— Мистер Стоун, прошу вас, держите себя в руках!

Невозможно было упрекнуть инспектора Клэйтона в том, что он прилагал недостаточно усилий, стремясь успокоить хозяина кондитерской под названием «СвитЛэнд». И всё же его старания были тщетны: мистер Стоун пребывал на грани нервного срыва. Это был невысокий полноватый мужчина лет сорока, от природы наделённый большими руками, огненно-рыжими волосами и необычайно громким голосом. Его наружность вовсе не сочеталась с искусной работой кондитера. Тем не менее, он был мастером своего дела и, как сам он выразился в порыве отчаяния: «посвящал ему всё пламя своей души». Придя же нынешним утром в свою лавку, мистер Стоун был варварским образом лишён такого удовольствия. Вместо этого его ждала крупная неприятность: витрина, обычно привлекавшая прохожих аппетитным видом шоколадных тортов, свежих булочек и пышных бисквитов, была вдребезги разбита! И всё вышеупомянутое, а главное — денежная касса — могли оказаться в распоряжении первого же ночного вора, не преминувшего воспользоваться лёгкой добычей.

Выронив от ужаса ключи, мистер Стоун собрался было бежать за полицией, но вовремя опомнился и отправил за ней своего подмастерья. А спустя пару минут, то ли для верности дела, то ли для привлечения внимания, набрался духу и закричал: «Ограбили! Полиция!». Впоследствии кондитер не без стеснения вынужден был уточнить, что кражи не произошло. Однако это ничуть не умаляло тех убытков, какие он понесёт, пока витрина не будет восстановлена. Мистер Стоун рвал и метал, грозясь «закатать разбойников в крутое тесто»! Стоит отметить, инспектор Клэйтон ничуть не сомневался в серьёзности его намерений, с опаской поглядывая, как кондитер воинственно размахивал в воздухе скалкой. Но где же искать виновников происшествия, если нет ни улик, ни свидетелей?

— Не припомните, в котором часу вчера вечером вы закрыли магазин?

— Кондитерскую мастерскую! — возмущённо поправил мистер Стоун. Он неизменно приходил в негодование, когда его драгоценное детище называли обыкновенным «магазином». — Я закрываю «СвитЛэнд» ровно в семь часов вечера.

— Это точно? Вы не ошиблись?

Лицо мистера Стоуна приняло обиженно-горделивое выражение. Он обхватил скалку руками и прижал к груди, словно это был его верный меч:

— Это традиция, соблюдаемая годами, инспектор! В ней не может быть ошибки.

— Хорошо-хорошо, — отмахнулся инспектор Клэйтон, в задумчивости покусывая карандаш. Он всегда делал так, когда не знал, что делать. Судя по состоянию пишущего предмета, подобное случалось с ним довольно часто. — Вы сказали, что заявление о краже было поспешным. Уверены, что ничего не пропало?

— Как будто нет, — замялся кондитер. — Не могу утверждать наверняка: я был слишком потрясён!

— Понимаю. Сержант! — инспектор окликнул молодого человека, со скучающим видом бродившего вокруг. — Ступайте с мистером Стоуном и осмотрите мага… я хотел сказать, кондитерскую мастерскую! Быть может, что-то и украдено. Тогда, во всяком случае, нам будет за что зацепиться.

Когда эти двое скрылись из виду, он подошёл к эксперту полиции, «колдовавшему» над разбитой витриной. Мистер Брайан Робби — седой человек в больших роговых очках и длинном сером пальто. Держа в руках кисточку и лупу, он тщательно осматривал и очищал каждый сантиметр места происшествия. В небольшом чемоданчике, стоявшем поблизости, расположились другие необходимые инструменты.

— Ну, что скажете? — без особого интереса спросил инспектор. — Когда было совершено нападение?

Мистер Робби рассматривал осколки стекла через лупу:

— Смею заметить, что витрина — не человек, а потому, назвать этот случай «нападением» никак нельзя. Так же, как и определить время преступления: ведь на стекле, в отличие от человеческой плоти, не остаётся ран. Оно просто разбивается.

