ВЕРНУВШИСЬ, Я СТАРАЮСЬ ПОСПАТЬ на полу. Правда, стараюсь. Но после стольких ночей, проведенных на холодном деревянном полу моей камеры, кровать Чонгука кажется слишком привлекательной. Даже учитывая спящего в ней первого помощника.

Кроме того, он же спит. Он не проснулся за все то время, что я обыскивала палубу. Так что я просто проскользну с другого края.

Я едва помещаюсь в оставшемся на кровати пространстве и чувствую жар, исходящий от спины Чонгука. Этот парень ужасно теплый. Я не думаю, что ему нужно одеяло, поэтому хватаю его и, прежде чем заснуть, возвращаю ключ в карман бридж Чонгука.

Моя первая мысль, когда я просыпаюсь: «Как же тепло». Как будто я закутана в большой нагретый кокон. Мне так хорошо, что я продолжаю лежать с закрытыми глазами, совершенно не заботясь о том, где я и что делаю. Момент слишком приятен, чтобы шевелиться.

Я чувствую губы на своем лбу. Кто-то уткнулся носом мне в шею.

– Ты украла мое одеяло, Дженни, – шепчет мне на ухо голос.

Мне следовало бы знать этот голос, но я все еще одурманена сном.

– Все в порядке. Я не против поделиться. Этой ночью ты меня хорошо согрела.

– М-м-м, – это все, что я говорю в ответ.

– Приятно, конечно, но нам нужно вставать. У тебя сегодня много работы.

– Прекрати болтать.

Он тихо смеется. Чья-то рука убирает волосы с моего лица.

– Мне нравятся эти волосы. Огненно-красные. Совсем как твой дух.

Наконец я открываю глаза. Чонгук наполовину перекатился на меня, подперев голову левой рукой. Его правая рука все еще играет с моими волосами.

Я скатываюсь с кровати и тяжело приземляюсь на пол.

– Ой. – Через мгновение я уже стою. – Что ты делаешь?

– Ну, я спал в своей постели. А вот что ты делала, я не знаю. Как тебе удалось забраться в постель, не разбудив меня?

– Должно быть, я ходила во сне.

– Конечно.

Я протираю глаза и поправляю одежду.

– В этом нет необходимости, – говорит он. – Уверен, никто не подумает лишнего, увидев, как ты выходишь отсюда.

– Действительно, – отвечаю я сквозь зубы. Но когда оглядываю комнату, мое настроение улучшается. – Может, покажем им, что я сделала?

Чонгук садится и морщится.

– Кстати об этом. Я решил, что, запирая тебя в камере, мы напрасно тратим твой потенциал. У тебя достаточно энергии, чтобы сбегать или устраивать хаос в моей каюте. Я думаю, пришло время применить твои навыки по назначению.

– Что это значит?

– Увидишь. Я вернусь через минуту.

Перед уходом Чонгук надевает рубашку и ботинки. Когда дверь открывается, в комнату врывается холодный порыв ветра, который тут же заставляет меня полностью проснуться. Этого достаточно, чтобы полностью разбудить меня.

Я разминаю затекшие от сна мышцы, натягиваю ботинки и стараюсь не расстраиваться из-за того, что карта все еще не нашлась. Ведь я не проверила ют  и воронье гнездо. Есть еще много мест под палубами, которые стоит обыскать. Не думаю, что Хосок спрятал бы карту там, где его команда могла бы легко на нее наткнуться. Тем не менее, вспоминая скрытые панели на контрабандном корабле, я должна признать, что под палубами может находиться много хороших тайников.

Всего через несколько минут Чонгук прерывает мои мысли, возвращаясь в каюту. В руке у него наручники.

– Собираешься заковать меня в кандалы? – спрашиваю я. – За что?

– Многочисленные попытки сбежать, нанесение телесных повреждений первому помощнику, а также нескольким членам экипажа, убийство пирата. Не стоит забывать и твое ущемленное эго.

