Дженни

Императорский лекарь Фил возился со мной часа два. Даже больше, потому что я не знаю, сколько времени он корпел надо мной, когда я очнулась и открыла глаза.

- Лежи, лежи, - улыбнулся мне Фил. - Мне еще надо над тобой поработать.

Он долго бормотал надо мной заклинания, и я прям чувствовала, как во мне шевелятся сращиваемые магией кости. Так себе ощущения, хоть и меня накачали обезболивающими.

Потом я вполне сносно смогла сесть, и Фил влил в меня, наверное, литр разных восстанавливающих снадобий, после чего долго возился с моим лицом, смазывая его разными заживляющими мазями. Лицо, конечно, пострадало, больше всего, Уайлдер не скупился на то, чтобы испортить мне именно личико. Фил даже категорично запретил мне смотреться в зеркало, пока он не закончит лечить меня.

- Ну зачем тебе лишний раз нервничать, душечка? Да, эта салахская гнида разукрасила тебя от души, что я могу сказать. Но ты не переживай, я все исправлю. Будешь даже краше прежнего.

А несколько часов спустя я стояла у окна в спальне, которую отвели для меня еще в первый день моего пребывания в императорском дворце. Стояла, смотрела на вечерний город за окном и с печальной улыбкой думала о том, что всё-таки добралась до этой спальни, впервые с того дня, как пересекла порог дворца. Не думала, что воспользуюсь ей при таких обстоятельствах. Но сейчас мне остро хотелось побыть одной. Прожить все это, переварить события сегодняшнего дня.

Меня не грузили информацией, Фил только обмолвился, что Чонгук устроил страшный скандал, заявив, что салахцы напали на его невесту, и что он это с рук никому не спустит. И в данный момент лакорский император Хосок Реймон-Чон как раз вел затяжные переговоры с салахским императором Чонином Деллорским по поводу всей этой ситуации, пытаясь решить инцидент мирным путем.

Невеста...

При мыслях об этом легкая улыбка впервые за вечер появилась на моих губах. Хотя я тут же болезненно сморщилась, потому что лицо еще болело. Фил предупредил меня, что болезненные ощущения могут еще сохраняться в течение нескольких часов.

Я задумчиво посмотрела в зеркало, висящее на стене около окна. Глаза опухшие, красные, заплаканные, да и все еще немного заплывшие от повреждений. На щеках еще остались не рассосавшиеся красные следы в тех местах, где были самые глубокие ссадины. Сломанный нос и поврежденную челюсть от удара сапогом Фил тоже вернул мне на место, но болезненные ощущения пока еще не покидали. В целом, видок у меня был тот еще. Капец красотка. Под стать "невесте лакорского кронпринца", ага.

Ладно, все это ерунда на самом деле, спасибо Филу, что подлатал. Главное, что я осталась жива, и меня не утащили бог знает куда. Кто бы мог подумать, что мой визит к тётушке закончится... вот эти вот всем.

Тётушка...

При мыслях о погибшей тётушке сердце болезненно сжалось, и по моим щекам вновь покатились слезы. Не могу сказать, что я любила тётушку Майю. Но всё-таки она не была мне чужой. А ее разъяренное лицо, когда она бесстрашно кинулась на Уайлдера, останется со мной в памяти надолго.

В душе было пусто. И горько. И больно. Я все еще пребывала в шоковом состоянии и не истерила только лишь потому что была накачана успокоительными зельями. Без них рыдала бы сейчас в подушку, пока не выплакала все слезы. А когда выплакала бы, попила бы водички и продолжила плакать дальше, да.

Приближение Чонгука я почувствовала издалека - по запаху. Не стала запираться, баррикадировать дверь, но вся напряглась, сжалась, так и стоя лицом к окну.

Мы ещё не разговаривали с Чонгуком после всего случившегося. Я знала только всё от того же Фила, что Чонгук, обнаружив меня, немедленно вызвал лекаря, боясь даже телепортировать меня без разрешения специалиста, - вдруг это навредит мне? Знала, что его кузен-метаморф Минхо, обратившийся в дракона, чуть ли не зубами вцепился в Чона в попытке обуздать его и уговорить не лететь громить императорский дворец со всеми карателями вместе взятыми. Так как Фил все это время был рядом, пока по-быстрому латал меня, подготавливая для телепортации, то слышал, что Чонгук угомонился только после слов Минхо о том, что "Дженни бы этого не одобрила!!". Лишь тогда Ластар немного угомонился и сдал позиции. Я знала также, что для экономии времени мою память быстро просканировали, чтобы ни упустить ни одного слова, сказанного Уайлдером. Знала, что Чонгук пришел в бешенство, когда узнал подробности.

