Линнея, встав на зеленый диванчик в спальне Мэрит, отодвинула среднего размера картину, где были изображены совы и уставилась на небольшой дневник. Это был блокнот черного цвета, пухленький, с потрепанной по краям обложкой. Она отклеила дневник от скотча, который держал его на картине. Маркос стоял позади, удивленно наблюдая за происходящим. Линнея победно подняла находку вверх и даже усмехнулась, следом спрыгивая на пол.

— Все же я что-то знаю о Мэрит, — порадовалась она и села на диванчик.

Маркос разместился рядом, не способный оторвать взгляда от дневника Мэрит. Это была единственная вещь, с помощью которой он мог узнать ее настоящую. Увидеть все сокровенные мысли, переживания и страхи. Найти объяснения любому действию. Но Линнея заметно медлила, положив блокнот себе за колени. Она боялась открывать этот ящик Пандоры, потому что подсознательно никогда не желала узнавать темную сторону своей сестры. Некоторые факты должны быть спрятаны подальше ото всех.

— Ну давай, открывай, — сказал Маркос, который уже сгорал от нетерпения.

— Может, стоит просто отдать его полиции?

— Ну уж нет, мы узнаем правду сами, а потом уже отдавай кому угодно. Мы заслужили узнать все первыми.

Линнея не способна была спорить, ведь парень был полностью прав. Она открыла наконец блокнот, уставившись на до боли знакомый почерк Мэрит. Она начала читать текст в голос:

«Мне всегда было сложно понять любовь. Из всех чувств оно — самое непонятное и непостижимое. Если я впервые его испытала с Эдди — это круто, а если и он не заставил пробудиться этих гребаных бабочек — то я бессильна. Возможно, Серхио искренне меня любил. Так, как никто и никогда раньше. Глубокой любовью, которую показывают в книгах и сериалах. Я пыталась научиться такой. Имитировать, как оргазм с парнем, который не нравится. Не знаю, могу ли я быть полноценной».

У Линнеи ком застрял в горле во время чтения. Ее даже начало тошнить. Она осторожно перевернула листок. Осознала, что текст был написан уже во время пребывания на острове. И он был по-настоящему жутким.

«Кого бы я убила?
Всех. Паолу утопила бы, чтобы не видеть ее наивного лица. Она никогда не узнает, какой Давид в постели на самом деле, ведь явно ее максимум — миссионерская поза при выключенном свете (и под одеялом конечно же).
Арне столкнула бы со скалы, чтобы наконец заткнуть его вечный позитив, его мерзкие стремления в никуда. Его цели... Он такой же слепой и глупый, как Паола.
Линнее бы насыпала много таблеток снотворного в коктейль. Она снова засмотрелась на недостойную ее внимания. На такую серую мышь, как Леони.
Элине бы выпотрошила живот и изуродовала лицо. Она такая тошнотворно красивая. Ее бы перестал хотеть Маркос. Никто бы не захотел ее уродливой.
Леони бы вскрыла горло, чтобы она заткнула свой конченый английский. Ненавижу, когда у меня забирают сестру. Она только моя.
Антонию сожгла бы вместа с яхтой. Хотя, яхту жаль, а ее — ни капельки. Тошнит от мысли, что эта шлюха спала с Маркосом. Моим Маркосом.
Маркоса бы просто расчленила по кусочкам, сохранив себе, как лучшую часть моей жизни. Я смотрела документалки о Дамере. Он тоже сохранял своих любимцев.
Своего психиатра, потому что он, сука, диагностировал эту мерзкую психопатию. Я не псих. Психи в Америке, убивают людей, а я своими руками никого не убивала.»

Линнея остановилась и с чувством отвращения отбросила блокнот. Тот упал на пол и закрылся. Она не могла вздохнуть полной грудью. Чувства душили.

— Что это такое? — закричала Линнея. — Какая психопатия? Это шутка? Это ее шутка такая?

— Не думаю, что она будет шутить в личном дневнике.

