворачивая его лицом к себе, - ну посмотри на меня! Простишь? Знаешь, весь этот переезд меня тоже нервирует, словно всю жизнь ты был одуванчиком, а когда тебя потрясли, спрашивают, почему остался только стебелёк. Я ведь меньше всего хотел поставить тебя в неловкое положение, наоборот позвал, чтоб чувствовать себя уверенней, а получилось...

Хён впервые извиняется. Нет, он не мудак, просто раньше не было поводов. Как раз наоборот: это Пак вечно влипает в неприятности, напрягая лучшего друга. Хосок ни разу не отказал ему в помощи, заботился даже лучше, чем о своих коллекционных фигурках. Начиная с банальной простуды и заканчивая благородным прощением, когда Чимин одну из этих самых фигурок благополучно сломал. А однажды хёну даже пришлось вытаскивать его из полицейского участка. В тот раз Чимину пришло в голову отстоять честь незнакомой женщины, к которой грязно приставал мужлан на улице. Кто мог подумать, что он окажется её мужем, у него же на лбу не написано. Успокаивать Чимина, что после этого случая он не пойдёт по маргинальной тропинке, ведущей на дно жизни, опять же пришлось Хосоку.

Хоби такой красивый, способный одной улыбкой вселить надежду на лучшее. А ещё он добрый и самый замечательный друг, который у Чимина когда-либо был и будет. Пак влюблён навсегда, но не в мужчину, а в человека. Хотя, кто знает, поменяйся братья местами, но в жизни нет справедливости.

- Я сейчас позвоню Чонгуку и всё ему расскажу. А потом отметим, что этот идиотизм закончился. Куда ты хотел сходить? На аттракционы?

- Вау, ты даже готов прокатиться на горках?

Хосок улыбается и взъерошивает тонсэну волосы, а потом достаёт телефон из кармана спортивных штанов. Чимин с опозданием осознаёт, что тот ужасающе-громкий стук, который он услышал, издавало собственное сердце. Его руки сами тянутся, перехватывая трубку из пальцев хёна.

- Не надо! Это ерунда, мы же просто дурачимся. Давай не будем создавать из пустяка проблему?

Хоби смотрит на друга с подозрением.

- Ты случайно не запал на моего братца?

- О! У меня есть план. Раз с тобой ничего не вышло, то сначала женюсь на нём, а потом отберу компанию через суд, - отшучивается Чимин.

- Такому коварству должно быть тесно в твоём теле.

Правда в том, что Пак не знает, зачем хочет продолжать. Вернее знает, он непременно обязан помочь другу, который всегда был рядом, но теперь, когда ему это вроде не нужно, всё становится слишком запутанным.

Ещё несколько минут друзья смеются, думая каждый о своём.

- Одуванчик, хён? Да ты романтик!

У Чимина вовремя открывается второе дыхание, потому что быть защекоченным до смерти на полу танцзала, в его планы не входит.

***

Чонгук мог порой забивать на университет, но тренировки он не пропускал никогда. Если бы его спросили о секрете успеха (пока никто не интересовался), то он бы ответил, что всё дело в правильной расстановке приоритетов. Вряд ли кто-то на улице остановит его, предложив посоревноваться в знаниях, допустим, по экономике. А вот с целью привести к экономическому кризису его бумажник - вполне возможно.

Правда, даже тренировки не спасли его от Чимина, но не суть. Об этом думать не хочется. Вообще-то, спортзал как раз должен помочь Гуку снять напряжение, очистить мысли от лишнего балласта. Хотя всё не настолько плохо: Пак скоро свалит в свою глубинку со словами, что будет помнить Чонгука до конца дней своих, даже не догадываясь, какую огромную услугу ему оказал. Всем хорошо, всё по плану.

Чон собой доволен, поэтому решает прибавить скорость на беговой дорожке.

- Кукки, ку-кусики! Соскучился?

Какого чёрта, а? Чонгук не понимает, что с ним происходит. Раньше он никогда позорно не падал с беговых дорожек на глазах у всех. Сильный и ловкий Чон никогда не разбивал себе нос о цифровой монитор.

- О! Настолько рад? Надо было сказать, я пришёл бы раньше!

Счастью нет предела, хотя Гук на пределе. Но счастья ли?..

- Что ты здесь делаешь, Чимин? Мы вроде не договаривались...

Может, это дурной сон? Ущипните его кто-нибудь, пожалуйста! Больше всего на свете он желает проснуться.

- Сюрприз, сладенький!

