— Вечер в хату, господа арестанты! — с этими словами я зашла в полицейский участок, где с сотрудником полиции сидели наши дебоширы — Даяна и Гриша. Оба обернулись назад, когда услышали мой бодрый голос, раздавшийся прямо над их головами. Я ударила обоих по плечам, посылая лучи мнимой надежды, а потом и вовсе по-хозяйски обвила их шеи ладонями. Если бы они оба мне были не нужны, я бы их придушила на месте, однако же, пересилив себя, ядовито улыбнулась. — Часик в радость, чифирчик в сладость, да, мои хорошие? — посмотрев прожигающим взглядом на обоих, сладко раскатала слова по языку я. — А я что-то шутки юмора не поняла. А что тут происходит? — недоумение читалось на моем лице. Рядом с пьяницами стоял владелец караоке-бара — Асылбек Таирович. Он недовольно высказывал что-то дежурному, а тот протоколировал каждое его слово. Асылбек тоже обратил внимание на меня и расплылся в приветливой улыбке.

— Кира Александровна, а вот и вы! — он развел руками на мою вздернутую бровь и указал на Даяну с Гришей. Они оба сидели на стульях перед рабочим столом полицейского, как будто нашкодившие дети. — Пришли забирать своих? Так вот знайте, что я не потерплю это во второй раз! Я настаиваю на компенсации! — жестко отрезал Асылбек. Он был так возмущен, что даже густые черные усы над его верхней губой зашевелились.

— Они опять разнесли бар? — спокойно спросила я, стоически игнорируя недопонимающий взгляд полицейского. Он не мог вычленить и слова, сказанного между мной и Асылбеком, но действительно пытался — маленькая морщинка меж бровей была тому подтверждением.

— И вы как никогда правы, Кира Александровна! Они разнесли половину бара! — в ужасе проревел Асылбек Таирович, хватаясь за свой большой живот. — Я хочу, чтобы ваших, этих... — он задохнулся от гнева, тряся указательным пальцем над головой Гриши так, что тот от страха даже скукожился, как старый башмак, — наказали по всей строгости корейского закона! Чтобы в следующий раз они включали мозги!

— Вы же понимаете нашу ситуацию, Асылбек Таирович, — начала мягким и обволакивающим голосом я, словно змея, гипнотизирующая добычу. — Давайте мы с вами договоримся и решим этот вопрос мирным путем... — с надеждой в глазах я посмотрела на мужчину, который терял боевой настрой с каждой секундой, проведенной в помещении рядом со мной. Полицейский, заметив сомнение в глазах владельца бара, снова захотел вмешаться в разговор, но я лишь подала ему знак, попросив помолчать. — Я могу полностью покрыть ущерб и отдать вам этих дурней на растерзание, — я с силой ухватила Даяну и Гришу за шеи. Те неприятно поморщились, но смолчали. — Допустим, они могут целый месяц ежедневно... — медленно произносила я слова, чувствуя, как двое пьяниц напрягаются под моими руками, — перед закрытием убираться в вашем баре бесплатно, — с вежливой улыбкой на губах проговорила я. — А взамен вы не станете писать заявление, — сразу же добавила я, чувствуя, как сердце человека постепенно становится мягче.

— Хм-м-м, — задумчиво протянул мужчина, оценивающе глядя на двоих молодых людей. А я тем временем мечтательно, словно муха, терла ладони, радуясь, что найду занятие для Даяны на продолжительный срок. И у нее просто не будет времени искать встречи с Мин Уджуном. Жаль, конечно, что вместе с ней пострадает и Гриша, но ему для профилактики будет полезно. — Я согласен, — удовлетворенно хмыкнул мужчина и протянул мне руку. — Я сейчас же все улажу.

— Вы сделали правильный выбор, — я улыбнулась так, будто только что выиграла пять миллионов долларов. Тем временем со стульев послышались два громких стона — Даяна и Гриша уронили головы на руки, скрывая перекосившиеся от моральной боли лица. «Так вам!» — мстительно подумала я, наблюдая, как Асылбек Таирович убеждает полицейского в том, что у него больше нет никаких претензий. Мужчина с погонами на плечах со скепсисом посмотрел на нашу компашку, но все-таки согласился и махнул рукой. Я торжественно хлопнула в ладоши, а потом отвесила двум состоявшимся чушпанам по подзатыльнику. — Так, а чего это мы расселись? Хватит кислые рожи строить. Я все уладила. Скажите спасибо, что хозяин норэбана не накатал на вас заяву. Добрейшей души челове-е-ек! — нараспев протянула я и еще раз поклонилась полицейским и Асылбеку, искусственно улыбаясь. — А то вся ваша карьера и света бы белого не увидела, — раздраженно сказала я. Даяна и Гриша все еще неверяще смотрели то на меня, то на хозяина бара и хлопали своими невинными щенячьими глазами. — Че вылупились? Манатки свои собрали, ноги в руки и на выход! Позорники! — рявкнула я и указала этим идиотам на дверь. «Боже, с кем я нянчусь...» — мне было стыдно. Когда я выводила двух нарушителей людского спокойствия за двери полицейского участка, то обернулась назад и, поймав взгляд Асылбека Таировича, показала, что выпишу ему чек. Он лишь кивнул и отпустил нас с миром.

Душа моя пела и веселилась. Хоть ситуация и вышла неприглядной, однако все закончилось не так уж и плохо, а я даже осталась в каком-никаком плюсе. Головная боль с Даяной и ее любовью всей жизни временно разрешилась. Проблем со слухами о приводе в полицейский участок быть не должно, потому что свидетелей как таковых поздней ночью не наблюдалось: все, кто сидел в баре, даже не догадывались о том, с кем выпивают, а вот единственный, кто следит за нашей карьерой, — Асылбек Таирович — будет молчать в тряпочку исключительно ради моих денег и бесплатной рабочей силы. Все-таки человек он алчный, оттого и знает, у кого монетка ярче блестит.

Я подтолкнула к машине двух пьяных вдрызг танцоров, приоткрывая для них дверь. Я на всякий случай огляделась по сторонам, прежде чем самой сесть за руль — улицы вокруг пустовали. Парочка одиноких фонарей освещали узкую дорогу, выложенную рядом с полицейским участком, но даже она оказалась совсем покинутой. Оно и неудивительно: в четыре часа ночи весь город спал. Я удобно устроилась на месте водителя, хлопнула дверью под негодование пьянчуг: «Эй! Можно потише!» — возмутились они с задних сидений, — а потом я завела машину и включила кондиционер.

— И как? — нарушила тишину Лана, роясь в бардачке: она искала мятные леденцы, которые я оставила тут пару недель назад.

— Никак. Проблем быть не должно, но они все равно получат наказание и публичный выговор на летучке, — неохотно ответила я, выезжая с парковки и разворачиваясь в сторону дороги. Я смотрела в зеркало заднего вида, постепенно давая газу. Лана тем временем отыскала сладости и начала распаковывать одну конфету за другой. С заднего сиденья вытянулась рука Рины, которая все еще бодрствовала после забега на короткую дистанцию. Лана заметила ее ладонь, поднятую кверху, и положила в нее конфету. Через пару секунд послышалось досадливое:

— Фу, мятная... — Рина открыла окно и выплюнула конфету на улицу. Я покачала головой: «Растрачивает добро, нахалка!» — но вслух ничего не сказала. — А что за наказание?

— Будут ездить сюда, в бар, каждый день и убираться, а в остальное свободное время снимать вертикальные видео в наши социальные сети и зарабатывать очки общественного одобрения, — мстительно сказала я, уже рисуя в голове, как эти двое будут страдать весь месяц. Не увидят они ни клубов, ни алкоголя!

— О! — восхищенно воскликнула Ира, чуть громче, чем хотела, и покрутила головой в разные стороны, проверяя, не разбудила ли она остальную четверку — все было тихо. Она оторвалась от спинки сиденья, наклоняясь к нам. — Я тоже хочу, чтобы ты меня наказала! — совершенно серьезно сообщила она. Я чуть не потеряла управление машиной, выезжая на встречную полосу, а Лана едва не подавилась конфетой, но вовремя спохватилась. Мы переглянулись и неловко перевели взгляды назад, подавляя смех. А пьяненькая Рина продолжила говорить так наивно, будто и сама не поняла, что сказала: — А что вы улыбаетесь? Социальное одобрение очень важно! К тому же, как ты и сказала, Кира, после того, как вы объявите меня полноценным членом команды, люди будут скептично настроены, некоторые даже возненавидят меня. Поэтому мне нужно светиться везде, где только можно! Я должна захватить все инфополе! — воинственно заявила она и ударила кулаком по ладони, будто ставя воображаемую печать на невидимый документ. Я поперхнулась и прикрыла рот рукой. — Ну чего ты молчи-и-ишь?! — капризно протянула она.

— Хорошо, снимай с Гришей и Даяной тик-токи. Только знай, что в день вы должны снимать не менее десяти видео, из которых пять должны быть международного формата, три с китайскими трендами и два с корейскими, — наконец, собравшись с мыслями, сказала я, стараясь не переводить взгляд через зеркало на Рину, потому что она расплылась в глупой улыбке и теперь смотрела на меня благодарным взглядом.

— Я впервые вижу, чтобы кто-то из нас самостоятельно напрашивался снимать видео, — отметила забавный факт Лана, складывая фантики в отсек в двери.

— Потому что она еще зеленая, — здраво рассудила я. — Я почти уверена, что после первой недели съемок ее будет тошнить лишь от одного слова «тик-ток».

— Это мы еще посмотрим! — с вызовом откликнулась Рина.

