«Череп Дракона» в три раза больше, чем «Авали». Мой корабль был спроектирован для скрытности, корабль же отца, напротив, – для того, чтобы оставаться у всех на виду. Джондже хочет, чтобы его жертвы знали, что он приближается. Он любит вызывать страх, атаковать умы моряков задолго до того, как доберется до них.

На его флаге изображен череп дракона с широко раскрытыми челюстями, всегда готовый сжечь своих врагов. Каждый в море боится этого флага.

Мой отец, без сомнения, сам считает себя драконом – самым большим и могущественным существом из всех. Однако драконы – миф. Ким же очень даже реален.

Он – дракон, которого я должна убить.

Все на корабле несет определенное послание для тех, кто находится на борту.

Поднимаясь по ступенькам трапа, я не могу не смотреть на черепа, нанизанные на колышки в перилах. Каждый из них принадлежит человеку, которого убил мой отец. Ни один колышек на этом корабле не пустует. Веревки испещрены красными пятнами. Не могу сказать точно, краска это или настоящая кровь.

Когда я делаю последний шаг, тишину прерывает сдавленный крик и сверху падает тело. Рюджин, должно быть, нашла еще одного из ночных дозорных – кого-то наверху, в такелаже. Рю обычно не позволяет своим убийствам быть такими громкими, но все совершают ошибки. Слава звездам, что у всех на борту уши заткнуты воском.

Я замираю, положив руку на дверь каюты отца. Реальность того, что я собираюсь сделать, снова ужасает.

Отцеубийство.

Нет. Это не так. Ким – мой отец только по крови. То, что он сделал – со мной и моей матерью, – лишает его права на помилование.

Он – всего лишь имя. Джондже. Никто.

«Есть разные типы отцов», – сказал однажды Чонгук.

Тогда я проигнорировала его слова. Я не хотела их слушать. Думала, что знаю Кима. Я не понимала, что все не так просто, как кажется.

Или все же понимала?

Образ маленькой Лисы с окровавленными волосами всплывает в моей голове, вспышка боли и гнева пробегает по онемевшим рукам. Я видела Валлова с ней сотни раз. Его доброту и сострадание, поддержку и дружбу, а также то, как мягко он подталкивал дочь к правильным поступкам.

Однако я никогда не понимала, что между мной и Кимом должны были быть именно такие отношения.

И из-за короля пиратов Лиса сейчас борется за свою жизнь на моем корабле.

Я нажимаю на дверную защелку, и дверь с легкостью открывается. Если каюта не заперта, ее хозяин внутри. Ким всегда запирает свои покои, когда уходит.

Я осторожно закрываю за собой дверь. Даже зная, что король пиратов меня не услышит, я все равно пытаюсь двигаться медленно и дышать так тихо, как только возможно.

Пока я прохожу через гостиную, только звук моего бешено колотящегося сердца нарушает царящую вокруг тишину. Стулья собраны вокруг стола. На полке неподалеку расставлены лучшие сорта рома. На этом корабле только каюта Джондже не кричит о смерти.

В кабинете стоит аккуратный письменный стол с кусочками карты и заметками о путешествии рядом с ними. Я прохожу мимо и замираю возле спальни короля пиратов.

Прижавшись ухом к двери, я задерживаю дыхание.

Его глубокие вдохи доносятся до меня, как хлопанье крыльев на ветру. Я наклоняюсь и на мгновение замираю, раздумывая, каким именно образом собираюсь убить короля пиратов. Использовать саблю? Заманчиво было бы выстрелить в Кима с расстояния, но пистолет – не самый лучший вариант. Я не хочу наделать много шума. Что, если спящие внизу пираты услышат звук выстрела сквозь закрытые воском уши? Кроме того, у нас с отцом личные счеты. Я должна быть рядом, когда он испустит свой последний вздох.

Я засовываю руку в ботинок, приподнимаю легинсы и вытаскиваю кинжал. Рукоять маленькая, но прочная, лезвие ужасно острое. Мой кулак сжимается на гладкой металлической ручке.

Все готово.

Все, кроме меня.

Чтобы набраться храбрости, я еще раз думаю о своей команде и открываю дверь.

* * *

Сначала я замечаю свою мать.

Она привязана к стулу веревками: плечи к спинке, бедра к сиденью, лодыжки к ножкам. Ее запястья связаны за спиной. Рот королевы сирен заткнут кляпом, а лицо слегка распухло, на нем начинают проступать следы побоев, которые, без сомнения, нанес Джондже.

При моем появлении она поднимает голову и ее глаза удивленно расширяются.

Я подношу палец к губам, хотя из-за кляпа во рту она вряд ли сможет что-то сказать.

Мама кивает и наблюдает за мной, пока я переключаю свое внимание на кровать.

Сначала убей отца. Потом освободи мать.

Ким лежит на животе, его голова повернута к двери. Ко мне. Но его глаза закрыты. Одна рука засунута под подушку. Я знаю, что там он сжимает большой кинжал. Король пиратов никогда не спит без оружия рядом. Как ребенок с любимой куклой.

Я больше не могу колебаться. Сейчас не время и не место для чувства вины и нерешительности. Никаких эмоций. Только действие.

