ЧОНГУК УХОДИТ, ЧТОБЫ ПРИНЕСТИ мне завтрак. Я тем временем думаю, что упустила.

Конечно, что-то ценное всегда следует держать при себе.

После смерти Усока сыновья определенно обыскали его тело. Они бы нашли карту. Хосок – один из самых жадных людей, которых я когда-либо встречала. Даже если в начале он не знал, что это за карта, то точно сделал все возможное, чтобы это выяснить. А когда удалось...

Хосок презренный, жестокий манипулятор. Он – последнее, к чему я хотела бы прикоснуться на этом корабле.

Возможно, именно поэтому мне никогда не приходило в голову проверить, носит ли он с собой карту. Конечно, носит. Где еще хранить что-то столь ценное? Держу пари, именно из-за этого Чонгук и Хосок восстали против своего отца, попытались захватить корабль и в конечном счете убили первую команду. Подобное не случается из-за пустяка, скорее всего, их целью и была карта, которая ведет к невероятным сокровищам.

Подумать только, я, возможно, была близка к этому драгоценному клочку бумаги множество раз. Но карта может лежать где угодно: в любом кармане пальто, рубашки, бридж Хосока. Он мог даже спрятать ее в нижнее белье. О, как же я надеюсь, что это не так.

К несчастью для меня, есть только один способ выяснить это – соблазнить капитана.

Ненавижу этим заниматься. Но как еще мне застать его одного? Я могла бы подождать до вечера, когда он уснет, но не хочу тратить ту небольшую энергию, что осталось от моей песни, на простое усыпление. Хосок, возможно, спит глубже, чем Чонгук, но как кто-то может продолжать спать, чувствуя, что с него снимают всю одежду?

Нет, нужно действовать сейчас. Как только вернется Чонгук.

Я не могу прибыть на пропускной пункт без карты для своего отца.

Самое время использовать таланты, что достались мне от матери.

* * *

Чонгук возвращается с завтраком: снова яйца. Я быстро съедаю их и говорю:

– Я хочу подняться на палубу.

– Зачем? – подозрительно спрашивает пират.

– Потому что была заперта здесь, как птица в клетке, и хочу подышать свежим воздухом.

– Если выйдешь на палубу, капитан заставит работать.

– Хорошо.

Пустая тарелка вылетает из рук Чонгука, но он ловит ее прежде, чем та падает на пол.

– Что ты сказала?

– Я сказала «хорошо». У тебя уши заложило?

– У меня сложилось впечатление, что ты не из тех, кто любит пачкать руки.

– Еще маленькой девочкой я поняла, что пиратство – синоним грязных рук. Просто нужно быть достаточно богатым, чтобы позволить себе регулярное купание и побольше сменной одежды. Кстати говоря, мне нужен новый наряд.

– Но ты же собираешься выполнять грязную работу.

– Знаю, но я уже не помню, когда в последний раз переодевалась.

Как только меня перевели в каюту Чонгука, Энвен принес мне новую одежду. Очень заботливо с его стороны, но у меня нет времени ждать, пока он решит сделать это еще раз. Для соблазнения Хосока мне нужно быть чистой и свежей.

– Хорошо, я принесу тебе что-нибудь, – говорит Чонгук.

– Нет, я хочу, чтобы ты принес все мои вещи.

Он фыркает.

– Даже не мечтай. Кто знает, что еще ты там прячешь. Ты получишь один наряд. Только один.

Энвен тоже не согласился на это, но попробовать стоило.

– Хорошо, – соглашаюсь я, – принеси зеленый.

– Зеленый?

– Да, ты поймешь, когда увидишь. И я хочу свежую блузку и лосины.

– Что-нибудь еще? Может быть, какое-нибудь нижнее белье?

– Мне и в голову не пришло бы доставить тебе такое удовольствие.

Он смеется.

– Ты ведь все равно не можешь меня остановить.

Чонгук уходит слишком быстро, чтобы я поверила в его бескорыстное желание оказать услугу леди. Слишком уж нетерпелив он был. Возможно, он просто не хотел слушать мои колкости. Или же ему не терпится порыться в моем нижнем белье.

– Что это? – спрашивает Чонгук некоторое время спустя. Он даже не потрудился закрыть за собой дверь, когда вернулся.

