— Скажи, милый, разве ты действительно не понял, о чем я тебе говорила? — Шери подловила Итона в пустом коридоре корпуса, и теперь надвигалась, словно буря, смотря исподлобья и напряженно прижав руки к туловищу.

— Все я прекрасно понял! — Итон не настолько пугливый и беспомощный, чтобы испугаться хрупкой девочки, но она выглядит так, словно прямо сейчас своими идеальными ноготками вырвет ему глотку и съест тут же.

— Тогда как ты объяснишь то, что в столовой вы сидели вместе? Мизинцы под столом вы тоже случайно переплели? — на секунду голос девушки надорвался, норовя стать слишком громким, но та вовремя себя одернула.

— Между нами ничего нет! Ты ничего не сможешь сделать! — Итон буквально взорвался. Почему он вообще должен оправдываться перед какой-то Шери?

— У меня достаточно друзей, которые поверят мне на слово, — давя ехидную улыбочку, кареглазая достает телефон.

— Что ты делаешь? — парень теряется, это понятно по вновь притихшему голосу и непонимающим глазам.

— Собираюсь дать объявление в нашем чате, — Шери не успела провести пары манипуляций на дисплее смартфона, как тот завибрировал, оповещая о звонке, — черт, да что тебе нужно?

Голубоглазый наблюдает за тем, как девчонка отвечает на звонок, недовольно морщится и уходит, бормоча в трубку что-то вроде «Ты сама говорила не звонить тебе больше», а после бросая Итону напоследок «Закончим позже!».

Парень запускает руку в каштановые волосы и тяжело выдыхает. Со дня, как они с Фредом, вроде как, стали официальной парой, прошло уже двое суток. И, если честно, не многое изменилось. Итон все так же сторонится лишних контактов на публике, потому что такое чувство, словно на них постоянно смотрят и только за ними в этом чертовом лагере и следят. Только иногда, в самом деле редко, голубоглазый дает слабину, как сегодня утром например — за завтраком он сел рядом с вожатым с максимально отстраненным видом, чтобы никто и ничего не заподозрил. Но старший, видимо, не словил волну поэтому тут же завязал с ним подозрительно-воодушевленную беседу. Когда к ним за стол подсели другие ребята, Итон притих, только бы на него не обратили внимания. Он уже почти задремал, так глубоко погрузился в раздумья, как почувствовал мягкое прикосновение к своей руке. Фред, не подавая вида, поглаживал подушечками пальцев его руку под столом. Беднягу Итона так залило румянцем после того как он, поддавшись порыву еще непривычной нежности, переплел их мизинцы, что девочка, сидевшая с ними, уточнила, хорошо ли он себя чувствует. Кажется, в ушах брюнета до сих пор стоит звук сдержанного смеха старшего, который уж точно понимал больше, чем эта девочка. Ух, отвратительно.

Фред все так же задирается, пока Итон обиженно не надуется, после чего, в редких случаях, просит прощения. Целовать себя Итон позволяет только на крыше, когда уж точно никто не видит, когда можно прервать заигравшегося Фреда, ведь «как на счет закурить? «. В их отношениях изменилось совсем немного, только что появились длительные разговоры за закрытой дверью, из которых Итон вынес довольно много нового о старшем. Например, что его друзья — отчаянные придурки (с кем поведешься — от того и наберешься), родители его святые люди, которые с детства терпели все выходки своего чадо, направляя его на путь истинный (знали бы, что путь этот приведет их сыночка в голубые дали), а сам Фред довольно позитивный человек. Возможно, это влюбленность на него так влияет, но рядом с вожатым хочется улыбаться, хочется доверять, а еще растаять и отдаться полностью. Кажется, их отношения просто стали немного проще, чуть более открытыми стали чувства.