***

Мой кабинет напоминал пустынное и одинокое место, похожее на белый лист — незаполненное пространство для творчества и полета мысли. Кабинет был такой же большой, просторный и широкий, как и спальня, которую я делила вместе с Ирой. Однако рабочее место мне нравилось больше, чем спальня, потому что тут я могла проводить время одна, никем не потревоженная, разве что офисными делами. Рабочее время не всегда радовало меня, чаще приносило за собой раздражение, повышенную тревогу и пассивную агрессию. Но вот когда не было никаких срочных дел, я просто предпочитала валяться на ковре, слушать музыку и придумывать новые танцы. Так обычно и проходили поздние вечера, но сегодня абсолютно все хотели моего внимания:

— Кира, — Лана осторожно постучалась в дверь, и после моего короткого мычания в ответ, она показалась на пороге и сказала: — Там к тебе пришел Мин Уджун, говорит, что вам нужно что-то обсудить с глазу на глаз.

— Ни минуты покоя... — я поднялась с пола, вытащила наушники из ушей и откинула плеер на журнальный столик, где были аккуратно сложены в стопки недавно подписанные документы и стояла моя первая в жизни пепельница. — Скажи, чтобы заходил, — я села за стол и подперла рукой подбородок.

— Уджун, заходи, — сказала Лана на корейском стоящему за дверьми актеру.

— Председатель! — воскликнул ярко улыбающийся Уджун и зашел ко мне в кабинет, ступая голыми ногами по белому ковру. Он поклонился, застыв чуть дальше порога, ожидая, когда я с ним поздороваюсь.

— Ага, чего у тебя? — лениво подала я голос и указала рукой на пустующее кресло, стоящее напротив рабочего стола. Уджун сразу отмер и поспешил занять место. — Небось пришел мне жаловаться на то, что Таю не видишь уже неделю? Так я тебе скажу, что я непреклонна в своем решении. У нее есть обязанности, как и у тебя, которые стоит выполнять, — я откинулась на спинку кресла, скрещивая руки на груди. — У тебя не получится замолвить за нее словечко, даже несмотря на то, что я тебе благоволю, — я сразу отрезала все дальнейшие попытки Уджуна хоть как-то повлиять на меня, внушая ему чувство безнадеги. Молодой человек сразу же немного поник, чувствуя себя неловко.

— Почему вы так категорично настроены? Неужели у меня нет и шанса? — как можно вежливее спросил Мин, пряча за ресницами недобрые глаза. «Так и знала!» — подумала я, чувствуя, что мне все-таки нужно было учиться каким-нибудь магическим вещам, потому что дар прорицания у меня определенно был. Или же я просто могла читать людей по их эмоциям на лице, походке и тональности голоса. Раскусить намерения человека — для меня раз плюнуть. — Мы же почти не создаем проблем.

— В том-то все и дело, что почти, — с нажимом выделила я последнее слово, показывая недовольство. — Если это все, ради чего ты пришел сюда, тогда перестань отнимать мое время. А у тебя, к тому же, не назначено, — сразу же решила завершить диалог я, поглядывая на наручные электронные часы — почти десять вечера. — Я, конечно, рада, что ты в дружеских отношениях с моей группой, но так пользоваться связями неприлично. Ты сейчас создаешь проблемы не только себе, но и своим друзьям, — я удержалась от того, чтобы повысить голос и скрипнуть зубами — я чувствовала злость и раздражение, зудящие под кожей, — но даже без этих признаков эмоциональной нестабильности на моем лице можно было прочитать, как по субтитрам: я в бешенстве.

— А как мне еще можно было к вам попасть? Вы же настолько заняты, что ваши секретарши предлагают запись только с конца декабря! — Уджун был очень нетерпелив, поэтому он не смог вынести того, как я без всякой осторожности намекала ему выметаться из кабинета.

— Ты уже и сам подтвердил, что я человек занятой. В связи с этим я не намерена разгребать ваши проблемы, выслушивать жалобы и неразделенные чувства, — я безразлично размахивала рукой в воздухе, перечисляя все, с чем пришел ко мне Мин Уджун. — Менеджмент не одобряет это, и я полностью согласна. Ваши чувства мешают достижению вершин. Это все оговаривалось изначально, вы знали, на что идете, подписывая каждую чертову бумажку, — я уже не скупилась в выражениях, постепенно давая эмоциям показаться снаружи. — Поэтому сделайте одолжение себе и компании — расстаньтесь!

— Но это несправедливо! Почему мы должны вести себя, как Ромео и Джульетта?! Почему менеджмент не может использовать наши отношения в качестве продвижения и разрешить нам встречаться публично? — понизив голос до гневного шепота, тихо проговорил он, сжимая руки в кулаки.

— Ты мне сейчас говоришь о справедливости? — я резко опустила ладонь на стол. — Ситуация очень двоякая! Твои фанаты против отношений с Даяной! Стоит вам только оказаться где-то вместе, весь интернет разотрет вас в пыль! Ошметков не останется! С позором выгонят из индустрии! Где тут справедливость, когда всем управляют фанаты? Ты потеряешь все свои контракты и гонорары — это будет справедливо? Потеряешь все, ради чего старалась наша компания, — это справедливо? Я лично взрастила твой успех! — я ткнула пальцем в Уджуна, показывая этому олуху единственного виноватого здесь — его самого. — Я лично бегала по студиям в поисках ролей для тебя семь лет назад! Ты не спал ночами, снимаясь в эпизодических ролях по двадцать часов подряд, — это справедливо? Посмотри, где ты сейчас! Этот пьедестал я выбила тебе потом и кровью! Год назад ты попал в списки самых высокооплачиваемых актеров Кореи до тридцати лет! Три года назад тебя признали самым прославленным корейским актером во всем мире до двадцати пяти лет! — воскликнула я, вставая со стула и подходя ближе к Мин Уджуну, который продолжал смотреть к себе под ноги, крепко сжимая кулаки. Я с жалостью посмотрела на молодого человека, осторожно положила руку ему на голову, мягко приглаживая волосы, и попросила: — Если для тебя все это ничего не значит, то подними глаза на меня и повторил свою просьбу так, чтобы я услышала ее четко. Каждое. Мать его. Слово.

— Я... — он впал в прострацию, сраженный наповал каждым моим словесным ударом. А я действительно стреляла, наполняя его грудь металлическими пулями, выбивая болезненные вздохи. Мне хотелось, чтобы он почувствовал себя виноватым за то, что пришел сюда, не обдумав ни стратегии, ни аргументов! Он просто пришел сюда с болью в сердце, с обидой и горечью на душе. А я плевала на все это с высокой колокольни. — Я все понял, — сорвалось тихо с его губ в тишину кабинета. Я довольно ухмыльнулась, понимая, что выиграла этот небольшой бой, однако застывший на месте каменным изваянием Уджун, с мелко подрагивающими ресницами, только портил ощущение триумфа. Я понимала, что разрываю его хрупкое сердце на мелкие кусочки, принимая такие жесткие решения, — внезапно меня пронзило сомнение.

С Мин Уджуном мы были знакомы со времен учебы в университете. Мы оба жаждали славы, мечтая о том, какими популярными творцами станем. Однако танцы для меня не всегда были главной целью. Какое-то время я больше стремилась в сторону бизнеса и монетизации любой деятельности, на которую была способна. И так получилось, что мне удалось установить баланс между творчеством и прибылью. А вот Уджун просто мечтал завоевывать сердца поклонниц и быть лучшим актером современности. Я видела, как он страдает, когда не проходит кастинги, как мучается, поэтому на последнем курсе университета решила ему помочь в поисках достойной роли. Я стала агентом Уджуна на какое-то время и поняла, что это хорошая работа: с каждого его гонорара мне полагалось почти тридцать процентов. Я не остановилась на достигнутом и стала заниматься обучением других людей и постепенно наняла себе помощников, которые продолжили мое дело. А я смогла сосредоточиться на продвижении своей группы. Только после окончания университета я поняла, что мне стоит открыть агентство и компанию. Это оказалось правильным решением, и все вложения окупили себя уже через год.

Отношения Даяны и Уджуна развивались медленно. Больше пяти лет назад я заметила за ними странные переглядки, но дальше симпатии в сторону друг друга они не заходили. Они даже не общались почти, пересекаясь лишь время от времени на первых корпоративах компании. Мой бизнес рос, постепенно несколько арендованных офисов по всему Сеулу перестали казаться практичными, потому что мне приходилось разъезжать по всему городу, чтобы решать сиюминутные проблемы. На это уходило слишком много ценного времени, которое можно было вложить в другое русло. В связи с этим я стала задумываться над покупкой одного здания, чтобы перевезти всю работу в одно место. Так и случилось спустя пару лет. И когда все офисы объединились в одну большую компанию под моим началом, большинство актеров, певцов и танцоров стали пересекаться на этажах, заводя приятельские отношения. Даяна появлялась в офисе чуть ли не каждый день, исключительно ради интереса посещая дополнительно уроки вокала и риторики, на которые также ходил и Мин Уждун. Они видели друг друга постоянно — сближение стало вопросом времени.