– Моя одежда, – отвечаю я. – Правда, Чонгук, неужели ты забыл, как называется...

– Нет, – говорит он, обрывая мое довольно остроумное замечание. – Это не одежда. Этим даже тело ребенка не прикроешь.

– Он растягивается, болван.

– Растягивается?! – восклицает Чон. – Ну уж нет. Ты это не наденешь.

Вместо этого он бросает мне кусок фиолетовой ткани, который держал в другой руке. Это корсет, но такая модель закрывает бюст вместо того, чтобы его подчеркивать. Он дополнен капюшоном и короткими прикрепляющимися рукавами.

– Чем тебе не угодил мой зеленый топ? – спрашиваю я.

– Ты не глупая, Дженни. Как думаешь, хоть один из членов экипажа сможет сосредоточиться на своих обязанностях, надень ты это?

Именно поэтому я и выбрала зеленый топ. Мне нужно привлечь внимание Хосока. Он никогда не смотрел на меня, как на что-то большее, чем обычная проблема. Сегодня это должно измениться. Мне нужно охмурить его, не тратя впустую то, что осталось от моей песни.

Он капитан, а я его пленница. Но мне нужно, чтобы он смотрел на меня, как на нечто большее. Он должен увидеть во мне женщину. Этот зеленый топ – беспроигрышный вариант.

– Думаю, это не моя проблема, – говорю я. – Я хочу надеть зеленый топ.

– Ну, вряд ли получится его надеть, ведь я собираюсь выбросить его за борт.

– Ну же, Чонгук. Это просто-напросто несправедливо.

– Ты пленница. Никто не обязан быть к тебе справедливым.

Так уж и быть, придется обойтись фиолетовым корсетом, но я не могу не подразнить парня.

– Ты уверен, что за этим не кроется что-то еще, Чонгук?

– Что ты имеешь в виду?

– По-моему, ты ведешь себя как ревнивый муж.

– Как кто?

– Ну, знаешь, мужчины, которых женщины надевают на себя словно кандалы.

– Да знаю я, кто такой муж. – Он сжимает кулаки и бросает на меня гневный взгляд.

Он ужасно красив, когда сердится.

– Здесь нет ничего общего с ревностью.

– То есть если я надену зеленый топ, это никоим образом не повлияет на твои чувства?

– Вовсе нет.

– Тогда я могу без проблем его надеть, верно? Отдай его мне.

Он стискивает зубы.

– Нет.

Видимо, мне придется сделать ставку на язык тела, но думаю, я справлюсь. Внимание некоторых мужчин я могу привлечь и в мешке из-под картошки.

Хосок кажется умным. Достаточно умным, чтобы раскусить меня, если буду слишком стараться. Нужно действовать предельно осторожно.

– Отлично. Тогда выйди, чтобы я могла переодеться. Или ты не можешь смириться с мыслью обо мне голой в твоей каюте?

Я подшучиваю над Чонгуком, и он это знает. Я впечатлена последним свирепым взглядом, который он бросает, прежде чем захлопнуть дверь.

Опытными пальцами я зашнуровываю корсет и прикрепляю рукава. Они изгибаются фонариками над моими плечами. Я также надеваю капюшон. Если в конечном итоге сделаю что-то слишком неловкое, неплохо иметь возможность спрятать свое лицо.

Чонгук действительно принес мне нижнее белье. Надевая оставшуюся чистую одежду, я стараюсь не думать, что он прикасался к таким деликатным вещам. Удивительно, как новый наряд может повлиять на мое настроение.

Я выхожу из комнаты новой женщиной – свободной от язвительности, насмешек и морали. Выбираю поведение, которое может привлечь Хосока.

Время пришло.

Я провела так много дней среди пиратов, что переняла от них своего рода развязность. Только это далеко от моей естественной натуры. Сирены – существа изящные и красивые. Они больше руководствуются инстинктами, чем знаниями и привычками. Я выпускаю ту сторону себя, что обычно прячу глубоко внутри.

На самом деле мне не нужен зеленый топ.

В таком состоянии я точно чувствую, чего хотят мужчины, и даю им желаемое, чтобы получить то, что хочу сама. Мужчины не могут скрыть от меня свои эмоции, которые цветной дымкой кружатся вокруг них.

