Параллельно с работой в группе, которая пыталась вытащить меня из суицидальных наклонностей, я пытался найти себе нового парня. Мне казалось, что я смогу забыться в объятиях любящего человека, но судьба опять приготовила мне сюрприз (это всё происходило между моим суицидом и знакомством с Эмре): все мои попытки завязать с кем-то знакомство оканчивались абсолютно ничем. Сайты знакомств, приложения для геев, даже анонимные знакомства по СМС — не работало вообще ничего. После первого обмена любезностями (а там буквально пара ничего не значащих фраз) мне не отвечали. Не имело значения, какое фото, да и есть ли оно вообще. Судьба решила меня заблокировать. Меня забанили даже на сайтах для писателей, пишущих на гей-темы. И не имело значения, какой это ресурс, на каком языке. Передо мной закрывались все двери, одна за другой.

Недели и месяцы понеслись мимо меня со скоростью ветра. Я не помню, как ходил на работу, как что-то жевал, чисто механически двигая челюстями. Спортзал я забросил. На животе начал копиться жир, но это меня совершенно не волновало. Даже компьютерные игры и фильмы меня стали мало интересовать. Единственное, что ещё держало на плаву — это мои истории. Я придумывал их легко, стоило только закрыть глаза, и новый мир возникал перед глазами сам собой. Мои герои любили друг друга, целовались и обнимались, гладили друг друга по голове, говорили хорошие слова... Я будто убегал в эту придуманную реальность, и мне не хотелось оттуда возвращаться.

На работе заметили, что я, мягко говоря, не в своей тарелке. На вопросы отвечаю вяло и не по теме, теряю нить разговора, словно витаю в небесах. На созвоне с американскими заказчиками вдруг стал их убеждать, что наши услуги им не нужны. Кадровичка на обеде (у нас есть такая комната, где все могут пожрать) стала рассказывать про своих детей на эстонском, да так долго и с такими подробностями, как кто ходит в туалет, как они лечат запоры и поносы, что я сказанул что-то типа: «Ma olen teie lastest nii väsinud!» (как я устал от ваших детей!, эст.)

После этого меня к себе вызвал шеф. От него как раз выбегала раскрасневшаяся кадровичка. Он сразу налил мне дорогого коньяка, что предназначен для особых посетителей из правительства, и мы с ним долго сидели и пили коньяк по глоточку, потому что такой коньяк не пьют, его больше нюхают, и по мере нагревания в руках он отдаёт различные приятные запахи. Хотя на вкус — полное дерьмо. Начальник задумчиво смотрел на меня, кивая в такт своим мыслям, а я вздыхал. Оба не проронили ни одного слова. Наконец, он не выдержал.

— Так отпуск у меня ещё никто не просил, — он поставил бокал на стол. — Значит, тебе и правда хреново. Я бы предложил полететь куда-нибудь на восток, но в такой момент не могу отпустить. Если с тобой что-то случится, я себе не прощу. Не потому, что... Ну ты понимаешь, — он сделал неопределённый жест рукой. — А потому что все бизнес-процессы на тебя сейчас завязаны. Не приживаются у нас украинцы, а эстонцам здесь неинтересно. На твоём месте я бы долго не продержался. Ты вот что, — шеф опять взял бокал в руки, покрутил немного, давая коньяку растечься по стенкам, пригубил. — Вызови проститутку. Сейчас на любой вкус есть. Помнишь Ири? — Я послушно закивал головой, потому что кто же не помнит его зама, который несколько месяцев лечил простатит и рассказывал во всех подробностях, как ему в жопу датчик засовывали. — Наверняка видел его с китаяночкой такой. Так это проститутка. Он её как вызвал, говорит, так и жениться на ней собирается. Они же разные бывают, не обязательно страхолюдина с большой дороги. Главное, проси чистую и опрятную.