Хоть я и старалась отвадить Мина от Умаровой безопасным и самым проверенным способом — контроль расписания до единой мелочи, — их падение в глубины бессмертной и неугасающей любви было неотвратимо. Два года назад Даяна и Уджун стали встречаться тайком. Влюбленные, как тараканы, ныкались по парковкам, маленьким подвальным забегаловкам на окраинах Сеула, паромам, следующим до острова Нами, и многим другим местам, о которых мне докладывали их охранники, коллеги и друзья. Я напряженно, затаив дыхание, следила за новостями, беспокоясь, что однажды влюбленных просто поймают в компрометирующих обстоятельствах и все пойдет по одному причинному месту. В социальные сети постепенно стали пробираться отравляющие ядом слухи: то фанаты Таи заметят парочку у входа в закрытый под индивидуальное обслуживание ресторан, то фанаты Уджуна, работающие в отеле, напишут какую-то гадость в твиттере, то какая-то бабушка, управляющая рыбным магазином в Пусане, расскажет газетчикам, как видела молодых, целующихся под омелой в канун Рождества. С ростом популярности влюбленных в сети также стали рождаться фанаты и противники союза. И так уж вышло, что Мин Уджун снискал популярность у молодой женской аудитории, которой были ненавистны любые девушки, ошивающиеся вокруг него. Интернет-обсуждения нарастали, как снежный ком, а неминуемые неприятные слухи и сплетни стали плохо влиять на продвижение как Даяны, так и Мин Уджуна. Пиар-отделы компании тут же взяли этот беспредел под свой контроль и постарались опровергнуть всю ту грязь, что полилась на молодых влюбленных в социальных сетях. И на какое-то время все затихло.

Но свидания, даже несмотря на запрет на отношения, продолжились. Даяна и Уджун влюблялись все больше, теряя бдительность и контроль над ситуацией. Я была готова закрывать глаза на все их «тайные свидания» до тех пор, пока почти два месяца назад не появилась первая фотография со скандального свидания на заливе Йонильман. Неумелые фотографы не успели запечатлеть лица знаменитостей, поймав лишь силуэты, но очевидцы подчеркивали, что это была именно «та самая нашумевшая парочка из My Youth Entertainment». Читая новостную ленту на следующее утро, я и представить не могла, что эти двое безответственных людей могли так легко попасться. Папарацци наверняка устроили за ними слежку, предоставив мне последнюю каплю, переполнившую чашу весов в сторону открытых действий: в тот же день я собрала всех провинившихся на ковер в своем кабинете и долго читала нотации, раздавая подзатыльники и пинки под зад в виде штрафов и увольнений. Но даже это не помогало: Даяна и Уджун сопротивлялись каждому моему слову.

Я смотрела на медленно отмирающего Мин Уджуна, сидящего в белом кресле у моего стола. Некогда опущенная голова поднялась, чтобы я увидела разочарование в глазах, обиду и боль. Молодой человек понимал, что я не оставлю ему ни единой возможности выйти из конфликта победителем — в его взгляде постепенно угасала надежда. Уджун знал, что сражаться со мной нельзя. Мы не равны. Я в любой момент могу забрать все, что у него есть, — слава, контракты, деньги. Еще в самом начале я обвязала всех своих подопечных бесконечными бумажками, отбирающими право на свободу, способными контролировать каждый шаг. Я не могла жертвовать своей репутацией и деньгами, если что-то пойдет не так, поэтому научилась быть жестокой, однако даже под ледяной коркой могут спать добро, сострадание, мягкость, отзывчивость... Иногда они дают знать о себе в неожиданные моменты.

— Ладно, — внезапно сказала я, когда Мин Уджун поднялся с места и направился к выходу из кабинета. Он обернулся и посмотрел на меня через плечо, ожидая продолжения. Я нервно закусила щеку, опираясь бедрами на стол. — Я подумаю о том, что можно сделать, но и тебе придется постараться.

— Боже, Кира... — он вздохнул с облегчением, моментально расслабляясь в плечах. — Я сделаю все, что скажешь, — надежда сияла в его глазах.

— Просто не говори никому о том, что мы обсуждали, и воздержись от свиданий с Таей хотя бы на месяц, — проговорила я медленно и задумчиво, постукивая пальцами по столешнице. Смотрела я куда-то вдаль, стараясь избежать заискивающего взгляда Уджуна.

— Конечно-конечно, — закивал он ритмично, как болванчик, когда в дверь опять постучали. Я недовольно нахмурилась, понимая, что нужна кому-то еще, кроме Мин Уджуна: решать дополнительную порцию проблем мне не хотелось. Я до сих пор мечтала остаться в одиночестве и лениво поваляться на полу.

— Ладно, иди уже, — с кривой и вымученной улыбкой на губах я проводила Уджуна до двери, чтобы узнать, кому еще не терпелось увидеть чудесную меня.

Стоило мне распрощаться с Уджуном, как в кабинет нежданно-негаданно проникла Ира собственной персоной. Каким ветром ее занесло ко мне — я не знала и даже догадываться не собиралась. Я устало сжала переносицу между пальцев, но гостью не прогнала, позволив зайти и развалиться на диване, сама же вернулась за стол. Ира выглядела не менее помято, чем я, поэтому, предугадывая дальнейшие жалобы на «суровую жизнь», я взметнула указательный палец в воздух и сказала: «Погоди пару минут, мне нужно решить несколько вопросов», — на эти слова Ира нахмурилась и поджала губы, но кивнула, будто делая одолжение. Доставшиеся драгоценные минуты тишины я тут же распределила в точности как надо — включила телефон и набрала номер рабочей команды Мин Уджуна.

— Доброго вечера. Это председатель компании лично вам звонит. Кира. Ага. Это я. Да. Извиняюсь за поздний звонок, но вы не могли бы передать трубку менеджеру или агенту Мин Уджуна, если они еще на рабочем месте? Нет? Ну тогда запишите мою просьбу и направьте им в личном сообщении, — по-деловому начала разговор я с секретаршей, откидываясь на спинку крутящегося кресла и закидывая ноги на стол. Взгляд сам нашел Иру и проследил за тем, как та играется с завитыми белыми локонами, накручивая их на тонкие пальцы. Я вздохнула: вот вам и новая привычка — в последние дни я стала замечать за собой, что стоит Ире оказаться поблизости, и я неизменно пытаюсь найти ее светлую голову среди других. — Да, вы не могли бы заняться новым образом Мин Уджуна в медиа-пространстве? Мне кажется, что пора внести некоторые перемены, обновиться, так скажем, — я перешла к диктовке новых правил, полностью игнорируя тот факт, что это вообще-то не моя работа. Я говорила, как и обычно, на автомате, продолжая витать в своих мыслях. — Найдите проекты для господина Мина, в которых его покажут в образе надежного человека, а не плохого парня. Пусть снимется в какой-нибудь сопливой розовой дораме в роли заботливого парня. Я хочу, чтобы у его фанаток мозг потек. Они должны жалеть милого Уджунчика, у которого до сих пор нет девушки! Подключите маркетинговую компанию и связи с общественностью. Ага, мне нужен согласованный план уже к понедельнику. Записали? Ну все тогда, ага, — попрощалась я с работницей своей компании и положила трубку.

Иногда я игнорировала тот факт, что я, председатель компании, не должна связываться с низшими по должности сотрудниками напрямую. Однако парочка личных звонков ускоряли процесс передачи информации раза в два, нежели бесконечная цепочка секретарь-директор-помощник-секретарь-менеджер-секретарь... которая могла оказаться бесконечной. В больших компаниях всегда работает много людей, занимающихся регулировкой всяких внутренних процессов, поэтому мои указания обычно проходят тщательную фильтрацию и обработку до того, как дойдут до нужных людей, я же по старой привычке откидываю формальности и делаю все так, как было у истоков. В этом-то и состояла моя самобытность — я рушила все устои, принятые в больших компаниях.

— Что с лицом? — выключив мобильник, спросила я. Ира сидела с опущенной головой и явно была чем-то недовольна — морщила лоб и смотрела раздраженным взглядом в какую-то точку перед собой (я даже подумала, что вчера поставила пятно на белом ковре, когда ела курочку втайне ото всех). Но на мой вопрос подруга-дней-моих-суровых не ответила, продолжив сохранять гневное молчание. — Ты же понимаешь, что если ничего сейчас мне не скажешь, то я просто выставлю тебя за дверь без лишних разбирательств? — я покрутилась на кресле в разные стороны, продолжая сверлить невзрачное лицо Иры тяжелым и недовольным взглядом.

— Да с лицом все нормально, просто устала немного, поэтому... — вздохнула она, а я понимающе покивала головой. Пару дней назад мои распоряжения-наказания перешли из обещаний в активную стадию исполнения, и троица из Иры, Гриши и Даяны начали записывать вертикальные видео для социальных сетей, опережая планы по контенту на несколько недель вперед. Я мстительно поглядывала на них сегодня в обеденный перерыв, когда выходила из кабинета, чтобы порыться в холодильнике; бригада «ух» работала не покладая рук в гостиной вместе с режиссером и менеджером, которые подыскивали последние тренды и регулировали процесс съемки.

— Поэтому ты пришла раздражать меня? — насмешливым тоном прервала я Ирецкую, вставая из-за стола. — Пойди лучше в комнату и отдохни, а не раздражай меня своим усталым лицом. Я сегодня тоже много работала, поэтому хочу посидеть в тишине, — протянула я, медленно направляясь к дивану. По дороге я наклонилась к полу и подобрала стеклянный стакан, заполненный водой лишь наполовину; он в одиночестве стоял в пустынном пространстве кабинета.