Каждый шаг, что я делаю по палубе, мягок и грациозен. Мои движения хрупкие и ангельские. По моему лицу не скажешь, что я умна или что обладаю талантами вора, которые как раз и движут мной. Я чувствую каждое дуновение ветра, скользящее по моей коже, соль в воздухе. Чувствую каждую прядь волос на своей голове, каждое движение тех, кто меня окружает.

Смысл существования сирены – очарование мужчин. Я могу легко перейти в режим соблазнительницы, но ненавижу это делать. Я чувствую себя не в своей тарелке – живу на грани двух миров, отчаянно пытаясь вписаться хотя бы в один.

Мужчины сворачивают шеи, когда я выхожу из каюты. Я делаю вид, что не замечаю.

– Какую работу ты для меня приготовил? – спрашиваю я Чонгука. Мой голос смягчился, приобретая почти музыкальную интонацию. Но я никого не очаровываю. Одновременно я не могу контролировать больше трех мужчин. Это не принесло бы мне никакой пользы на корабле с таким количеством людей, даже если бы во мне было достаточно песни. Наверное, вкладывать так много сил в Чонгука прошлой ночью было плохой идеей. Однако стоило мне начать, и я уже не могла остановиться.

После моих слов Чон открывает рот в изумлении. Он смотрит на меня так, словно никогда раньше не видел. В каком-то смысле, так и есть. Моя внешность совсем не изменилась, только манеры: то, как я двигаюсь, говорю, действую. Я приняла часть натуры сирены, что живет во мне. Хотя и выгляжу так же, мужчины все равно могут сказать, что что-то изменилось. Это возбуждает их интерес.

– Что происходит? Почему все остановились... – Хосок смотрит в мою сторону. На мгновение он, как и все остальные, замирает. Я встречаюсь с ним взглядом, демонстрируя свой интерес самым тонким, почти незаметным образом. Он качает головой, будто выводя себя из какого-то оцепенения. – Возвращайтесь к работе, или получите удары плетью. Чонгук, что она делает на моей палубе?

Чон тоже стряхивает с себя минутное оцепенение.

– Она предпочла работать на палубе, а не гнить в моей каюте. Кажется, ее что-то тревожит, капитан.

Хосок внимательно смотрит на меня. Я дарю ему свою самую нежную улыбку, которая заставляет капитана «Ночного путника» проглотить ком в горле, прежде чем заговорить.

– Значит, кандалы заставили тебя передумать, принцесса?

– Да, капитан. – отвечаю я искренне и невинно, даже без тени сарказма. Я демонстрирую Хосоку свою покорность. Когда это ужасное слово приходит в мою голову, я стараюсь не морщиться. Но придется перебороть себя, чтобы достичь цели. Ради своего отца я готова пойти на любые жертвы.

Чонгук и Хосок замолкают, как будто ждут, что я скажу дальше. Ах, они ожидают едкого комментария, который я вроде как просто обязана выдать. Пусть подождут. Сирена Дженни – воплощение мужской фантазии. Прямо сейчас я сосредотачиваюсь на Хосоке, пытаясь заставить капитана возжелать меня.

Чонгук поворачивается к брату, как будто может объяснить мое необычное поведение. Если бы не необходимость придерживаться своей роли, я бы рассмеялась.

Хосок видит меня по-другому: в моей слабости он видит свою силу. Он может управлять мной, контролировать меня. Хосок любит развращать невинность. Меня едва ли можно назвать невинной: для этого я убила слишком много людей. Сейчас же все заключается в восприятии.

Над плечами капитана нависает легкая красная тень интереса. Любопытство борется с оранжевой дымкой безразличия. Отлично.

Чонгук... Я поворачиваюсь к нему, читая его желания. Он и близко не так очарован моей новой формой. Чон любит, когда ему бросают вызов. Он любит играть. Сейчас я не так привлекательна для него, как раньше. Интересно. Хотя это может усложнить обман. В настоящее время он окружен синим – цветом замешательства.

Я потратила годы, пытаясь понять значение цветов, которые вижу. Мне пришлось спрашивать пиратов, что они чувствуют в таком состоянии. Это помогло связать слова с картинкой. Пришлось тяжело, потому что люди менее склонны говорить, когда они эмоциональны. Но мне удалось самостоятельно заполнить пробелы.

