Волны несли вперёд лодку, и та качалась на них, как детская колыбель. Сидел в лодке мальчик, чьи глаза казались глубже океана и ярче Звёзд. Но был он так печален, задумчив и одинок, что даже красоты Небесного моря не привлекали его взор. Ветер попутный и ласковый, плеск тёмных волн, белый свет впереди — далёкий и желанный. Путь этот не был им выбран, но должен быть пройден.

Время разливалось по морю, оно никуда не спешило и никого не ждало. Здесь нашло оно свой тихий приют, а на Землю проливалось дождями и осыпалось снегами — оттого и казалось людям, что оно утекает сквозь пальцы. Но мальчику, что сидел в лодке, Время стало безразлично. А всё же, на Земле или в Небе, всему положен свой конец. И путь его — долгий и сиротливый, завершился тоже.

Принесли волны лодку к высокой арке, а на вершине её сияла Белая Звезда, которой не было равных во всём Небесном море. Та, что выстояла против Чёрного Пирата; та, что видела людскую ложь и правду, любовь и ненависть, боль и счастье; та, что могла исполнить желание лишь того путника, чья душа чиста, а помыслы бескорыстны.

И лодка мальчика прошла сквозь великую арку, и каменные птицы остались неподвижны, и голос Белой Звезды зазвучал серебряной трелью:

— Чего желаешь ты, юный странник?

— Я хочу найти покой, но не знаю, куда мне дальше следовать.

— Нельзя найти покой снаружи, если нет покоя внутри. Я вижу, что сердце твоё неспокойно. Что же его тревожит?

— На Земле остались люди, что мне дороги. Но и здесь есть те, кого я хочу увидеть!

— И кто же это?

— Я хочу увидеть своих родителей. Укажи мне дорогу к ним!

И Белая Звезда уронила длинный луч света на водную гладь и осветила ему путь к желанному пристанищу. Волны снова понесли лодку вперёд — легко и неспешно, и ветер снова стал добрым другом. Мальчик глядел вдаль, и душа томилась трепетным ожиданием — ждут ли его там, в конце пути?..

Но не прошёл он и мили, как луч Звезды погас, замерла одинокая лодка, стих попутный ветер. И в этой ночной темноте и глубокой тиши, воскликнул бедный мальчик:

— Что же мне делать? Как добраться до места?

И ответил ему голос Белой Звезды, спокойный и ласковый:

— Ещё не пришло твоё Время для этого пути.

— Когда же оно придёт?!

— О тебе попросили.

— Что попросили? Кто попросил обо мне?

— О тебе попросили.

И каждый новый вопрос получал прежний ответ. Вернулся ветер, но уже не был страннику другом — закружил он лодку в неистовом вихре. Всколыхнулись волны и обернулись водоворотом и затянул тот в себя одинокую лодочку. Упал мальчик в воды Небесного моря, стал всё глубже и глубже опускаться на дно. А далеко в вышине сверкали безмолвные Звёзды, но не нашлось ни одной, что протянула бы ему свой спасительный луч.

* * *

Жизнь вернулась, ворвавшись в сознание резким запахом микстур, ярким дневным светом, отдалённым уличным шумом. Рэй открыл глаза. И снова закрыл их. Слишком ослепительно, слишком больно, слишком невероятно. Ведь выстрел был настоящим! Он знал это так же ясно, как чувствовал, что остался жив. Но как же ему удалось проснуться? Сделать вдох? Услышать такие знакомые голоса?

И вот, когда ему до безумия захотелось хоть кого-то увидеть, дверь в комнату тихо приоткрылась. Рэй замер в ожидании, а затем радостно воскликнул:

— Стрекоза!

Девочка, украдкой вошедшая его проведать, теперь ворвалась в комнату, как лёгкий весенний ветерок:

— Наконец-то ты очнулся! Миссис Дюран! Он пришёл с себя!

В следующую минуту подле Рэя собрались почти все его близкие: Стрекоза принесла на руках Мистера Зифа и села прямо на пол у кровати, миссис Дюран остановилась в изголовье и заботливо проверила, нет ли у него температуры.

— Мы так волновались за тебя, дорогой! — сказала та, беря его за руку.

— Я в порядке, — слабо проговорил Рэй, приподнимаясь, чтобы сесть, — вам обоим уже не о чем волноваться.

