Глава пятьдесят восьмая

Кто говорит, что любовь — это больно, кто говорит, что опасна.
Да, бывает и больно, и опасно, и нелегко, но все это говорят только трусы.
Ведь, несмотря на все эти мелочи, любовь — это самое прекрасное чувство во Вселенной.
Любите друг друга, и пусть мир окажется Сказкой,
С любовью.

                            [Просторы Интернета]

                          *****                                                                         
 
Ситуация вышла из-под контроля в тот момент, когда взволнованную девушку окинули взглядом, темный омут глаз на противоположной стороне зала. Рядом шла красивая блондинка, в красном платье, «в точь-точь, как у неё меня?», горько отметила Камилла. Если бы она предвидела это, то непременно надела бы другой наряд.

Пока она сверлила глазами парочку, её кавалер, провернул Камиллу в танце, заставляя её голову вскружиться.

Что это, виденье или страшный кошмар? Ведь девица цепляется за локоть... Доминика.

Мужчина, что танцевал с ней, вдруг напряг руки, словно её состояние передалось ему. Голова опустилась на уровень её головы. Он был выше всего на несколько сантиметров благодаря её высоким каблукам. Глаза заглянули ей в лицо оценивающе, хищно, беспощадно, будто наслаждаясь её пыткой, и притянул ближе к груди.

Ноздри раздулись, а рот приоткрылся, будто испивая её замешательство.

— Что, малышка, сегодня не твой день? — прошептал незнакомый низкий голос, с лёгкой хрипотцой. Что по её телу пробежался легион мурашек. — Твой парень пришёл сюда с другой женщиной?

«И как он понял?» мелькнула предательская мысль, прежде чем с прищуром вернуть ему взгляд, в который, Камилла вложила всю силу своего негодования.

Нет, она не станет страдать по этому поводу. Ведь Доминик не знает правды, он опомнится, стоит ей открыться ему.

С непоколебимой уверенностью, Камилла прекратила танец, и оставив своего кавалера одного посередине зала, двинулась к мужчине своей мечты. Он оказался здесь, в арабском городе, материализовавшись из ниоткуда словно в волшебной восточной сказке. Камилла олицетворяла себя с Шахерезадой, девушкой, обманувшей царя Шахрияра.

Давным-давно, когда каждую ночь, Аластор читал ей детские книжки, она выслушивалась в слова и создавала собственный образ принца-героя: высокий и подтянутый юноша, с красивой бронзовой кожей, темной щетиной и невероятными темными тёплыми глазами.

Доминик стал её блажью неспроста, осознала она только что. Он образ, созданный её фантазией из детства.
Но не ведала она, как поведёт себя принц.

Молодой человек, завидев её, идущей в его сторону, наклонился к лицу блондинки, и что-то прошептал той. Улыбнувшись, девушка растаяла от удовольствия и уплыла за порцией вина, которого сейчас хотелось хлебнуть и Камилле. Да поздно уже, пора было действовать.

— Ник! — голос прозвучал высоко, что сама от себя не ожидала столь глубоких эмоций. — Что ты тут... делаешь?

Темные глаза вдруг стали бесстрастными и окинули её фигуру взглядом, с плохо скрываемым безразличием. В руках он вертел белую маску, которая теперь, за ненадобностью стала лишней ношей.
Недолго думая, Доминик кинул её на поднос официанта, что шёл мимо неподалеку.

— Приехал проведать сына и сестру, а что? — ответил он вопросом на вопрос, возвращая внимание Камилле, которая едва сдерживала в себе эмоции. — Надеялась, провести хороший вечер с мужчиной? — Когда ответа не последовало, он продолжил. — Зачем спуталась с моим врагом?

Не понимая ничего, о чем говорит Доминик, Камилла оглянулась, проследив за взглядом любимого. На том месте, где ранее стоял её неизвестный кавалер, сейчас никого не было. Только чёрная маска с золотой тесьмой вокруг глаз, валялась на полу, напоминая о хозяине.