— Я пришла составить тебе компанию в тишине и пустоте, потому что твой кабинет больше похож на комнату в психиатрической больнице... — она обвела рукой голые выбеленные стены, намекая на пустоту и обезличенность вокруг: мой кабинет больше походил на необжитую комнату, чем на рабочее место. Я притворно возмутилась такому наглому замечанию, сделав взгляд чуть более высокомерным, чем обычно. — Я боялась, что тут можно сойти с ума, но, видимо, у тебя здесь хорошо думается, — исправилась Ира, выглядя поистине неловко, — ничего не отвлекает, но я еще подумала, может, тебе тут одиноко? — незаметный и еле уловимый призрак надежды прозвенел на секунду в размеренном голосе Иры. Я бы сказала, что, скорее, она вновь пришла ко мне из-за эгоистичных мыслей: это ей одиноко и это она хочет разбавить свой вечер моей компанией, а не я. Стандартное навязывание было полностью в духе Иры — такой я знала ее в детстве, такой я знаю ее сейчас.

— Мне не бывает одиноко, — отрезала я, становясь возле журнального столика. Я поставила стакан с громким стуком, продолжая: — Люди сами решают, одиноки они или нет. Я же столько всего пережила, что с точностью могу сказать, что в этом мире я не одинока. Есть тысячи людей, которые готовы прийти ко мне по первому зову, — сказала я, намереваясь показать Ире, что она не первая и не последняя, кто крутится вокруг меня и пытается навязаться. Если быть честной, то внимание Ирецкой уже давно не дает мне покоя, поэтому я всеми силами пытаюсь отвадить ее и выбить хоть капельку личного пространства. Но эта мерзавка проникла даже на самую защищенную территорию. Я чувствовала, как мой храм медленно рушится под ее напором.

— И скольким из них ты не платишь? — острый, как лезвие ножа, голос пронзил меня достаточно глубоко, чтобы ранить, но он лишь краем задел тонкие струны души и не такое уж, как мне казалось прежде, холодное сердце. Ира оскорбилась моим ответом, поэтому решила бить по больному, но ей не хватило совсем немного до десяточки.

— Многим из них. Если ты не знала, то за настоящую дружбу не платят, а родственники вообще достаются по праву рождения, — еле заметная улыбка проскользнула на моем лице, отражаясь в глазах смеющимся блеском. — Хотя тебе, наверное, не понять? — я вальяжно опустилась на диван рядом с Ирой, которая пораженно уставилась на меня, не веря тому, что услышала нечто подобное из моих уст. Я никогда не стремилась принижать достоинство людей, однако Ира позволила себе слишком много в этот вечер, а я была уставшей и злой весь день. Я умело прибегала к острым высказываниям, такова была моя работа. Но отступать оказалось слишком поздно: слово не воробей — придется продолжать гнуть свою линию. — Всю жизнь ты покупала дружбу и никогда не ценила тех, кто был предан тебе безо всяких условий. Ты этого не замечала и принимала как должное. Я и Кир были с тобой с самого детства, но ты была слишком высокомерной, да? Так что это не тебе говорить об... — я резко замолчала, потому что Ира в секунду придвинулась ко мне и оседлала мои бедра, зажав мне рот рукой. Она раздраженно и как-то досадливо смотрела на меня.

— Ты не перестанешь мне это припоминать, да? — усмехнулась она горько, мотнув головой, откидывая волосы назад. Ирецкая придвинулась ко мне вплотную, одной рукой упираясь на стену позади дивана — теперь она буквально дышала мне в лицо. — Скажи мне, это в тебе обида говорит или это все pizdezh чистой воды, чтобы прогнать меня? — действия Иры противоречили словам: она просила ответа, но при этом лишь сильнее прижимала ладонь к моим губам. Мои глаза забегали по ее лицу, пытаясь понять, злится или флиртует со мной бывшая подруга; мы обе были слишком противоречивыми — носили по несколько масок одновременно. Оттого я и не могла понять, что делать. — Ты знаешь, как поздно я осознала свою ошибку? Как долго я себя винила в том, что натворила? И ты пытаешься манипулировать этим! Ха! Уму непостижимо! — с яркой улыбкой на губах она выплюнула это мне в лицо — со стороны она казалась мне сумасшедшей. Я закатила глаза на странное подобие защиты от моих нападок, однако приняла как данность: реакции человека непредсказуемы — если Ира не хотела слышать моего ответа, то пусть так и будет — для меня это не было новостью. Ира всегда была слишком сильно зациклена на себе, чтобы ставить кого-то на первое место и уж тем более пытаться выслушать. Строить догадки и предположения, а потом загоняться по поводу собственных мыслей — это проблема, которую она никогда не хотела решать. А кто я такая, чтобы учить ее? — Я вообще-то пришла к тебе, чтобы вместе провести время, и лишь пыталась использовать твою психбольницу в качестве оправдания, но ты не упускаешь возможности вывернуть все наизнанку! — воскликнула Ира, выливая на меня ушат злости и раздражения. Я же старалась сохранить спокойствие, медленно вдыхая через нос тяжелый воздух, полностью пропитанный негативными эмоциями. Несмотря на все попытки оставаться в равновесии, я все равно ощущала себя балансирующей на краю пропасти: сердце билось все чаще с каждой секундой, разгоняя под кожей адреналин. Я поймала себя на мысли, что почти не слышу слов Иры. Все, что меня интересовало, — лицо полное эмоций — живое, не заслоненное экраном вежливости. Я медленно осознавала, что меня это возбуждает.

«Сколько раз я была ведомой в этих отношениях?» — спросила я себя однажды после долгой и изнурительной тренировки, когда позволила Ире вообще делать все, что той вздумается. В тот вечер я сильно устала, даже пальцем пошевелить не могла, поэтому позволила Ире наорать на всю команду за то, что они не могут нормально прогнать танец от начала до конца, а потом отвести меня в комнату, снять кроссовки и подать тапочки — но это была лишь мелочь из всего того, на что хватило ее наглости и моего пофигизма. Ирина власть надо мной зародилась в первые дни знакомства и проникла в каждый аспект жизни тогда, в детстве, и сразу после возобновления отношений спустя пятнадцать лет. Но даже во время расставания она все еще цеплялась невидимыми щупальцами за меня. Я думала, если ограничу наше общение работой, то смогу избежать прошлых ошибок, но я вновь наступала на старые грабли, падала в грязь и увязала в ней еще больше, чем раньше. Трясина медленно заглатывала меня.

Здорово ли это — желать всем сердцем человека, который из жадности готов поглотить тебя полностью и без остатка? Я думала об этом и все чаще приходила к мысли, что ни в каких отношениях нет ничего здорового. Есть только приемлемые вещи и неприемлемые. Максимально адекватных отношений не может быть в этом мире, потому что люди сами по себе не идеальны, да и нужно быть бездушным роботом с заложенными программами, чтобы все шло так, как прописано в коде. Да даже в системе могут быть погрешности, ведь тут все зависит от человека!

Нельзя избежать чувств, эмоций, посторонних мыслей и беспокойств, которые всегда так или иначе будут точками преткновения: порождающие конфликты, неизбежно приводящие к непредсказуемым ситуациям. Не может быть стопроцентного понимания в отношениях, поэтому нездорового поведения не избежать. Можно только работать над собой и пытаться предотвратить вредоносные поступки, чтобы не привести отношения к краху.

Я никогда не понимала людей, которых вечно заботят «триггеры» и «красные флаги». Они говорят избегать токсичных отношений, сами не замечая за собой действий, которые могут глубоко ранить родного человека. Люди в последнее время стали слишком чувствительными, называя абсолютно все без разбора «нездоровым». В реальных же отношениях люди могут обидеть друг друга в любой момент, потому что они слишком дороги друг другу. Не зря же говорят, что близкие люди задевают нас больнее всего. И это не потому, что они знают про нас все, и не оттого, что они делают это нарочно, а потому, что им страшно даже подумать, что в один день можно оказаться далеко-далеко от нас, любимых.

Наше общение с Ирой все чаще наталкивает меня на мысль, что единственный путь к пониманию и принятию — это разговоры, которые мы так не любим. Какой травмированный человек захочет выворачивать душу перед другим? Это самый смелый подвиг из всех, что можно представить. Для многих страшно даже самому себе в чем-то признаться, не то что сказать кому-то еще. Здоровые отношения начинаются тогда, когда мы сами принимаем и понимаем себя, когда мы можем сказать себе: «Да, такое было, я это сделал!», учесть ошибки и оставить все в прошлом. Наладить мир внутри себя, разобраться в нем, а потом уже идти и покорять чужой — вот, что всем нам нужно.

Я осторожно обвила рукой запястье Иры, большим пальцем касаясь места, где лучше чувствовался пульс. Движение артерии ускорялось с каждой секундой, отсчитывая ритмичное колебание сердца в груди человека напротив. Я плотнее прижала палец к запястью, чтобы убедиться, не обманулась ли я — сердце Иры билось в том же такте, что и мое. Без всяких усилий я медленно отодвинула чужую ладонь от своих губ, позволяя ей лечь на подбородок, а потом и вовсе перетечь на шею.

— По-моему, это ты все склонна переворачивать вверх тормашками. Я уже много раз давала понять, что не хочу, чтобы ты нарушала мои личные границы. Но ты не желаешь слушать меня, — медленно проговорила я, продолжая смотреть в болото, которое безбожно затягивало меня все глубже в неизвестность.