— До чего же ты нас напугал! — воскликнула Стрекоза, и в её глазах мелькнул отблеск прежнего страха. Он заметил её бледность и усталый вид, а ещё, кажется, следы пролитых ранее слёз. Но всё это меркло в сравнении с тем счастьем, что отражалось на еë лице.

Рэй сожалел о том времени, что им пришлось провести в неведении и тревоге:

— Простите меня! Я не хотел, чтобы всё обернулось так. Здравствуй, дружок! — он с чувством обнял Мистера Зифа, который отчаянно желал завладеть его вниманием. — Я безмерно рад видеть всех вас! Но как вы здесь оказались?

— Мы были так встревожены твоим поведением и лихорадочным видом в тот день, — голос миссис Дюран всё ещё немного дрожал. — А потому отправились в Старрэйн-Мэнор следом за тобой.

— В тот день? — изумился Рэй. Он думал, что со времени происшествия в Мастерской, прошло не больше нескольких часов. — Хотите сказать...

— С тех пор прошло три дня, — сочувственно пояснила Стрекоза. — И всё это время ты был пребывал в бреду.

— Три дня, — эхом отозвался он, всё ещё не осознавая, сколь глубокая пропасть разверзлась в его воспоминаниях.

«Следуя знакам мистера Бартлетта, я спустил Звезду Мэрибель Брайтстар, чтобы лишить её сил. Это удалось, но ненадолго — она провела нас ложной слабостью и выстрелила в меня из револьвера. Что дальше? Что же было дальше?» — Рэю тщетно пытался восстановить цепочку событий, не желая мириться с провалом в памяти.

— Я совсем не помню, что было дальше, — посетовал он, запустив руки в волосы.

— Это совсем не удивительно, дорогой, — сочувственно произнесла миссис Дюран. При этом она задержала несколько странный взгляд на его пушистой чëлке.

— Вероятно, мой вид оставляет желать лучшего.

— Ты только не расстраивайся, — пробормотала Стрекоза.

— Венди, — предостерегающе сказала миссис Дюран.

— В чëм дело? — нахмурился Рэй, чувствуя, как холодным потоком нарастает тревога. — Скажите же мне. Нет, лучше дайте мне зеркало! Стрекоза, прошу тебя!

Девочка молча взяла с комода ручное зеркало и протянула ему. Рэй посмотрел на своë отражение и не поверил тому, что увидел. Две широкие белые пряди обрамляли его усталое бледное лицо, являя поразительный контраст с каштановой копной волос. И тогда его поразила страшная догадка.

— Где мистер Бартлетт?! — воскликнул он. — Мне нужно его увидеть!

Предприняв попытку встать, он тут же почувствовал острую боль в груди и сильное головокружение.

— Тише, Рэй, тише, — миссис Дюран помогла ему лечь, а Стрекоза укрыла одеялом. — Доктор запретил тебе волноваться и велел восстанавливать силы.

— Здесь был доктор? — спросил Рэй, стараясь справиться с головокружением.

— Тогда здесь было много разных людей, — тихо сказала Стрекоза.

— Дорогая, сейчас не лучшее время, — мягко заметила миссис Дюран.

— Я хочу знать, что происходило после, — сказал Рэй с той настойчивостью, на какую был способен. — Прошу, миссис Дюран, пожалуйста!

Та обречённо покачала головой, всё ещё памятуя о том, чем закончилась их прошлая беседа.

— Когда мы прибыли в Старрэйн-Мэнор, у входа собралась целая толпа: встревоженные слуги, суровые полицейские. Но никто из них не мог рассказать толком, что произошло. Зайдя в дом, я столкнулась с мистером Бартлеттом. Он был смертельно бледен... Узнав меня, он сказал, что мой приезд очень кстати, и что тебе понадобится моё присутствие. Ещё он несколько раз повторил: «отныне всё будет хорошо». Затем я увидела тебя, лежащего без сознания, с алым пятном на рубашке и всё остальное вылетело у меня из головы.

Она наклонилась, поцеловала его в лоб и погладила по волосам:

— Слава Богу, что всё обошлось! И ты снова с нами.

Рэй попытался изобразить радость, но на деле его сотрясала мелкая дрожь.

— Я тоже этому рад. Вы сказали, что видели полицейских?

— Учитывая обстоятельства, это было необходимо.

Рэй молчал, надеясь, что миссис Дюран продолжит свой рассказ.