Мы ещё какое-то время обсуждали этичность такого поступка, и от шефа я вышел с твёрдым намерением попробовать. В конце концов, я себя убить хотел, а тут проститутка. Блин, это даже смешно: триппер, сифилис и спид ни в какое сравнение не идут с самоубийством. Тут успею хоть удовольствие получить, а если повезёт, то и не один раз. Тем более, у нас есть службы, которые даже свежую справку от врача могут предоставить. Спрос рождает предложение, все хотят безопасного секса.

Ждать окончания рабочего дня я не стал. Полез в интернет смотреть службы с парнями. Думал, там будет куча предложений. Ага, наивный дилетант. Парни — товар редкий, а хорошие парни не залёживаются (дурацкий каламбур, согласен). Я выбрал себе юношу с дешёвой бижутерией в ушах. На фото он был симпатичный, в джинсовой курточке и брутальных ботинках. Служба мне перезвонила моментально, мы обговорили все детали, свежую справку, цену. За первый час 50 евро, если захочу оставить на ночь — 200. Всё честно, могут даже чек для фирмы сделать. Там будет указано «эскорт-услуги». Какие молодцы!

Парень позвонил мне через полчаса, я предложил встретить его на остановке, и он согласился. Так что я помахал всем ручкой и побежал встречать парня. У меня сердце выскакивало из груди, в животе приятно шевелились бабочки, просыпаясь от зимней спячки, между бёдрами чувствовался прилив сил, и предвкушение чего-то замечательного не давало мне покоя. Я не могу объяснить, почему, но я ждал чего-то особенного от этой встречи. Мне казалось, что секс за деньги должен быть лучше, качественнее, что ли.

Увы, реальность всегда оказывается примитивнее наших ожиданий. Ладно, парень был небритый, с колющейся щетиной. Так ещё и вся симпатичность куда-то испарилась. Такой унылый пацанчик с обветрелой кожей на руках и дряблым животиком. Ох, будет тебе, утешал я себя. Зато в постели парень огонь! Но и в постели что-то не срослось.

Едва мы добрались до дома, он сразу же начал раздеваться. Просто комом на пол скинул с себя всю одежду, и оказался совершенно голым. Я пикнуть не успел.

— На диване будем? — Он кивнул на мой полосатый диван.

— Пойдём, — я схватил его за руку и потащил в комнату, по пути лихорадочно пытаясь снять с себя одежду.

Повалил его на кровать, начал целоваться, ластиться к нему, но в ответ тот лишь нехотя подставлял мне покрытые щетиной щеки и почему-то хихикал.

— Ты чего? — Я смутился. — Что смешного в том, что я тебя целую?

— Да так. Не люблю я это. Тебе как лучше: чтобы я на спине или на животе?

Чёрт! Откуда я знаю! Я ж вообще первый раз с тобой!

— Давай по-разному. Я всяко хочу. Сначала на спине.

— Ну ладно.

Парень задрал ноги, а я лихорадочно начал напяливать презерватив. Руки ходили ходуном, а он скептически смотрел на меня, даже зевнул. Я кое-как залез на него, постарался медленно начать, но он всё равно поморщился, запрокинул голову. Попробовав дотянуться до его рта, чтобы поцеловать, я сразу понял, что ничего из этого не выйдет в такой позе. Художники лукавят, когда рисуют, как парни в сексе целуются. Чтобы так изогнуться, парень должен быть из семейства кошачьих, а этот явно не той породы.

Почти кончив, я перевернул его на грудь, и со спины это делать оказалось ещё труднее. Я измучился весь, пристраиваясь к нему, чтобы было хоть как-то удобно нам обоим. В какой-то момент парню это надоело, и он выдал что-то из серии:

— Ну скоро ты там? Кончай уже!

Да я бы кончил, хоть как-то помогай ты мне!

Наконец, у меня кое-как получилось. Измождённый, я упал на спину.

— Давай теперь ты, — я снова попытался поцеловать его, и он увернулся, подставил мне нос.

— Щас, — он принялся наглаживать член, похлопывать себя по яйцам.