Я воплощение терпения и терпимости – молча жду. Чонгук выглядит так, словно вот-вот упадет: он вытягивает шею, пытаясь понять, кто перед ним. Однако Хосок – капитан. Он должен подавать пример другим, должен прийти в себя быстрее. Будучи новым и молодым капитаном, ему необходимо создать себе достойную репутацию. Хосок определенно самая трудная мишень на этом корабле.

Наедине он, вероятно, набросился бы на меня через пять минут. Удивительно, на что люди способны, когда другие их не видят. Вот в чем ключ к успеху: остаться с капитаном один на один. Особенно вдали от слишком проницательного младшего брата.

– Ради звезд, кто-нибудь, дайте ей швабру, – говорит капитан.

Уже пятеро мужчин усердно протирают палубу. Ближайший пират поспешно выходит вперед и протягивает мне свою швабру.

– Спасибо, – благодарю я, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к деревянной ручке.

Каждый моряк хоть раз, но протирает палубу. Следует делать это как можно чаще, чтобы предотвратить накопление соли и избытка воды. Мне это занятие никогда не нравилось, но приходится оставить недовольство при себе.

Я приступаю к своей задаче, плавными движениями передвигая швабру. Чтобы вытереть палубу в особенно сложных местах, я наклоняюсь. Каждое мое движение делается с особой целью. Я осознаю реакцию, которую вызываю в Хосоке. Фантазируя, мужчина вбивает себе в голову, что все, что делает женщина, делается именно для него. Прямо сейчас капитан так и думает. Хотя он и пытается это скрыть, я знаю, – Хосок наблюдает за мной. Он не может понять, почему я так изменилась, но не считает меня достаточно умной для создания коварного плана. Его желание растет. Красное свечение становится все ярче.

– Что ты делаешь? – говорит Чонгук, отвлекая меня от эмоций Хосока.

– Протираю палубу.

– Я не об этом. Ты ведешь себя по-другому.

– По-другому? Можешь подвинуться, пожалуйста? Мне нужно протереть здесь.

– Вот об этом я и говорю. С каких это пор ты говоришь «пожалуйста»? И почему ты так двигаешься? Это выглядит нелепо.

– Думай, как хочешь, – говорю я деликатно, словно делаю ему комплимент.

– Прекрати, – говорит он протяжно.

– Ты больше не хочешь, чтобы я вытирала палубу?

– Я говорю о твоем поведении. Прекрати немедленно. Это... это... неправильно.

– Не уверена, что понимаю, о чем ты.

– Ты привлекаешь к себе слишком много неправильного внимания, девочка. Из-за этого у тебя будут неприятности.

– И какое внимание считается правильным? Твое, может быть? – Я не могу не дразнить Чонгука, когда он в таком состоянии. Кроме того, я все еще чувствую присутствие капитана у себя за спиной. Я бросаю назад быстрый взгляд и вижу, что немного зеленого вплетается в цвета желаний капитана. Отлично. Хосоку не нравится, что я разговариваю с Чонгуком.

– Я не имел в виду... – начинает Чон.

– Уверен?

Теперь я нахожусь рядом с первым помощником, сосредоточившись на его желаниях и потребностях. Я могу заглянуть в самые сокровенные уголки его сердца.

– Ты хочешь счастья, Чонгук, но у тебя не хватает смелости найти его. Во многих отношениях ты сильный и мужественный, но, когда дело доходит до заботы о себе, тебе не хватает сил.

– Дженни, – говорит Чон, понизив голос. Выражение его лица становится серьезным. Я чувствую, что он действительно имеет в виду то, что собирается сказать. – Я сожалею о том, что произошло между нами раньше, если тебя это расстроило. Тебе не нужно мстить мне подобным образом.

– Думаешь, мир вертится вокруг тебя, Чонгук? Как ты ошибаешься. Ты слишком тщеславен. Это утомительно – все время бороться. С меня хватит.

– Дженни, пожалуйста. Разве ты не видишь, что ты...

– Чонгук! – кричит Хосок.

Чонгук медленно выдыхает. Возможно, он понимает намерения своего брата и без особых способностей.

– Да, капитан?

– Приведи девушку сюда.