— А я считаю, что если бы ты хотела сказать «нет», то давно бы сделала это без окольных путей, — с легкостью отозвалась Ира, выпрямляя спину, а после, склонившись над моим ухом, прошептала: — Перестань делать вид, что тебе это не нравится, — ее теплое дыхание пощекотало кожу, и я немного съежилась, уклоняясь вбок. Пытаясь удержать меня на месте, Ира перестала упираться левой рукой в стену и переместила ладонь на мою щеку, большим пальцем задевая скулу. — Просто скажи прямо: да или нет? — настаивала Ира, касаясь будто и не шеи, и не щеки, а всего моего тела сразу. Ее руки, взгляд, дыхание словно окутывали меня с ног до головы, не желая отпускать ни на секунду. Я смотрела в зеленые глаза и читала в них совсем другие мысли, нежели те, что были озвучены. «У тебя нет выбора! Есть только один ответ, который меня устроит! Скажи «да»!» — вот что на самом деле хотела сказать Ирецкая. Но я тянула время и упорно молчала, чопорно поджимая губы. — Тебе ведь не хочется мне отказывать, но и согласиться ты не можешь, потому что тогда навредишь образу «недоступной», — рассуждала Ира вслух, не отводя от меня взгляда. — И ты ничего не хочешь решать, хотя все время стремишься к контролю... Ведь так просто вершить чужие судьбы, да? А за своей уследить не можешь. Не стыдно ли тебе, Кира? — игриво спросила меня Ира, ущипнув за щеку, когда я собиралась закатить глаза и сбросить ее с себя. — Не уходи от ответа.

— Ну что тебе от меня нужно? — без всяких сил спросила я, откидывая голову назад: рука Иры, которая все это время покоилась на шее, оказалась у меня в волосах — чертовка знает мои слабости. — Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, — вымученно протянула я и капризно вздохнула, ощущая пальцы, медленно перебирающие мои волосы.

— Просто давай встречаться? — смело спросила Ира, когда я скосила на нее взгляд. Я уже хотела отказать и даже открыла рот для ответа, но Ирецкая это предвидела и взметнула указательный палец вверх, запротестовав: — Нет, подумай хорошо.

— Это ты подумай хорошо, — не выдержала я, стряхивая с себя чужое тело и перебрасывая его на диван. Ира опешила от такого напора, но попыталась вернуть себе контроль, хватая меня за руки. — У меня... — тяжело вздохнула я, врываясь и вставая с дивана, — ...гораздо больше власти, чем у тебя. Не думай, что тебе все просто может сойти с рук! Если ты будешь делать что-то, что мне не понравится, то я буду злоупотреблять властью. Ты работаешь в моей компании, я твой босс... — твердым и уверенным голосом начала стелить я все заученные когда-то давно речи, вот только Ира рассмеялась мне в лицо. Она поднялась с места и снова потянула руки ко мне.

— О, я это уже слышала. Вот только ты опять заблуждаешься, — бывшая подруга проказливо улыбнулась и подошла еще ближе, заправляя непослушную прядь челки мне за ухо. Я хотела бы отступить назад, вот только не смогла сдвинуться с места. — Ты не забыла, что это я тут стою лишь из-за твоих уговоров? Это ты должна мне угождать, чтобы мне было комфортно, — слова раскатывались по ее языку, как сладкая конфета, которую она с наслаждением смаковала. Ее голос походил на набат и проникал глубоко внутрь, под кожу, отсчитывая каждый удар сердца. — Иначе мне нафиг не сдалась ни твоя группа, ни контракт, ни деньги... И уж тем более слава. Я спокойно могу оставить все позади, а вот ты... — струящиеся речи вновь погружали меня в транс, а руки опять отправились в путешествие по моему телу, лишая воли и силы для сопротивления. — Сможешь ли ты без меня? А? — Ира будто напоминала мне, что в зависимом положении тут только я, поскольку даже контракт, стоящий между нами, не сможет помочь. Бумажки не защищали группу от ухода Иры из компании, а шесть месяцев, прописанные в сроках, были лишь напускной иллюзией — это была моя ошибка, поскольку контракт составлялся на ее условиях.

Ира забралась одной рукой под белую футболку и обхватила талию, прижимая меня ближе к себе, а второй обвила шею сзади. Тонкие пальцы снова оказались у меня в волосах, на затылке. Я, уже совсем растерявшаяся, просто опустила голову и устроила подбородок в изгибе шеи у Иры, позволяя себе эту небольшую слабость — оказаться в объятиях человека, который был мне действительно симпатичен на протяжении всей жизни. Словно в качестве награды за мою капитуляцию, Ира оставила легкий поцелуй на моей шее, крепче прижимая к себе.

— Не думай, что я верю тебе. Я знаю, что ты всегда оказываешься там, где тебе теплее, — все-таки не удержалась от комментария я, напоминая лишь себе, что Ира ветреный человек и я не должна думать, что это умиротворение будет длиться вечность. В ответ она лишь рассмеялась, но отрицать не стала — видимо осознавала, что это не просто мои выдумки, а действительная черта ее характера.

***

Прошла еще одна долгая и напряженная рабочая неделя. Всем уже хотелось отдохнуть от съемок и постоянных тренировок, но, заглядывая в расписание следующих недель, мы понимали, что отдыха нам не видать как собственных ушей. После завершения первых этапов съемки для корейского шоу нас ждала командировка в Америку с пересадкой в Китае. Буквально на днях должно было выйти наше долгожданное реалити-шоу с поиском нового участника группы, поэтому для подкрепления ажиотажа вокруг Иры компания решила отправить нас на танцевальный баттл в Гонконг, буквально на один день, до того как мы присоединимся к судейству на американских проектах. Название группы зарегистрировали в двух соревновательных разделах — командный хип-хоп и сражение один на один в герли хип-хопе. От лица нашей группы должна будет выступать Ира: менеджеры посчитали, что благодаря новому танцору мы сможем привлечь внимание публики. Прямую трансляцию батла из Китая должны смотреть по всему миру, поэтому тренировки Иры удвоились в последние дни, полностью отбирая все свободное время. Гриша взялся ей помогать, несмотря на занятость в фотографировании для журнала, которое компания организовала ему на днях.

Все проходило в бешеном темпе. Никто не успевал даже взглянуть на время: большинство членов команды появлялись дома только ночью, чтобы отоспаться и наутро снова вступить в бой. По утрам мы уезжали на съемки в шоу и проводили там минимум по шесть часов; проект спешили закончить как можно раньше из-за занятости нашей группы; режиссеры старались облегчить всем работу, поэтому нас пропускали для записи раньше остальных. По окончании дел на студии Гриша обычно сматывался по модельным делам, я ехала в офис для решения проблем в компании, Ира сбегала с близняшками в ближайший арендованный зал, чтобы оттачивать движения из брейк данса, а Лана и Даяна спешили на индивидуальную консультацию у других хореографов, чтобы перенять опыт и доработать наши незавершенные постановки. Основной список дел мы успевали закончить до пяти вечера, в позднее же время планы немного менялись: мы с Ланой и близняшками перемещались в тренировочный зал и дорабатывали хореографии в соответствии с комментариями коллег; Гриша брался за тренировки с Ирой, в то время как Даяна отправлялась на съемки рекламной кампании для бренда Кейт Спейд. А под конец дня, ближе к девяти часам вечера, я отправляла Гришу и Даяну на отработки в караоке-бар к Асылбеку Таировичу, однако что-то мне подсказывало, что эти двое выкупили себя из рабства и тайно занимались чем-то, о чем я понятия не имела. Чтобы вывести двух разбойников на чистую воду, я приставила к ним охранников для незаметной слежки. Результаты оказались именно такими, как я и предполагала: эти два-из-ларца-одинаковых-с-лица заплатили за ущерб хозяину бара и использовали освободившееся время так, как им вздумается. Даяна бегала на тайные свидания с Мин Уджуном, который клятвенно мне заверял, что такого не случится в ближайшие четыре недели. А вот Гриша опять шлялся по закрытым гей-барам в Сеуле, оставаясь незамеченным для широкой публики. («А ведь, оказывается, он умеет тусить и не создавать из каждого своего выхода в свет очередной инфоповод», — давалась диву я, рассматривая полученные фотографии-улики.)

За день до поездки в Китай, заручившись компрометирующими материалами, я собрала на летучку трех виновников моего плохого сна уже много лет — Уджуна, Даяну и Гришу. Всех троих я позвала на «обеденный чай», предложив им удобные кресла у себя в кабинете, прямо напротив стола. Я сидела на своем месте босса и тяжелым взглядом взирала на раздражающее буйство красочной одежды своих гостей, которое так контрастировало с белым фоном. Мы просидели первые пять минут в молчании, потому что я, во-первых, собиралась с мыслями, во-вторых, хотела создать легкое напряжение, которое сведет допрашиваемых с ума. Люди не любят ждать, не любят неизвестность, не любят давящую тишину — я это знала, поэтому умело использовала в своих целях. Вот только я не знала, что такое давление, нарастающее, как крещендо, внезапно подействует в несколько раз хуже, чем обычно.

— Ну что ж, — протянула я, грубо опуская китайский фарфор на блюдце так, что чуть не расплескала остатки горячего чая. Все трое после этих слов резко подобрались на местах и выпрямились, натянув спины как струны. — Расскажите, чем вы занимались в последнюю неделю по вечерам? — издалека начала я, метая ледяные взгляды так, что в помещении внезапно стало зябко. Мин, Умарова и Жданов переглянулись, а потом сделали вид, будто совершенно не понимают, о чем я говорю и вообще для чего тут все собрались. Я недобро скрипнула зубами, поджала губы и выдохнула через нос, будто выпуская пар. — Не знаете? — с напускной умиротворенностью в голосе спросила я, а потом шлепнула белую папку с уликами на стол. — Может, это освежит вашу память? — поинтересовалась я и вскрыла папку так, будто распорола чье-то тело, и высыпала на поверхность несколько дюжин распечатанных фотографий. В электронном виде их уже давно не существовало, потому что я всегда заботилась о том, чтобы ничего не попадало случайным образом в интернет, а вот распечатки я собиралась измельчить на мелкие кусочки сразу после выговора. — Оправдания? — предложила я выход из ситуации, но все сохраняли партизанское молчание, которое в данный момент не вызывало у меня ни капельки положительных эмоций. «Умели бы они так затыкаться во время интервью, когда им задают неудобные вопросы...» — чуть было не закатила глаза я. — Что ж... Похвально, очень похвально...