– Это напомнило мне о вчерашнем. Интересно, удивился бы Хосок, услышав, что ты позволил мне убить члена его команды?

– Девочка, ты действительно думаешь, что он поверит тебе, а не мне?

– Это зависит от того, насколько трусливым тебя уже считает Хосок.

Выражение лица Чонгука резко меняется.

– Довольно об этом.

Он сжимает наручники. Могу с легкостью сказать, что ему нравится чувствовать собственное превосходство. Он прав: унижение от всего этого будет ужасным. Я не хочу выходить туда и встречаться лицом к лицу с остальной командой.

Я поворачиваюсь к Чонгуку.

– Когда я выберусь из плена, соберу свою команду и выслежу каждого из вас. Я не остановлюсь, пока все пираты на этом корабле не будут мертвы.

– Мы все дрожим от страха.

– О, вам стоит бояться. У меня на борту одни из лучших следопытов мира.

Воспоминания о Розэ согревают мое сердце.

– А волосы у них тоже огненно-рыжие?

– Нет.

– Досадно. А теперь пошли. Ты же не хочешь опоздать.

– Опоздать?

Чонгук выводит меня на палубу. Наула теперь далеко – всего лишь пятнышко на горизонте. Интересно, где мы остановимся в следующий раз?

Люди повсюду: скребут и вытирают палубу, перетаскивают груз, присматривают за парусами. Хосок стоит у штурвала, проверяя правильность навигации. Руки у него на поясе, ноги раздвинуты, на лице – постоянная насмешка. Он смотрит вниз.

– Ах, принцесса, как вам здесь нравится?

Меня так и подмывает плюнуть на палубу, но я сдерживаюсь. Просто отвратительно.

– Все в порядке, капитан. Но меня больше волнует, что будет после моего отбытия.

– Да уж, уверен, сегодня мы услышим от вас еще много угроз. А пока приступайте к своим обязанностям.

– Обязанностям? – спрашиваю я, переводя взгляд на Чонгука.

– Ты будешь помогать команде мыть палубу, – объясняет младший брат капитана.

– Ха. Я так не думаю.

– Ты доказала, что тебя нельзя оставлять одну. По разным причинам. – Предполагаю, он думает о его разрушенной каюте. – И я не позволю, чтобы ты мешала мне, ходила за мной по пятам. Я собираюсь сделать тебя полезной этому кораблю.

– И как же ты меня заставишь?

– Лиомен?

– Да, мистер Чонгук? – раздается голос откуда-то издалека.

– Принеси мне веревку и крюк.

– Да, сэр, – весело отвечает голос.

Я точно знаю, что это значит, но меня это совсем не пугает. Такие крюки можно повесить во многих местах на мачтах корабля. Они хорошо прикрепляются к цепям, соединяющим наручники.

Через некоторое время сверху опускается крюк. Чонгук помещает его в одно из средних колец цепи на кандалах, которые я ношу.

Мгновение он колеблется, как будто ждет, что я сдамся – соглашусь работать, лишь бы он снял крюк.

Но я ничего не говорю. Я даже отвожу взгляд, как будто больше не могу смотреть на него.

– Поднимите ее, – наконец говорит Чонгук с ноткой нетерпения в голосе. Все его колебания, кажется, исчезли.

Не могу сказать, что именно является ложью: нерешительность, показанная мне, или рвение, продемонстрированное Хосоку? Может быть, и то и другое. Или ни одно из них. В делах, касающихся Чона, я могу только строить предположения. Кажется, его бросает из крайности в крайность, как будто он сам не уверен, чего хочет. Пытается ли этот парень каким-то образом доказать своему брату, что он чего-то стоит? Но зачем ему это? Особенно если брат любит его безоговорочно, как утверждает Чонгук.

Возможно, этот парень просто не может посмотреть правде в глаза.

Я сжимаю цепи с обеих сторон, чуть выше наручников на запястьях. Если позволю всей массе своего тела давить на запястья, металл вонзится в кожу и причинит боль. Много боли. Лучше всего перенести вес на мои сжатые кулаки.

