Этой осенней ночью Лондон был необычайно благосклонен к бездомным людям и бродячим животным: ни дождь, ни туман не тревожили их покоя, а ветер небрежно увлекал за собой опавшие листья, обрывки газет и весь прочий сор, какой неизбежно встречался на улицах города. Будто опрокинутые чьей-то неловкой рукой, ночные чернила разлились по мостовым и затекли в каждый проулок, омыли тесно прижатые друг к другу маленькие домики, гордо стоящие величественные здания и даже сам Биг-Бен. Наряду с большой белой луной, округу, казалось, освещали даже звёзды: они блестели и подмигивали, точно заигрывая с флюгерами и шпилями башен. Свет слепил глаза-окна часовен, отражался в витринах лавочек и сверкал на бескрайней глади Темзы. Рваной лентой по небу неспешно проплывали облака, что ещё не успели растаять, и походили на флаг павшего в бою королевства. Поистине сказочная ночь!

Из проулка, куда не осмеливался заглянуть свет фонаря, доносился подозрительный шорох. Он не смолкал ни на минуту, лишь изредка становился тише. Шелестели бумага, коробки и листья, глухо стучали ящики и слышалось чьё-то недовольное ворчание. Но кто же это? Мышь? Крыса? Или собака?

— Сегодня снова не повезло, Мистер Зиф?* — послышался из темноты мальчишеский голос, слабый и простуженный.

Мусорная куча из отбросов, костей и склянок, сваленная в углу, зашевелилась, и оттуда выглянуло некое взъерошенное существо. Но не крыса, не собака и не человек. Это был кот. Чёрного окраса, с раскосыми жёлтыми глазами и забавными кисточками на ушах. По-хозяйски перебрав сегодняшний «улов», но не найдя ничего съестного, он отряхнулся и с унылым видом направился к отсыревшей стене. Свернувшись клубком, поджав под себя лапы и закрывшись хвостом, он надеялся отгородиться ото всего мира.

— Не нужно так огорчаться! — пробормотал полусонный мальчик, почёсывая кота за ухом. — Вот увидишь: не сегодня, так завтра у нас будет настоящий пир.

Мальчишка не был незнакомцем, но не был и хозяином. Он был другом. Настоящим верным другом, которому это своевольное, но беззащитное создание доверяло без остатка. Случайная или, напротив, неминуемая встреча связала их прочными нитями дружбы и повела вперёд, через суровые испытания и скромные радости, которые отныне они делили поровну.

Неподалёку проехал кэб и озарил лицо мальчика: тёмно-русые волосы и чёлка, ниспадающая на высокий лоб, вздёрнутый нос и веснушки, покрывавшие бледное лицо. Ничего особенного — обычный мальчуган лет тринадцати от роду. Всё так, если бы не удивительная особенность его глаз: не голубые и не зелёные, они переливались всеми оттенками морской волны, а в лучах солнца мерцали подобно голубизне океана, осыпанной изумрудной пылью. Одет он был в шерстяной пиджак, прохудившийся на локтях, лёгкую рубашку, растерявшую половину пуговиц, брюки на подтяжках, которые были ему велики, поношенную кепи-восьмиклинку и потрескавшиеся кожаные башмаки. Ссадина на лице, грязные руки, спутанные волосы. Едва ли есть необходимость пояснять, что мальчишка был беспризорником. Такие как он десятками разбросаны по всему Лондону — голодные, дикие, недоверчивые и озлобленные. Каждый день для них — это борьба. Борьба за еду, ночлег, свободу, жизнь. Каждый день кто-то из них проигрывал эту битву и, вложив тонкую обессиленную руку в холодные костлявые пальцы, навсегда покидал поле боя. Таких, как он были десятки, но именно ему довелось пережить эту невероятную историю.

В убежище друзей ворвался ветер и, хлестнув обоих, точно плетью, умчался прочь. Мистер Зиф зябко поёжился и забился в угол, но друг взял его на руки и спрятал за пазухой:

— Это просто ветер. Когда ночь закончится, мы с тобой обязательно найдём новое место для ночлега. Тёплое и безопасное, где нас не достанут ни бродячие псы, ни суровые полицейские, ни даже грозный мистер Хоппс.

При упоминании этого имени Мистер Зиф возмущённо фыркнул.

— Но ты сам виноват! Ведь никто не заставлял тебя воровать тот огромный кусок свиной ветчины? Сразу было понятно, что тебе его не утащить. Если бы я появился чуть раньше, я бы, конечно, — мальчишка запнулся, а Мистер Зиф с интересом прислушался, — сам бы вернул украденное хозяину.

