Когда стоишь на берегу моря, ты не видишь его края. Оно кажется бесконечным, как космос. Таким же темным, холодным, неизведанным и прекрасным. Раскаленный солнечный шар каждый вечер прикасается к кромке воды, утопая в ней. Даже солнце любит море, но Вик его любила сильнее.

Смотря на него, можно было представить, как уплываешь далеко-далеко от реальности.

Закат переливался красками, завораживающими ее взор: персиковый, нежно розовый, огненно оранжевый, даже светло фиолетовый. Такую гамму на холст нанести еще суметь нужно, чтобы не обидеть природу. Это Вик напоминала себе каждый раз когда кисть касалась акварели, когда полосы на холсте приобретали загадочный смысл, когда закат становился не просто моментом, а сохрененной руками молодой девушки вечностью.

Вик не могла назвать набережную Сплита любимым местом в городе. Не смела даже в топ пять внести, потому что вокруг постоянно сновали туристы, щелкая затворами камер, сидели в ресторанчиках, покупали экскурсии на лодках. Этот Сплит был туристическим, вульгарным, громким. Но таким его узнавал каждый приезжий.

Вик злостно посмотрела на ребенка, вылезшего на небольшой парапет. Она представила, как этот комок шума и гама падает в прозрачную воду и кричит. Вик лишь махнула рукой и бросила в рюкзак акварель и кисти. Вдохновение испарилось вместе с желанием слушать этот шум.

Спрыгнув на асфальт, остывающий после горячего летнего дня, Вик последовала прочь, желая скрыться меж узких мощенных улочек и вернуться домой.

В квартире было душно, жарко, тесно. Мать все еще была на работе. Вик скинула кеды, бросая их небрежно в угол и вдохнула родной аромат, от которого в какой-то степени уже тошнило. Мать снова жгла свои мерзкие благовония утром. Они не выветрились и терпкий запах бергамота с легкими нотками ванили защекотал нос девушки.

Она распахнула деревянные окна и вечерняя прохлада ворвалась в стены двухкомнатной квартиры. Вик вошла в свою комнату, на автомате прикрывая дверь, хотя сейчас ей было не от кого прятаться. Она сразу уткнулась носом в огромную картину пейзажа, написанного год назад. Ради этого Вик даже поехала в Дубровник.

Вик достала из старого шкафа короткое оранжевое платье на бретельках. Она ни разу его не надевала. Зачем купила? Вик не могла ответить. Разве что ради разнообразия, ведь такой фасон одежды она попросту не носила. Быстро скинув с себя футболку и шорты, Вик надела платье, с трудом застегивая молнию. Она встала напротив зеркала в полный рост, рассматривая себя со всех сторон.

«Какая вульгарщина», — подумала Вик и показала своему отражению средний палец.

Она залезла с ногами на кровать, прежде взяв свою любимую палетку теней и кисточки. Сжав между ногами круглое зеркало, Вик начала наносить макияж. Это был ее способ спрятаться. Защита от внешнего мира. Образ, в котором ее видели все знакомые и друзья.

Это не была тонна тональника и корректора. Это были яркие желтые тени, перетекающие в красный и блестки. Много блесток. Много сияния и неуверенности в себе. Вик отбросила кисточку и присмотрелась к своим огромным карим глазам. Мама не любила ее макияжи. Не восхищалась образами, которые Вик выбирала из Пинтереста. Не хвалила за смелость выйти так на улицу. Мама лишь повторяла, что не понимала современную моду и почему подростки так хотели выделяться.

Смешно, но ведь когда-то она так же красила свои глаза синими тенями, жирно наносила тушь на редкие ресницы и обводила контуром губы, а после шла в клуб. В восьмедисятые подростки не были другими. Просто они уже позабыли то какими являлись. Позабыли, что тоже не понимали родителей.

«Не мы неудобные, а вы стираете выборочно свои воспоминания, потому что понятия не имеете, как нас воспитывать», — подумала Вик и спрыгнула на пол.

Она поставила всю косметику на свои прежние места и распустила длинные рыжие волосы. Ей стоило уйти раньше, чем вернется мама. Сбежать от вопросов, разговоров, осуждающих взглядов. Схватить рюкзак, завязать шнурки кедов потуже и убежать. Быстро, не оглядываясь.

На улице уже стемнело, но людей даже стало больше. Они не прятались от жары по домам, гуляли по старому хорватскому городу, возможно, в эту же секунду влюблялись, а может и разочаровывались в мире.

Неужели в этом красивом городе можно разочароваться в чем-то?