Но Итон мечется в сомнениях. Нет, он уверен, что влюблен и готов многим ради этой влюбленности пожертвовать. Он уверен, что Фред испытывает что-то подобное. Но чего-то не хватает, некая недосказанность, что ли, словно Фред что-то усердно утаивает. Хотя, что уж там, у Итона тоже рыльце в пушку. О ситуации с Шери старшему он так и не рассказал.

— О чем беседовали? — стоило Шери скрыться, как к нему вышел явно недовольный, но хорошо это скрывающий Фред.

— Ай, не важно, — он просто не хочет Фреда обременять, все же надеется, что справится сам.

— А может все-таки важно? — черноглазый вскидывает одну бровь.

— Ты ревнуешь, — скорее утверждение, чем вопрос.

— Я похож на школьника, ревновать из-за таких пустяков? — Фред подходит непозволительно близко, а Итон с опаской осматривается.

— Ты идиот? Если нас увидят?

— Мне плевать?

Итон начинает упираться руками в грудь старшего, но Фред хватает того за запястья и притягивает к себе, заводя мальчишеские руки себе за спину, и настойчиво целует. А что Итон? Он впивается короткими ногтями в бледную кожу спины сквозь черную футболку, чтобы хотя бы создать видимость, что он против, что не надеялся на это где-то в глубине своего сознания.

— Ты придурок, — еле слышно шепчет младший утыкаясь холодным носом в шею Фреда.

— Эй, мелкий, нас же могут заметить, — он смеется и растрепывает с трудом уложенные волосы.

— Что с тобой?

— О чем ты? — Итон отчетливо почувствовал, как старший дрогнул.

— Я не знаю просто… Я буквально чувствую, что что-то не так. Да и выглядишь ты уставшим. — он отстраняется и поднимает голубые глаза так, чтобы заглянуть в пугающе черные.

— Все хорошо, не волнуйся. Если ты не забыл, до закрытия смены осталось два дня, так что сейчас очень много работы.

— Не перенапрягайся так, — Итон ему не верит, потому что все не может быть так просто.

Итон не верит, потому что это Фред, потому что он всегда был распиздяем и уж точно не напрягался бы так. Потому что глаза его не могут лгать, Итон видит в них что-то большое и страшное, но не может понять, Фред не дает. Итон знал, что в их отношениях будет много проблем, но никак не мог подумать, что самой большой проблемой станут они сами, а точнее –их секреты. Оба скрывают, без конца молчат и ни у одного не хватает смелости начать говорить первым. Поэтому они продолжают верить в ложь друг друга, словно ничего не понимают.

Расходятся они после того, как в коридоре начинают появляться люди. Каждый с чувством раскаяния и недоверия. У каждого ощущение, что он остался один.

***

— Вы с Фредом до сих пор в ссоре? — Тони взялась из ниоткуда, задавая вопрос прямо в лоб.

Итон до этого сидел на своем привычном месте возле футбольного поля, правда теперь не в одиночестве — по полю бегали четверо маленьких мальчиков, которые явно стащили у кого-то мяч и стараются теперь насладиться игрой по максимум, пока за ним не пришли.

— С чего ты вообще взяла, что мы в ссоре?

— Нужно быть слепой, чтобы не заметить, как старательно ты его игнорируешь.

— Не думаю, что мне нужно его игнорировать. Нас в принципе ничего не связывает, так что… — врет и не краснеет, подлец.

— Ах, ну да, — Тони закатила глаза и улыбнулась. Ладно, Итон признает, возможно она и не такая уж мымра, — ну так что? Вы так и не поговорили с ним тогда, во время футбола?

Итон смотрит на нее недоверчиво и не понимает, что твориться в голове этой девушки. Она, несмотря на свою, вроде, искреннюю доброжелательность, все равно предстает в глазах как угроза. Возможно, Итону кажется, что Тони — связана с тем, о чем молчит Фред? Непонятно. Все так непонятно.

— Поговорили, но… Ох, забей, мы даже не друзья.

— Конечно нет, — Тони согласно кивает, — А что на счет Шери? Она сама не своя последние пару дней. Вы поссорились? Кажется, от тебя все бегут, Итон.