Инспектор Клэйтон сдвинул брови и нетерпеливо постучал карандашом по блокноту. Он был недоволен. Крайне недоволен! Он уже долгое время надеялся с блеском раскрыть какое-нибудь дело и часто говорил, что готов к любым трудностям. Когда же трудности были преподнесены на серебряном подносе, аппетит к ним, увы, пропал.

— Что же здесь «с блеском» раскрывать? — тихо проговорил инспектор, в раздражении поддев носком ботинка кусок стекла.

— Простите? — мистер Робби посмотрел на него поверх своих больших очков.

— Я хотел сказать, что нам делать? Как расследовать преступление, в котором нет ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых? Этот пустяк и преступлением-то не назовёшь! Хулиганство, да и только. Я бы и не стал тратить на него время, не будь наш потерпевший столь, кхм, убедителен. Не представляю, где и кого следует искать.

Мог ли инспектор Клэйтон предположить, что всего в нескольких ярдах от них, в проулке, затаился если не виновник, то по крайней мере главный свидетель происшествия. Там, держа в руках свою загадочную находку, стоял беспризорник по имени Рэй. Проснувшись этим утром, он испытал невероятное облегчение — всё это ему приснилось! Очередной странный сон, порождённый обессиленным разумом. Так мальчик думал, пока не обнаружил в кармане пиджака холодную остроконечную Звезду. И тогда выстроенная им «правильная» реальность рассыпалась в пыль.

Взволнованно слушая разговор отчаявшегося хозяина кондитерской и недовольного инспектора Скотленд-Ярда, он раздумывал как ему поступить: выйти и поведать им причину произошедшего, или сбежать и выбросить необыкновенную вещицу в реку? Последняя идея казалась более заманчивой. Но стоило ему увидеть колдовской блеск Звезды, как он снова начинал сомневаться в своём выборе. К тому же, ему не хватило бы сил забыть всё пережитое. Иные воспоминания имеют завидное превосходство над другими — их невозможно вычеркнуть из памяти.

Когда решение было принято, Рэй снова услышал голоса. Сказанное заставило его замереть на месте:

— Поначалу всё выглядит так, как вы описали, — спокойно констатировал мистер Робби. — Но если не полениться и уделить внимание деталям, можно найти много интересного.

Отложив в сторону инструменты, он достал из чемоданчика платок, развернул его и показал инспектору: в складках белоснежный ткани поблёскивал осколок стекла со следами крови.

— О, я знал, что всё не может быть так безнадёжно! — воскликнул инспектор Клэйтон. — Это, безусловно, кровь злоумышленника. Он поранился, когда разбивал витрину.

В этот миг «злоумышленник» вспомнил, как в спешке поранил палец, и живо представил, как по следам обуви и каплям крови они обнаружат его убежище и тогда побег станет невозможен. Рэй лихорадочно перебирал одну мысль за другой, но так и не смог придумать ничего стоящего. Он всё крепче сжимал в руках Звезду, точно это был единственный шанс на спасение. Но вдруг понял, что она и есть источник всех его нынешних бед. Её ослепительный блеск и холод, её внезапное и ненужное появление. Окончательно осознав, что Звезда вовсе не должна была попасть к нему в руки, Рэй решил поступить так, как подсказывала совесть.

Инспектор Клэйтон поспешил сообщить новость хозяину лавки, но мистер Робби уговорил его повременить с этим:

— Не спешите, друг мой. Есть ещё одна необычная деталь.

— Ещё одна улика?

— И да, и нет. Скорее, очередной вопрос, ответ на который предстоит найти.

— Любите вы изъясняться загадками, Робби! — нетерпеливо воскликнул инспектор. — Говорите же, что вы нашли?

Мистер Робби склонился над прилавком и сделал жест, призывающий его сделать то же самое. Инспектор Клэйтон не без колебания заглянул внутрь и сразу же понял, что тот имел в виду.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал мистер Робби. — Кажется будто здесь потушили огромную сигару!

Представшая перед ними картина выглядела необычно: разбросанные кондитерские изделия и осколки стекла, помятые таблички-ценники, но главное — деревянный прилавок, в центре которого зияла чёрная пепельная дыра. Словно здесь вспыхнул и мгновенно погас небольшой пожар.

