ВО ВТОРОЙ РАЗ Я ПРОСЫПАЮСЬ в объятиях Чонгука.

Он все еще спит. Мне нравится возможность смотреть на его лицо так долго, как захочу. Полные губы, прямой нос, шрам, переходящий в линию волос на левой стороне лица. Должно быть, кто-то сильно ударил его по голове. Интересно, сделал ли это его отец? Чонгук, кажется, совсем не хочет говорить о нем. Может быть, из-за того, как с ним обращался отец, а может, из-за того, что Чонгук убил его. Возможно, и то и другое.

Он шевелится. Я быстро опускаю взгляд на свои запястья, чтобы меня не застали за разглядыванием. Внезапно меня охватывает непреодолимое желание сорвать бинты.

Чонгук останавливает меня, схватившись за место прямо под раной на моем правом запястье.

– Пока нельзя. Не снимай повязки. Тебе нужно какое-то время держать свои раны в чистоте.

– Сильно чешется.

– Знаю, и будет только хуже, но ты не должна царапаться.

– Полагаю, тебе уже приходилось носить наручники?

– Всем на этом корабле посчастливилось испытать этот горький опыт.

– В одно и то же время? – уточняю я. Его ответ звучит необычно: полный горечи и сожаления.

– Да.

– Что случилось?

Его рука все еще лежит на моей. Он начинает поглаживать мою кожу кончиками пальцев. Я не останавливаю его, потому что от этого зуд утихает.

– Вот что я тебе скажу, Дженни. Предлагаю обменяться историями.

– Что ты хочешь знать?

– Расскажи мне о своих шрамах.

– Это не одна история, а сразу множество.

– Уверен, тебе есть что рассказать.

– Наверное, но сначала ты.

Чонгук на мгновение задумывается. Он подпирает голову свободной рукой, другая все еще скользит по моей коже.

– Хорошо. Я доверяю тебе, поэтому начну первым.

Он доверяет мне? Что это значит? Он что, дурак? Я не давала ему повода мне доверять. Скорее всего, он чувствует себя обязанным, учитывая вчерашние события, или что-то вроде того.

Есть много видов пиратов, но Чонгук – первый на моей памяти, кто испытывает угрызения совести за свое пиратство. Возможно, именно поэтому я нахожу его таким интересным. Он точно обращается со мной лучше, чем любой другой пират с пленником.

– Примерно за год до этого, – начинает он, – мой отец, лорд Усок, все еще командовал этим кораблем. Мы с Хосоком жили на «Ночном путнике» практически всю нашу жизнь. Уверен, ты можешь это понять. Пиратским лордам нужны сыновья, чтобы передать свое наследие. В твоем случае – дочь. Это, кстати, странно. Когда-нибудь тебе придется объяснить мне, как все началось.

– Нет, вряд ли, – говорю я.

Он улыбается.

– Нет так нет, но мне было бы любопытно узнать.

– И что же дальше?

– Ах, да. Что ж, многие из команды – сыновья первых членов экипажа. Другие – молодые воры и убийцы, которых мы подобрали по пути. Мы собрали команду после того, как корабль перешел к нам.

– А как корабль стал вашим? Почему вас заковали в кандалы?

Он прикладывает палец к моим губам.

– Шшш. Я как раз подхожу к этой части. Иногда ты слишком нетерпелива.

От давления его пальца я хмурюсь. Чонгук отнимает его и кладет руку на кровать.

– Мой отец стал неосторожным. Он и его люди проводили слишком много времени на суше и все меньше на море, занимаясь пиратством. Они были ленивыми, шумными пьяницами. Эти мужчины совсем забыли о нас, их сыновьях и других членах экипажа. Поэтому мы решили попытаться отобрать у них корабль.

Я недоверчиво приподнимаю бровь.

– Думаешь, я поверю, что твой отец, пиратский лорд, стал ленивым, и это побудило вас захватить корабль?

– Ты знаешь, каково это – быть воспитанным пиратами. Я видел твои шрамы. Просто наши менее заметны. Они нас почти не кормили, а во время грабежей сваливали на нас всю грязную и опасную работу. Нас били всякий раз, когда им становилось скучно, что случалось довольно часто. Наконец чаша нашего терпения переполнилась. Мы попытались захватить корабль.

– И вы потерпели неудачу.

– Да, все прошло не так гладко. Они заковали нас в цепи, заперли на гауптвахте, а затем решили убить всех за мятеж.

– Очевидно, им это не удалось.

Чонгук качает головой.