— Ой, заткнись. С Шери… Мы не сошлись характерами. Она слишком, — Итон передергивает плечами, — приставучая и… Пугающая.

— Ну давай, обвини во всех проблемах малышку Шери, — Тони кривится немного.

— Малышку? — Итон насмешливо кривит бровь.

— Поверь мне, она еще совсем ребенок, — девушка всматривается куда-то в пустоту, — просто капризная очень.

— Не думал, что вы так близки.

— Мы довольно давно знакомы, просто очень неудачно пообщались в начале смены и поссорились на ровном месте.

— Как не стараюсь, не могу представить вас подругами, — Итон кривится.

— А ты и не пытайся. Через пять минут собрание отряда, думаю тебе стоит поспешить, — с этими словами Тони поднимается с земли, отряхивает светлые джинсы и уходит.

Итон сидит в одиночестве буквально пару минут. О чем они с Тони вообще говорили? Они никогда не дружили, а тут их общение завязалось так легко. Парень даже не может вспомнить темы их разговора, но все равно чувствует странную легкость в груди. Он ничего ей не рассказал об их отношениях с Фредом, но чувство, словно выговорил ей все и получил самый мудрый в его жизни совет.

Когда он приходит в так называемую игровую, понимает, что все уже на месте и бурно что-то обсуждают. Все кроме Фреда. И где этот черт пропадает? Итон старается вести себя очень тихо поэтому зажимается в самый глубокий угол комнаты. Он видит стоящих напротив Тони и Шери, которые с некой агрессией что-то обсуждают, а скорее даже ссорятся, максимально приглушая свои голоса. У блондинки звонит телефон, на который она моментально отвлекается и теперь уже Шери меньше себя контролирует, из-за чего Итон может слышать ее слова.

— Ты издеваешься?! Зачем тебе вообще его номер?! — Тони вслушивается в то, что ей говорят по телефону и, как-то недовольно глянув на Итона, выходит из игровой, полностью игнорируя взбушевавшуюся подругу, — Ты… В таком случае, я могу делать что хочу! Бесишь!

— Шери, тише, — вмешивается стоявший рядом парень. Оу, так это же тот самый, с порезами на щеках.

— Эй, Итон! — голубоглазый дергается, а Шери неумолимо движется в его сторону.

— Что? — парень замечает, что уже каждый второй в этой комнате смотрит на их завязывающуюся перепалку.

— А ты не знаешь, случаем, где Фред? Вы вроде довольно много времени проводите вместе. Или ты, испугавшись, что тебя, такого неприкосновенного, побьют, бросил его? М?

— Я не понимаю, о чем ты, — Итон тяжело сглатывает, и осматривается он буквально по губам читает, о чем шепчутся вокруг: «В смысле бросил? А они встречались?».

— Ты такой жалкий трус, Итон. Обо мне ты ему тоже не рассказал? Боишься, что он посчитает тебя лгуном? Что перестанет доверять? Идиот, тебе и так никто не верит! — кареглазая уже сорвалась на крик, с упоением наблюдая за тем, как дрожат губы парня, в попытках сказать хоть что-то.

Итон не знает. Не знает, чего он боится, но Шери, кажется, ударила по больному, по самому сокровенному, снова пробудила страшную жалость к самому себе и Итон, скорее всего, утонул бы в ней, если бы дверь в игровую с грохотом не распахнулась и в нее не влетела разозленная пуще прежнего Тони. Итон лишь бросил отчаянный взгляд в сторону девушки, наивно ожидая с ее стороны помощи. А Тони не стоит без дела. Она, сопровожденная десятком ничего не понимающих глаз, буквально подбегает к нему и хватает Шери за плечо, оттаскивая ее немного назад. В эту секунду Итон ожидает многого. Но уж точно не того, что Тони легко чмокнет другую девушку в губы, тихо приговаривая ей на ушко что-то вроде «прости, с тобой мы разберемся позже, малыш».