Помощник не двигается с места. Он смотрит на меня, а я все еще сосредоточена на нем. Его цвета разделяются. Он разрывается между верностью брату и тем, что чувствует ко мне. Два совершенно разных завитка красного цвета – самого трудного для расшифровки. У большинства пиратов это обозначает похоть, но чувства Чонгука к брату или ко мне имеют другой оттенок.

Вероятно, это разочарование.

– Чонгук! – снова зовет капитан.

– Иду, Хо.

Обращаясь ко мне, он говорит:

– Пошли. Оставь их здесь, – указывает он на швабру и ведро.

Я обязана повиноваться. Взмахом руки Чонгук приглашает меня пойти первой. По крайней мере, он не хватает меня за плечо, как делал это раньше.

Мы проходим через толпу работающих мужчин, и я замечаю Энвена. Тот с улыбкой качает головой. Пират впечатлен. Точно так же, как я восхищалась его воровскими способностями, он восхищается моими женскими чарами. Хотя я не могу читать его мысли, легко догадаться, – он видит меня насквозь. Возможно, Энвен не знает точно, что я задумала, но он точно распознал во мне коллегу-актера.

Быстро преодолев правый борт корабля, мы поднимаемся вверх по трапу и останавливаемся у кормового замка, рядом со штурвалом.

– Это все, Чонгук.

– Вы уверены, капитан?

– Да.

– Но она, возможно...

– Я вполне способен справиться сам.

– Конечно.

Чонгук снова спускается по лестнице. Он занимает позицию на другом конце корабля, откуда может наблюдать за всеми людьми и держать их в строю. Я отмечаю, что оттуда помощник может легко видеть и меня с Хосоком. Даже с такого расстояния я легко читаю его цвета. Черный с небольшим количеством зеленого. Черный – это страх. Почему он боится?

– Ты свободен, Киран, – говорит Хосок. – Иди, налей себе выпить.

– Мне не нужно повторять дважды. Просто держите путь на северо-восток, капитан.

Хосок берет штурвал, в то время как Киран уходит. Проходя мимо, он с важным видом лениво кивает мне. Я остаюсь наедине с капитаном «Ночного путника». Конечно, мы находимся в поле зрения большинства пиратов, но они не в состоянии услышать ничего, что будет сказано на верхней палубе. Уверена, Хосок хочет поговорить. Это странно.

– Ты раньше управляла кораблем? – спрашивает он.

– Нет, – вру я, но именно такой ответ он хочет услышать. Хосок – дурак, если поверил моим словам. Я ведь дочь короля пиратов. Конечно, я управляла кораблем.

Однако его голова сейчас затуманена. Он берет меня за руку и ставит перед собой. Я хватаю две случайно попавшиеся рукояти.

– Не так, – говорит он. – Положи одну руку сюда, – он сам кладет мою руку в нужное место. – А другую сюда. Ну вот, разве так не лучше?

Его голос такой же повелительный и твердый, как всегда. Ему нравится указывать другим, что делать. Хорошая черта для капитана.

Я не могу удержаться и бросаю взгляд на другой конец корабля. Чонгук не сдвинулся с места. Я не вижу его лица, чтобы сказать, изменилось ли оно, но я чувствую его эмоции.

Ему не нравится, когда капитан прикасается ко мне. Значит, нас таких двое.

– Держи нос корабля на северо-восток. Солнце близится к закату. Следи, чтобы оно оставалось позади и слева. Как только оно сядет, мы начнем искать направление по звездам.

Мне так и хочется закатить глаза.

– В самом деле? – задаю я невинный вопрос без какого-либо привкуса сарказма.

– Да, мы все должны поклоняться звездам. Они так же полезны, как и красивы. Некоторые из них никогда не меняют свое положение. Без них мы бы потерялись в бескрайнем море.

– Очаровательно.

Хосок продолжает болтать, требуя от меня скорее молчания, чем поддержания беседы. Я чувствую это. Его отношение ко мне на самом деле не изменилось. Скорее, это больше похоже на спектакль. Все меняются, когда чего-то хотят. А прямо сейчас Хосок хочет меня. Как может быть иначе, ведь я даю ему именно то, в чем он нуждается? Капитана тянет ко мне все сильнее. Темная, пиратская природа на мгновение отбрасывается в сторону. Он пытается очаровать меня так же, как я очаровываю его. Обычная реакция, но у капитана «Ночного путника» ничего не выйдет.

Ведь у штурвала я.