Клуб, в который шла Вик, она знала еще давно. Видела, наблюдала, присматривалась. А сейчас ее карман грел поддельный документ, ведь пить до восемнадцати, конечно же, нельзя. Она подошла к входу и показала водительские права, улыбаясь молодому охраннику. Он осмотрел ее с неким подозрением, но пропустил внутрь.

И Вик оказалась в другом мире.

В мире неона, стробоскопов, громкой музыки, алкоголя и танцев. В мире, который пока был для нее под запретом. Но запрет — это привлекательно, это заманчиво, что Вик сразу потянуло магнитом к барной стойке. Она уверенно залезла на стул, правда чуть не упала с него от непривычки и положила локти на столешницу.

Ее сразу же обслужили и Вик решительно заказала пять шотов текили, отдавая ровно половину накопленных денег. Все же отдых в клубе — дорогое удовольствие.

Вик смотрела на меленькие рюмки, наполненные оранжеватой жидкостью и не знала, как к ним подступить. Зачем она это делала? Наверное, чтобы ощутить свободу. И эту свободу нужно было отпраздновать. Поэтому Вик нерешительно перекинула в рот жидкость из рюмки и сразу же скривилась, прикрывая рот рукой. Текила была отвратительной: мерзкой, противной, жгучей, горькой. Но привлекательной. Манящей, как запретный плод Еву.

Вик пила редко. В силу своего шестнадцатилетнего возраста она пробовала лишь вино, пиво и один раз узо. Этим списком она не могла похвастаться перед другой молодежью. Но Вик не чувствовала из-за этого буквально ничего.

Особенно после третьей рюмки мексиканского алкоголя.

Все перед ее глазами плыло, а музыка уже давно отстранилась. Вик вспомнила — она не обедала, а об ужине даже не задумалась. А это означало одно — алкоголь ударит по голове в полную силу. И когда четвертая рюмка была опрокинута, Вик встала танцевать.

Она не любила эти телодвижения. Не любила столпотворение. Не любила людей. Но текила развязала ее худое тело, выпустила скрытых демонов где-то из за закромов души. Она и не заметила, как в толпе народа танцевала женщина, одетая в брючный костюм с бокалом мартини.

Эта незнакомка заприметила Вик еще когда та неуклюже слезла со стула и увидела пустые рюмки. Вик выглядела так молодо и такой неопытной, что у женщины сразу возникла мысль — она доведет себя до плохого финала.

И Вик махала руками. Закрыла глаза, погрузилась в такт ужасной музыки, забылась на мгновение, стала кружиться... пока ее не начало тошнить. Вик резко открыла глаза, бросаясь куда-то сквозь толпу. Незнакомка сразу последовала за ней.

На ее лице было полупьяное беспокойство. Материнское желание защитить кого-то. Помочь, закрыть от ошибки. Обычно она таким желанием не отличалась, лишь помогала своей дочери, а здесь шла за молоденькой девушкой в женскую уборную.

Вик забежала в кабинку, заперев дверь и упала к унитазу. Для нее подобная сцена казалась огромным позором, стыдом, от которого придется долго отмываться. Вик пообещала себе — это последний поход в клуб.

Незнакомка вошла следом. По звукам она сразу поняла где находилась девушка и подошла к дверце. Оперевшись на нее плечом, женщина прислушалась. Вроде наступила тишина. Пугающая слегка и давящая на подсознание.

— Эй, вы там в порядке? — спросила она.

«Нет, мне плохо, мне дурно, мне хочется спрятаться».

Вик не шевелилась, сидя на корточках. Она потянулась и нажала на кнопку слива. Заурчала вода. Закрыв резко крышку унитаза, Вик села на нее. Запустив руки в волосы, Вик ощутила насколько сильно они запутались, да и явно выглядела она отвратительно.

— Все нормально, — ответила нерешительно Вик.

— Может вам дать воды? У меня есть.

Вик сначала никак не отреагировала на вопрос, но все же потянулась к замку и неуверенно открыла. Она уставилась на симпатичную женщину лет тридцати. Глаза пробежались по наряду, замерли на светлых волосах, заколотых на затылке.

Незнакомка протянула пластиковую бутылку с минеральной водой и Вик поблагодарила ее одиноким кивком. Она выпила половину содержимого залпом, а после снова уставилась на женщину.

— Спасибо, вы меня выручили, — сказала Вик, вытирая мокрые губы.

— Не за что. Как вы себя чувствуете?

— Хреново.

— Впервые пьете?

— С чего взяли?

— Пили текилу в одиночестве в клубе, — ответила женщина.

Она смотрела на Вик, подмечая, как же та похожа на подростка. Ее внимание привлек яркий макияж. Блестки осыпались под глаза, а тушь успела размазаться.