— Послушай... Послушайте, председатель... — начал мямлить великий проныра и лукавец Мин Уджун, который чуть ли не в слезах клятвенно заверял мне, что не приблизится к Даяне в течение месяца.

— Боже, на кого я понадеялась... — прошептала я сама себе, задирая голову к потолку. — Я тут стараюсь, связываюсь с твоей командой, чтобы создать тебе новый образ... Чтобы вы с Таей смогли афишировать свои отношения, но в ответ на это получаю предательство! А ты, Гриша! — я перевела смертоносный взгляд на неподражаемого авантюриста, переходя на русский язык, потому что Уджуну нет смысла погружаться в подробности. — Будто тебе мало приключений на жопу! Мало?! Так я устрою! — ярость настолько сильно поглотила меня, что слова, срывающиеся с губ, звучали так, словно их произносит дьявол. Гриша перепугался настолько, что даже подскочил на месте. — А если бы все твои похождения по закрытым клубам просочились в сеть? Серьезно?! — я схватила первую попавшуюся фотографию, сделанную в тот день, когда этот недоумок решил посетить тематическую секс-вечеринку. — Ты посмотри на это! Что будет, если люди узнают?! Ты совсем растерял остатки мозгов?! — я собрала фотографии в одну охапку и швырнула их в Гришу. На снимках он был замечен в кожаных брюках и портупее, обтягивающей голый торс. Рядом с ним на изображениях вились два накачанных парня, пытающихся завоевать расположение. Гриша неловко уклонился от моего броска, но все же одна фотография пролетела рядом с его лицом и оставила тонкий кровавый росчерк на скуле. Гриша пораженно ахнул и пальцем коснулся мелкой царапины. Я же сделала вид, будто и не заметила этого, однако же сердце провалилось в пятки: до физического насилия я еще не доходила прежде.

— Ты совсем сдурела! — прокричал он в ответ, все еще изумленно всматриваясь в крохотную капельку крови, оставшуюся на среднем пальце. — Это лицо приносит тебе деньги, милочка! — Гриша указал на себя пальцем и привстал с места, окончательно психанув и не выдержав такого отношения. — Мы и так работаем как проклятые! День и ночь! Даже нет времени расслабляться, и ты хочешь чтобы я драил полы в баре после изнурительных тренировок?! Вытирал чью-то блевотину с унитазов?! Ты серьезно? Ты вообще видела мои нежные руки? Сколько денег потрачено на крема и спа-процедуры! А лицо?! — он вновь сердито посмотрел на свой палец, а потом и вовсе ткнул мне им в лицо и спросил сорванным голосом: — Видела, что ты натворила?! Когда ты дошла до рукоприкладства?! Вот я тебе и раньше говорил, что чем дольше у тебя нет отношений, тем более психованной ты становишься! Найди уже ту, которая trakhnet тебя до звезд перед глазами, может, тогда ты уже очнешься! Я устал постоянно выговоры от тебя получать! Ладно, если мы в шутку деремся... Но это?

— Да что ты себе позволяешь.! — оскорбленно захлебнулась я, тоже поднимаясь с места. «Это всего лишь маленькая царапина! Случайность! — думала я. — Зачем так драматизировать?» — мне хотелось крикнуть Грише это в лицо, вот только он развернулся спиной ко мне и зашагал к двери. — Думаешь, я не устала следить за каждым твоим шагом?! Если менеджеров не слушаешь, то хоть меня послушай! Ты же знаешь, если это окажется каким-то образом в интернете, то это навредит имиджу группы! — попыталась вразумить танцора я, когда поняла, что он не собирается возвращаться на место, но все было тщетно.

— Я буду разговаривать только со своей подругой, которая всегда заботилась о нас, а не с ненормальной тираншей, которую волнует только успех команды! — продолжал настаивать на своем Гриша, подходя к дверному проему. Дергая за ручку, он оглянулся назад и, посмотрев мне в лицо, прежде чем покинуть кабинет, удручающе обронил: — Скажи мне, когда ты захочешь поговорить как нормальные люди, которые доверяют друг другу без всякой слежки, унижений и рукоприкладства, — последние слова прозвучали оскорбленно, обиженно и недовольно. А после дверь хлопнула. Я пораженно раскрыла рот, уставившись в одну точку. Руки немного потряхивало. Слова застряли в горле, словно рыбья кость.

— Знаешь, — очнулась Даяна, поднимаясь с кресла и хватая Уджуна за руку. — Ты действительно уже перегибаешь. Это слишком. Позвони своему психологу... Или... Просто реши свои проблемы. Не нужно срываться на нас.

— То есть ты хочешь сказать, что это я во всем виновата? Так ты считаешь? — с большим усилием я выдавливала слова из горла, совершенно не понимая, почему вечно только я стараюсь нести ответственность за каждого. — Мы столько времени работаем вместе, но вы до сих пор не научились порядку! Сколько раз группа была на грани отмены лишь из-за вас троих? Мы — главное лицо компании. Мы должны подавать пример, — уже более спокойным голосом заговорила я, пытаясь вразумить Даяну, но она будто не слышала меня.

— Я все понимаю, Кира, но разве тебе самой не противно вмешиваться в наши отношения? За долгие годы мы уже хорошо научились скрываться, а слухи всегда будут ходить, так или иначе. Люди любят сплетни, вот они сами себя и подкармливают, — Даяна отодвинула кресло в сторону, чтобы пройти в сторону выхода, тем самым извещая меня, что ей уже нечего мне сказать. За ней потянулся и Уджун.

— Я и так пошла вам навстречу... — напомнила я, говоря чуть тише обычного.

— Этого недостаточно! Я и так уже долго терплю все это, — она махнула рукой в сторону Уджуна, а после указала на себя, демонстрируя, что имеет в виду. — Поднимай вопрос наших встреч только тогда, когда мы будем замечены общественностью! За это я готова отвечать. Но я не стану оправдываться за то, что еще не случилось. Другие артисты даже семьи втайне заводят, а мы не можем встречаться! Это же смешно! — фыркнула Даяна, явно сдерживаясь в эмоциях, потому что Гриша и так сказал за нее достаточно.

Даяна стремительно приближалась к выходу из кабинета, чтобы катапультироваться подальше от меня, когда дверь резко распахнулась перед ее носом и на пороге оказались донельзя счастливые Анисины и Ира. На фоне мрачной, обжигающей атмосферы и густого, пропахшего враждебностью воздуха три девушки казались охлаждающим, освежающим и успокаивающим морозом. Увидев яркую, как солнечные лучи, улыбку Иры, я немного расслабилась, опуская плечи и разжимая кулаки.

— Вы должны это увидеть! — бодро заявила Ира, переступая через порог. — Мы только что закончили с постановкой хорео... — с каждой секундой пребывания в моей обители ее улыбка таяла все быстрее, а потом и вовсе испарилась. — Что тут происходит? — недоуменно спросила она, когда столкнулась с моим серьезным взглядом.

— Подвиньтесь! Что вы встали в проходе?! — рявкнула Даяна, расталкивая близняшек и Иру в стороны, чтобы наконец-то убраться подальше с моих глаз. Яра и Яна переглянулись между собой, будто обмениваясь какими-то своими мыслями, а потом обратились ко мне:

— У вас тут опять митинг был? Мы видели Гришу минуту назад, он выглядел так, как будто морского ежа проглотил, — они указали большими пальцами себе за спины, будто там должен стоять наш единственный мужчина.

— Что бы он там ни ляпнул, ты и так знаешь, что он не со зла, — добавила Яра, пытаясь как-то нас примирить. Девочки магическим образом всегда находили нужные слова даже в таких ситуациях, когда даже и понятия не имели, что произошло.

— Да, они просто слишком эмоциональные и скорые на резкие слова и необдуманные поступки. Наверное, они быстро одумаются и извинятся, — заверила Яна с осторожностью поглядывая на меня. — Просто нужно переждать бурю.

— Зря вы это говорите, девчонки, — выдохнула я, распластавшись на кресле и зажав переносицу между указательным и большим пальцем. — В этот раз определенно виновата я. И это мне стоит извиниться, — я настолько редко признавала свою вину, что подобные слова люди слышали от меня если не раз за всю свою жизнь, то, наверное, никогда.

— Ого, — только и смогли выдавить из себя Анисины, почесывая затылки. Они снова обменялись взглядами и куда-то ретировались из кабинета, оставляя меня наедине с Ирой, которая тоже потеряла дар речи. Я предположила, что Яра и Яна пошли доносить мои слова до Гриши и Даяны, иначе зачем им еще так быстро уносить ноги, что аж пятки сверкали?

— Устала? — Ира тихо и осторожно закрыла за всеми дверь, чтобы не создавать лишнего шума. Я скептически посмотрела на нее, пытаясь понять, что же кроется за ее вопросом? Ира оказалась единственной, кого не волновал произошедший конфликт, поэтому меня это насторожило. Но с другой стороны... Я благодарно улыбнулась, глубоко в душе радуясь, что хоть она решила смолчать и просто поинтересоваться моим состоянием.

— Что-то вроде того, — неохотно ответила я, лениво наблюдая, как Ира кошачей походкой направляется к рабочему столу.