– Нет, но они были близки к цели. Мой отец хотел начать с меня. Для него я был... разочарованием. Я оказался не таким, как он хотел. Не был достаточно похож на него: не разговаривал, не ходил и не пил, как он. Я думаю, мой отец списал это на то, что у нас разные матери – но какова бы ни была причина, Хосок всегда больше походил на него. У тебя есть братья или сестры, Дженни?

– Уверена, их уже около сотни. У моего отца такой... аппетит. Но я единственная, кого он признал. Если и есть другие, я о них не знаю.

– Понимаю. Я вырос с Хосоком. Мы всегда все делали вместе: играли и дрались. Он всегда заботился обо мне, как старший брат. Когда отец кричал на меня или бил, Хосок заступался за меня. В детстве он был моим защитником. Потом мы выросли, и я смог присматривать за ним в ответ.

Именно сейчас я бы отпустила несколько колких замечаний. История Чонгука очень сентиментальна. Но, как ни странно, я чувствую потребность оставаться спокойной и дослушать.

– Между нами крепкая связь. Это самое ценное, что у меня есть в жизни. Я сделаю все, чтобы сохранить эту связь, потому что вся моя жизнь построена вокруг нее. Я не знаю, кем бы стал без Хосока. Ничего хорошего со мной бы не произошло точно.

Интересно, каково это – иметь кого-то, кому можно доверять и назвать другом детства? У меня на борту много хороших женщин, которым я доверяю и которых называю друзьями, но все они вошли в мою жизнь недавно. Пять лет назад или около того. У меня нет ничего, чем бы я дорожила так же сильно.

Кроме моего отца, конечно.

– Отец собирался убить меня за то, что, по его мнению, стало моим последним разочаровавшим его поступком. Но тут появился Хосок. Он вырвался из рук державших его людей и пришел мне на помощь. Опять. Этот поступок спас мне жизнь. В самый ответственный момент Хосок выбрал меня, а не нашего отца. Я обязан ему тем же – жизнью и верностью. Он лучшее, что у меня есть. Я никогда не сделаю ничего, что могло бы причинить ему боль. Никогда не предам его. Хосок выступил против нашего отца с мечом. Но отец был превосходным фехтовальщиком, несмотря на степень опьянения или лень. Он обезоружил Хосока и собирался убить его. Но я поднял упавший меч брата. И выиграл поединок.

– Что произошло после этого? – спрашиваю я.

– Убийство отца странно подействовало на нас. С его уходом мы почувствовали себя свободнее, сильнее. Мы пробились к гауптвахте и освободили всех пленников. Вместе мы захватили корабль.

– Вот так просто?

– Ну, я опустил все детали драки. Уверен, ты знаешь, как выглядит сражение.

Его запах и вкус. Даже какое оно на ощупь.

– А теперь расскажи мне о своих шрамах, – просит Чонгук.

Сделка есть сделка. Мне придется рассказать. Я не хочу, чтобы он жалел меня, поэтому излагаю все так, словно это произошло с кем-то другим. Никаких чувств. Никаких угрызений совести. Я рассказываю Чонгуку о своих тестах на выносливость. О строгих боевых тренировках. О регулярных испытаниях, которые устраивал мой отец. Я не вдаюсь в подробности. Ему просто нужно общее представление о жизни с моим отцом. Он хочет быть уверенным, что я не солгала, сказав, что поделюсь своей историей, если он сделает то же самое.

В конце Чонгук спрашивает:

– Все люди твоего отца обучены таким же образом?

– Ну, я единственная, кого он обучал лично, но... – Я быстро замолкаю.

– Что?

– Почему ты хочешь знать об этом? Это что, еще один допрос?

Я мгновенно вскакиваю с кровати, сбрасывая с себя половину веса Чонгука.

– Не могу поверить. Что за чертовщина, Чонгук? Ты проявляешь ко мне доброту, а потом ждешь, что я открою все свои секреты?

Он пожимает плечами.

– Ты женщина, к тому же дочь короля пиратов. Что-то мне подсказывает, что ты не поддашься пытке. Нужно было найти к тебе другой подход.

– Будь ты проклят. И вся твоя команда. Хоть что-то из сказанного тобой правда?

Чонгук садится и серьезно смотрит на меня.

– О чем ты?

– Твоя история? Это? – Я обвожу рукой каюту. – Все эти красивые жесты – просто еще один способ заставить меня открыться?

Он встает и кладет руки мне на плечи.

– Почти все из этого правда, Дженни. Хотя я и не планировал делиться этим.

Я отталкиваю его и морщусь от боли в полученных вчера ранах.

– Что это значит? Ты просто играешь роль. Первый помощник, съедаемый внутренним конфликтом. Ты – ложь.