Но инспектора Клэйтона эта деталь не впечатлила. Переведя на мистера Робби недоумённо-нахмуренный взгляд, он переспросил:

— Огромную сигару? Не понимаю, что вы имеете в виду, но с уверенностью могу сказать, что это никак не продвинет нас в раскрытии дела. Хватит копаться в этой дыре, идёмте! Нам нужно ещё многое узнать у этого «короля пирожных».

Мистер Робби решил не вступать в спор — это было бессмысленное занятие. К сожалению, его коллега никогда не отличался ни развитой логикой, ни нестандартным мышлением. Инспектор Клэйтон хотел получать всё и сразу, не прилагая при этом особенных усилий. Пока мистер Робби изучал детали, сопоставлял факты и строил логические цепочки, тот предпочитал ходить вокруг, грызть карандаш и грезить о повышении. Именно поэтому эти двое так и не смогли толком поладить.

Они уже стояли около входной двери, когда за их спинами раздался голос:

— Подождите!

Обернувшись, к немалому своему удивлению, коллеги увидели мальчишку в поношенной одежде, с перепачканными лицом и руками. В его глазах застыл неподдельный испуг, точно он скрывался от погони, и искал помощи у полицейских. Беспризорник подошёл ближе и вытянул вперёд руку: на раскрытой ладони лежало нечто, похожее на звезду. Вероятно, ювелирное украшение, вроде броши или подвески. Точно выточенная из драгоценного камня, она переливалась всеми цветами радуги; пять острых концов походили на небольшие кинжалы, а их яркий блеск — на удары этих кинжалов.

Инспектор Клэйтон и мистер Робби смотрели на необычный предмет и не знали, с какого вопроса им стоит начать: откуда у беспризорника такая дорогая вещица? Зачем он показал её им? Что хочет этим сказать?

Но мальчишка заговорил сам без лишних расспросов:

— Это она сегодня ночью разбила витрину, когда упала с неба. Я всё слышал и видел.

Открыв свою невероятную тайну, Рэй посмотрел на них с такой надеждой, что не сжалиться над несчастным мог лишь закоренелый материалист, начисто лишённый фантазии. К несчастью, инспектор Клэйтон служил живым воплощением вышеназванных качеств. Он молча приложил ладонь ко лбу мальчика: ни малейшего намёка на жар.

— С неба, говоришь?

Рэй доверчиво закивал. Он верил, что полицейский непременно поможет ему разобраться во всём этом, найдёт для Звезды подходящее место и освободит его от ненужного бремени. Но тот видел сложившуюся ситуацию в несколько ином свете:

— Я мог бы поинтересоваться, какой пройдоха научил тебя плести эти нелепые россказни, — начал инспектор угрожающим тоном, заставившим Рэя невольно шагнуть назад. — И цель этих россказней, без сомнения, одна: посмеяться над полицией! Но лучше уж я спрошу, где ты, мелкий паршивец, украл эту драгоценную вещь?!

Инспектор Клэйтон крепко схватил мальчишку за руку и со всей грозностью, на которую был способен, поглядел ему в лицо. Испуганный, растерявшийся, обманутый в своих надеждах, Рэй по-прежнему говорил то, что первым приходило ему в голову — правду.

— Я ни у кого её не крал, сэр! Это Звезда, клянусь вам, настоящая Звезда! Она упала сегодня ночью и угодила прямо в витрину. Я не удержался, подошёл ближе, а потом услышал шаги, спрятал Звезду и убежал. Но я не могу оставить её у себя, она так пугает меня! Прошу, вы должны мне поверить!

Он не решился рассказать о светящемся медальоне, загадочных надписях и волшебном воссоединении двух разных элементов. Рэй понимал — стоит ему рассказать об этом, как инспектор незамедлительно отправит его уже не в тюрьму, а прямиком в дом умалишённых.

— Другие свои небылицы расскажешь в Скотленд-Ярде, негодный воришка, — инспектор Клэйтон потащил Рэя в сторону полицейского кэба.

Но тут решил вмешаться мистер Робби. Положив руку на плечо разгорячившегося коллеги, он проговорил:

— Погодите, инспектор! Я не уверен, что мы поступаем верно. Мне кажется, в его словах есть доля истины.