Чимин присаживается на корточки и ощупывает пострадавший нос.

- Сильно болит? - виновато спрашивает он. В голосе столько жалости, что пусть засунет её в задницу.

«Болело меньше, если бы кто-то не тыкал своими культяпками», - думает Чон, но мужественно проглатывает обиду, произнося совсем другое:

- Просто царапина.

- Вот и я о чём, не люблю нытиков.

Чонгук захлебывается от возмущения: это он-то нытик? Да считать его таким может только Хосок, одно имя которого имеет высший дан в ненормативной лексике Гука. Он хочет образумить Чимина чем-нибудь ядовитым и болезненным, но тот уже и думать забыл о своём окровавленном бойфренде, с интересом разглядывая потных парней в алкоголичках на тренажерах.

Да он издевается! Ладно, сам напросился. Чонгук был слишком мягок, не желая разбивать безумному коротышке сердце (и голову), но пришло время показать себя во всей мощи. Кто не спрятался, то сам виноват. Сейчас, только футболку поменяет.

Когда Чонгук возвращается в зал, убедившись, что его прекрасное лицо несильно пострадало, то находит Чимина за любопытнейшим занятием. Тот развлекается тем, что прикидывается утяжелителем на спине инструктора по безопасности. Ну всё, пощады точно не будет!

Гук устраивается на тренажере напротив. Вообще-то на повестке дня у него упражнения на мышцы груди и бицепсы, но Пак любого выведет. Против него не грех применить секретное оружие ниже пояса, а именно - бёдра. О ногах Чонгука должны слагаться легенды по всей Корее. Если коротышка до сих пор не понял, какой бриллиант выпал ему на счастье (в прошлой жизни он, как минимум, должно быть, спас мир), то сегодня узнает.

Чонгук и сам заворожен зрелищем: как прекрасно его мышцы наполняются силой. Поэтому в том, что Чимин нарисовался рядом, как мушка на мёд, нет ничего удивительного.

- Вау, - восторженно тянет он, - потрясающе!

Так бы сразу. Впервые в жизни Чон с ним согласен.

- А можно потрогать?

Гук расплывается в довольной улыбке, это даже вдохновляет на парочку лишних подходов.

- Конечно, вперёд!

- А ты не обидишься? - обеспокоенно спрашивает Чимин.

- С чего бы мне обижаться?

Чонгук удивленно вскидывает голову. А, всё понятно. Его бойфренд по-прежнему слишком увлечён бицепсами инструктора по безопасности, который, к слову, даже не симпатичный.

- Кукки, ты такой классный!

Ну хоть на этом спасибо! Наверно.

Пак поднимает большие пальцы вверх и разворачивается по направлению к объекту своего восторга. Чонгук мысленно чертыхается, но успевает поймать его за капюшон худи, подтягивая к себе, заставляя мило захихикать.

- Люди же смотрят! - Чимин забавно подпрыгивает, пытаясь высвободиться. Хоть здесь Гук чисто сработал.

- Ты стесняешься, что ли?

Пак тупит взгляд. Да куда катится мир? Чона ещё никто не стыдился, да на него люди пачками западают...

- Так хватит, раз уж пришёл, то занимайся, а не мешай другим!

- Хочешь наперегонки жим ногами из положения сидя? - Чимин явно в приподнятом настроении, даже не скрывает ликования, что отвоевал обратно свой капюшон.

Вот глупый, не понимает на что подписывается. Да Чонгук и соревнования - это синонимы! Хотя ему, право, неловко, это же как забрать у ребёнка конфетку, как выйти на ринг тяжеловесу и прыщавому школьнику, как.. Чимин внезапно прерывает метафорический ряд:

- Или сдрейфил?

- А ты не поранишься? - Чон критично осматривает телосложение изящного хёна.

Пак приподнимается на носочках и эротично шепчет ему на ухо:

- Я занимаюсь аэробикой.

***

Чонгук яростно вытирает волосы полотенцем после душа, энергично настолько, как только позволяет сорванная спина. Фактически, соревнование они не окончили: Чона прострелил спазм. Слишком большая нагрузка, слишком сильное напряжение из-за слишком раздражающего Чимина. Увечья при их встречах уже начинают пугать, перетекая в закономерность катастрофы приумноженного масштаба.

Чимин, маленький дьявол, не перестаёт удивлять. Может, Гуку тоже следует заняться аэробикой, потому что внутри всё «бабушка, бабушка, почему этот мальчик меня обижает?». Где Чонгук оступился? Где так просчитался?