— Мистер Бартлетт рассказал о том, как мисс Мелтон ворвалась в его кабинет и угрожала револьвером, если он не признает её принадлежность к семейству. И конечно же, он рассказал о твоём смелом поступке! — в глазах женщины отразились одновременно ужас и восхищение. — О том, как ты прикрыл его собой! Слуги сказали, что он сам вынес тебя на руках и немедленно послал за доктором. Ох, страшно подумать, что могло произойти, если бы эта женщина...

Она замолчала, не в силах произнести страшное предположение вслух.

— Полиция арестовала её? — спросил Рэй.

Стрекоза и миссис Дюран обменялись непонятными для него взглядами. Женщина произнесла:

— Она разбилась. Выпала из окна второго этажа.

Рэй почувствовал, как всё внутри сжалось и... Ничего. Ничего, кроме отдалённого голоса жалости к этой одинокой душе, но ещё больше — мыслей о закономерности такого исхода. Он будто знал, что всё должно было завершиться именно так.

— У моря Небесного в вечном плену, — тихо произнёс он, глядя в окно.

— Что, прости? — Стрекоза наклонилась ближе.

— Нет-нет, ничего.

Рэй погладил Мистера Зифа по голове. Его друг цел и невредим, но не так давно находился в той же опасности, как и он сам всего несколько дней назад.

— Клянусь, я бы силком вытащила тебя с того света, если бы ты вздумал там остаться! — сказала Стрекоза, давая волю своей прежней манере разговора. После, удивившись собственным словам, она рассмеялась, а Рэй и миссис Дюран поддержали её в этом.

— Не знаю, как мне благодарить вас обеих! — с чувством сказал он.

— Лучшей благодарностью будет твоё скорейшее выздоровление, — отвечала миссис Дюран, поправляя подушки. — Идём, дорогая. Рэю нужно отдохнуть.

Стрекоза пожала его руку, а уже стоя в дверях, обернулась и подарила самую тёплую улыбку, на какую была способна.

— Не тревожься ненужными переживаниями! — миссис Дюран поцеловала мальчика в лоб. — Скоро всё наладится и будет как прежде.

— Нет, — сказал Рэй, обращаясь к самому себе, — как прежде не будет уже никогда. Но я от всей души благодарю вас, миссис Дюран! Вы так много сделали для меня.

В глазах миссис Дюран, как и тогда, отразились материнская любовь и забота:

— Разве могла я бросить в беде своего племянника?

И тут Рэй понял, сколь причудливо, но благосклонно обошлась с ним судьба! Она забрала многих, чтобы оставить всего троих. Тех, без кого ему было бы не под силу справиться с этой утратой.

Когда леди уже взялась за ручку двери, Рэй вспомнил о своём недавнем и таком важном желании:

— Прошу, передайте мистеру Бартлетту, — тут он запнулся, вспомнив, что для миссис Дюран уже не секрет, кем он являлся в действительности. Но та посмотрела на него с пониманием во взгляде. — Что мне нужно поговорить с ним. Если, конечно, он найдёт для этого время.

— Но мистера Бартлетта нет, дорогой.

— Что?.. — у Рэя перехватило дыхание и потемнело в глазах.

— Он уехал, когда тебя осмотрел доктор и сказал, что твоей жизни ничто не угрожает. Мистер Бартлетт сказал, что у него есть дело за пределами поместья.

— И за все три дня от него не было совсем никаких вестей? — Рэй сжал в руках одеяло, надеясь найти хоть какую-нибудь опору.

— К сожалению, — леди покачала головой. — Ах, как же я забыла! Ведь он оставил тебе письмо!

Она открыла верхний ящик прикроватной тумбочки, достала оттуда свёрнутый лист и протянула Рэю. Ни конверта, ни печати, ни подписи.

— Пожалуй, я оставлю тебя, — сказала миссис Дюран, увидев, как долго он не решается прочесть.

Дверь тихо закрылась. Мистер Зиф мирно посапывал под рукой, раскачивая хвостом в такт часам. Рэй смотрел на письмо и молил о том, чтобы его предположение не оправдалось.

«У меня нет другого выхода, кроме как прочесть его. Тогда я узнаю правду» — подумал он, и развернул листок. На нём — размашистые буквы, неровные строки, пара чернильных клякс. Всё это было так непохоже на аккуратный и разборчивый почерк мистера Бартлетта. И тем не менее, это послание было написано его рукой.