С первых минут он изучал поведение Рэя, стараясь уловить хоть малейшее свидетельство лжи: опущенный взор, дрожь губ или нервные нотки в голосе. Но не нашёл ничего, кроме неподдельного страха и отчаянной надежды на помощь. Разумеется, рассказанная им история была плодом детского воображения, но ведь и теорию инспектора Клэйтона нельзя было назвать логичной! Если бы мальчишка и впрямь стащил драгоценность, зачем было приставать к полицейским со странной историей о падающих звёздах? Ради потехи? Но ведь такая шутка могла обойтись слишком дорого. Ни один дорожащий своей свободой беспризорник не подойдёт к инспектору Скотленд-Ярда без крайней нужды.

Когда мистер Робби хотел было изложить свои доводы в защиту мальчишки, к разговору присоединился ещё один человек.

— Не верю своим глазам, она найдена! А ведь сегодня вечером я намеревался сообщить о пропаже. Невероятно признателен вам, мой юный друг!

Сотрудникам Скотленд-Ярда сегодня необычайно везло на удивительные события и не менее удивительных незнакомцев. На этот раз перед полицейскими оказался высокий джентльмен в длинном пальто и блестящем цилиндре, чёрных лайковых перчатках и с массивной тростью в руках.

Положение господина не вызывало сомнений — он был одним из тех знатных людей, что иной раз могли позволить себе вступить в беседу без приглашения, заранее зная, что никто не посмеет их осудить. Отнюдь, впоследствии многие почтут общение с ними за великую честь!

Что же касается возраста господина, то о нём нельзя было судить определённо. Ему могло быть как сорок лет, так и шестьдесят: волосы белы, как первый снег, но лицо тронуло всего несколько морщин; во взоре глубоких глаз — голубого и серого цвета — мудрость прожитых лет, но и задорная живость молодости. Лёгкая усмешка в уголках губ и спокойная уверенность в голосе производили впечатление «видавшего виды» человека, способного как дать рассудительный совет, так и сказать несусветную глупость. Примечательно, что он ничуть не боялся показаться смешным или нелепым.

— Господа! Прошу простить мою бестактность, но я вынужден вмешаться, так как в этом деле затронуты мои личные интересы. А ведь человек, как это ни прискорбно, ценит их превыше всего.

Первым опомнился инспектор Клэйтон:

— Прошу прощения, мистер, — он немного ослабил хватку, но Рэя не отпустил.

— Мистер Бартлетт, — господин слегка приподнял свой цилиндр. — Винсент Бартлетт, изобретатель. Быть может, вы имели неосторожность видеть моё имя в газете или слышать в светской беседе. Словом, как бы то ни было, он — это я.

— Я инспектор Клэйтон, а это мистер Робби, эксперт полиции. Да, я слышал о вас. Моя кузина приобрела у вас те чудны́е часы с совой, вылетающей каждый раз, когда бьёт двенадцать. Она ещё так громко ухает. Кстати, как вам это удалось? Уж не прибегли ли вы к помощи магии?

В его голосе слышалась насмешка, но изобретателя это ничуть не смутило:

— Разумеется, без этого не обойтись. В любом деле присутствует магия: картины или музыка, книги или скульптуры. И даже часы не лишены своей магии, если создатель не поскупился на любовь, когда работал над своим творением. Любовь — это и есть магия!

Инспектор хотел было поспорить, но передумал:

— Вы сказали, что в этом деле затронуты ваши личные интересы. Какие же?

— Сущий пустяк, — мистер Бартлетт указал на Звезду в руке Рэя. — Дело в том, что эта вещица принадлежит мне.

Между ними воцарилось молчание. Инспектор Клэйтон и мистер Робби взирали на джентльмена с удивлением и сомнением, тот же отвечал им взглядом открытым и спокойным. Он не видел в подобном совпадении ничего удивительного, даже напротив — был убеждён в закономерности произошедшего! И если инспектор уже готов был приписать разговорчивому господину повреждение ума (всем известно, что изобретатели сплошь безумцы), то эксперт решил не делать поспешных выводов. Незнакомец не был похож на сумасшедшего, а на шарлатана и того меньше. К тому же, это довольно странный способ воровства — попросить у полиции.