Голубоглазый, так же, как и все вокруг, не совсем понимает, что вообще сейчас произошло. Но у него не так и много времени, чтобы думать об этом. Просто потому что Тони, стоит ей вернуть взгляд на Итона, проезжается по его лицу звонкой пощечиной.

— А ты — сраный эгоист! Ты, блять, не один в этом мире и будь добор хоть иногда думать об окружающих тебя людях, мудила! — блондинка хватает парня ворот футболки и тащит куда-то.

Пока девушка его куда-то ведет, Итон еще пару раз спрашивает у нее, куда именно, а еще замечает, что весь чертов отряд прется за ними следом. У него сердце не на месте с самого утра, а прямо сейчас он понимает, что именно в эту секунду происходит какой-то пиздец. А когда Тони останавливается около распахнутой двери в комнату вожатого, голубогоазый не находит в себе сил заглянуть в нее, потому что понимает — этот пиздец происходит с Фредом.

— Если ты, придурочный обмудок, считаешь, что тебе одному было плохо, то полюбуйся! — девушка указывает пальцем в глубь комнаты, — Пока ты ходил и страдал, из-за того, что тебя, такого бедного и несчастного задирает, черт возьми, ревнивая девчонка, Фред держал абсолютно все в себе! Приходил ко мне с дрожащими руками и просил помощи, потому что ты ничего не делал, а только строил из себя мученика! Тебя никто кроме самого себя любимого не интересовал, но сейчас, будь добр, помоги ему, — Тони горела яростью, но на последних словах уже с трудом держала в себе слезы, все же они действительно хорошие друзья, — я… Я просто не знаю, что с ним.

И, наконец, Итон находит в себе силы заглянуть в комнату. Фред сидел на своей кровати, поджав под себя колени, опустив голову и заткнув уши трясущимися руками. Можно было различить редкую дрожь. Парень делает маленький, совсем несмелый шаг к нему, как вдруг Тони с силой толкает его в спину, закрывая дверь. Уже из-за закрытой двери он слышит ее недовольные восклицания: «А вы чего пялитесь? Проваливайте! Собрание переносится на вечер!».

— Фред…

— Пожалуйста… — он тяжело дышит, а голос его дрожит, — позови Тони. Со мной… В-все хорошо, просто позови ее. А сам уходи. Все в п-порядке.

— Фред! — Итон аккуратно подходит ближе и садится на колени рядом с кроватью, — что происходит?

— Все хорошо, говорю… говорю же, — тот отрицательно машет головой.

— Ты мне доверяешь? — голубоглазый хватается за руку старшего, ловя наконец его мутный взгляд.

— Мне страшно. Очень страшно, я не знаю, что это, — Фред дышит рвано, словно задыхается, а его руки дрожат куда сильнее, чем казалось сразу, — словно что-то душит, словно еще немного и я, блять, откинусь.

— Слушай меня внимательно, — Ито волновался, это видно, но говорил он максимально спокойно и сдержанно, — попробуй вспомнить, сколько в нашем отряде человек с голубыми глазами?

— Что за бред?

— Вспоминай, говорю!

— Хорошо, — Фред откидывается спиной на стену, жмурит глаза и начинает перечислять, — ты, Тони, Ариша…

— Продолжай.

Фред замялся на пятом имени и задумался сильнее, пытался вспомнить имя одного из парней, удостовериться, что его глаза голубые. Итон наблюдал за всем этим надеясь, что его чертово сердце выдержит, потому что Фреду больно. Было больно все это время, на столько, что у него случилась паническая атака, а он ни о чем не знал. Даже не спрашивал никогда. Только утром уточнил, все ли в порядке, а получив откровенно лживый ответ, даже не попытался добиться правды, так и отпустил на верную смерть. Это он в этом виноват.

— Посмотри на меня, — Итон сжимает руку Фреда крепче и выжидает.