– Как и ты. Почему бы тебе не рассказать мне, что ты на самом деле делаешь на этом корабле?

– Ничего я не делаю! – кричу я. – Просто отпусти меня. Я хочу уйти сейчас же!

Трудно соблюдать приличия, когда я в такой ярости. Но приходится это делать.

– Не могу. Если только ты не хочешь сказать мне, где находится убежище твоего отца? Тогда мы отвезем тебя прямо к нему.

Я чувствую, как напрягается все мое тело. Я взорвусь, если что-нибудь не ударю.

– А, – говорит Чонгук. – Я знаю этот взгляд. Пожалуй, оставлю тебя на некоторое время в покое.

Он уходит прямо перед тем, как я пинаю дверь.

Я пытаюсь убедить себя, что это не имеет значения. Какое мне дело, если Чонгук в очередной раз пытался собрать информацию? Я уже знала, что он делает. Просто не ожидала, что этот парень попытается сыграть на моих чувствах.

Ничего не изменилось. Я все еще пытаюсь найти карту. До тех пор, пока я держу в секрете местонахождение моего отца, я могу спокойно продолжать поиски. Ну и что с того, что Чонгук время от времени оказывается немного умнее? Он не может меня ранить.

Открывается дверь. Я сижу на краю кровати пирата, ожидая, когда закончится день. Слишком ли наивно надеяться, что это кто-то другой?

Он хватает меня за плечо.

– Капитан хочет тебя видеть.

Я пытаюсь ударить его в живот, но Чонгук, ожидавший чего-то подобного, ловит мой кулак.

– Брось, Дженни. Давай узнаем, чего он хочет.

– Мне все равно. Каждый раз, когда я вижу Хосока, происходит что-то ужасное. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я по горло сыта тобой и этим кораблем.

– Да ладно тебе, – он тащит меня к двери. – Ничего страшного не случится.

Я бросаю на него взгляд.

– Чего-то ужасного, вероятно, не произойдет. Просто дай Хосоку то, что он хочет.

– А что, если я дам ему то, что он заслуживает?

Чонгук смеется, таща меня за собой оставшуюся часть пути. Вверх по трапу. В каюту Хосока.

– А, вот и она, – говорит капитан. С ним в каюте еще пара человек: Киран и Ульгин. Я подавляю дрожь. – Думаю, принцессу лучше держать в кандалах, когда она не заперта. – Он кивает в сторону Ульгина, который снимает с пояса наручники.

– Она все еще слаба со вчерашнего дня, капитан, – говорит Чонгук, кивая в сторону моих запястий. – Не думаю, что это необходимо.

– Как скажешь, Чонгук. Дженни, присаживайся.

– Думаю, я лучше постою.

– Я твоего мнения не спрашивал.

Чонгук подталкивает меня к стулу и давит на плечи. Я неохотно сажусь. Если мне не понравится то, что произойдет дальше, я всегда смогу встать.

– Вчера мы получили известие от твоего отца.

– Каким образом? Мне сказали, что никто не знает, где мы находимся.

– Мы использовали птиц Яно.

Я не ожидала услышать подобное. Птицы Яно используются для передачи сообщений в море. Они очень быстрые и отлично ориентируются в пространстве. Также эти птицы идеально подходят для бесшумного общения, потому что не произносят ни звука. Но они крайне редки. У моего отца их всего пять.

– Где вы раздобыли Яно? – спрашиваю я.

– Моя команда очень хорошо справляется с поручениями. Тебе следует волноваться о том, что произойдет с тобой в течение следующих пяти минут. Я хочу знать, где находится замок твоего отца.

– Он не сказал об этом в своем письме? Странно.

Мой шутливый тон заставляет Хосока нахмуриться.

Я спрашиваю:

– Что именно сказано в его послании?

– Он готов договориться о выкупе. Мне просто нужно назвать сумму и место.

– Тогда сделай это.

Хосок улыбается своей злобной улыбкой, обнажающей золотой зуб. Эта расчетливая усмешка в сочетании с холодным взглядом так не похожа на то, как Чонгук улыбается, когда думает, что одержал надо мной верх. Конечно, в такие моменты он победоносен, даже самоуверен, но в какой-то безобидной манере. Хосок же... Вместо крови по его венам течет яд.

– Видишь ли, – говорит капитан, – я подозреваю, что нас встретят десять кораблей твоего отца. Думаю, было бы лучше удивить его и устроить переговоры, когда он не готов, что думаешь?

– Обещания моего отца недостаточно, чтобы убедить тебя?

