Чимин уже пятнадцать минут перекатывается гусеницей в коконе из одеяла с одной половинки дивана на другую, но бабочкой стать так и не получается. Получается только хернёй какой-то с помойкой во рту и жопой вместо лица. Стыдобища-то какая! Он вот ни разу не разделяет людских сокрушений про «ничего не помню». Если вы нажираетесь в зюзю, раздеваетесь на барной стойке, рыдаете, что вас могут бросить, а потом блюете на собственного бойфренда, может, несколько отмерших мозговых клеток не такая уж страшная потеря. Зачем Чимину полноценный мозг, если он всё равно оказался в такой какашечной ситуации?

Одно дело, доставать Чонгука будучи Чимином-из-швейцарской-деревни, когда вся ответственность и терзания совести ложатся на плечи довольно классного, но другого, по сути, человека. И совсем «идите на хер», когда пьяные слёзы и «не хочу без тебя» свои собственные. Что с этим делать вообще непонятно.

- Проснулся всё-таки, пьянчужка? А то ты пованиваешь, я даже переживать начал.

- Ничего не помню! Какая жалость! - уверенно заявляет Чимин, зарываясь в одеяло с головой. - Может, я простудился? Не знаешь, из-за температуры случаются провалы в памяти?

Пак не собирается покидать своего убежища. Возможно, до самого отлёта в Америку. Но Чонгук стаскивает рывком покрывало и садится на него верхом, лишая возможности избегать зрительного контакта.

- Незнание закона не освобождает от ответственности.

Гук, в отличие от самого Чимина, с утра выглядит здорово. Может, не так броско и выразительно, когда ходит по улицам, заставляя провожать себя взглядом случайных прохожих. Но едва волнистые прядки волос и легкое раздражение на подбородке после бритья делают его чертовски-обаятельным, естественным и по-домашнему уютным. С таким Чонгуком, без налёта пафоса и намёка на богоизбранность, хочется просыпаться каждый день, валяться до обеда в кровати, сплетать ноги, хихикать и целоваться под какое-нибудь утреннее воскресное шоу. На такого Чонгука хочется полагаться и доверять самое сокровенное, класть голову на плечо, вдыхая запах свежего геля для душа, искать в другом человеке целую галактику только для себя одного.

Но это не их история.

Чимин косится одним глазом на собственный обнаженный торс и прикрывается руками, размышляя как бы незаметно пробудить мышцы пресса, так не вовремя впавшие в спячку, да и грудь бы неплохо напрячь.

- Дрочил на меня?

У Чонгука в глазах море из возмущения, обиды и растерянности. Так смотрят дети на своих родителей, которым рассказали, что Санта-Клауса не существует. Чимин до сих пор помнит тот удар под дых. Безысходность от осознания, что нет на свете бескорыстного дедушки, любящего оленей и хороших мальчиков с девочками. Ему тогда хотелось реветь в голос, уйти от этих бессовестных людей после шести лет во лжи, но не получилось: за пропуск в садике можно было лишиться шкафчика с пирамидкой. На мгновение от жалости сжимается сердце. Неужели Чимин вырос в такого же бездушного человека? Хочется во всем признаться, попросить прощения и утешить, прижав к себе, но желание быстро исчезает, потому что вместо слёз в глазах Чонгука блестят дьявольские огонёчки.

- Чимини, меня перепитые эксгибиционисты, присосавшиеся клещом, не возбуждают. «Они ничего не понимают! Никто не понимает! - передразнивает Чонгук, весьма успешно парадируя пьяный голос. - На самом деле ты такой замечательный, такой хороший, пусть я не заслуживаю, но так хочу быть с тобой, по-настоящему быть твоим, знаешь? Пожалуйста, давай попробуем снова?» - Гук играется с кромкой джинсов, наклоняется к самому лицу и почти мурлычет: - Так что, Чимина, ты всё ещё хочешь быть по-настоящему моим?

- Ой, не ври мне! - ворчит Пак. Вот так один раз напьешься, и все труды насмарку. Он резко поворачивается, скидывая с себя Чонгука. - А ещё от меня, правда, пованивает. Хочу остаться в твоей памяти непорочной феечкой.

- Это вряд ли! - обиженно отзывается Чон с пола.

Чимин почти ловит свой дзен, всё-таки не потерял призвание, как квартиру оглушает визг. О! Со всеми переживаниями он почти забыл поинтересоваться, понравился ли Гуку сюрприз.