— Кажется, — старший выдыхает и глубоко вдыхает, кажется, впервые за последние пару минут, — кажется, отпустило.

Итон поглаживает большим пальцем чужую ладонь, кое-как сдерживая слезы. Таким виноватым он еще никогда себя не чувствовал. Прямо сейчас Фред улыбается и смотрит на него благодарно, хотя оба прекрасно понимают, кто стал причиной всего этого дерьма. В груди Итона раскаяние, мольба о прощении, миллионы не помогающих оправданий для собственной совести. Прямо сейчас Итон не пугается слова «любовь». Это не влюбленность, как бы он не хотел называть её таковой. В эту секунду он, кажется, стал немного старше. В секунду, когда чуть не довел до сумасшествия любимого человека, когда было не так страшно за себя, как за другого, в момент, когда он столкнулся с последствиями своих же действий. Если бы он показал свою заинтересованность в чувствах Фреда, если бы показал, что ему можно довериться, этого бы не случилось.

— Прости, — Итон правда хотел продержаться дольше, но слезы его совсем не слушались и все же вырвались за пределы глазниц, оставляя соленые дорожки на щеках, — прости меня.

Итон прижимается лбом к обхваченной бледной руке, жалостливо всхлипывая. А в сердце Фреда столько тепла, что, кажется, он прямо сейчас в нем захлебнется. Столько обреченной любви к голубоглазому подростку с раздражающей, вечно идеальной укладкой, выглаженной футболкой и носками разных цветов, которые он надел в спешке, из-за того, что проспал и до сих пор не заметил.

— Мелкий, слушай, ты тут вообще ни причем, — Фред треплет мальчишеские волосы, потому что с растрепанными волосами, Итон нравится ему куда больше. Не такой наигранный, что ли.

— Почему ты молчал? — Итон буквально давится собственным чувством вины.

— Боялся, — Фред недовольно хмурится, понимая, как глупо это было, — боялся, что ты испугаешься и сбежишь. Тебе ведь понравился сильный и непробиваемый Фред, с ироничными подколами и безучастным отношением к любому пиздецу, который происходит в жизни. Ни к чему тут было мое нытье, — он утирает большим пальцем мальчишеские слезы.

— Вот именно, такой Фред мне понравился, — он поднимает красные глаза теперь уже полный уверенности в своих словах, впервые за долгое время, — Но полюбил я совсем за другое!

— Полюбил даже? — Фред с усмешкой тянет младшего за руку, намекая на то, чтобы тот поднялся, а после усаживает к себе на бедра. Итон воодушевленно кивает и, подождав мгновение, закусывая губу, начал перечислять.

— Ты смеешься как осел, а еще издеваешься надо мной как последний мудак. Дуешь губы, как маленький ребенок, заботишься обо мне, словно я маленький и строишь из себя пуп мироздания! А еще смотришь на меня так, что мне тоже хочется смотреть. Смотреть целую вечность! А еще целовать тебя, каждую секунду мне хочется тебя целовать, — Итон рвано выдыхает и снова закусывает губу.

— И за все это дерьмо ты меня любишь? — у старшего отлегло, он больше не чувствует противной тяжести в груди, как пару минут назад, кажется, он наконец испытал душевное спокойствие, которого ему не хватало всю его жизнь.

— Да, но… — Итон не знает, стоит ли поднимать эту тему, но раз уж у них вечер откровений, — Давно Тони знает о нас?

— Примерно с той самой вечеринки, когда ты поцеловал Шери. И, просто чтобы ты перестал считать её такой плохой, только благодаря ей ты сейчас здесь. А еще это она помогла мне свалить с футбола, закрыла нас на крыше, позвонила Шери, когда та тебя донимала, да и в принципе, сдерживала меня, чтобы я не наговорил тебе лишнего.

— Кстати, на счет Шери…

— Об этом мне Тони тоже рассказала. Ты маленький идиот, не мог сказать мне раньше?