– Чонгук сообщил мне, что король пиратов особенно ценит тебя. Так что, когда дело касается его драгоценной дочки, мы не можем рассчитывать только на честное слово. Нам нужно что-то более существенное. Я предупреждал, что произойдет, если ты откажешься сотрудничать с Чонгуком. Мое терпение вот-вот лопнет. Мне нужно знать местонахождение твоего отца.

– Я ничего не скажу.

Хосок стискивает зубы и резко дергает головой в сторону.

– Я собирался отдать тебя Ульгину, если начнешь упрямиться, но сейчас понимаю, что и сам не прочь провести допрос.

Это точно не закончится ничем хорошим.

Хосок встает позади меня и тянет за волосы так, что моя голова запрокидывается назад. Я морщусь от боли. Он бьет меня по лицу сжатым кулаком.

– Где крепость Джондже, девчонка?

Я не отвечаю. Он снова бьет меня.

– Хосок, – вмешивается Чонгук.

– Что?

– Мне это не нравится.

– Тогда уходи. Это необходимо сделать, сам знаешь.

Я получаю еще один удар по голове. Из носа начинает течь кровь.

«Ты не можешь сопротивляться, – говорю я себе. – Ты сможешь убить Хосока, когда все закончится. Только потерпи немного».

Эти слова звучат в моей голове голосом отца.

– Хосок, пожалуйста, – снова пытается Чонгук.

– Я сказал «уходи», Чонгук.

Хосок бьет меня другой рукой. Этот удар приносит больше боли. Думаю, это из-за кольца с печатью линии Аллемоса, которое носит капитан. Оно режет мне щеку.

– Брат, – снова пытается Чонгук. На этот раз более решительно. Самое сильное сопротивление, которое я видела с его стороны.

Глаза Хосока, должно быть, горят жаждой крови. Тем не менее, услышав одно-единственное слово, он останавливается. Капитан «Ночного путника» вздыхает, словно пытаясь прояснить голову.

– Хорошо, Чонгук. Если ты так настаиваешь. Ты уже готова говорить, принцесса?

Я молчу.

– Что, по-твоему, ты делаешь? – спрашивает Хосок. Мне совсем не нравится, как меняется тон его голоса. – Не обязательно возвращать королю пиратов дочь с волосами, верно?

Я слышу, как нож выскальзывает из ножен.

Чонгук не возражает. Да и зачем ему это делать? От стрижки мне не будет больно, но он, похоже, не понимает, какую ценность для женщины представляют волосы.

Уж я точно не собираюсь терять свои.

– Остановись!

Когда я говорю, вылетают алые капли. Кровь из носа попала мне в рот.

Киран склонил голову набок и впервые заговорил:

– И в этом весь секрет? Ее проклятые волосы?

– Чтобы допросить женщину, ты должен думать как женщина, – заявляет Хосок.

– Что далось тебе на удивление легко, – замечаю я.

Несмотря на предыдущие протесты Чонгука, Хосок снова бьет меня. Но мне все равно. Это того стоило. У других пиратов в комнате хватает ума не смеяться.

– Координаты, Дженни, – требует Хосок.

– Пик Ликона. Знаешь, где это? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Киран. Естественно. Энвен рассказал мне, что Киран когда-то был путешественником и искателем приключений.

– Крепость находится в двух неделях плавания к северо-востоку оттуда.

– Разве такое возможно? – спрашивает Хосок. – Есть ли что-нибудь выше этого пика?

Киран говорит:

– Там вполне может быть несколько небольших островов.

Хосок отпускает мои волосы и встает передо мной.

– Если ты лжешь, принцесса, я отрежу тебе не только волосы, но и руку.

– Ты действительно думаешь, что тебе удастся пробраться в замок моего отца? Как только вы доберетесь туда, мой отец повесит вас всех.

– Мы рискнем. Чонгук, отведи пленницу в ее каюту и захвати для меня карту. Киран, встретимся у штурвала, чтобы установить курс.

Несколько мгновений спустя я снова в комнате Чонгука, прижимаю полотенце к носу, пока он роется в куче карт.

Под полотенцем незаметно моей широкой улыбки. Я радуюсь не только потому, что уничтожила все его карты. Мне также не пришлось выдавать местоположение крепости моего отца. Нет, названное место мы с отцом обсуждали до того, как я отправилась на эту миссию. Король пиратов и многие из его людей будут ждать меня там с найденной картой. Мы знали, что Хосок попытается выяснить, где находится крепость моего отца. У нас уже было на примете место, которое мы могли бы назвать, если что-то пойдет не так.

Единственная проблема – сейчас у меня не так много временя для поиска карты. Я должна заполучить ее до того, как мы доберемся до пика Ликона. Иначе отец будет недоволен.

А когда он недоволен, случаются плохие вещи.