Он шутливо щёлкнул кота по носу и тут же сокрушенно вздохнул, сознавая, что будь у него хоть малейшая возможность помочь, он сделал бы это ради них обоих. Воровать — это плохо, и вся его природа протестовала против этого. Но когда оба вынуждены голодать по несколько дней, границы дозволенного расплываются так же, как от слабости расплывается перед глазами весь окружающий мир. Вот и сейчас при мыслях о еде, животы у друзей болезненно подвело — шёл третий голодный день.

Странно слышать наставительные речи из уст юнца, но ведь наставлять на верный путь его самого было попросту некому. Всеми мудрыми заключениями и добродетельными поступками он был обязан исключительно собственному горькому опыту.

— Я хочу сказать, что воровать нехорошо. Нам пора отучаться от этой привычки! Завтра же мы отправимся на поиски работы.

Увы, но эта затея, вероятнее всего, была обречена на провал: никто не желал брать в подручные оборванца с улицы, да ещё и с чёрным котом в придачу. Их гнали пекари и сапожники, торговцы и кэбмены, чистильщики обуви и кузнецы. Если же кто и давал беспризорнику задание, то по его завершении далеко не всегда утруждал себя обещанным вознаграждением.

— Ну и что с того, что нас прогнали пару-тройку раз?

Мистер Зиф встрепенулся, давая понять, что его друг явно ошибся в своих подсчётах.

— Ла-а-адно, Мистер Зануда! — рассмеялся мальчик, — это ещё не конец…

Но его слова утонули в переливчатом звоне, появившемся из ниоткуда. Послышался протяжный гул, перебивший даже свист ветра; близлежащий фонарь судорожно замигал и вскоре раздался дребезг бьющегося стекла. Всё вокруг погрузилось во тьму и тишину. В душе, как и снаружи, стало тревожно и мрачно. И отчего темнота и тишина так страшны, когда предстают вместе?..

Наконец, из-за угла забрезжил свет и с каждой минутой стал разгораться всё ярче. Едва придя в себя, растерянный беспризорник отважился выйти и посмотреть, что же произошло. Голод и усталость немного поутихли и, поднявшись на ноги, он медленно двинулся вперёд, ощущая дрожь во всём теле. Стоило бы убежать прочь, позабыв об опрометчивой любознательности, но мальчика упорно тянуло к загадочном свету.

В первую очередь его внимание привлёк тротуар, усыпанный осколками стекла. То была разбитая витрина кондитерской «Сладкая Страна», принадлежавшая мистеру Стоуну. Он увидел тот чарующий свет, исходивший из глубины лавки. Осторожно переступая через осколки, мальчик подошёл ближе.

— Я не один это вижу, Мистер Зиф?! — воскликнул он недоумённо, но не скрывая своего восторга.

Мистер Зиф не издал ни звука, ведь он не видел ровным счётом ничего, хотя и глядел своими зоркими жёлтыми глазами на то же самое место.

Но это не было игрой обессиленного голодом воображения. Внутри кондитерской мистера Стоуна, среди разнообразных пирожных и тортов, битого стекла и покосившихся табличек, лежала Звезда. Совсем такая же, какой её рисуют в детских книжках: белая и блестящая, с пятью острыми концами и ярким синеватым ореолом, парящим вокруг. Её можно было принять за украшение, к примеру, дамскую брошь. Одна деталь составляла существенное исключение — драгоценности, какими бы дорогими они ни были, не сияют в темноте.

— Мистер Зиф, — прошептал мальчик, заворожённо оглядывая фантастическую находку, — кажется, мы нашли Звезду.

Быть может, в это мгновение где-то далеко во Вселенной содрогнулись Созвездия, а на Земле кто-то проснулся посреди ночи и более не смог уснуть. Быть может, где-то на другом конце Земли море яростно ударило волнами о берег. Быть может, под натиском времени обратился в пыль старинный заброшенный замок. Многое произошло в этот миг, и оно стоит того, чтобы рассказать об этом историю. Но время ещё не пришло. В этот миг важна Звезда, спустившаяся на Землю.

Очарованный этим зрелищем, мальчуган протянул к ней дрожащую руку. Как мотылёк, безрассудный в своём мимолётном порыве счастья, он стремился прикоснуться к тому, что излучает свет. Велик ли риск обжечься? Вероятно, настолько же, насколько реально всё происходящее. А можно ли обжечься о собственные фантазии? Безусловно, да.

Но Звезда оказалась обжигающе холодной. Осмотрев её со всех сторон, беспризорник растерялся: что делать дальше? Уйти или остаться? Как рассказать об этом и стоит ли это делать?

— Ведь мне никто не поверит, — произнёс он вслух. — Все решат, что я спятил.