- Свинья! - кричит Чонгук и колотит кулаками воздух. - Свинья в моей квартире! Я так надеялся, что мне приснилось!

Чимин расплывается в счастливой улыбке, ведь всегда приятно, когда подарки оценивают по достоинству. Он внимательно осматривает комнату на наличие источника шума и находит чёрного поросёнка размером с небольшую собаку, спрятавшегося за креслом, в компании лужицы, про которую Пак благополучно умалчивает. И без того Чонгуку слишком много радости за раз, такими темпами и сердце может не выдержать.

- Тише, пугаешь ребёнка! Иди ко мне, маленький Чонгуки.

- Чимин, ты сейчас же заберешь свою свинью и пойдешь домой!

- С ума сошёл? - спокойно интересуется Чимин, поднимая поросёнка на руки. - Мне же негде его содержать.

- Подожди - подожди, как ты его назвал? - Гук больше не кричит, но именно это делает его более устрашающим.

Пора выжимать последние крохи скудного актёрского мастерства, пока поросёнок не остался круглой сиротой.

- Чонгуки-младший! - гордо заявляет Чимин. - Он остался совсем один в своём помёте, никто не покупал его, слишком крупный для мини-пига. Продавец сказал, что придётся пустить его в утиль, как я мог допустить подобное после... после... - Пак заикается и отворачивается, спиной горюющего сыграть проще, чем лицом. Чонгук не должен догадаться, что единственным счастливым обладателем свиньи в окружении Чимина скоро станет он сам. - О, Скарлетт, бедная моя девочка!

- Ладно-ладно, только давай без истерик, - уже мягче просит Гук, успокаивая бойфренда поглаживанием по плечу. - Раньше у меня была собака, я тоже долго переживал её потерю. Но свинья слишком экзотическое животное. У одного из моих приятелей родители живут загородом, может, они согласятся взять её к себе. Хороший вариант, как думаешь?

- Скарлетт тоже думала, что на ферме ей ничего не угрожает, напомнить, чем всё закончилось? А в нашей квартире столько места! Кстати, это мальчик. Никаких вагин в семье. Хороший вариант, как думаешь? - передразнивает Чимин.

- В моей квартире, моей! - протестует Чонгук. Вот наивный, кого заботят подобные мелочи?

- У него твой нос! - добродушно подмечает Пак, предвкушая очередную победу.

Чонгук с интересом рассматривает поросёнка и даже чешет за ухом. И этот ребёнок надеется встать во главе крупнейшей корпорации? Да случись такое, они на следующий же день разорятся. Крах на рынке, брешь в экономике страны. Корее очень повезло, что взрастила такого сына-патриота на своей земле, как Пак Чимин. Герой разрухи не допустит.

- И твои глаза, - соглашается Чонгук.

- Ты не мог бы сходить за лекарством? Жуткая температура, помнишь? - Пак наиграно прикладывает ладонь ко лбу. - Можешь заскочить по дороге в магазин, слышал, что острое помогает при похмелье, в смысле, при простуде.

- Даже не мечтай!

Чонгук ухмыляется. Больше всего хочется стереть эту недоделанную улыбочку с его лица, но нет необходимости, потому что они оба прекрасно знают, чем всё закончится. Чимин радостно скалится в ответ. Он уже затаил обиду и обязательно отомстит за «поросячьи глазки».

***

Когда Чонгук возвращается с покупками для лечения простуды в руках и поросёнком подмышкой, первое, что он видит, открывая дверь, Чимина, который моет пол. Картина странная, но довольно милая. Милая из-за навязанных обществом стереотипов про тёплый домашний очаг, согревающий заботой другого человека. Чонгука, правда, мало подобное беспокоит, его вполне устраивала холостяцкая квартира, пока в ней не прописались бойфренд и ручная свинья. А странная, потому что сие действие заводит не на шутку.

- К тебе соседка снизу заходила, Наён, кажется? Я сказал, чтоб вечером заглянула, но учти, если ещё раз кто-нибудь с таким декольте к тебе явится, то лучше уже сейчас начинай откладывать на пластическую операцию.

Наён нравится Чонгук. Чонгуку до Наён нет никакого дела, как и до её шикарного декольте, а вот до ненормального Чимина почему-то есть. Жизнь, вообще, штука несправедливая.