Маркос поднял блокнот. Его руки тряслись. Снова открыл, перелистнув пару страниц. Начал читать:

«Я впервые жалею о том, какие решения приняла. Без таблеток не могу трезво мыслить. Я без них никто. Мне нужен привкус антидепрессантов на языке. Я умираю, но сделала ужасное Арне. Снова. Зачем я проколола их презервативы? Почему Элина все же проиграла в русскую рулетку и забеременела?»

— Стоп, что? — снова закричала Линнея, перебивая парня.

Она встала с дивана. Сделала пару шагов из одной стороны в другую.

— Элина беременна? Почему она ничего не сказала? — спросил растерянно Маркос.

Он сразу зачитал текст дальше:

«Хотя, я жалею еще об одном. Только одном. Мне даже Паолу не жалко, а вот Арне... я расскажу ему скоро правду. То, что случилось с Серхио на самом деле и что я виновата в его самоубийстве. Но я не убивала его своими руками! Он сам прыгнул. Мы вольны сами выбирать свою судьбу. Он ее выбрал. Как же отвратительно и больно. Тея не замолкает, смеется с меня, говорит, что я неудачница. Что заслужила психопатию. Лучше бы уже шизофрения. Честно, хочу ее. Эдди, поменяемся?»

Линнея расплакалась. Она, не в силах стоять на ногах, упала на пол, ударяясь коленями. Маркос сразу оказался с ней рядом, обнимая. Линнея не могла прийти в себя. Не могла унять панику. Не могла... жить с этой правдой.

С ней невозможно справиться.

— Читай еще. Читай! — перешла на крик девушка и Маркос потянулся за дневником.

«Мне сложно улавливать свои эмоции когда кому-то плохо. У меня их нет, а нужно показать. Мне больно только от того, что я подвожу себя, свои идеалы и моя идеальная картинка рушится. Я не хотела видеть слезы Паолы, они мне не интересны. Мне нужен был Давид, а она все разрушила. А Маркос... мне его жаль, потому что он чем-то напоминает Серхио. Его тоже ждет смерть. Я его к ней приведу рано или поздно. Да и жаль мне его по-особенному — потому что хоронить придется, а он красивый, молодой. Устала на похороны ходить, хотя там удобно — эмоция у всех одна, а значит и у меня тоже. Напрягаться не нужно.»

Маркос перевернул несколько страниц.

«Мразь. Антония мразь. Любит еще Маркоса. Видно же по роже, что хочет его. А он дурачок, говорит, что ничего нет. Есть! Я уловила это. Как и уловила в самом начале, что Арне влюбился в эту красоточку Элину. Скромницу, которую он бы раздел на том же пляже, дай ему только волю. Арне не такой сладкий пирожок, которым кажется. Актер, как и я, как и все.»

Линнея подняла опухшие глаза на Маркоса.

— Мэрит убили или Элина, или Арне, — сказала тихо она и ощутила, как огромная дыра в груди расширилась до невозможных размеров.

— У них... были веские причины. Боже...

«А что если сжечь яхту со всеми на борту? Трагическая смерть. Мы романтично уйдем ко дну все вместе. Я в объятиях Маркоса, а Линнея, смотря на свою мышку. Наверное, я так и завершу наш отпуск на Ибице. Красиво и со вкусом. Эдди, там нормально кормят? Если нет, я принесу с собой пиццу.»

— Я не могу больше. Это как быть в голове больного человека. Это не моя сестра.

— Мэрит была больна. Это и есть слова больного человека, а мы даже не знали. Неужели ты не видела и не подозревала?

— Я думала, что что-то с ней не так, смотря на ее жестокость, но чтобы так серьезно... я же не врач, откуда мне знать, психопатия это или нет? — спросила Линнея.

— Ты права. Никто из нас не врач. Мы все были слепы перед правдой, а теперь Арне или Элина убийцы и нам придется рассказать правду полиции.

Линнея опустила голову, положив на колени. Она хотела стать маленькой. Желательно настолько, чтобы стать вовсе невидимой.

— Мы пойдем к ним утром. Пока не в полицию. Мне нужно... поговорить, а потом сделаем все правильно.

— До сих пор не могу поверить, что Элина беременна, — сказал Маркос.

— И если бы этот факт ничего не значил, она бы все рассказала, а так — скрыла и от нас, и от полиции. Никогда бы не подумала на нее.