Труднее всего приходилось Рэю, окончательно запутавшемуся в происходящем. Ещё несколько мгновений назад он был уверен, что держит в руках самую настоящую Звезду, как всего несколько слов превратили её в самую обычную драгоценность!

— Как прикажете вас понимать? — инспектор Клэйтон снова прервал молчание первым.

— Достаточно просто, господа: накануне я выписал из банка фамильные реликвии и получил всё, кроме главного — «Ледяной звезды», — мистер Бартлетт посмотрел в сторону растерянного мальчика. — Вот уже много поколений эта драгоценность передаётся в нашей семье от наследника к наследнику, и я был раздосадован её пропажей. Не хочу бросить тень на кого бы то ни было, но вероятнее всего, «Звезда» была утеряна при перевозке. И какое счастье, что этот юный незнакомец нашёл и сохранил её!

Изобретатель снова посмотрел на Рэя, желая найти подтверждение своим словам. Прежде никто не смотрел на него с таким дружелюбием и вниманием. Мальчику почудилось, что за уверенностью, иронией и спокойствием, скрываются тревога, участие и желание помочь. Но даже если он невольно выдавал желаемое за действительное, слова доброго незнакомца подарили ему надежду на спасение. Впереди зловещим призраком прошлого выступал работный дом* — самое мрачное, жуткое и ненавистное место, где ему доводилось бывать. От этих воспоминаний по телу пробежала дрожь. Очарование Звезды исчезло окончательно, и он понял, каким был глупцом! Понял, что единственный выход — это выдать правду за ложь и подыграть в этом странном спектакле. Ведь даже птица с перебитым крылом бросается навстречу небу, не зная наверняка, что её ждёт. Даже у неё есть надежда! А надежда умирает вместе с тем, кто в неё верит.

— Я обманул вас, сэр, — начал Рэй, всё ещё не решаясь поднять глаза на инспектора. — Вчера вечером я нашёл «Звезду» на дороге и решил подобрать, пока её не затоптали. Больше я ничего не видел и не слышал.

— За подобные проделки я имею полное право бросить тебя в тюрьму! Насмехательство над полицейскими, предоставление ложных сведений, а если ещё припомнить…

— Прошу прощения, инспектор, — в беседу снова вмешался неутомимый изобретатель, — но мне кажется, что это чересчур суровое наказание за невинную детскую шалость! Вы и сами, наверняка, знаете — детям свойственно придумывать невероятные истории и верить в них. Быть может, если бы в процессе своего становления люди не теряли этой чудесной способности, наш мир был бы значительно лучше, — он помолчал, давая инспектору время на раздумье, после чего завершил свою мысль. — Будь я на вашем месте, дорогой инспектор, я ограничился бы предостережением и отпустил этого фантазёра.

Инспектор Клэйтон, будучи на своём месте, уже порядком устал от этого дела: разъярённый кондитер и его «пострадавшие» пирожные, беспризорник со своими сказками и надоедливый чудак-изобретатель. Столько драгоценного времени потрачено впустую, а расследование не продвинулось ни на дюйм! Ведь ему беспрестанно мешали сосредоточиться! Этому необходимо было положить конец.

— Так и быть, на сей раз я отпускаю тебя, но знай: попадёшься мне на глаза ещё раз, — инспектор Клэйтон так сверкнул глазами на Рэя, что продолжать фразу не имело необходимости. Едва сдержавшись, чтобы на прощание не дать хулигану хорошую оплеуху, он добавил, — верни господину изобретателю принадлежащую ему драгоценность.

На подкашивающихся ногах Рэй сделал несколько шагов в сторону мистера Бартлетта и, не поднимая глаз, протянул ему Звезду. Тот немного замешкался, но затем принял этот дар.

— Господа, позвольте поблагодарить вас за неоценимую помощь и понимание. Надеюсь, когда-нибудь судьба подарит нам новую встречу! 

Инспектора Клэйтона подобный подарок вовсе не прельщал и, сухо кивнув на прощание, он скрылся за дверью кондитерской лавки. Мистер Робби, в свою очередь, ответил вежливым поклоном и последовал за коллегой.