А сейчас он негромко постучал в дверь и вошел в комнату после моего разрешения. Я не оборачивалась к нему, только слышала его негромкие шаги, приглушенные мягким ворсом ковра. Сама я стояла на ковре босиком, зарываясь пальцами в высокий теплый ворс. Сейчас мне очень сильно хотелось какого-то тепла, мягкости, уюта. От этого было чуточку спокойнее.

Чонгук остановился в паре шагов от меня. Не рисковал обнимать меня, словно бы чувствовал, что я пока сама не рвусь к физическому контакту. И не хотела, чтобы он видела меня такой... Слабой, сильно потрепанной. С красными глазами, опухшим лицом. И я пока не хотела, чтобы моего лица кто-то касался, даже Чонгук. Кожа еще горела от боли, а в памяти были слишком свежи воспоминания о кулаках и сапогах, прилетевших мне в челюсть... Поэтому я так и стояла спиной к Чону, слушая его тяжелое дыхание.

- Дженни? Как ты?

Я неопределенно пожала плечами.

- Сносно. Спасибо... Что прилетел за мной. Что услышал...

- Это скорее твоя заслуга, что ты до меня каким-то образом докричалась.

Я шмыгнула носом и крепче обхватила себя за плечи. Слушала, как Чонгук рассказывал кратко об обстановке. О том, что карателя Бернса пока заперли в лакорской темнице и скорее всего казнят, а карателя Вангелиса и Уайлдера пока не могли найти - они как в воду канули, пройдя куда-то темным путем.

- Не вини себя ни в чем, - покачала я головой в ответ на слова Чонгука о том, что он горько жалеет о том, что вообще отпустил меня в Салах. - Никто из нас не мог предположить, что за мной придут два карателя. И знаешь, у меня возникло стойкое ощущение, что Уайлдер бы за мной и в Лакор пришел. Я ведь ни разу не выходила за пределы дворца в Лакоре... Не успела как-то. А что если Уайлдер выждал бы нужный момент и нашел бы меня и тут? И еще неизвестно, что было бы хуже: найди он меня в компании стражников в Салахе или обнаружь он меня где-нибудь в темных переулках Лакора в полном одиночестве. Уверена, что во втором случае у меня не было бы даже шанса спастись. Так что все к лучшему... Как бы странно это ни звучало. Благодаря наличию связных артефактов у стражников я все же смогла привлечь твое внимание погаснувшим маячком. И хоть я пострадала, но все же мы все выжили. Ну... Почти все...

Я снова шмыгнула носом, подумав о погибшей тетушке. Что ж, не стоило себя в этом бесконечно винить, пусть сердце и разъедало ядовитой болью. Надо было сосредоточиться на том, что я хотя бы смогла предотвратить гибель стражников.

- Я создам под тебя специальный связной артефакт, который будет отслеживать твое состояние, - негромко произнес Чонгук. - Чтобы ты могла вызвать на помощь немедленно, даже если будешь не в силах пошевелиться. Думаю, у меня получится создать такой артефакт благодаря нашей с тобой связи как соулы и соула. Она очень крепкая, раз ты на большом расстоянии смогла до меня мысленно докричаться. Но это потом... А пока я очень попрошу тебя не покидать пределы дворца, светлейшая. Пока мы не закончим разборки с Салахом. Да и потом... Честно говоря, мне будет намного спокойнее, если ты будешь гулять по Лакору в моей компании. Не сочти за попытку держать тебя в клетке, я лишь хочу оградить тебя от возможных нападений, пока этот чокнутый Уайлдер и его возможные сподвижники не будут наказаны по всей строгости закона.

Я кивнула. Ничего против таких ограничений не имела. Мне вообще казалось, что я еще нескоро осмелюсь одна куда-нибудь выйти...

- Стражникам нашим тоже надо будет создать подобные артефакты, - продолжи он. - Это очень тонкая работа, но мы этим озаботимся в ближайшее же время. И да, Дженни... Я знаю, что ты спасла наших ребят от смерти, кинувшись выбить флакончик с ядом из рук Уайлдера. Спасибо тебе за это.

Я молча кивнула. В горле стоял ком, мешающий говорить.