Они ушли спать. У обоих не было сил даже на то, чтобы разговаривать и обсуждать как-то дальше Мэрит. Каждый выбрал пережить новости внутри.

Линнея упала на кровать и Маркос уже собрался идти в другую комнату, но девушка его окликнула.

— Можешь поспать со мной? Я не могу быть одна, — попросила Линнея.

Маркос не отказал. Он лег на противоположную часть кровати. Линнея смотрела в темноту еще с пол часа, пока наконец не уснула. А вот Маркос крутился куда дольше, постоянно слыша в голове голос Мэрит.

* * *

Элина, Арне и Джонас проснулись от настырного стука в дверь в девять часов утра. Элина устало поплелась к входу, осознавая, что уснула вчера не рядом с Арне. По пути наткнулась на сонного отца, который недоумевающе смотрел на нее, сидя на диване и потирая глаза.

Открыв дверь, Элина увидела Линнею и Маркоса. Оба были далеко не в лучшем настроении, одетые как о странно и в спешке. Они зашли в виллу. Элина сразу увидела в руках Линнеи какой-то блокнот.

— Нам нужны объяснения. Мы тут кое-что выяснили. Оказывается, вы нам с Арне врали, — сказала максимально строго Линнея и уставилась на незнакомого мужчину, который встал с дивана.

Отец Элины подошел к ним.

— Доброе утро, я Джонас, отец Элины, — представился он.

— Линнея, сестра Мэрит, а это Маркос. Мы не думали, что тут еще есть кто-то.

Арне вышел из спальни и уставился на друзей. Повисла неловкая пауза.

— Так что вы выяснили о моей дочери?

Линнея замялась. Сжала в руках блокнот и посмотрела на Элину, будто спрашивая — а можно ли раскрыть ее тайну?

— Почему вы не сказали, что Элина беременна?

Сердце Элины ухнуло в пятки.

— Потому что это только наше дело, — сразу выпалил Арне.

— Да, но вы врали всем, включая полицию. Я нашла дневник Мэрит. Он раскрыл мне многое. В том числе и о тебе, Арне.

Элина посмотрела на парня. Тот сразу же побледнел.

— И что же?

— Что Мэрит виновата в смерти Серхио. Она собиралась тебе это рассказать. Ты знал об этом?

Он молчал. Почему-то посмотрел на Джонаса, будто ища его поддержки, но тот лишь скрестил руки на груди.

— Не знал, — сказал Арне. — Каким образом она виновата?

— Она не написала конкретно, но это подозрительно. Я должна отнести блокнот в полицию, как улику.

— И мы подозреваем вас, — вставил и свое слово наконец Маркос.

Джонас вышел впереди Элины, закрывая ее своим телом.

— А это серьезные обвинения, парень. Не думаю, что ты можешь ими бросаться вот так просто.

Маркос ощутил этот пронзительный взгляд на себе.

— Тогда пускай решит полиция. Они-то могут.

Элина почувствовала, как ее снова начало тошнить. Голова кружилась, а вокруг все плыло. Она, не в силах больше терпеть, побежала в туалет. Джонас посмотрел ей вслед. На лице Линнеи появилась эмоция сочувствия.

— Знаете, идите в полицию, — сказал Джонас. — Не нужно заставлять Элину нервничать своим присутствием. Разыграли здесь сцену с детским детективом.

Джонас указал им на дверь и Маркос с Линнеей не стали возражать, молча уходя. Джонас остался с Арне наедине. Он пристально осмотрел парня.

— Во что ввязалась моя дочь? Говори честно.

— Ни во что. Никто из нас не виноват в смерти Мэрит.

— Что там прочитают полиция, чего я не знаю? Почему Элина хотела убить Мэрит?

— Дело в том, что беременность была не случайной. В ней виновата Мэрит, которая решила... испортить наши контрацептивы.

Джонас схватился за голову и застонал. Мысль, что его дочь имела мотив для убийства сводила его с ума. Конечно, он понимал, что Элина не способна на такое, но знал, что это нужно доказать и полиции. Он сразу решил позвонить адвокату.

Арне пошел к туалету и встал у двери, слушая, как шумела вода в кране.

— Элина, все в порядке? — спросил он.