Взволнованный и сбитый с толку, Рэй так и остался бы стоять посреди тротуара, но добродушный изобретатель пригласил его отойти в сторону.

«Наверное, хочет дать мне какое-нибудь наставление. К примеру, держать язык за зубами, когда случается что-то необычное», — думал мальчишка.

Когда же они отошли достаточно далеко, вместо мудрых советов и поучений мистер Бартлетт достал из кармана то, что недавно от него получил:

— Она принадлежит тебе, дружок. И хранить её должен ты.

Мальчик в недоумении смотрел на сияющую Звезду и на чудаковатого изобретателя. Ему вновь подумалось, что всё происходящее — странный, яркий, невероятный сон, который никак не желает заканчиваться. Неужели он может быть тем, кому доверено хранить такое сокровище? Неужели кто-то в этом городе может говорить с ним доверительно? Неужели в его жизни может приключиться подобное волшебство?

Рэй долго смотрел в лучистые глаза незнакомца, но так и не найдя в них ответа, осмелился задать волнующий его вопрос:

— Почему я должен хранить её?

— Да ведь ты уже хранишь то, что помогло тебе раскрыть сущность этой Звезды, — всё так же спокойно отвечал мистер Бартлетт. — Хотя прежде, полагаю, даже не подозревал о скрытых возможностях этого предмета.

«Он говорит о медальоне! Но откуда же он узнал? — изумился Рэй. — А что, если он знает обо мне что-то ещё?».

В душе беспризорника зажглась слабая мысль-искра — вдруг он сможет узнать о себе и своём прошлом? О том, как медальон попал к нему в руки, а сам он оказался на улице. Он без раздумий отдал бы то немногое, что имеет, за один шанс узнать правду.

«Но сначала я должен поблагодарить за помощь» — решил мальчик, невзирая на нетерпение.

— Спасибо вам, сэр, — тихо проговорил Рэй. Как назло, все достойные слова благодарности разлетелись, как от порыва ветра. — Если бы не вы, даже не знаю, что бы со мной стало.

— Сущие пустяки, мой друг! — ответил мистер Бартлетт. — Любой неравнодушный на моём месте поступил бы так же. Разве придумал бы более скучный рассказ.

Рэй спросил с неподдельным интересом:

— Но как же эта мысль пришла вам в голову?

— Лучшие мысли и идеи всегда приходят внезапно, — произнёс мистер Бартлетт с видом знатока. — Главное, не поддаться сомнениям и претворить их в жизнь.

За то недолгое время, проведённое в обществе изобретателя, Рэй успел подметить, как непривычно звучала его речь. Всё это было для него в диковинку, вызывало и любопытство, и неловкость. Нельзя было винить уличного мальчишку в неумении говорить столь же красочно и оригинально.

— К тому же, поддержи я твой рассказ в его первозданном виде, — продолжал мистер Бартлетт, — и наш дорогой инспектор не упустил бы возможности отправить нас обоих туда, где нам, определённо, пришлось бы не по душе! Увы, но иногда приходится скрывать правду от людей, чей мир и без того построен на лжи.

— Значит, вы верите мне? Верите, что это настоящая Звезда? И что она упала с неба и разбила витрину той лавки?

— Разумеется, я верю тебе, — поспешил заверить его мистер Бартлетт. — Иначе, разве стал бы я вступать в неравный бой с инспектором?

Господин усмехнулся, и Рэй засмеялся тоже. Впервые за свою короткую жизнь он мог позволить себе говорить то, что думает. С каждой минутой он всё больше проникался доверием к этому человеку и всё меньше вспоминал о своих прежних бедах. Но ему по-прежнему не давали покоя вопросы, кружащие в голове беспорядочным вихрем.

— Кажется, вы знаете обо всём этом куда больше меня, — сказал Рэй, задумчиво глядя на Звезду. — Я совсем запутался.

Он не знал, как продолжить. Перед ним громом и молниями проносились недавние события, ослепляли и оглушали, не позволяя собрать мысли воедино. И снова к нему на помощь пришёл господин изобретатель:

— Я понимаю, что ты озадачен всей этой историей. И не в праве оставить твои вопросы без ответов, — мистер Бартлетт достал карманные часы и добавил, — а тебя без достойного обеда. Вы не против, сэр, составить мне компанию и посетить Старрэйн-мэнор? Ведь именно в этом доме заключены разгадки всех Звёздных тайн.