— В последнее время у группы слишком много дел. Даже я была в шоке, хоть и привыкла к плотному расписанию, — поделилась она, ловко лавируя между выставленными для гостей стульями, чтобы сесть на белую столешницу прямо перед моим носом, отодвинув пачки документов и остатки фотографий, которые не успели разлететься по кабинету. — Мы с девочками пришли рассказать тебе, что мы полностью закончили постановку гибкой хореографии для баттла в Гонконге. Хотели позвать тебя посмотреть, чтобы протестить на разных битах, но у вас тут, видимо, было что-то серьезное, поэтому...

— Поэтому мы не будем это обсуждать. Как ты сама заметила, я уже устала это мусолить, — прервала я Иру, прикрывая глаза ладонью: то ли мне было стыдно за свое поведение, то ли мне не хотелось вспоминать все, что мы наговорили, то ли не хотелось видеть осуждения в глазах собеседницы — я уже не знала. Ира издала какой-то непонятный звук, похожий на раздраженное рычание, и, вытянув ногу вперед, поставила голую пятку на сидушку рядом с моим бедром и придвинула кресло ближе к столу: живот оказался прижат к краю столешницы, а лоб чуть ли не уткнулся в чужую грудь (а упоминать покрасневшие щеки даже и не стоит). Я неловко отодвинулась подальше, вжимаясь в спинку кресла, подняла вторую руку, скрывая все лицо за ладонями. — Что ты творишь? — промямлила я.

— Я не договорила, — по-деловому сказала Ира, наконец убрав ногу с сиденья и спустив ее на пол. Я уже думала вновь откатиться назад, как Ирецкая обхватила мои запястья своими теплыми пальцами и отвела ладони от лица. — Я хотела спросить тебя, не против ли ты заняться чем-то более непринужденным и расслабляющим? — серьезности в ее голосе было — хоть отбавляй, чтобы это не звучало как деловое предложение. Я смущенно шевельнула уголком губ, изображая улыбку, и это все, чего можно было добиться от меня в такой ситуации. — Ты не посмотришь на меня? — задала она придирчивый вопрос, потому что я все еще не намеревалась открывать глаза. — Эй... — шутливо протянула Ира, склоняясь над моим лицом, и я почувствовала запах виноградной жвачки. Она поправила мою челку, зачесывая волосы назад. — Я что, настолько уродлива, что ты не можешь посмотреть на меня? — игривый вопрос прозвучал насмешкой. Я вздохнула и все-таки открыла глаза, но пожалела об этом, когда увидела перед собой глубокий вырез спортивного топика. Мой взгляд по привычке уцепился за большую коричневую родинку на груди, похожую на кривой, подгоревший блинчик. В детстве, когда мы ели шоколадное мороженое, я подшучивала, что у Иры оставалось пятно от шоколада на коже; и каждый раз, когда она опускала взгляд вниз, чтобы проверить, я давала ей щелбан по носу.

— Что за вздор, — я моргнула, чтобы прийти в себя и отвести взгляд в сторону — да куда угодно, лишь бы избежать этой неуклюжей ситуации; стена за плечом Иры — отличный выбор. — Ты всегда была и будешь красивой. Зачем задавать такие глупые вопросы?

— Может... — она сделала вид, будто задумалась, и приложила указательный палец к нижней губе. — Потому что я хочу услышать это именно от тебя? — глупый девчачий флирт звенел в ее голосе громче, чем все остальные интонации, которые все время смешивались и превращались в убийственный коктейль для обычных слушателей. Я вымученно вздохнула, понимая, что уже никуда от этого не денусь. Мучить Ира меня будет еще долго, пока мои последние крохи выдержки не пойдут по швам.

— Так что ты там хотела обсудить? — спросила я, пытаясь сменить пластинку, но, видимо, я что-то не то сказала, потому что дальше услышала:

— «Да или нет?» — сурово и безжалостно спросила она меня, наклоняя корпус вперед и упираясь ладонями в подлокотники на моем кресле. Я повела бровью, представляя, что Ира, будто коршун, вонзает в меня свои когти, чтобы схватить, и утащить в логово, и пытать что есть мочи.

«И вот мы снова вернулись к нашим баранам...» — подумала я и вздохнула, очевидно, отдавая себе первое место в топе самых глупых людей планеты — это же надо так усердно пытаться уйти от сложной темы, чтобы завести себя еще в больший тупик. Ира вновь поднимала разговор недельной давности.

— Да с-с-с... — прошипела я мат сквозь стиснутые зубы. Пережив пару секунд недовольства, я сложила руки на груди. — Хочу ли я с тобой встречаться? — на всякий случай переспросила я, чтобы увериться в том, что все истолковала верно. В ответ я получила медленный, но уверенный кивок. Пожевав щеку пару секунд, я все-таки решила взять ситуацию в свои руки... В прямом смысле этого слова: я резко поднялась со стула так, что мы с Ирой чуть не столкнулись нашими красивыми носами. Ирецкая так опешила, что чуть не удержала равновесие, падая корпусом назад. Однако она вовремя спохватилась и оперлась на руку, выставленную назад. Я же, оставив крутящееся офисное кресло позади себя, выставила руки по бокам от бедер Иры, упираясь на стол. Я нависла над лицом Ирецкой, смотря прямо ей в глаза. — Официальные отношения для членов танцевальной группы My Youth запрещены — это раз, — я растянула губы в насмешливой улыбке, позволяя себе одной рукой подцепить длинный локон светлых волос и поиграться с ним. — Если менеджеры узнают об этом, то они расскажут все начальнице, которая потом выпишет тебе штраф — это два, — говорила я это со всей серьезностью, на которую была способна, однако веселье глубоко в груди никак не угасало. — А если об этом пронюхают папарацци, то все окажется еще хуже — ты будешь выплачивать убытки, если акции упадут, — это три, — я откинула волосы Иры ей за спину, все еще наблюдая пораженное оцепенение.

— Боже, — внезапно отмерла Ира и тихо рассмеялась, прикрывая рот свободной рукой, — как хорошо, что председатель компании у меня под каблуком, иначе мне действительно пришлось бы трудно, — заигрывала она, коварно поглядывая на меня. — Думаю, что мне точно не страшны последствия, — вновь хихикнула, а после закинула ногу мне на бедра, прижимаясь теснее.

— Что ж, тогда я говорю «да», но в случае краха я повешу всю вину на тебя, так и знай, — заверила я Иру, все еще не понимая, какого лешего я ведусь на все ее попытки что-то получить от меня.

— Какие мы злые, — наморщив носик, поигралась со мной, как с ребенком, Ирецкая. Я закатила глаза на ее выпад, намереваясь сесть обратно на мягкое кресло, потому что стоять уже было трудно, особенно с согнутой спиной. Все-таки угрозы от меня хороши только тогда, когда я нахожусь в тренировочном зале или восседаю на офисном троне цвета психушки. Ира же не хотела от меня отдаляться, потому, взяв меня за грудки, притянула ближе. — Но я тебя тоже по-злому предупрежу, что если увижу хоть одну девку рядом с тобой, то... будут плакать все.

— Это еще с чего? — нервно хохотнула я, освобождаясь из захвата и поправляя складки на белой футболке. — Тебе не кажется это диким? Все-таки я каждый день имею дело с женщинами... Секретарши, помощницы, наша группа в конце-то концов!

— Я имею в виду, что поскольку официально никто из нас не в отношениях, то даже минимальных поводов для ревности я не потерплю. И держись подальше от Алисы, когда мы прилетим в Америку, — Ира говорила неспешно, постепенно выпрямляясь, чтобы оставаться ко мне настолько же близко, как и пару мгновений назад. Я недовольно хмурилась на каждое озвученное слово, проводя параллели с прошлым, поэтому, когда мои брови уже почти слились в одну, Ира разгладила межбровную морщинку большим пальцем, а потом указательным ткнула со всей силой в то же место. Наверное, она хотела, чтобы я повалилась в рабочее кресло, стоящее позади, но все пошло не по плану. Я потеряла равновесие и ахнула от неожиданности, одной рукой хватаясь за плечо Иры, а другой стараясь уцепиться за подлокотник, но вспотевшая ладонь соскользнула. Когда мои ноги подогнулись, я начала падать и вместе с тем утягивать за собой Иру на пол, в объятья белого ковра. — А-а-а! — закричала она, прежде чем повалиться сверху на меня.

— Умом тронулась?! — рявкнула я, понимая, что моя голова приземлилась буквально в миллиметре от металлической ножки кресла. Я со всей силы ударила Иру по плечу, пытаясь выместить на ней всю накопившуюся ярость. Я настолько перепугалась, что даже глаза внезапно заслезились. И я уже не понимала, то ли это была просто накопившаяся усталость, которая вот так просто освободилась путем резкого выброса адреналина, то ли это действительно был страх за свою жизнь. — Nakhrena ты это сделала?! Идиотка! Тебе мало моих страданий, так теперь ты из пустой ревности решила меня укокошить?! Ну все-е-о-о! — проревела я. — Не хочу иметь с тобой ничего общего! Выметайся из моего кабинета! Чтобы я еще хоть раз!.. — говоря это, я скинула с себя Иру, отправляя ту под рабочий стол, а сама встала на ноги, слегка пошатываясь.