— А вы будто не пили здесь и тоже в одиночестве.

— Я так, мартини пригубила. Всего три бокальчика, считай, что ничего. Может, вам вызвать такси?

Вик пожала плечами. Она не представляла, как вернется домой. К матери, которая сразу же учует запах алкоголя. Сразу же начнет задавать десяток глупых вопросов, осуждать за одежду и образ, критиковать поведение дочери. Вик даже передернуло от этих мыслей.

— Нет, спасибо, мне нельзя возвращаться домой.

— А что вы собираетесь делать? Клуб работает до пяти часов утра, — напомнила новая знакомая.

Она оперлась на дверцу, прислонившись головой к прохладному дереву.

— Пойду куда-то. Сначала нужно протрезветь.

— А почему бы просто не вернуться домой?

— Ну, как бы вам сказать... вам этого уже не понять. У вас уже нет контроля строгой матери, — ответила Вик и усмехнулась.

Женщина заметила милые ямочки на бледных щеках.

— Сколько вам лет?

Вик встала с унитаза и прошла мимо новой знакомой. Она подошла к раковинам и открыла кран, подставляя руки под ледяную воду. Вик не хотела смотреть на собственное отражение. Ей было стыдно и противно видеть себя такой.

— Лучше вам не знать.

— Я бы наоборот хотела познакомиться. Меня зовут Даника.

«Да-ни-ка...» — повторила в голове по слогам Вик.

— Меня Вик, и тогда можно на «ты»?

Даника заулыбалась, оголяя ряд идеально ровных зубов и протянула руку для рукопожатия. Вик тоже постаралась улыбнуться хотя бы более-менее искренне.

— Так сколько тебе лет, Вик?

Вик покраснела, одернув руку.

— Боюсь, что ты меня осудишь.

— Боже, я никого никогда не осуждаю! Мы с тобой незнакомки, которые встретились в женском туалете, какое осуждение?

— Мне шестнадцать.

Даника присвистнула и даже почесала затылок.

— Интересно. И тебя пропустили? — спросила она.

— Ну... поддельные документы. Не спрашивай.

Даника усмехнулась. Когда-то и она была такой же безумной, такой же рисковой и смелой. А сейчас была кем? Просто Даникой.

— Тогда тебе нельзя появляться дома из-за матери?

— Угу, она устроит скандал. Хотя, это будет типично.

— И что же тогда делать?

Даника достала из сумочки мятную жвачку и протянула ее Вик. Она молча взяла пачку, случайно прикасаясь к нежной загоревшей коже руки Даники и отвернулась.

— Скитаться по ночному Сплиту и ждать пока эта текила выветрится, — сказала Вик и отправила две мятные подушечки в рот.

— Если бы я была мужчиной, то это предложение звучало бы опасно, а так... ты можешь переночевать у меня. Я все равно живу одна на съемной квартире. Для тебя будет целый диван.

Вик сощурилась и вернула оставшуюся пачку жвачек Данике.

— Все равно звучит страшно.

— Сколько маньяков были женщинами, Вик?

Девушка нервно почесала руку и перевела взгляд куда-то в сторону.

— Эйлин Уорнос, Амелия Дайер, Ильза Кох... хотя последняя все же убивала в концлагере, я не знаю, можно ли ее позиционировать как маньяка...

Даника округлила глаза, а после рассмеялась, схватившись за живот. Звонкий смех заставил Вик тоже заулыбаться.

— Ты сейчас выглядешь устрашающе, а не я, — подметила Даника.

— Не обращай внимания, я просто люблю смотреть документалки про серийных маньяков. Таких как я много.

— Ладно, но как относишься к моему предложению?

Вик подумала с минуту, а после кивнула, залившись краской. Она смотрела на Данику и не видела в ней опасности, не видела какого-то злого намерения. Все же женщины в большинстве своем вызывали намного меньше страха, чем любой из мужчин.

Вик шла за Даникой, которая успела заранее вызвать им такси. Девушке было неловко, ее до сих пор мутило, а сознание было в некой степени затуманено. Но все же остановиться она не желала.

Когда в нос девушек ударил ночной воздух, каждой из них стало заметно легче.

— Все же клубы — это мерзкие места после которых хочется поскорее помыться, — сказала Даника, нервно поправляя волосы.

Они стояли под фонарем, Вик иногда поглядывала на Данику, будто пытаясь что-то найти новое. Заметить какой-то подвох. Но такси приехало быстрее, чем Вик что-то обнаружила и они оказались в салоне автомобиля.