— Он ушёл, не трать силы, — жестко усмехнувшись, заметил Доминик, отворачиваясь от девушки. Двинувшись к вездесущим официантам, взял бокал красного вина и один стакан с янтарной жидкостью, вино протянул ей. — Будешь? — Камилла взяла на автомате, не понимая того, что происходит. Почему Ник находится в обществе другой женщины?

— Цербер не такой глупый, чтобы попадаться на глаза слишком часто. — Обводя зал взглядом, он хотел добавить что-то ещё, но Камилла заговорила.

— Не понимаю... — хотела возразить она, удивляясь холодному и сдержанному тону Доминика. Бокал в руке мог треснуть под давлением её наряженных пальцев, и тогда, она бы выдала себя, опозорилась не только перед ним, но и его спутницей, которую, Камилла готова была утопить в Персидском заливе.

Но тут, обрывая их разговор и объяснения, вернулась блондинка. Камилла смутно вспомнила её и похолодела. Передней была Гвен. Не та ли эта девчонка, что?..

Нет, нет, нет. Не может быть. Доминик не мог... Или, мог?

— Привет, милый. Не успел соскучиться? — пропел противный голосок, а обладательница, скользнула рукой по плечу её любимого, черт возьми, и прильнула к нему всем своим бесстыдным телом.

Нет, платье явно отличалось от её. Оно сидело ниже. И размер меньше. У Гвен наружу вываливалась искусственная грудь, о том, что девушка закачала в себя силикон, свидетельствовали небольшие растяжки в области подмышек.

— Камилла... мм... — с заминкой произнес Доминик, явно подбирая слова. — Помнишь мою старую знакомую? Она подходила к нам в Нью-Йорке.

Конечно, она помнила. Только не подала виду, что её хоть сколько-то волнует его прошлая или нынешняя жизнь, и изобразила недоумение.

— О, прости, но нет, — бесстрастно отзывалась она, делая большой глоток вина. — У меня плохая память на ненужные мне лица.

— Гвен, надеюсь, твоя память получше? — издеваясь над Камиллой, обратился он к своей спутнице, кладя руку ей на талию и поворачивая лицо. Этот жест не остался без внимания Камиллы, и сильно разозлил её.

Ситуация казалась ненастоящей, а некой игрой, в которую её снова втягивал Доминик. Он не мог вступить в близкие отношения с этой... бледной подобии неё. Нет. Это невообразимо.

— Да, конечно, — ухмыльнулась Гвен, явно наслаждаясь сменой ролей. Теперь, рядом с Домиником имела право находиться она, а Камилле было указано на выход с красной вывеской. — Твоя бывшая, верно? — Гвен специально выждала секунды. — ...клиентка.

Она бывшая. Бывшая. Но не просто клиентка, мать её! Она его!..

Не смела, Камилла, озвучить всей правды, пока сама не разберётся с отцом и матерью. Сперва ей стоит обсудить этот вопрос с ними обоими, а уж после решать, что можно говорить людям, а какие факты стоит скрыть. Возможно, она поспешила, принять желаемое за правду. Разве Бенджамин мог не знать, что она не его дочь, если это было бы правдой? Разве стал бы он воспитывать чужого ребёнка, если готов отдать другим родного внука?

— Очень приятно, что вы меня запомнили. — Больше ничего не добавляя, дрожащей рукой Камилла поднесла бокал к губам, сделала глоток и выдохнула. Натянув дежурную улыбку, отвернулась от парочки, намереваясь покинуть это место. Ей необходимо оказаться подальше от здания отеля.

У неё родился план, как избежать новой встречи с мужчиной, что снова вдребезги разбил ей сердце. Ей стоит уйти отсюда, хотя бы ненадолго. Оказаться одной. Он, наверняка, сейчас встретится с Мэдисон.