— Да, я живая. Что это только что было?

— Линнея просто на эмоциях. Она готова обвинить каждого.

Дверь ванной открылась.

— Ты правда не знал, что Мэрит виновата в смерти Серхио? — снова спросила уже Элина.

Арне опустил взгляд. Замялся.

— Правда. Видимо, она не успела рассказать.

— И что ты сейчас чувствуешь, понимая это?

— Что Мэрит эгоистка, которая рушила семьи. Не только Паолы, но и мою с твоей.

Элина смотрела в глаза Арне и почему-то ему не верила. Он мялся, говорил неуверенно и сбивчиво. Арне переживал. Она взяла его за руки. Те были холодными. Как же она хотела ему просто верить...

— Главное, чтобы тебя и меня не посчитали убийцами.

— Все будет хорошо. Я тебя люблю.

— И я тебя.

* * *

Отрывки из дневника Мэрит:

«Маркос. Имя из шести букв, которые так приятно произносить вслух. Он такой красивый, как модель из журнала. С камерой, которая придает ему сексуальности. Когда-то я сказала себе не спать на первом свидании, видимо, снова проиграла в своей же игре. Не жалею. Он офигенный.»

«Как-то странно видеть Арне с девушкой. Обычно он скрывал своих избранниц от меня, а тут на тебе — Элина Демитрович. Сладкая парочка. Аж притортно немножко. Эдди бы сфотографировал Элину в ее самом нежном, цветочном нижнем белье и повесил посреди стенки. Ха, до сих пор вспоминаю, как он смеялся, говоря о том, как легко наблюдать и фотографировать людей.»

«Давид дурак. Ну зачем ему Паола? Ну и что, что у них Оливер? Он привык жить по лжи, пудрить ей мозги, а она наивная овечка. Не бросит он ее, даже ради меня, даже ради той, которая показала страсть реальную, а не в порнухе, которую он по вечерам смотрит. Им бы к семейному психологу, а мне бы дозу транквилизаторов.»

«Тону. Тону. Тону. В море, прыгая в холодную воду. Иду ко дну с грузиком на ноге. Кормлю рыбу. Мое тело жалко. Оно красивее моей души. Умираю. Умираю. Умираю. Хочу к Эдди. Хочу еще пожить. Хочу не знаю еще чего. Маркоса, например. А, может, Маркоса и Давида одновременно. Тройничок на грани безумия. Умираю.»

«Кровь течет по венам. Жизнь утекает. Может, просто набрать ванну, взять лезвие... если меня снова найдет Линнея, я, ей богу, вскрою и ее.»

«Интересно, что бы мне подарили на Рождество, если бы я не хотела убить всех под конец отпуска?»

«Эдди, сука, забери Тею к себе в ад! Не могу уже, она мерзкая!»

«Сер-хи-о. Пустил бы ты героин по венам ради меня, как ради меня занюхивал дорожки кокаина? Давай станем наркобаронами, как Пабло Эскобар. Чур, едем в Панаму или Чили. Жаль, тебя придется выкапывать. Люблю и ненавижу.»

«Элина пахнет сладкими персиками. »

«Вернуться бы в школу. Гонять дурачков от Паолы, читать ее сценарии, плевать на учителей и уроки. Не знать о психопатии и думать, что нет, я не псих. Просто люди непонятные. А почему плачут? Слабые. А почему все так сожалеют им? Глупые. Но, как сказал Гугл, у психопатов нет эмпатии. Обычно, таких как я поджаривают на электрическом стуле в США, а в Испании сажают на пожизненное. Но это серийники, или массовые убийцы. А я так, в мечтах убила пол страны и свою собаку Стеллу. За нее казнь не предусмотрена.»

«А-а-а, Линнея все же лесбиянка! Ну наконец-то она приняла свою суть полностью, а не только во время дрочки на контент с девушками. Интересно, она получает такой же кайф с Леони, как с парнями?»

«У Давида член меньше, чем у Маркоса.»

«Иногда перед сном я до сих пор представляю, как спасаю Эдди из психушки и мы строим семью. У меня трое детей, лишний вес и растяжки на жопе, а Эдди уходит в итоге за хлебом.»