— Думаешь, я хотел, чтобы с кем-то из нас сучилось тоже самое, что и с тем парнем, у которого все лицо в царапинах?

— Патрик что ли? Ну так он заслужил, — Фред ловит недоумение на лице Итона и поясняет, — думаешь тот мальчик из младших отрядов сильно хотел с ним целоваться? Патрик приставал к нему, а тот рассказал это знакомому старшему. Вот он со своей компашкой хорошенькое его и обработал. Тебя вообще не смущало то, что об отношениях Тони и Шери знали все в лагере, но никто их не трогал?

— Как это все знали? — Итон удивленно вскинул брови.

— А вот так, глупый, — Фред касается щеки младшего, потирая скулу большим пальцем, — мы оба глупые, — Итон наклонятся, вжимаясь лбом в плечо старшего.

Фред обнимает его обеими руками и прижимает к себе так сильно, как только может. Потому что хочется, потому что любит, потому что Итоном насытиться невозможно.

— Обещай больше никогда не молчать о своих чувствах, — бурчит Итон отстраняясь немного и смотря прямо в черные, словно смоль, глаза.

— А ты обещай всегда говорить о своих проблемах и трудностях.

— Да, — парень коротко кивает, — Черт, просто поцелуй меня, — выдыхает взволнованно.

— Если так хочешь, то сделай это сам, — он запускает тонкие пальцы в мальчишеские волосы.

— Это смущает, — мальчишка пробегается глазами по мужскому лицу и все же целует.

Нет, это не просто влюбленность. Это любовь. Так самая, когда уже не нужно вспоминать, что ты не один. Когда вы в принципе стали одним целым.

***

— Я не хочу ложиться спать, — бурчит Итон, когда на часах уже около двух часов ночи, — это наша последняя ночь.

Итон смотрит на переплетенные пальцы, внимая теплу от тела Фреда сидящего рядом. Эти два дня прошли слишком хорошо, чтобы хоть что-то да не испортило их. Например, факт того, что уже утром Итона посадят на автобус, что увезет его домой. Туда, где Фреда не будет. Пусть они и обменялись всеми возможными контактами, договорились что в сентябре, когда Итон поступит в колледж, они будут вместе снимать квартиру (на что даже родители Итона дали добро), все равно не хотелось расставаться. А сон только скоротает время.

— К твоему сведению, детское время уже закончилось, так что тебе пора спать, мелкий. Я буквально вижу на сколько ты сонный, — Фред чмокает парня в нос с уже привычной нежностью. А Итон мальчик целеустремленный. Если захочет, он пойдет против себя, но добьется желаемого. Чего бы это не стоило. А сейчас его цель — что угодно, только не спать. Да, именно, все, чего он добивается — просто не спать.

— А я уже не ребенок.

— В самом деле? — Фред усмехается, откидывая голову.

— Фред?

— Да? — парень вновь поднимает голову, и видит, как Итон перекидывает через него ногу усаживаясь на бедра с таким чертовски уверенным видом. Вот только Фред в самом деле не маленький и прекрасно различает волнение в его глазах.

— Тогда, на крыше, — парень опирается руками на неожиданно крепкую грудь старшего, невзначай проводя ногтями по футболке, — если бы не пришел дворник, что бы ты сделал?

— Пф, ты в самом деле думаешь, что я сделал с тобой что-то прямо на грязной, холодной крыше чертового летнего лагеря? — Фред укладывает руку на изгиб шеи младшего легонько поглаживая затылок.

— Я уверен.

— Ладно, ты слишком хорошо меня знаешь, — оба только пропускают легкий смешок, потому что не до смеха сейчас.

— Но ведь сейчас, — Итон жмется чуть ближе, а Фред, чисто рефлекторно, обнимает его за талию, — никакой дворник не сможет помешать, да?

— Ведешь себя так, словно знаешь, что делать, — старший сначала проводит носом от изгиба шеи до линии челюсти, а после медленно проводит языком за мочкой уха, заставляя Итона немного съежиться.