— Блин, прости, я не думала... — начала оправдываться она, но меня уже невозможно было остановить, я продолжала кричать на нее:

— Даже не смей мне ничего говорить! Слушать тебя не желаю! — отрезала я, сделав резкое движение рукой, будто отмахиваясь от чужих слов. — Алиса — моя лучшая подруга! Она была единственной, кто поддерживал меня в тяжелые времена! Это она всегда была рядом со мной, несмотря ни на что! Думаешь, что все будет так, как ты хочешь? Держи карман узеньким кверху, авось поможет! Все! На этом наши переговоры закончены! — с этими словами я, наплевав на все, сама направилась вон из кабинета, потому что Ира явно не хотела следовать моим желаниям. Она бессвязно посылала какие-то клочки извинений вдогонку, пытаясь хоть немного изменить ситуацию, но я все пропустила мимо ушей, резко открывая дверь. — Что ВЫ тут забыли?! — еще громче взвыла я, когда увидела прямо на пороге заинтересованные и встревоженные лица Даяны и Гриши. — Подслушивали?!

— Что? — опешив, переспросили они. — Нет! — уверенно запротестовали. Однако яркие эмоции, застывшие в глазах, говорили об обратном. — В смысле...

— Неважно, — выплюнула ядовито я и, протиснувшись между Траляля и Труляля, направилась к лестнице, чтобы и вовсе покинуть квартиру.

***

Последние сутки в Корее прошли так же напряженно, как и все предыдущие, только к ним добавилась и молчаливая отстраненность. Я могла спокойно говорить со всеми только на тему работы, полностью игнорируя любые другие поводы для нормального общения. Стоило Даяне или Грише завести очередную шарманку с извинениями, я тут же делала вид, что ничего не вижу и не слышу. С Ирой же все оказалось сложнее, поскольку мне постоянно хотелось ответить колкостью на любую попытку вывести меня на адекватный диалог. «Я еще злюсь», — отвечала я, пытаясь хоть как-то дать понять человеку, что я еще не готова к дальнейшим обсуждениям.

Между тем прямо за три часа до отправки в аэропорт менеджеры социальных сетей сделали официальное объявление о том, что к команде присоединился новый танцор. Вместе с этой новостью анонсировали время выхода серий нового сезона реалити-шоу. Фанаты тут же разнесли эти вести по всему интернету, пробуждая онлайн-сыщиков, готовых рассекретить нового участника группы до выхода шоу. В тот же момент всплыли фотографии, сделанные папарациями у театра и у стен нашего офиса в Москве и некачественные снимки из корейского международного аэропорта — кто-то даже нашел номер нашего рейса и список пассажиров, что, собственно, было нелегально, — потом появились видео со съемок для танцевального шоу «Танцуй и сражайся» (утечки были и раньше, но нас в них вмешивали впервые). И вот спустя час после предварительных объявлений все уже знали, на чей аккаунт в инстаграме устраивать облаву, — Ирецкой Ирины.

Группа ни о чем не догадывалась, спокойно готовясь к отправке в аэропорт. Мы грузили чемоданы в машины, когда телефон Иры начал в буквальном смысле разрываться от уведомлений. Оставив все заботы о чемоданах охранникам, она включила телефон, чтобы узнать, в чем проблема, а когда открыла инстаграм, то увидела число подписчиков, умноженное вдвое. Поскольку наш офис по защите конфиденциальности артистов был подготовлен к ажиотажу, закрыв доступ к комментариям под фотографиями, там войны среди фанатов не случилось, но вот личные сообщения они упустили, забыв ограничить доступ к директу. Ире хватило всего пару кликов по экрану, чтобы столкнуться с агрессивными и ненормальными фанатами команды, которые невзлюбили ее лишь по одной причине — она заняла место Алисы.

— Что это такое? — проговорила себе под нос Ира, листая запросы на сообщения. Я стояла рядом и мельком поглядывала в экран телефона, вырывая разные оскорбительные слова на разных языках — корейский, английский, даже китайский.

— Ситуация не СОС, а pizdos, — рядом, тут как тут, оказалась голова Гриши и завещала замогильным голосом: — Советую выкинуть телефон, потому что они не успокоятся. Похоже, что тебя раскрыли раньше времени, дорогуша, — он подмигнул Ире и швырнул спортивную сумку в багажник рядом стоящей машины.

— В смысле? — все еще недоумевала Ира, беспомощно переводя взгляд то на меня, то на Гришу, который уже потерял интерес и поглядывал в сторону Даяны, зазывающей его к соседней машине.

— В коромысле, — я вырвала телефон из рук Иры, вышла из приложения и просто удалила его без зазрений совести.

— Что ты сделала?! Верни телефон! — взбунтовалась Ирецкая, намереваясь силой возвращать отобранную собственность, но я без малейших пререканий вручила ей ее обратно.

— Даже не пытайся снова скачать, — наказала я, для большего эффекта ткнув пальцем в грудь Иры, и отошла подальше, закончив складывать вещи в машину. Бывшая подруга опалила меня раздраженным и недовольным взглядом, но все же погасила экран телефона и засунула его в карман спортивных штанов.

Пока мы грузились, на закрытую подземную парковку внезапно заехала серая, ничем не примечательная машина, однако я была прекрасно осведомлена, кому она принадлежит. Метнув взгляд в сторону Даяны, стоящей у второй машины нашего небольшого конвоя, я лишь подтвердила свои догадки. «Что-то Мин Уджун совсем обнаглел, слишком уж часто он стал появляться в нашем жилом здании», — подумала я, решая, стоит ли поздороваться и сделать замечание или пустить все на самотек.

— Уджунчи-и-ик! — громко, как сирена, протянула Даяна, счастливо улыбаясь. Она побежала в сторону паркующейся машины, послав к черту всю нашу группу. Мы очень торопились в аэропорт, поэтому я просила никого не задерживаться, однако, очевидно, мои просьбы (приказы) Даяна яростно отвергала в том случае, если на горизонте появлялась возможность встретиться с Мин Уджуном. Я раздраженно скривилась, но все-таки дала им вольную хотя бы на этот раз.

Я села в микроавтобус, заняв сиденье за водителем, и достала планшет из сумки, намереваясь решить еще парочку вопросов по дороге в аэропорт. В ту же секунду, когда я открыла чат с секретарем, чтобы посмотреть планы, которые она выслала мне в личных сообщениях, дверь автомобиля снова отъехала в сторону и на место напротив меня села Ира. Я посмотрела на нее исподлобья, замечая ее растрепанные чувства, но все же вернулась к работе.

— Я и без твоей помощи прекрасно бы справилась, — внезапно произнесла она, нарушив тишину спустя минуту молчания. Вместо ответа я отвернулась к окну и проверила, не собирается ли Даяна садиться в машину, потому что она должна была ехать с нами.

— Нет, — коротко возразила я, снова проверив время. «Подожду еще минуту, а потом сделаю замечание», — решила я и перевела взгляд на Иру. Опустив локоть на выемку в двери, я подперла голову кулаком, а потом закинула ногу на ногу.

— Что, прости? — выгнула одну бровь Ира, подаваясь корпусом вперед.

— Ты бы не справилась, — пояснила я свое лаконичное «нет». — Тебе важно знать, что люди о тебе думают, поэтому раньше, когда ты активно вела инстаграм, ты часто вступала в споры с комментаторами. Мне прислали полный отчет по твоему аккаунту и на основе этих данных составили твои предположительные реакции на хейт. Поэтому мы все знаем, чего ожидать. Весь отдел по продвижению в социальных сетях сейчас готов к любому твоему выпаду, поэтому они мониторят активность твоего профиля с самого утра, — неохотно рассказала я, монотонно и скучающе.

— Значит, вы работаете на опережение? — уточнила Ира, слегка прищурив взгляд. Между тем ее поза становилась все напряженнее: она сложила руки на груди, слегка приподняв плечи и втянув голову, будто в салоне автомобиля стало холоднее. Я ничего не ответила, переключив внимание на вид из окна — Даяна миловалась с Уджуном.

— Время! — подала недовольный голос я, когда опустила стекло и лишь немного показалась из окна минивена. — Самолет не собирается ждать вас вечность!

— Можно я прокачусь с Уждуном? Он высадит меня на парковке у аэропорта, нас никто не заметит, обещаю, — заверила меня Даяна, сложив руки в молитвенном жесте.

— Делайте что хотите, — безразличие ледяными уколами слетало с языка в попытке задеть Даяну и вызвать в ней чувство вины. — Я же пустое место. Зачем спрашивать? — в конце концов фыркнула я, собираясь завершить диалог и попросить водителя тронуться, однако же Даяна подошла к нашей машине и заглянула внутрь.

— Кир, прости, — искренне извинилась Даяна, примирительно улыбнувшись. — Я понимаю твои чувства. Я знаю, что «Моя молодость» — это дело всей твоей жизни, что ты очень много вложила в этот проект. Я же тоже вкладываю свои силы, но иногда меня не хватает на столько же, сколько тебя. Это ты можешь работать, как робот, но не я... Пожалуйста, ты меня тоже постарайся понять, — она неловко закусила губу, пытаясь подобрать правильные слова. Я в ожидании сложила руки на коленях и переплела пальцы между собой. — Я же ни разу еще не создавала таких больших проблем, которые бы компания не смогла решить. Да и из-за меня вы еще ни разу не теряли столько денег, как с Гришей, например... — Даяна с надеждой посмотрела на меня; ее щенячьи глаза вымаливали прощение.

— Ладно, — наконец произнесла я на выдохе, понимая, что больше не могу наказывать половину команды своей холодной отстраненностью и молчанием. Все это должно было когда-то прекратиться. — Ты меня тоже прости. Я тоже иногда перегибаю палку.

— Иногда? — послышалась издевка со стороны Иры. Мы с Даяной обменялись скептичными взглядами — Ирецкая разрушила всю интимность примирения.

— Заткнись уже, — отмахнулась я, а потом наклонилась вперед и окликнула водителя, сказав, что можно выезжать в аэропорт.