Чонгук не моргает. Хосок с интересом наблюдает за происходящим. Пираты горят от нетерпения. Они хотят шоу? Я его им устрою.

Вместо того чтобы позволить этому Лиомену поднять меня в воздух, я хорошенько дергаю за веревку, прежде чем мои ноги оторвутся от пола.

Лиомен, то ли не ожидая этого, то ли не в силах остановить, падает с грот-мачты. Несколько пиратов бросаются в сторону как раз перед тем, как Лиомен с криком падает на палубу.

Раздаются стоны. Вероятно, он сломал одну или обе руки.

Может быть, и ногу. Трудно сказать, когда кто-то падает так быстро.

Некоторые пираты смеются, другие – должно быть, его друзья – бросаются на помощь.

Его стоны быстро переходят в ругательства. Конечно же, поток непристойностей направлен на меня.

Я не виню парня. На его месте я бы тоже хорошенько выругалась.

Хосок спускается с верхней палубы, поравнявшись со мной. Он пристально смотрит на меня, прежде чем назвать имена еще трех пиратов.

– Тащите свои бренные тела на мачту. Я хочу увидеть ее, висящей в воздухе. Сейчас же!

Они спешат выполнить приказ капитана. Я без особого интереса жду, что будет дальше. Если в этих пиратах и есть какой-то недостаток, то это, несомненно, их простодушие.

Трое мужчин добираются до вершины. Они очень осторожны, несколько раз обматывают веревку вокруг запястий, прежде чем поднять меня в воздух. Я не утруждаю себя попытками стащить их вниз. С моей стороны это потребовало бы больше театральности.

Не то чтобы я против. Просто у меня на уме кое-что получше.

Пираты останавливаются, когда я нахожусь в пяти футах от земли. Они привязывают веревку, пока я вишу, цепляясь за свои цепи. Зрелище для всех пиратов. Они похитили меня. Я для них – приз, явно выставленный на всеобщее обозрение.

Но я сильнее тех, что они видели раньше.

Хосок подходит достаточно близко, чтобы ясно видеть мое лицо.

– Вчера ты убила одного из моих лучших людей. Мне следовало бы позволить Ульгину поиграть с тобой. Но негоже, чтобы при обмене на выкуп дочь короля пиратов не смогли опознать, а так бы и было.

Я игнорирую его, сосредоточившись на трех пиратах, спускающихся на палубу. Я жду, пока они вернутся в толпу, чтобы убедиться, что никто не опередит меня на вершине мачты.

Я зря беспокоилась. Как только я начала подниматься, все были слишком ошеломлены, чтобы что-то делать.

– Эй, невозможно, чтобы она могла это сделать, – восклицает один пират.

Я не утруждаю себя тем, чтобы смотреть на них. Вместо этого сосредотачиваюсь на своих движениях. Одна рука, расслабиться, подтянуться. Другая рука, расслабиться, подтянуться. Длина цепи не позволяет мне при рывке преодолевать большой кусок веревки, но этого достаточно. Я все еще могу карабкаться.

Так я и продолжаю, до самого верха. Перекидываю ногу через закругленную деревянную балку прямо под парусом и сажусь на нее верхом. У меня даже не сбилось дыхание. Если бы только я могла придумать, как снять цепи. Но под рукой у меня нет ничего полезного.

– Спустите ее, – кричит Хосок.

Лицо капитана покраснело от ярости. Не то чтобы я могу ясно это видеть, но забавно представить его распухшим и кипящим от гнева.

Все больше и больше людей начинают взбираться на мачту. Я не собираюсь позволять пиратам прикасаться ко мне. Поэтому я начинаю спускаться обратно и останавливаюсь на полпути вниз.

Пираты колеблются. Кажется, никто из них не хочет присоединиться ко мне.

Чонгук подходит к Хосоку и успокаивающе кладет руку ему на плечо.

– Дженни! – кричит Чонгук. – Спускайся, или я прикажу перерезать веревку.