Как оказалось, Даника жила в получасе езды от клуба. В довольно тихом и укромном районе, который Вик обычно выбирала для прогулок с музыкой в ушах. Вик смотрела в окно, концентрируясь на дороге и пытаясь прогнать тошноту. Даника глядела на нее с ухмылкой, прекрасно понимая состояние новой знакомой.

В школьные года Даника любила выпить. В компании с подружками, которые нелегально покупали водку и мешали с чем попало. Конечно же всем в итоге было плохо, но Даника ни за что бы не променяла эти воспоминания. Они всегда отдавались теплом где-то в груди.

— Спасибо, — сказала Даника, расплатившись следом с водителем.

Вик и не заметила, как они остановились. Она с трудом вылезла на улицу, поправляя ужасное платье. Автомобиль уехал, оставляя двоих девушек одних на пустой улице. Даника указала куда-то в сторону и Вик молча последовала, еле перебирая ногами.

Вик не помнила, как оказалась в ее квартире. Первое впечатление было не ярким, потому что полумрак и туман в глазах не дали насладиться интерьером. Вик сбросила кеды, положила рюкзак в коридоре и похромала за Даникой, которая успела по пути распустить волосы и включить пару ламп, которые слабо осветили помещение.

Она не любила яркий свет.

— Я сейчас тебе постелю, а ты пока иди в душ. Смой макияж, там есть мицелярная вода, — заботливо сказала Даника, указывая на белоснежную дверь, которая явно вела в ванную комнату.

И вправду, за ней оказалась она. Одинокая душевая кабина стояла в углу, унитаз разместился совсем недалеко, а квадратная раковина оказалась заставлена косметикой. И не только уходовой, а и декоративной.

Вик замерла напротив баночек. Она осторожно начала брать их, рассматривая косметику поближе: Диор, Эсте Лаудер, Бенефит, Шанель... Глаза девушки разбежались при виде дорогой косметики, о которой она только мечтала. Открыв крышечку духов от Диор, Вик слегка нажала на нее, распрыскивая. Ванную заполнил аромат магнолии и жасмина. От приторной сладости не хотелось кривиться и Вик с наслаждением прикрыла веки.

Без матери рядом она была свободна. Дышала полной грудью. Была взрослой.

Как Даника.

Вик вылила совсем немного мицеллярной воды на ватный спонж и начала смывать с себя яркую косметику. Маска исчезала, перед взором появлялась молодая девушка. Потерянная, забитая, пугливая. Спонж полетел в маленькую пластиковую мусорку и Вик снова посмотрела на крохотную палетку теней от Диор. Руки чесались, в голове стояла лишь одна мысль — это всего-навсего маленькая палетка, Даника даже не заметит, а я смогу стать с ней красивой. Даника и так красивая, зачем ей косметика?

Вик схватила палетку и ловко засунула в лифчик.

Мерзкая, противная... да еще и воровка.

Она оказалась в комнате где Даника успела постелить ей постель на диване. Она смотрела на молодую девушку с беспокойством, присущим матерям, волнующимся за девочку-подростка, которая пришла позже обычного. Вик не знала, как подступить к Данике. Палетка от Диор обжигала кожу. Образы с макияжами выстраивались в голове.

Она будет красивой, будет лучше с такой дорогой косметикой. Мама ей такое не купит.

— Спасибо за гостеприимство, — сказала Вик, размещаясь рядом с Даникой, которая сидела на диване, закинув ногу на ногу.

Она была изысканной. Интересно, сколько ей лет? Годится ли она в матери Вик?

— Не за что, я всегда готова помочь девушкам, которые попали в беду.

Даника была уж слишком добродушной. Улыбалась искренне, без капли наигранной лжи. Вик даже не понимала, что Даника видела в ней себя. Такую же молодую, еще не совершившую все ошибки, не встретившую его.

— Тогда я лягу спать. Ты явно тоже устала.

— Да, немного. Но я пила меньше тебя, — сказала Даника и встала с дивана.

Она медленно прошла по комнате и остановилась у спальни.

— Если будет плохо — зови. Я чутко сплю.

Даника скрылась за дверью. Напоминанием о ее недавнем присутвии остался лишь запах дорогого парфюма. Кем она работает? Или муж дает деньги? Мерзкая мысль, разве женщина сама не может заработать на свое счастье?

Вик улеглась спать. Подушка была мягкой, прохладной. Простынь, которой накрылась девушка, создавала иллюзию защиты. Давала дышать спокойно, смотря на комод напротив. Где-то за дверью Даника. Она переодевалась. Она ложилась на мягкую кровать. Обнимала одеяло. Думала о муже?

Вик не видела на ее руке кольца. Не могла понять — замужем ли Даника? Ее веки медленно закрылись, она уснула тревожным сном, из которого вырывали кошмары о матери и море.