Он заметил ещё одну странность, и с опаской извлёк из кармана единственную ценность, которую по праву мог назвать своей — часы-медальон. Он хранил их сколько себя помнил. Такие обычно передают по наследству, из поколения в поколение: старинные, украшенные изящными узорами, с выпуклым стеклом циферблата, тонкими золотыми стрелками и высеченным внутри именем: «Рэй Б». Хотя гравировка всегда виделась ему странной — угловатые отрывистые буквы, словно нацарапанные в спешке и неоконченная фраза — он очень дорожил этими часами. И никогда даже не помышлял о том, чтобы сторговать за них кусок хлеба. Ведь расстаться с ними означало бы потерять часть себя, а вместе с тем и последнюю надежду на счастливую жизнь. Мальчик искренне верил, что в них кроется нечто особенное.

И вот ему довелось убедиться в верности своего предчувствия. Беспризорник смотрел на такие знакомые часы, но не мог их узнать! Прозрачный купол, защищающий циферблат вспыхнул ярким светом, а сам медальон задрожал, норовя выскочить из рук. Этого никогда не случалось прежде, но именно сегодня, в эту удивительную ночь часы-медальон как будто ожили! По окружности, одна за другой стали появляться витиеватые буквы, складываясь в загадочную фразу:

«Небо станет прахом, Земля — домом, Время — силой».

Мальчик прочитал строку вслух, но это не помогло понять её смысл. Задумчиво рассматривая каждую деталь, он старался найти хоть какую-то подсказку. И тут ему на глаза впервые попалось небольшое ромбовидное отверстие.

— А что, если? — в голове промелькнула безумная мысль.

Держа часы-медальон в одной руке, а Звезду в другой, он попытался вставить один из острых концов в отверстие, как вставляют ключ в замочную скважину. К его немалому удивлению и восторгу, они сошлись до миллиметра! Но более ничего не произошло, и новоиспечённый изобретатель был огорчён. Искра интереса, сменившая безотчётный страх перед неизведанным, потухла так же быстро, как и вспыхнула. С малолетства лишённый любых детских радостей, он с любопытством и тоской разглядывал оловянных солдатиков, игрушечные паровозы и барабаны, стоящие по другую сторону отполированной витрины. Да и может ли быть дело до игрушек, если даже еду приходится добывать с большим трудом. Но когда у него появилась надежда узнать нечто новое, не успел он ею воспользоваться, как та сама собой растаяла в воздухе.

— Ничего не понимаю, — выдохнул мальчик и почувствовал сильную головную боль. Звоном отдаваясь в ушах, она ударила в глаза пылью из чёрных точек, плавно скользнула дальше и растворилась на кончиках дрожащих пальцев. Что он упустил или сделал неправильно? О чём не смог догадаться? Ответом послужили слова, проявившиеся на другой стороне медальона:

«Обернувшись трижды, стань тем, кто правит вопреки».

— Это какая-то бессмыслица!

Тут выбравшийся наружу Мистер Зиф сосредоточенно обнюхал медальон, но вскоре потерял к вещице всякий интерес и отошёл в сторону, привлечённый чудны́м танцем осенних листьев. Понимая, что никто, кроме него не решит эту загадку, мальчишка набрался смелости и, взявшись за другой конец Звезды, повернул её по часовой стрелке. Лёгкий треск, сродни заводу музыкальной шкатулки, позволял думать, что его догадка оказалась верной.

«Трижды. Повернуть нужно трижды» — сглотнув, он крутанул ещё раз, и ещё. Сияние Звезды мгновенно потухло, а загадочные надписи на медальоне исчезли. 

Темнота и страх вернулись снова. Темнота более глубокая, а страх более властный, чем прежде. Сердце мальчишки отчаянно колотилось, в голове его гулко стучало. Подсознание кистью тревоги и красками смятения рисовало перед ним жуткие картины.

«Почему именно я оказался здесь? Что произошло с часами?!» — в отчаянии вопрошал мальчишка. Сжав медальон и Звезду так, что побелели пальцы, он твёрдо решил: необходимо выбросить её. И бежать, бежать, бежать! Пусть ветер развеет, время сотрёт в пыль, а ночное небо — забудет.

Совсем рядом послышались чьи-то уверенные шаги.

«О, нет! Только не констебль!» — он не на шутку испугался, ведь встреча с полицейским не сулила беспризорнику ничего хорошего. Поспешно спрятав Звезду в карман, он схватил Мистера Зифа и бросился назад, в свою сырую кирпичную темницу, оставив за собой стеклянное эхо.

«Значит, завтра. Завтра утром я покончу с этим. А сейчас нужно попытаться уснуть. Нужно попытаться» — успокаивал он себя. Заботливо укрыв Мистера Зифа, мальчик закрыл глаза и постарался не думать о том, что спрятано в его пиджаке.

Так началась история, которая навсегда изменила Небесное Море, Звёзды и Созвездия. Навсегда изменила Звёздные часы.

———————————————————————————————

* Мистер Зиф — (англ. thief) — воришка, мелкий жулик