Строчки пролетали перед глазами, оставляя лёгкий шлейф заложенного в них смысла. И чем ближе к концу подходило письмо, тем менее отчётливыми становились слова. Силы покидали автора, так что даже заключительная подпись явно далась ему с трудом.

Закончив чтение, Рэй обессиленно выпустил письмо из рук. Его одолело до боли знакомое и ужасное чувство! Когда хотелось плакать, но не приходили слёзы; хотелось кричать, но не хватало сил; хотелось всё изменить, но даже дар Хранителя не представлял подобной возможности. Уже слишком поздно.

— Знаешь, — произнёс он вслух, — однажды он сказал мне, что Хранитель Звёзд никогда не сможет изменить прошлое.

Он поднял глаза, и в его взгляде отразилась та решимость, что приходит с нахождением правильного выхода.

— Но в его силах изменить настоящее, а значит, и будущее.

* * *

Покинуть дом и не попасться никому на глаза оказалось сложнее, чем Рэй предполагал. Очутившись в экипаже, он смог перевести дух. Все они: начиная с доктора, что его осмотрел, и заканчивая миссис Дюран и Стрекозой, осудили бы столь безрассудный поступок. Но у него не было времени, он должен был скорее воплотить задуманное. Только бы не опоздать. Только бы необходимая вещь не досталась кому-либо другому. Только бы Звёздные часы позволили это сделать.

Лихорадочный круговорот мыслей был прерван голосом кучера:

— Мы на месте, сэр!

Когда Рэй вышел и глотнул свежего воздуха, головная боль немного отступила, но слабость по-прежнему сковывала тело. Подойдя к витрине давно знакомой лавки мистера Грошемма, он почувствовал, как от отчаяния опустились руки: искомого предмета за ней не нашлось. Но отступить вот так, даже не попытавшись узнать?.. Никогда!

Зайдя внутрь, он первым делом почувствовал терпкий запах старых книг, сушёных трав и парафиновых свечей. Преодолев лабиринт из старых вещей, тоскующих в ожидании новых хозяев, Рэй увидел за прилавком пожилого хозяина лавки.

— Приветствую вас! Чем могу быть полезен? — добродушно поинтересовался тот.

— Добрый день, сэр! Меня интересует один предмет, который ранее находился в витрине.

— Что же это за предмет?

— Это ключ, но весьма необычный: в виде золотого пера, с резной ручкой и наконечником-звездой. А ещё на нём была гравировка, но боюсь, я не смогу в повторить её в точности.

Хозяин лавки посмотрел на него удивлённо-недоверчиво, но сказал:

— Одну минуту, сэр.

Он скрылся в комнате за прилавком. Рэй не понимал, отчего его просьба показалась лавочнику необычной. Ведь для постороннего человека этот ключ не представлял ничего особенного. Тем временем он буквально считал секунды до возвращения мистера Грошемма. Тот появился с небольшой деревянной шкатулкой в руках. Внутри, на бархатной подушке, лежал тот удивительный ключ, который Рэй видел в день своего похищения. Тот, что подходил всего к одному изобретению на свете.

— Признаться, я удивлён, что вас заинтересовала именно эта вещица, — сказал мистер Грошемм.

— Отчего же? — спросил Рэй.

— Видите ли, этот, с позволения сказать, ключ, появился у меня много лет назад: кто-то из уличных мальчишек принёс его мне, сказав, что нашёл в разрушенном поместье. И за все эти годы мне так и не удалось найти для него дом — его постоянно возвращали! Люди говорили, что это причудливое изделие творит странные дела. Глупости, конечно, — сказал лавочник, но в его глазах по-прежнему читалось сомнение. — Но иной раз даже я сам замечал необъяснимое: рядом с этим «ключом» останавливают ход даже новые часы, нередко падают, бьются и ломаются разные вещи. Из-за этого мне и пришлось убрать его в отдалённое место. К тому же, я не думал, что кто-то вновь заинтересуется им.

— В таком случае, я избавлю вас от дальнейших хлопот, — сказал Рэй и достал все свои монеты. — Какова цена?

* * *

Оказаться здесь совершенно одному было странно. В особенности зная, что более сюда не войдёт тот, кто подарил этому месту вторую жизнь. Он никогда уже не пройдёт по этой великолепной зале, не сядет за свой рабочий стол, не возьмёт в руки своих диковинных инструментов. Никогда уже не насладится красотой Звёздного неба, а оно больше не станет частью его потрясающих изобретений.