— Вы приглашаете меня в свой дом? — Рэй не поверил своим ушам.

— Именно так. Смею надеяться, что моё поместье тебе понравится. Во всяком случае, там есть много занимательных изобретений, способных если не восхитить, то хотя бы позабавить.

Ещё вчера Рэй мечтал о сносном ночлеге и скудной еде, а сегодня ему выпал шанс увидеть дом известного изобретателя! Это походило на главу из сказки, где главный герой наконец находит тёплый кров после долгого изнурительного путешествия.

«Но ведь я не один» — Рэй вспомнил о своём четвероногом друге.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил он, — но я не могу с вами пойти.

— Отчего же? — в голосе мистера Бартлетта слышалось неподдельное удивление.

— Просто я не один. Я не могу оставить своего друга.

Мистер Бартлетт внимательно выслушал и предложил:

— Быть может, твой друг не откажется присоединиться к нашей трапезе? Уверяю, для вас будут созданы наилучшие условия. Где же он?

Рэй опрометью бросился назад, в своё прежнее убежище, где оставил Мистера Зифа. Оказавшись на месте, мальчик схватил его на руки и спрятал за пазуху. И вот он снова стоял перед мистером Бартлеттом, на которого теперь был устремлён ещё один взгляд — зоркий и любопытный.

— Вот так сюрприз! — господин не смог удержаться от смеха. — Значит, это и есть тот загадочный друг. Ты был прав — оставить его одного было бы преступлением. И как же зовут твоего приятеля? 

— Его зовут Мистер Зиф, — ответил Рэй и тут же смутился, ведь необычным именем друг был обязан именно ему. — Он хороший, правда.

— Я в этом не сомневаюсь. И что же Мистер Зиф скажет по поводу нашей прогулки?

Рэй вспомнил прошлую ночь — холод, голод и тоску, что одолевали их обоих. Хотя Мистер Зиф не был наделён даром речи, мальчик был уверен, что если бы его друг мог говорить, то непременно согласился бы на предложение провести этот вечер в тепле и уюте. И он позволил себе ответить за них обоих:

— Мистер Зиф будет очень рад! Как и я.

— Превосходно! В таком случае, можем отправляться.

Мистер Бартлетт уже сделал несколько шагов, но остановился и воскликнул:

— А как же твоё имя, дружок? Ведь ты всё ещё не потрудился мне его открыть.

— Моё имя Рэй, а фамилии я не знаю. Думаю, она начинается на букву «Б». Вообще-то я привык без неё, мне хватает имени.

— Да, конечно. Значит, Рэймонд. Имя, которым можно гордиться!

Впервые в жизни беспризорник услышал своё полное имя — звучное, благородное, гордое. И совершенно чужое! Им овладело чувство неловкости, как если бы он надел дорогой наряд, сшитый не по его размеру.

— Спасибо, сэр. Имя красивое! Но я хочу, чтобы меня называли просто Рэй.

— Ну, что ж, да будет так, — согласился господин. — Поспешим же, Рэй! Уверен, Госпожа Утка с Яблоками сгорает от нетерпения, в ожидании быть представленной вам. Смею предположить, вы тоже не откажетесь от подобного знакомства?

Рэй не успел ответить — его опередило голодное урчание в животе. Он виновато улыбнулся, а мистер Бартлетт по-доброму рассмеялся в ответ. Втроём они отправились вверх по улице, навстречу изобретательскому поместью, вкусному угощению и разгадкам «всех Звёздных тайн». Стоит отметить, последние волновали Рэя уже не так сильно, как прежде. Он понял, к своему стыду, что куда больше его мысли занимает новое и, наверняка, приятное «знакомство» с Госпожой Уткой.

———————————————————————————————

* Работный дом — (англ. workhouse) — дисциплинарный дом, целью которого являлась изоляция и принуждение к труду нуждающихся, мелких преступников и нищих. Среди таковых были и дети. Помимо тяжёлого труда им давали также начальное образование. Благодаря этому Рэй умеет читать.