Пак поднимает голову, отрываясь от тряпки, демонстрирует свои глаза-улыбки. Ну какая там религия? Закон божий не должен лишать человечество радостей. Таких парней необходимо любить. Желательно, в разных позах. Запредельно сексуальный! Чимин, словно хрустит свежестью, после душа, смыв всякие следы вчерашнего вечера. На него хочется лечь, как на выстиранную простынь, подмять под себя и впитать всю чистоту без остатка. Чонгуку не страшно согрешить, когда он смотрит, как стекают капли воды с мокрых волос на загорелую шею, потом - на ключицы и, наконец, прячутся под рубашкой, сквозь влажную ткань которой просвечивают тёмные ареолы сосков.

Стоп! Знакомая какая-то рубашка...

- Зачем она приходила? - осторожно спрашивает Чонгук, начиная подозревать неладное.

Он освобождает руки и медленно, чтоб не спугнуть, приближается к бойфренду, так внезапно воспылавшему страстью к домашнему хозяйству.

- Ты только не кипятись, ок? Я уже всё уладил!

- Меня не было всего полчаса! Что ты опять натворил?

- Обещаешь не злиться? - заискивающе спрашивает Чимин.

- Отвечай немедленно!

- Учти, что нервные клетки не восстанавливаются, а у тебя и без того уже морщинки в уголках глаз.

- Чимин! - рычит Гук и поднимает того на ноги, потянув за воротник рубашки.

- Потоп.

- Потоп? - обессилено переспрашивает Чонгук, разводя руки в стороны.

- Маленький такой потопчик. - Чимин соединяет его ладони, чтоб визуально минимизировать последствия. - Но я договорился с этой грудастой, что ты оплатишь только ремонт, а за ущерб она не будет ничего требовать. Не так всё страшно, верно? Я вот и полы уже вытер, - тараторит Пак без остановки. - Кстати, мне нужна новая зубная щётка. Я не брезгливый, но пользоваться твоей как-то негигиенично, не обижайся, ладно?

Чонгуку кажется, что он слышит через слово, и почему-то все эти слова отвратительные: «потоп», «ущерб», «оплатишь ремонт», «негигиенично». Как такой маленький человек может создавать столько больших проблем?

- Именно поэтому, разумеется, ты решил помыть пол в самой дорогой моей рубашке?

Чимин смотрит недоверчиво и фыркает.

- Эта? Серьезно?

- Погоди-ка, ты и трусы мои надел?

Чонгук задирает полы лучше-не-вспоминать-сколько-стоит-рубашки и видит знакомую фирму и расцветку боксеров. Чимин замирает на мгновение, понимая, что запахло жареным, издаёт сдавленный писк и старается убежать. У Гука, конечно, довольно просторная квартира, хватит места и чокнутому бойфренду, и свинье, но прятаться в ней особо негде, только если за окном. Что, в целом, тоже неплохой вариант, Чона устраивает. Он не торопится, медленно следует за жертвой в гостиную и даже не получает никакого удовольствия от преследования, потому что Чимин не придумал ничего лучше, как распластаться морской звездой посреди комнаты. Его, может, любовь и окрыляет, но не до такой степени, чтоб прыгать с девятого этажа.

- Договоримся?

А вот раньше нужно было думать! Чонгук хватает маскировщика-недоучку за лодыжку и тащит к дивану, перегибает через колено и хорошенько прикладывается ладонью по округлым ягодицам снова и снова. О! Кажется, у Чона только что появилось новое хобби. Даже на душе полегчало. Чимин соревнуется в визге с Чонгуки-младшим, брыкает в воздухе босыми пятками, но не вырывается.

- Йа, маленький извращенец, надеюсь, ты не получаешь от этого удовольствие, потому что я тебя наказываю, а не поощряю!

Чимин приподнимается, садится на него верхом и прижимается всем телом.

- Мне понравилось.

- Мне тоже. В смысле, в следующий раз будешь думать над своим поведением.

У Чонгука мысли путаются и сердце из груди вырывается, когда Чимин, такой покладистый и нежный, рисует узоры шершавой подушечкой, скользнув пальцами под футболку, на торсе. Возмещает ущерб своим присутствием, и слово уже не кажется таким отвратительным. Подумаешь, затопил соседку. Подумаешь, рубашка. Чонгуку не жалко. В плечах велика и рукава не по длине, но идёт ему очень, словно все вещи на свете только для него одного созданы, а гуковские - в первую очередь.