Мастерская Звёзд видела и слышала многое! Обещания и проклятия, страх и радость, обман и признания. И если для неё всё это было незначительными эпизодами людских судеб, то для них самих — важнейшими вехами жизни. Но кто мог предположить, что самый юный из Хранителей решится сделать то, на что не хватило духу ни одному потомку Алфорда Горра. Тем временем, существование ключа подтверждало, что однажды этому суждено было случиться. А появление на свет такого человека, как Рэймонд Брайтстар, означало, что это время пришло.

Снова привычные действия — соединить медальон с «Историей Звёздных часов» и пролить Звёздный свет на её листы. Но на этот раз Рэй не собирался вносить в неё новые открытия. Его намерение состояло в том, чтобы найти особенный параграф, завершить начатое и более никогда не открывать эту книгу. Случайно остановившись на странице с древом семьи Хранителей, он не смог сразу же её перелистнуть. Там, на старинном пергаменте значились имена, которые отныне приобрели для него совершенно новое значение:

Всё было правдой. А ведь именно в этот раз Рэю отчаянно хотелось, чтобы услышанное от Мэрибель Брайтстар оказалось обманом. Но правда, как и ложь, не спрашивает дозволения, чтобы войти в нашу жизнь — она приходит и меняет её до неузнаваемости. Следующий шаг остаётся за человеком: смириться или восстать.

Рэймонд Брайтстар выбрал последнее.

Он взошёл на платформу, посмотрел на Звёздные часы и замер. В одном из стеклянных шаров, окутанная тоской и одиночеством, лежала Звезда — потухшая, опустошённая, выпитая до дна. Хранитель знал, кому она принадлежала и отчего была брошена. Ей больше не под силу осветить путь или даровать надежду. Протянув руку, Рэй раскрыл прозрачное вместилище и осторожно достал оттуда Звезду. Он не позволит ей разбиться. Он непременно её сохранит.

Стоя перед Звёздными часами и сжимая в руках их неминуемую гибель, он в который раз спросил себя: окончательно ли его решение? Является ли оно верным? Справедливо ли по отношению к прошлому и будущему? И в который раз, выдержав эту изнурительную борьбу с самим собой, он дал утвердительный ответ. Даже если ему придётся поплатиться за свой выбор, он готов это сделать!

Перед ним вновь была раскрыта страница, виденная некогда прежде: ритуал уничтожения, описанный от первого до заключительного действия.

— И ключ, что дал Звёздным часам жизнь, в руках Хранителя Звёзд, сможет её отобрать, — прочёл Рэй вслух и поднял глаза на большой блестящий циферблат. — Я готов. Я готов это сделать. И я сделаю.

Ещё несколько минут тишины настоящего, которая вскоре обратится в безмолвие прошлого. Рэй протянул руку и нажал необходимую кнопку: небольшая золотая монета по центру Звёздных часов откатилась в сторону, представляя отверстие для ключа; оно повторяло форму пятиконечной звезды. Пришлось постараться, чтобы вставить в него чуть проржавевший ключ. Две надписи «Salutis et mortis» — над замочной скважиной и на ручке ключа — сложились в единую картину.

«Это должен быть я» — подумал Рэй, чувствуя, как дрожат и холодеют руки.

И опять трижды. Повернуть ключ необходимо трижды.

Раз. Мир станет прахом.

Два. Тьма — домом.

Три. Смерть — освобождением.

Повернув ключ в заключительный раз, он резко сделал шаг назад. Первые несколько минут не происходило ровным счётом ничего.

Вдруг замерли неутомимые стрелки, стало до ужаса тихо. Погас огромный циферблат, площадка погрузилась в полумрак. Вслед за этой оглушающей тишиной, раздался ужасающий грохот, точно Звёздные часы были зверем, а ключ — копьём. Они взвыли, застонали, заметались в клетке своей железной сущности. Показалось, что все механизмы в глубине разом рухнули вниз!

Звёздные часы умирали громко, страшно, болезненно. Но эти стены, возведённые Алфордом Горром, не позволяли ни единому звуку покинуть своих пределов.

Разлетались в стороны ярко-оранжевые искры, трещали разламывающиеся детали, гасли огни и разрывались цепи. Вслед за внутренним устройством стало рушиться и то, что находилось снаружи: откололся и разбился стеклянный циферблат, в его осколках затерялись часовые стрелки, со скрипучим стоном отломился большой пусковой рычаг, треснул резервуар, расплескав остатки Звёздной энергии; одна за другой падали вниз кнопки, колбы, шестерни и маятники.