Нужно отпустить мысли. Очистить голову от всего, что мешало ей построить новые отношения. Доминик Дрейк не брат ей, но он же, не станет её любимым мужем. Он не разделит с ней радости успеха или не встретит старость, держась с ней за руки. Скорее всего, он встретит её вместе с другой, чужой, далёкой...

Идя к выходу, стирая тихие и горькие слезы, Камилла не думала в этот момент о сыне. Боль была слишком сильной. Слова, как стекло врезались в душу. Комом боли они встали в горле, а крик потонул в хаосе и сумбуре тысячей мыслей.

— Камилла... — Почти у самых дверей, ведущих наружу, у входа нагнал её Доминик. Она остановилась и обернулась.

Молодой человек некоторое время молчал, не находя нужных слов, он хотел бы все изменить, но был бессилен. Заметив её слезы, тихо опустил голову.

— Дерьмо! Ты... все поняла, да? — Подняв на нее взгляд полный сожаления, Доминик было потянулся к её руке, но вовремя одернул сам себя и не коснулся Камиллу.

— О чем ты? — Натянув маску безразличия, она выдержала его новый изумлённый взгляд.

— Насчёт нас с Гвен. Я не думал...

— Можешь, не продолжать, — сказала она, начиная злиться. — Я не слепая. Все ясно. Лишь не понимаю одного, — горько усмехнулась Камилла. Доминик выглядел потрясённым. — Зачем ты подошёл сейчас сказать это мне?

— По той причине, — огорошил её Доминик, — что я хочу, чтобы ты узнала это от меня, дикая кошка. Мы с Гвен решили пожениться. Так нужно для отца. — «Что?!» хотелось орать Камилле, и уже не слушала того, что далее говорил Доминик. Ей было больно, чертовски больно. Снова, она разбита по его вине. Или по собственной? — Он скоро предстанет перед Сенатом, — голос парня звучал как из-под толщи воды, все меньше и меньше доходя до слуха девушки. Разум отказывался воспринимать его слова. А в глазах резко потемнело.

— Мы его дети, и должны поддержать любое его начинание.

Не веря, что она не ослышалась и это не происходит в чертовом сне, Камилла жестко усмехнулась. Сумела, перебороть свою слабость и скрыть это от Доминика. Она не могла поверить, что мир не перевернулся с ног на голову. Когда-то, Доминик пришёл к ним для того, чтобы разрушить их жизни, а теперь, говорит, что ради отца готов надеть на себя брачный хомут?!..

— Можешь делать все что хочешь, Доминик, — ответила она, явно желая прервать этот тяжёлый разговор. — Мне плевать. С меня довольно. — В ту же секунду, у неё родилась мысль, она расскажет о своём сыне прессе, и пусть все узнают, что она больше не послушная дочь Бенджамина Спирса, а состоявшаяся мать, способная постоять за сына. У неё есть своя жизнь, отдельная от планов отца.

Камилла развернулась к выходу, намереваясь оставить Доминика в фойе.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он, схватив её за руку и развернув к себе. — Какого черта с тобой происходит, и от чего эти слёзы? Надеюсь, не из-за моей женитьбы на Гвен? — темные брови сошлись на переносице.

— Что?! — Камилла попыталась изобразить полное изумление, и плевала она, что у неё нет актёрского таланта. — Да ты себе льстишь, господи, — усмехнулась она. — Зачем мне оплакивать тебя? Ты не умер, не болен, продолжаешь жить припеваючи. А мне... — голос дрогнул. Сглотнув ком, натянула новую дежурную улыбку, сквозь слезы, падающие градом. — Я решила уехать, Доминик. Снова. С меня хватит этой жизни, в которой нет места моим желаниям. В этот раз, я улечу одна, без Меди, возьму только сына.

Доминик хотел возразить, но видя, в каком состоянии находится Камилла, не решился произнести ни слова. Он понял, что разбил её, сам того не желая.

Осталось всего две главы... Как вместить задумку?)))