Чонгук любуется. Любуется красивым лицом, опущенным взглядом, хрупкими прикосновениями, близостью тел и не выдерживает. Наконец, целует так, как давно мечтал попробовать. Словно они - не они вовсе. Этим Чонгуку и Чимину без необходимости искать причины, чтобы остаться вместе. Им нет нужды отвоевывать обратно каждый сантиметр личного пространства, доказывать своё превосходство. Они не планируют, не думают, не обгоняют завтрашний день, а просто чувствуют и наслаждаются друг другом. И это, чёрт возьми, правильно.

Звонок разносится противной трелью без остановки, сломать бы те пальцы, которые на него жмут.

- Меня нет дома? - предлагает вариант Чонгук. Даже если он затопил всех соседей по первый этаж, ему проще игнорировать, чем собственноручно разрушить минуты идиллии, так нечасто посещающей его в последнее время.

- Тебя, может, и нет, а я есть, потому что это ко мне, - говорит Чимин, неуклюже сползая на пол.

Они снова становятся самими собой. К сожалению.

- К тебе в моём доме???

- В нашем, - поправляет Чимин из прихожей, а потом приветствует кого-то и предлагает войти.

Чонгук раздражён, но впервые не из-за бойфренда, а скорее даже наоборот. Он направляется посмотреть на незваного гостя, чтоб выставить его за дверь и не очень вежливо растолковать, как некультурно врываться в чужие квартиры. Но вся нецензурная лексика выветривается из словарного запаса, когда вместо кого-то из соседей обнаруживается Юнги.

- Хён? Что-то случилось? - Чонгук даже разволновался, потому что знает, что он единственный из всех его друзей, кто без причины палец об палец не ударит. И уж совсем трудно представить, чтоб Шуга нарисовался, заскучав по Чону.

Но вместо друга в расплывчатые объяснения пускается Чимин, мельтешащий вокруг, как маленькая собачонка, собирающий свои вещи, из которых Чонгук улавливает только имя Тэхёна. Дальше он не слушает, потому что вникать в подробности опасно для психики.

- А где он сам?

- Сказал, что проснулся сегодня с творческой жилкой. Увековечивает портрет в лифте, из тебя так себе Давид, если честно, - лениво разжевывает Юнги, а потом переводит взгляд на Чимина. - Ты готов?

- Так точно, капитан!

- Штаны наденешь или так поедешь? - равнодушно интересуется Шуга.

- Ай, по дороге разберемся.

Чонгуку ничего не остается делать, как провожать взглядом покидающих квартиру друга и рубашку от гуччи.

***

Чимин возвращается тем же вечером обновленным человеком. Старый погребён под лавиной из обаяния и недюжинного терпения Чонгука. Благо под рукой у Моти всегда есть крестная фея в лице нуны Монкут. Она, может, и не умеет превращать тыквы в кареты, но советы раздавать всегда рада. Чимину до сих пор любопытно, почему все проблемы решаются сменой имиджа, но жаловаться не приходится. Результатом он доволен, если, конечно, не облысеет через пару дней от столь частого окрашивания.

Чимин собственноручно вводит ключ на кодовом замке двери и уже готовится поражать Чонгука розовыми волосами, но чувствует, что почва уходит из-под ног. У Чона, оказывается, имеются приёмчики более изощрённые.

- Ты не одет. - Чимин сдавленно сглатывает, пытаясь смягчить пересохшее горло.

- Как видишь, - соглашается Чонгук, улыбаясь произведенному эффекту.

- Голый!

- Поразительная наблюдательность!

Чимин, кажется, краснеет вплоть до кончиков розовых волос, как какая-то старшеклассница, впервые узревшая мужское достоинство. Но хрен этой старшекласснице и всем студентам в мире за компанию, а не Чонгук. Потому что... кто в здравом уме захочет делиться Аполлоном, грёбаным богом? Тэ, там в лифте, явно чего-то неправильно нарисовал (обидеть художника может каждый). Гук заслуживает полноценных полотен, по крайней мере, если опираться на скромное чиминово мнение.

Пока разум ещё способен сопротивляться обнаженному гипнозу, Чимин вылетает за дверь без объяснений под аккомпанемент из смеха. Интуиция нашёптывает, что с этим не поможет даже всесильная нуна Монкут.

***

Чонгук с кислой миной наворачивает уже пятый круг на карусели с лошадками. Не стоило забывать о законе зебры (одни копыта вокруг) в действии. После белой полосы обязательно идёт чёрная. В его случае и без того едва заметный просвет сменился обезумевшей сахарной ватой. Только показалось, что он нашёл на Чимина управу, как тот взбрыкнул. Такими темпами Чонгук мог бы встречаться с деревянной лошадкой, на которой катается, она тоже с ним не разговаривает, но хотя бы слушается и не душит сердитыми взглядами нарисованных глаз.