Гордон, кстати, заглядывал ко мне и благодарил за то, что я не осталась в стороне, когда Уайлдер решил отравить Гордона. Еще и прощение просил, мол, за недосмотр со мной... Я только рукой махнула. Ну какой тут недосмотр? Есть вещи, которые сложно или даже невозможно предусмотреть, и вины Гордона в данной ситуации точно не было. А я не могла остаться в стороне.

- Ты не хочешь меня видеть? - прямо спросил Чонгук.

- Нет... Да... Не знаю... Можешь, пожалуйста, уйти? - тихо попросила я. - Я... Я скорее не хочу, чтобы ты сейчас видел меня. Я сейчас ужасно выгляжу... У вас отличные лекари, и все заживает очень быстро, но лицо до завтра еще точно будет сильно опухшее. И глаза у меня заплаканные красные... Видок тот еще. Не хочу, чтобы ты видел меня... такой.

Старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул, и конец фразы я почти прошептала, едва сдерживая слезы.

Чонгук какое-то время молчал. Я слышала его тяжелое дыхание за своей спиной.

- Хорошо, - наконец произнес он. - Сейчас я уйду и оставлю тебя в покое. Не потому что якобы не хочу видеть тебя в таком состоянии. А потому что уважаю твое желание побыть сейчас одной. Дать выплеснуть эмоции так, как ты считаешь нужным. Как тебе сейчас хочется. Но хочу, чтобы ты знала, что все эти красные глаза и прочее - это ерунда, для меня это неважно. И я люблю тебя любой.

Сердце бухнуло о ребра, сбившись с ритма.

- Ты меня... Что?

Может, послышалось...

- Я тебя люблю, - повторил Чонгук. - Всем сердцем. Взбалмошную, нежную, отважную, бойкую, чувственную. Такую вот разную, и только мою.

- Потому что я твоя соула? - шмыгнула я носом, чувствуя, как уже не могу сдержать рвущиеся наружу слезы.

- Я тебя люблю, потому что я тебя люблю, - твердо сказал Чонгук. - Остальное неважно.

Он шагнул ко мне вплотную, приобнял за плечи. Коснулся губами моего плеча - нежно, невесомо. Приятно и тепло.

- Отдыхай, - негромко произнес дракон. - Если я тебе понадоблюсь, дергай меня в любое время.

Он ушел, а я какое-то время так и стояла и просто тихо плакала, глядя в окно, - то ли от счастья, то ли от облегчения... Но совершенно точно - с благодарностью судьбе за то, что у меня теперь был истинный. А я была у него.

* * *

Ближе к ночи меня снова накрыло приступом истерики. Успокаивающие зелья потихоньку выветривались, за новыми я не шла, пытаясь справиться с эмоциями самостоятельно. Но пока что получалось плохо.

Впрочем, истерика у меня была довольно тихая. Наверное, нужно было просто прорыдаться как следует, дать себе волю... Но как-то не получалось. Наверное, мешали дурацкие попытки успокоить себя фразами "ты сильная, ты справишься, нечего нюни разводить". А вот иногда очень даже есть с чего...

В какой-то момент в дверь постучали, по знакомым уже запахам я поняла, что это Мина. Только в отличие от своего брата, дожидаться разрешения войти она не стала, хотя я как раз сейчас разрешать не собиралась.

Но Мина просто открыла дверь, и я увидела, что в руках у нее поднос с чайником, двумя чашками и какими-то вкусняшками.

- Ты не ужинала. Аппетита совсем нет? - обратилась ко мне девушка, ставя поднос на столик около дивана, на котором я сидела уже который час и просто смотрела на горящее пламя в камине.

Я покачала головой.

- Я принесла успокаивающий чай, Фил еще капнул туда дополнительно какой-то восстанавливающий элексир. И поешь конфеты хотя бы.

- Благодарю, не хочется, - сдержанно ответила я, продолжая смотреть на языки пламени.

Разговаривать мне сейчас не хотелось, есть - тем более.

Ничего не хотелось. Полная апатия.

Однако Мина уходить не собиралась, и моя неразговорчивость ее не отталкивала. Более того - она вдруг уселась рядом и крепко-крепко обняла меня, притягивая ближе к себе и поглаживая по голове. Я так опешила, что даже не знала, как мне реагировать.