— Снова меня недооцениваешь, — мозги младшего постепенно плавятся и он, подставляясь по ласки легко скользящих под любимой футболкой горячих рук, прогибается в спине. Прижимается теперь уж так сильно, что может высчитывать слишком частые удары чужого сердца, а еще отчетливо ощущать чужой стояк собственной задницей. Стыдно? Возможно. Остановиться? Ни за что.

— А мне кажется, что даже переоцениваю, — шепчет на ухо, но, не выдерживает все же. Фред без труда подминает младшего под себя, оказываясь сверху и, наконец, ощущая привычное превосходство.

Итон ещё пару секунд смотрит ни то оценивающе, ни то выжидающе, ловит взглядом рваное вздымание чужой груди, буквально всем телом ощущает, на сколько в комнате стало жарко. И, наконец, обхватывает чужую шею руками, резко протягивая к себе для поцелуя. Такого, от которого поджимаются пальцы ног, конечности немеют, а от головы отливает кровь. Моментами Итон начинал думать, но до него достаточно быстро дошло, что это сейчас лишнее.

Фреду уже давно надоели мальчишеские губы, поэтому теперь он с трепетом выцеловывает ключицы младшего, что чуть виднелись из-под футболки. Нет же, Фреду совсем не нравится эта футболка, от нее нужно избавиться. Теперь руки, до того легко скользящие вдоль туловища Итона, легко цепляют края ненавистной шмотки и стягивают ее постепенно. Смущаясь, Итон позволяет с себя ее снять, но тут же дергает за край чужой футболки, требуя равноправия, черт возьми. И когда прохладные мальчишеские пальцы могут коснуться бледной, разгорячённой кожи, по телу Итона словно проходит электрический разряд. Последние капли адекватности испаряются, уступая место их маленькому, прощальному сумасшествию.

В голове сотни образов, каждое прикосновение отдается яркими вспышками, сбивает дыхание обоим, пуще любых поцелуев. Они готовы тянуть, тянуть так долго, как только выйдет, возможно, пока звезды из глаз не посыплются. С каждой секундой задыхаться все сильнее, метаться пуще прежнего. Им это нравится, определенно нравится.

Из некого забвения Итона выводит голос Фреда.

— Малыш, скажи что любишь меня, — старший смахивает мешающие Итону волосы с глаз.

— Люблю, — растеряно кивает головой, не понимая, к чему старший клонит, — конечно, люблю.

— Прости, но придется немного потерпеть, — он нежно разводит ноги младшего в стороны, проводя руками по внутренней стороне бедер к ягодицам. А еще ловит взглядом то, как сильно Итон заливается краской. Голубоглазый тянет на себя за плечи, обнимая так, чтобы его лица не было видно.

— Пальцы не нужны, — Итон буквально хнычет от смущения на ухо.

— Малыш, все же стоит… — не до конца понимающий Фред пытается приподняться, но сгорающий от стыда парень только прижимает к себе ближе.

— Блять, — отчаянно выдыхает, — говорю же не надо!

Фред начинает смутно догадываться, о чем идет речь. Парень все же вырывается из крепких объятий и смотрит загадочно, а Итон умирает, потому что сдыно, потому что возбужден почти до боли, потому что не знает, что Фред скажет.

— Ты готовился…

— Я не рассчитывал, что ты станешь сильно заботиться о моей заднице.

— Ахуеть…

Итон ждал ехидного подкола в свою сторону, но никак не того, что глаза старшего помутнеют, взгляд расфокусируется, а сердце начнет отбивать бешеный ритм. Старший гортанно рычит и склоняется над слегка дрогнувшим телом, кусая Итона за плечо.

— В следующий раз, — снова в укус, только чуть ниже, — я хочу видеть, как ты это делаешь.