Я вздыхаю и закатываю глаза. Ах, Чонгук, Чонгук. На самом деле грустно, что им всем приходится так сильно стараться, чтобы заставить меня вести себя хорошо.

Вообще-то я делаю, как он говорит, потому что не собираюсь получать переломы или синяки.

Просто у меня действительно нет желания чистить палубу.

Повиснув на конце веревки, я жду. Это единственный козырь, который остался у меня в рукаве. Именно в такие моменты я по-настоящему благодарна отцу за его жестокие тесты на выносливость. Они сделали меня сильной, дали понять, как много я могу вытерпеть.

И никто никогда не мог превзойти меня в удержании собственного веса.

Проходят минуты, а я все еще продолжаю висеть. Все пираты смотрят на меня, ожидая, когда я свалюсь от усталости. Им любопытно, как долго я способна продержаться.

Чонгук кашляет.

– Капитан, возможно, людям следует вернуться к работе, пока принцесса терпит наказание.

– Да, – говорит Хосок.

– Вы слышали капитана. Возвращайтесь на свои позиции. Продолжайте работать. Кто знает, может, она все еще будет висеть, когда вы закончите.

Мужчины со смехом расходятся в разные стороны.

Мышцы на моих руках и животе начинают болеть.

По крайней мере, сейчас у меня не так много зрителей. В основном это Чонгук и Хосок. Капитан с удовлетворением наблюдает за происходящим. А Чонгук... Чонгук выглядит, как... Не знаю. Он просто смотрит на меня.

Солнце движется по небу. Ветер меняет направление. Мое тело начинает дрожать. Мне трудно дышать.

Я больше не могу этого выносить. И падаю. Железо пронзает мою кожу, впивается в кости. Это чертовски больно, но я не произнесу ни слова. Даже если соглашусь мыть палубу, капитан оставит меня висеть здесь. Он хочет, чтобы я страдала за то, что случилось с Шеком. Я вижу это по его глазам. Облегчения в скором времени не предвидится.

В конце концов Чонгук и Хосок покидают свои зрительские места в первом ряду. У них тоже есть обязанности, которые следует выполнять. Думаю, сейчас они совещаются в каюте капитана. Трудно сказать. Поворот головы требует слишком больших усилий.

– Мисс Дженни, – шепчет голос.

– Да, Энвен? Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Он улыбается, прекрасно зная, что в моем нынешнем состоянии я ничего не могу для него сделать.

– Потребуется ураган, чтобы испортить вам настроение. У меня для вас кое-что есть.

– Что это?

– Браслет сирены. Я купил его у Белора после того, как мы очнулись от удара по голове, который вы нам дали.

– Я действительно сожалею об этом.

– Вы уже извинились, мисс. Помните? Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться бороться за свою свободу. Это благородное дело. Я не могу вас винить. На вашем месте я бы сделал то же самое. А теперь возьмите.

Он привязывает кожаный шнурок к моей лодыжке.

– Это шнурок для ботинок, Энвен.

– Может, и так. А может, и нет. Важно то, что эта вещица у вас.

– Зачем тебе дарить мне то, что ты купил для себя?

– Я украл прядь ваших волос. И мне пришлось быть вашим охранником. Я стал пиратом не ради похищения и жестокого обращения с женщинами. Я просто вор, который хорошо владеет ножом. Ничего больше. Мне не нравится то, что мы делаем с Вашим Высочеством. Кроме того, сегодня вечером я украду монеты у Белора.

Он подходит ближе и шепчет так тихо, что я едва слышу его:

– И между нами говоря, мужчины смеялись надо мной как-то свирепо. Единственное, что принес мне браслет, – это насмешка.

– Хм. Тогда думаю, что сила этого браслета действовала на меня до того, как ты его повязал.

– Нет, нет, мисс Дженни. Я уже думал об этом. Все дело в том, что браслеты предназначены для женщин. Это защитит от моря вас, но не меня.