Немой монолог нарушается причиной его страданий. Чимин вошёл в раздевалку мокрый и посвежевший после душа. Он прижимается лбом к металлическому шкафчику, тяжело дышит и закусывает губу.

- Отлично потренировались, да?

Кажется, мир вокруг останавливается. Влажные волосы Чимина, обычно растрепанные, убраны назад, а по голому торсу стекают капли воды.

«Даже близко не золотое сечение», - пытается мысленно разубедить себя Чонгук, но уже поздно, потому что в подсознании ловит губами эти капли с очерченных кубиков пресса, играет языком с коричневыми бусинками-сосками, срывая высокие стоны с пухлых губ...

Чимин из тех людей, на которых чем больше смотришь, тем меньше хочется отрываться. Красив до завораживающих взглядов. До замирающего дыхания. До внезапной эрекции, в конце концов. Только этого ещё не хватало! Однако Чонгук наконец придумал, как Пак сможет загладить перед ним свою вину.

- Эй, ты живой? Опять спину прихватило? Вон как лицо перекосило.

- Не хочешь выпить?

- Можно, я без велосипеда, слишком уставший сегодня. - Чонгук боится представить, что вытворяет Чимин в полном расцвете сил. Какой-то гибрид Халка, а не человек.

Правильно говорят, если природа в чём-то обделила, то восполнит с лихвой в другом. Такой сексуальный и такой долбанутый.

***

Чимин видит Чонгука насквозь и прекрасно понимает, куда тот клонит. Кого этот желторотик пытается обдурить, выпить ему, видите ли, захотелось. Да Пак уже из коляски другим малышам улыбался, когда Чон ещё не родился!

- Поднимемся?

На этот раз Чонгук не стал размениваться на бары, прикупив две бутылки шампанского, привёз их прямиком к своему дому, а теперь пытается затащить прямиком в свою постель.

Только вот в планы Чимина спать с ним не входит. Может, где-то в глубине души и хочется... Ладно, без глубин и низин. Как любому здоровому парню в двадцать с хвостиком, Паку секса хочется больше, чем пожрать. Он и так слишком рисковал, отправившись в спортзал: Чонгук и его бёдра будут ещё долго преследовать в мокрых снах. Пришлось сконцентрировать всё внимание на перекаченном и не очень симпатичном инструкторе по безопасности, а это почти подвиг и преступление одновременно.

- Давай ещё посидим.

- Можно и в машине, - соглашается Чонгук, медленно склоняясь над ним, соблазнительно облизывая губы.

В салоне они только вдвоём, и никаких тебе аджосси, чтоб переключиться. Чимин паникует и бьет Гука ладошкой по щеке наотмашь.

- За что? - Оленьи глаза напротив в удивлении округляются. Такой милый.

Да если бы Пак сам знал! Ответ рождается неожиданно.

- Вот, значит, зачем ты в спортзал ходишь, чтоб на других мужиков пялиться!

- Кто бы говорил!

Чимин расплывается в довольной улыбке. Он не собирался, само как-то получилось.

- Ревновал?

- А должен?

Кажется, Пак поступил опрометчиво, потому что Чона только раззадорил, тот неизбежно надвигается, заставляя вжаться в сидение.

- Не убегай от меня, Чимини.

- Чимини-хён, вообще-то! В смысле, просто хён...

Но его уже никто не слушает. Чонгук наваливается, как лавина, спасения от которой, похоже, нет. Его язык ловко проскальзывает между губ, увлекая в глубокий горячий поцелуй. Одной рукой он прижимает Чимина ближе, а второй сжимает бедро до тягучей боли. В легких заканчивается воздух, перед глазами плывёт и только хриплоё «хочу тебя» стучит в висках.

- Полегче, ковбой! Мне нужно выпить.

Чонгук явно разбирается в отношениях, перетекающих в лежачую плоскость. Пак жадно дышит, его бьёт мелкая дрожь, стояк болезненно упирается в ширинку, но он, определенно, должен гордиться собой, раз до сих пор остался в штанах.

Нашарив на заднем сиденье бутылку, Чимин собирает остатки сил и встряхивает её.

- Нет, что ты творишь, моя машина!..

- Не боись, хён знает, что делает! - Пак, действительно, знает. Видит только единственный шанс на спасение.

Пробка вылетает с бешеной скоростью, припечатывая бровь Чонгука. Салон утопает в волнах вспененного шампанского.

Чимин понимает, что необходимо придумать новый план, потому что иначе Хосок получит компанию на правах единственного наследника.