Сверху вниз, словно сбрасывая металлическую шкуру, Звёздные часы обрушились наземь. Поднялся густой тёмно-серый дым и окутал их траурной пеленой. Когда же он рассеялся, Рэй медленно подошёл ближе и опустился на колени.

— Покойся с миром, — прошептал он в пустоту.

А вместе со Звëздными часами канул в лету и последний Хранитель Звëзд — Рэймонд Уильям Брайтстар.

* * *

Ветер, подобно хозяину, гордо прогуливался по заснеженному саду: перед ним покорно склонялись кусты роз и трепетали тонкие ветви деревьев. Одному Рэю, что сидел на скамье с письмом в руках, эти чары были безразличны. Всем его существом завладели строки, прочитанные нынешним утром. Они чудились ему в проплывающих мимо облаках, врывались в сознание отдалёнными звуками, бесконечным круговоротом прокручивались в памяти. Но ему захотелось вновь прочесть их, чтобы хотя бы мысленно услышать голос, который он не услышит более никогда:

«Мой дорогой мальчик! Хотя я и постарался устроить так, чтобы выкроить для себя побольше времени, его запасы по-прежнему ограничены. Знаю, ты никогда не сможешь простить меня за всё, что произошло. Но я хочу попросить прощения и поблагодарить за то, что ты нашёл в себе силы довериться мне. Я не могу уйти, не сказав этих слов.

Клянусь тем, что для меня свято — твоей жизнью: к гибели нашей с тобой безумной родственницы я непричастен. Выстрелив, она сделала шаг назад и оступилась, но я не успел подать ей руку. К тому же, у меня было слишком мало времени — я должен был спасти тебя.

Называя мисс Мэрибель Брайтстар воплощением Чёрного Пирата, я не был уверен до конца. Её страшные деяния позволили мне сделать подобный вывод. Я давно подозревал, что экономка замышляет зло против меня и того, кто мне дорог, но ничего не мог доказать! Она была слишком хитра и осторожна. По той же причине позвал множество гостей на Рождество — так я мог пребывать в уверенности, что она не посмеет тебе навредить.

Перед предполагаемым отъездом я назначил ей встречу в Мастерской и дал ключ однократного действия. Я хотел сам во всём разобраться, но твоё внезапное возвращение всё изменило.

Рэй, мой дорогой мальчик! Надеюсь, я всё ещё имею право так тебя называть. Признаюсь, порой я и сам забывал, что не являюсь твоим отцом. Этот год стоил долгих лет беспрестанных поисков! Ведь мне посчастливилось знать самого лучшего Хранителя Звёзд, какого видел этот мир. И ему не обойтись без тебя, я это знаю.

Когда-то я предоставил тебе возможность сделать выбор, утаив часть правды. Теперь ты должен выбрать то, чего желает твоё великодушное сердце. Помни: бросаясь в пропасть, птицы учатся летать. Я же готов упасть, и оставить это небо тебе.

Твой дядя, Эдвард Адам Брайтстар»

Винсент Бартлетт или Эдвард Брайтстар — человек, который без раздумий отдал свою жизнь, чтобы спасти его собственную. Рэй знал, что уже никогда не сможет вернуть ему этот долг. Он не знал, где и когда этот удивительный человек повстречался со своей судьбой. Но чувствовал: это уже произошло. К тому же, никому из смертных не удавалось обмануть законы Звёздных часов.

Этот человек заново открыл для него мир и подарил ему новую жизнь. Рэй никогда не смог бы оправдать его поступки, как и смириться с тем, что стал их невольным участником. Но он был готов на всё, чтобы искупить вину своими силами — без могущественных, но опасных изобретений и вмешательства Звёздных светил.

Он мог провести здесь целую вечность. Совершенно один. Но любой минуте умиротворения, как и штилю в море, рано или поздно приходит конец. И его собственным порывистым ветром стала она. Но появилась на удивление тихо и кротко: села рядом на скамью, устремила взгляд вдаль, мысленно надеясь, что видит то же, что и он.

— Доктор сказал, ты чудом выжил, — сказала Стрекоза, не отрывая глаз от туманной дали.

Рэй слабо улыбнулся.

— Какое бы то ни было, — она положила голову ему на плечо, а он в ответ взял её за руку, — я безмерно благодарна этому чуду.