Я тихо смеюсь.

– Тогда спасибо, Энвен.

– С превеликим удовольствием, мисс. Еще увидимся.

Кровь начинает стекать по моим рукам. Ох, теперь моя одежда в пятнах.

Время от времени я восстанавливаю свои силы, чтобы на короткое мгновение снять давление с запястий. Но в конце концов я оказываюсь там, где я есть, болтаясь над кораблем, полным варваров. Только Энвен является исключением.

Может быть, еще и Киран. Он поднимает фляжку в воздух в вопросительном жесте. Мой ответный взгляд говорит что-то вроде: «Как именно я буду пить отсюда?» Он пожимает плечами и допивает ром сам. Полагаю, его желание поделиться выпивкой можно приравнять к искреннему знаку внимания.

В какой-то момент в толпе работающих пиратов я замечаю Джина. Он пару раз поднимает на меня глаза. На его лице не сочувствие или беспокойство, а любопытство. Как и все остальные пираты, он, вероятно, задается вопросом, какую безумную выходку я учиню в следующее мгновение.

Все, о чем я могу думать, – когда же пройдет боль.

По-настоящему мучительно то, что я могу освободиться. Если бы не необходимость скрывать, на что я способна, я бы избавилась от наручников в мгновение ока. Но мне все еще нужно остаться на этом корабле. Я не могу себя выдать.

Через некоторое время становится трудно думать, видеть и даже глотать. Все покрывается туманной пеленой. Люди становятся размытыми фигурами. Я пытаюсь вглядеться вдаль. Так же, как где-то там, за горизонтом, однажды покажется суша, будет и время, когда от боли останется только воспоминание. Пытаясь удержать эту мысль в голове, я, кажется, вижу черное пятно на воде. Корабль. Но как только я моргаю, оно исчезает.

Меня наконец отпускают, когда всем пора ложиться спать.

– Перережьте веревку, – приказывает Хосок.

После дня без еды, воды и твердой земли под ногами все мое тело ослабело. Даже ноги. Я не могу сохранить равновесие и падаю на спину.

– При следующей ошибке, принцесса, я подвешу тебя за ноги. Посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы кровь заставила твою голову взорваться. Убери ее с моих глаз, Чонгук.

– Есть, капитан.

– Постарайся не слишком развлекаться с ней в твоей каюте. Нужно, чтобы у нее был товарный вид, когда мы встретимся с королем пиратов.

– Со мной она в безопасности.

– Тогда забирай.

Чонгук подхватывает меня одним плавным движением. Каким-то образом ему удается не причинить мне при этом еще больше боли. Он очень нежно прижимает меня к груди. Я предпочла бы, чтобы мою голову тащили по земле, но у меня нет сил сопротивляться.

Чонгук несет меня в свою комнату, кладет на кровать и закрывает дверь. Мгновение спустя наручники сняты, а я задыхаюсь от боли.

– Ш-ш-ш, – успокаивающе говорит Чонгук. – Знаю, что больно, Дженни. Потерпи минутку. Я поищу, чем бы обработать раны. Оставайся пока здесь.

Куда я пойду? Я даже не могу пошевелиться.

Чонгук бродит по каюте в поисках чего-то подходящего.

– Было бы проще, если бы ты не переставила и не сломала все вокруг.

Я открываю рот, но мне кажется, что из него выходит что-то похожее на карканье, а не на слова.

– Что ты сказала? – спрашивает Чонгук.

Я кашляю и пытаюсь снова.

– Кажется, я помню, как пнула что-то под кровать.

Он вздыхает, прежде чем опуститься на колени.

– По-моему, тут что-то есть, – говорит Чонгук.

Матрас проваливается под весом парня. Он берет меня под руки и поднимает.

Я шиплю сквозь сжатые зубы.

– Прости. Почти закончил.

Я сижу у него на коленях, прижавшись спиной к его груди. Чонгук наклоняет голову к моей шее, чтобы увидеть мои руки, пока он наносит на них какую-то мазь.