- Перестань сдерживаться, Дженни, - негромко произнесла Мина. - Плачь, если хочется плакать. Кричи, если хочется кричать. Только не замыкайся в себе и не пытайся быть "правильной". Ну хочешь, я вместе с тобой покричу? Ай, впрочем, я и так постоянно на кого-то кричу, ты, наверное, уже привыкла к этому. Ну, в таком случае, могу еще картинно упасть на пол и кричать, стуча по полу руками и ногами, так я при тебе еще не делала вроде. А я могу ведь! Хочешь, продемонстрирую?

А мне от этой фразы стало вдруг так смешно, что я рассмеялась сквозь слезы, и сами слезы наконец-то полились из меня рекой, вместе со сдерживаемыми рыданиями.

Плакала я долго, со вкусом, навзрыд. Слушала при этом Мину, которая... Нет, не говорила ничего успокаивающего, не бесила стандартными фразами, не умаляла моих эмоций. Вообще не говорила ничего про сегодняшнюю ситуацию.

Она просто рассказывала истории об их с Чоном детстве. О том, как они в юном возрасте не умели контролировать перемещения во времени и пространстве, как они просыпались порой в самых диких местах, и как их потом вылавливали перепуганные родители. Я слушала с искренним интересом, то смеялась, то снова плакала... Но так или иначе постепенно успокоилась и по-настоящему переключилась с негативных событий прошедшего дня. Вынырнула из болота упаднического настроения и наконец-то искренне заулыбалась.

Мы провели так за болтовней весь вечер: за разговорами, чаепитием, поеданием на ночь вкусняшек ("Помянем талию! " - отсалютовала мне Мина шоколадным пирожным), а еще - за песнями.

Оказалось, что она хорошо играет на гитаре и довольно красиво поет. Экая музыкальная семья у них, однако...

Мина пела о море, и я заслушалась ее мягким голосом и таким же мягким перебором гитарных струн.

[примечание автора: я бы очень советовала вам для лучшего проникновения атмосферой послушать песню группы polnalyubvi "Не покидай меня никогда, море", в моем воображении именно такую песню могла бы играть и петь Мина в данном эпизоде]

Слушала и улыбалась, вспоминая о том, как Чонгук рассказывал, что его сестра в детстве постоянно сбегала куда-то к водоемам, озерам, и вообще обожала плавать.

- Тебя очень тянет к морю, да? - с улыбкой спросила я.

- Есть такое дело, - улыбнулась девушка. - Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я была русалкой, и частичка моей души постоянно тоскует по морю. Ну а как истинной русалке мне довелось переродиться именно в Лакоре, царстве вечных холодов и льдов, всё логично, да.

Она рассмеялась, и я вторила ее смеху. Впервые за этот день и вечер смогла искренне и легко рассмеяться. И, наверное, именно в этот момент почувствовала, что возвращаюсь в свое привычное легкое состояние.

Так что я даже не заметила, как в какой-то момент расслабилась окончательно, сама начала подпевать Мине и даже стала "заказывать" разные песни, которые мы распевали уже на пару почти до часу ночи. Остановились, только когда Мина уже начала откровенно зевать.

- Мина, - остановила я девушку, когда она уже пожелала мне спокойной ночи и стояла в дверях, обернувшись ко мне.

- М-м-м?

- Спасибо тебе, - негромко произнесла я.

Не знала, что еще сказать, но надеялась, что моего взгляда будет достаточно для передачи эмоций.

Мина тоже не стала ничего говорить, и так без слов все было понятно. Она только улыбнулась мне своей фирменной хитрой улыбочкой и весело подмигнула перед тем как скрыться за дверью.

А ночью я всё-таки прокралась в спальню к Чонгуку, поняв, что не засну одна в незнакомой мне спальне, такой огромной, пустой и холодной... Но главное - тут не было Чонгука. Не было рядом того человека, с кем я на самом деле больше всего на свете сейчас хотела находиться.

Мужчина спал, когда я пришла. И хоть я пробралась совсем тихонько, но он мгновенно встрепенулся, сграбастал меня руками и ногами и притянул к себе, уткнувшись в мою макушку и вдыхая запах волос.

- М-м-м... Светлейшая... Ты всё-таки пришла...

- Чонгук...

- М-м-м?

- Я тоже тебя люблю, - сказала я то, что весь вечер вертелось у меня на языке.

Он усмехнулся и прижал меня к себе еще крепче.

- Я знаю, светлейшая. Ты излучаешь это всем сердцем. Но я рад, что ты сказала это вслух.

Я уткнулась ему в шею с легкой счастливой улыбкой на устах. Заснула очень быстро, и сны мои, к счастью, были без сновидений.