Чон делает селфи в обнимку с конём, чтоб позже отправить брату. Должно же быть хоть что-то приятное этим тухлым вечером. Чонгук по наивности рассчитывал, что такие настоящие свидания несут собой позитив и веселье, на деле же: вместо новых мстителей, недавно вышедших в прокат, слезливая мелодрама, название которой Гук не вспомнит даже с дулом у виска, вместо крутых аттракционов, повышающих уровень адреналина в крови, детская карусель на повторе. Спасибо, что на батуты они по весу не прошли.

Так ещё и дети такие невоспитанные повсюду. Мальчишка из переднего ряда на белой лошадке уже раз десятый оборачивается и Чонгуку показывает язык. Ковбой малолетний реально думает, что обогнал всех в скачках, хотя ему просто повезло, что мама очередь раньше заняла.

- Зато у меня есть машина. Настоящая! - кричит ему Гук, чтоб не зазнавался.

Когда карусель со скрипом останавливается, Чимин качает головой и вовсе притворяется, что не с ним.

Завершение вечера они решают отпраздновать мороженым. Ну, как они... Чимин решает. Молча тыкает пальцем в понравившиеся рожки на витрине, когда Чонгук их оплачивает, лижет сразу оба и не делится. А это, между прочим, обидно. Чон очень рассчитывает, что у него хотя бы зубы сведёт от холода, но почему-то ни одно из его проклятий до сих пор не сработало. Может, не хватает каких-нибудь «биббити-баббити-бу» в конце?

За подобными размышлениями Чонгук упускает Чимина из виду, а когда отыскивает розовые вихры, то хочет развернуться и бросить всё к чёртовой бабушке. Потому что бойфренд откровенно заигрывает с байкером, в котором под двести килограмм веса и, вообще, отдаленно напоминающем более отталкивающих сородичей Чонгуки-младшего. Кого подобные особи могут привлечь?

Только вот атмосфера накаляется, когда сам Пак оказывается не в фаворе.

- Ты педик, что ли? - громко кричит амбал и, не задумываясь, бьёт Чимина по лицу кулаком.

У Чонгука сердце обрывается вместе с тем, как безвольно, словно тряпичное, падает тело на асфальт. После их знакомства произошло много неприятных ситуаций, да он сам всего несколько минут назад придумывал проклятия на чиминову голову, но бить его Чон никому не позволит. Всё вокруг меркнет. Огни аттракционов, голоса и чужие лица сливаются в калейдоскоп из ярких пятен. Кровь приливает к вискам, разгоняя жар по всему телу, когда боль превращается в ярость.

- А вот и парень нашёлся, да, заднеприводный?

Чонгука подталкивает единственное желание, заставить захлебнуться обидчика в собственной крови. Он бьёт со всей силы, но кулак лишь мажет по челюсти, потому что в тот же момент получает ответный удар в глаз и теряет равновесие. На минуту сознание белеет, как чистый лист, и только имя, проступающее крупными буквами, возвращает в реальность.

Чимин!

Гук подползает к свернувшемуся калачиком Паку и аккуратно кладёт его голову себе на колени. Собственная боль не так беспокоит, как слёзы на уже родных щеках.

- Так тебе и надо, будешь знать, как флиртовать с другими.

- Я не флиртовал, просто спросил, не видел ли он тебя... Ты ему хотя бы врезать успел?

- Конечно! Думаешь, почему он так быстро убежал?

Чимин вдруг начинает громко и заливисто смеяться. У него чистый, звонкий смех, и Чонгук ловит себя на мысли, что хочет слышать его постоянно. Правда, пугает, что ситуация немного неподходящая, может, он головой приложился сильнее, чем на первый взгляд кажется.

- Кукки, - еле выдавливает из себя слова сквозь хохот Чимин, содрогаясь всем телом, - у нас теперь будут парные фингалы!

Всё хорошо, что хорошо заканчивается. Чонгук улыбается, представляя, как гармонично они будут смотреться уже завтра с утра. Он поднимается на ноги и подтягивает за руки Чимина.

- Только в следующий раз давай купим браслеты или кольца, как все нормальные люди.

- Домой? - спрашивает Пак, не отпуская ладони.

- Домой.

Это звучит правильно.