– Ох. – Я удовлетворенно вздыхаю.

– Держу пари, так лучше.

Он позволяет мази оставаться на моих запястьях несколько минут, прежде чем нанести еще немного. Затем Чонгук обматывает бинтами мою ободранную кожу.

Я стараюсь думать только о дыхании, а не о боли. Просто дыши, Дженни. Чонгук уже закончил, но все еще продолжает сидеть, обнимая меня. Какое-то время в каюте царит полная тишина.

– Мне жаль. Я понятия не имел, что он позволит тебе висеть так долго.

– Если я правильно помню, именно ты предложил поднять меня.

– Я пытался убедить тебя поступить, как того хотел капитан. Я ожидал, что ты согласишься помыть палубу еще до того, как натянется веревка. Ты не должна была упрямиться.

– Тебе следовало бы знать меня лучше, – говорю я.

– Да, я не должен был так поступать. Мне очень жаль.

По какой-то причине его извинения расстраивают меня. Я спокойно говорю:

– Если сожалеешь, значит, тебе нужно мое прощение? Этого ты просишь?

Чонгук молчит. Я добавляю, прежде чем он успевает ответить:

– Если тебе нужно прощение, значит, ты хочешь все исправить. А если ты хочешь все исправить, значит, ты не собираешься снова подвергать меня опасности. Не уверена, что ты понимаешь, что стоит за словами «мне очень жаль».

– У меня не было выбора, – говорит парень.

– Конечно, у тебя был выбор, Чонгук. Просто он был непростым. И ты выбрал самый легкий вариант, который состоял в том, чтобы ничего не делать.

– Легкий? Думаешь, мне было легко видеть тебя в таком состоянии? Увидев тебя там, наверху, зная, какую боль ты, должно быть, испытываешь, это... это заставило меня почувствовать... было бы не так больно, если бы меня самого повесили. Я ненавидел себя за то, что произошло. Единственный способ наказать себя – смотреть, как ты мучишься. Это было моим наказанием.

Чонгук начинает гладить меня по волосам. Я испытываю искушение прекратить разговор, просто погрузиться в его объятия и уснуть. Только несмотря на то, как Чонгук заботится обо мне сейчас, я все еще злюсь на него.

– Какие сантименты, – говорю я. – Но слова что-то значат, только когда они подкреплены действиями. Даже если все, что ты говоришь, правда, ты слишком труслив, чтобы когда-либо делать то, что действительно хочешь. Мне кажется, что пока ты рядом со своим братом, ты вообще ничего не сможешь сделать.

Рука на моих волосах застывает.

– Странно слышать подобное от тебя. Ты служишь тирану, человеку, который, по сути, контролирует весь мир. Мы – пираты, не политики. Такие, как мы, не должны править. Нам нужен порядок, чтобы мы могли его нарушать. Что нам остается, если нет порядка? За последние годы мир изменился. Ты решила помочь ему измениться. И не в лучшую сторону. Наш выбор невелик – умереть или присоединиться к королю пиратов. Почему ты служишь Киму? Чтобы отец любил тебя?

– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем отце. Не делай вид, что что-то понимаешь. А теперь отпусти меня. – Я пытаюсь отстраниться, но Чонгук крепче прижимает меня к себе.

– Нет.

– Отпусти меня. Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Ты вызываешь у меня отвращение.

– Девочка, ты слишком слаба, чтобы говорить мне, что делать. Позволь мне позаботиться о тебе. Это все, что я могу сделать, так что просто позволь мне. Можешь думать, что раскусила меня, но это не так. У меня есть свои причины желать успеха Хосока. Ты нам нужна. Для благой цели. Позволить тебе болтаться над палубой никогда не входило в мои планы. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить тебе безопасность, если пообещаешь перестать быть такой чертовски упрямой.

Я больше не хочу с ним разговаривать, поэтому притворяюсь спящей. Он тихо фыркает.

– С таким же успехом можно сказать рыбе, чтобы она не плавала.