Когда у него встал, он слез с кровати и показал мне жестами, чтобы я перевернулся на колени. Блин, он стоя это делать собрался?

В меня бесцеремонно попытались затолкать немаленькое достоинство, но оно туда не пролезло. Напрасно парень шлёпал меня по попе, заставлял раздвигать ноги. Я чуть на шпагат не сел, но увы, ничего не получилось. Может, и к лучшему.

Мы вернулись на кровать, и я помог ему разрядиться. Содержимого оказалось мало, и оно было какого-то нездорового желтоватого цвета с красными вкраплениями. В голове сразу мелькнула мысль, а не больной ли он. Но справки, что мне выслал менеджер, вроде были в порядке, и я не стал с этим заморачиваться.

На всё вместе у нас ушло минут пятнадцать-двадцать. Я ещё попытался к нему ластиться, но он деловито отстранился от меня.

— Ты иди в ванную первый, — парень зевнул.

— Я хочу вместе, — не унимался я.

— Ну вместе, так вместе, — он пожал плечами.

Мы забрались в высокую ванну, я облил нас из лейки, выключил воду (да-да, надо водичку экономить, она в Европах не дешёвая) и начал намыливать парню голову шампунем, потом повернул его, намазал спину гелем для душа, начал растирать. Парень вдруг развернулся ко мне, обнял, уткнувшись носом мне в ухо, и я почувствовал, как он вздрагивает, а по уху у меня скатывается что-то мокрое на плечо.

— Ну-ну, ты чего, — я прижал его к себе, стал гладить по скользкой голове. — Всё же хорошо, я тебе заплатил.

— Я сейчас, — он всхлипнул мне прямо в ухо. — Просто ты первый, кто меня моет.

— Если хочешь, можешь приходить ко мне мыться, — сказал я первое, что в голову пришло.

— Ага, — он рассмеялся сквозь слёзы. — Хочешь, поцелую по-настоящему?

— Ну да...

Я ещё хотел что-то сказать, но он вдруг впился в меня губами, нежно так, не раскрывая рта, просто ласкал мои губы своими, и я поплыл, зажмурился, стиснул его тело руками, а он нежно водил пальцами по моей спине, по плечам, по попе. Не знаю, сколько прошло времени, всего несколько минут, но я будто успел побывать на небе от счастья.

Парень отстранился, всё ещё прижимаясь ко мне телом. Его глаза смотрели на меня с такой смесью нежности и тоски, что я сам заплакал. Он снова поцеловал меня, и опять это было нечто такое ласковое и воздушное, что я не мог просто оторваться.

— Мне нужно дышать, — парень снова отстранился от меня, но глаза были полны слёз.

Он плакал всё это время.

— Не уходи, — я не заметил, как мы взяли друг друга за руки, и крепко сжали их, переплетясь пальцами.

— Не могу, — голос его не слушался, он перешёл на шёпот. — Я шлюха, а у нас не бывает отношений. Ты не сможешь со мной, я знаю. Пробовал уже. Ты не понимаешь.

— Нет, это ты не понимаешь, — я поцеловал его мокрые, пахнущие шампунем, глаза. — Я всё смогу. Клянусь, я смогу!

Внезапно он сел на дно ванны, обхватил голову руками и зарыдал навзрыд. Я попытался его гладить по голове, утешать, но меня грубо отпихнули.

— Иди нахуй! — Почти выкрикнул он. — Не лезь ко мне! Кто тебя просил? Зачем?

Я стоял перед ним, а он заливался слезами, не давая мне дотронуться до него. Ванна остыла, шампунь высох на головах, волосы жёстко встопорщились. Больше всего мне самому хотелось сейчас разреветься.

Вдоволь насидевшись в холодной ванне, он вдруг вскочил, быстро ополоснул себя, бросил мне лейку и выскочил одеваться. Кажется, даже полотенцем не вытерся. Когда я вылез из ванны, успел услышать, как хлопнула входная дверь. На тумбочке в прихожей лежали смятые в комок 50 евро.