На мгновение голубоглазому кажется, что Фред сошел с ума, а уже потом до него доходит, что он сам в этом виноват. Чернота его глаз пугает, сам Фред пугает. Движения вожатого становятся более грубыми и, скорее даже, резкими. Он не печется больше о нежной коже, оставляя болезненные засосы. Они после будут приносить дискомфорт, а сейчас для Итона это как личная форма мазохизма. Фред играет языком с его сосками, поглаживает рукой живот, но не спускается ниже, заставляя Итона выгибаться и просить большего.

— Чего ты хочешь? — рычит в губы и тут же целует, больно кусаясь.

— Тебя… — тихо, до жути смущенно.

— Детка, ты можешь лучше, — сказать, что Итона просто унесло со столь банального прозвища, это скорее промолчать. Но он мальчик мстительный.

— Фред, выеби меня, — томно выговаривает на ухо, тут же проводя кончиком языка по ушной раковине.

— Блять.

Фред ненавидит себя за то, что затянул с презервативом и теперь, недовольно морщась, разрывает ненавистную упаковку и раскатывает мягкий латекс по члену. Старший целует так мягко, на сколько способен прямо сейчас, и успокаивающе сжимает чужую ладонь. Он входит медленно, чувствуя, как парень под ним сдерживается, чтобы не вскрикнуть.

— Малыш? — в самом деле обеспокоенно интересуется черноволосый, когда входит до конца.

— Все в порядке, — Итон расслабляется и вдыхает пару раз.

Всего пару, потому что Фред начинает двигаться. Он делает это медленно, Итон не чувствует чего-то сногсшибательного, только если легкий дискомфорт, но ему хочется кричать от одного только осознания процесса, от того, на сколько они близки сейчас. Итон от чего-то был уверен, что этим все и закончится.

Думал ровно до того момента, пока Фред не нашёл простату. Нет, Итон догадывался и, в принципе, знал из уроков биологии, что ее стимуляция может оказаться приятной. Но никак не ожидал, что его выгнет почти до хруста в позвоночнике, что из глаз звездочки посыплются, а сердце забудет, что такое ритм.

Раз за разом обоим казалось, что до смерти осталось меньше шага. И дело только в их чувствах друг к другу, в том как глубоко они погрязли в сумасшедшей влюбленности, на сколько они стали частью друг друга, на сколько заполнили своим существованием собственные души. Будем честными, никто из них ранее и не верил, что чувства бывают такими. Чтобы отдаваться полностью, чтобы вжиматься до хруста в ребрах, до попыток физически забраться в сердце через объятья, до попыток пробраться в сосуды, раздирая кожу то зубами, то ногтями. Их души, кажется, стали одним целым и теперь жаждут того же от их тел. А они и не против.

***

Шери уткнулась носом в пахнущую персиками шею, согревая холодный нос. Они с Тони уже около часа сидят на балконе комнаты последней, рассматривая звезды, и просто молчат. Им хорошо рядом и все, в принципе и без слов понятно. Вот только Тони слишком болтливая для того, чтобы так долго молчать.

— Так ты мне объяснишь, почему ты пришла ко мне с подушкой посреди ночи?

— Моя комната рядом с вожатской, — кареглазая недовольно дует губы.

— И что? Фред, вроде, не сильно мешал тебе на протяжении смены.

— Сегодня у него остался Итон, — девочка прижимается ближе, после того, как подул довольно прохладный ветер, — я ушла после второго стона.

— Фу боже, — блондинка смеётся, — возможно, если бы ты им так не мешала, то они бы сдерживались куда лучше.

— Хочу напомнить, что Фред имел наглость тебя целовать, а Итон вообще мной воспользовался!

— Как и ты им.

— Ладно, как и я им, — Шери недовольно выдыхает, — плевать, за то, теперь мы снова вместе и эти двое, будь они неладны, тоже счастливы.

— Ведешь себя как ребенок.

— А ты ведешь себя слишком по-взрослому!

— Я люблю тебя, — Тони утыкается носом в любимую макушку, вдыхая аромат ее шампуня.

— И я тебя.