Я на цыпочках подхожу к кровати.

Один быстрый взмах.

Прямо сейчас.

Я замахиваюсь и заставляю свои глаза оставаться открытыми.

Никаких шансов на ошибку.

Я напрягаюсь как раз перед тем, как металл погружается в плоть...

Только этого не происходит.

Рука под подушкой выгибается дугой, отражая мой удар.

– Тебе следовало прийти с пистолетом, – говорит он.

Теперь-то я это понимаю.

Одновременно король пиратов отталкивает мой клинок и поднимается с кровати. То, что Джондже не спит, все облегчает. Бороться с тем, кто пытается лишить тебя жизни, куда проще.

Это все меняет. Мне не надо пытаться убить его тайком. Речь идет о том, чтобы справиться с противником, которому я проигрываю в фехтовании так же часто, как и выигрываю. Ким невосприимчив к моей песне. Мы равны по силе. Возможно, я быстрее, но он тренировал меня всю мою жизнь. Никто не может предугадать мои движения так, как он.

– Опусти свое оружие, Дженни, – говорит король пиратов. – Умоляй меня о прощении. И, возможно, я тебя помилую. После того как накажу, конечно.

– Не я должна умолять о прощении.

– Ты осуждаешь меня? А сама, выходит, белая и пушистая? Чем ты лучше меня? Ты готова сделать что угодно, лишь бы занять мое место.

– Это неправда. Я бы не стала причинять боль невинным. Я бы не...

– Убила своего собственного отца?

Я перекладываю кинжал в левую руку и вытаскиваю меч.

– Происходящее не имеет ничего общего с властью.

Я просто пытаюсь все исправить. Я потеряла членов экипажа из-за этого человека.

Ким тянется за своей саблей с безразличным выражением на лице.

– Поверь мне, у тебя ничего не выйдет.

Корабль раскачивается, в воздухе раздается грохот пушки. Движение легкое, его недостаточно, чтобы опрокинуть кого-то из нас.

Но этого, несомненно, достаточно, чтобы разбудить всех на корабле. Должно быть, кто-то из команды Кима заметил девушек и выстрелил, чтобы разбудить остальных.

– Ты не так осторожна, как думаешь, – говорит Джондже. – Что бы ты ни делала, я всегда на шаг впереди.

В этот момент я понимаю, мы разговариваем, а это значит, что у короля пиратов не заткнуты уши. В отличие от остальных его людей. Должно быть, он услышал предсмертный крик пирата, которого убила Рюджин. Шуму было немного, но достаточно, чтобы разбудить моего отца.

– Сирены схватят тебя, – заявляю я, пытаясь скрыть свою ярость.

Я обрекла на гибель всю свою команду. Вряд ли они убили достаточно спящих людей Кима. Если вообще успели кого-то убить.

Король пиратов ухмыляется, на его лице что-то среднее между торжеством и жадностью.

– Сирены не могут меня очаровать. У меня иммунитет.

Я моргаю. Я всегда знала, что моя песня не влияет на отца из-за нашей общей крови, но он не может быть невосприимчив ко всем сиренам. Но зачем ему врать?

Незачем.

Крики нарушают тишину снаружи. Ночь закончилась. Я вижу, как за окном встает солнце.

Время нашей последней битвы.

Ким делает первый шаг – удар, предназначенный для того, чтобы снести мне голову. Я уклоняюсь и целюсь ему в живот. Он пытается увернуться, но мой меч задевает его бок. Капли крови покрывают кончик моего лезвия, как пятна могут покрывать хвост собаки.

Я знаю, что еще рано радоваться победе. Мой отец не ослабеет после одного удара, как любой нормальный человек. Боль подпитывает его, делает сильнее, заставляет еще больше меня ненавидеть.

Я уже отступаю, захлопывая перед собой дверь в его спальню. Я не поворачиваюсь к нему спиной.

Никогда не подставляй спину противнику.

Даже сейчас я руководствуюсь его уроками.

БАМ!

Я едва успеваю прикрыть лицо. Деревянные щепки от разбитой двери впиваются мне в кожу. Мой отец одержим жаждой крови. Ярость заставляет его забыть о боли. Забыть о здравомыслии. Вместо того чтобы открыть дверь, Ким навалился на нее всем своим весом.

Таким образом он пытается меня напугать.

И у него получается.

Я делаю неуверенный шаг, но мне все же удается открыть дверь на палубу. Не хочу быть запертой с ним в одной каюте. Ни за что. Мне нужно, чтобы на него упал свет восходящего солнца, напомнив мне, что король пиратов – всего лишь человек. Если не буду смотреть на его лицо, возможно, смогу забыть, как часто видела его, пока росла. Человек, которого я действительно любила.

Я прижимаюсь спиной к наружной стене его каюты, прямо рядом с дверным проемом, и бросаю взгляд вниз.

На палубе «Черепа дракона» девочки мешают людям моего отца выбраться из спальных помещений.

Соен невероятно сообразительна. На таком большом корабле два люка, по одному с каждого конца. Так что она разделила команду, и теперь они убивают союзников Джондже, прежде чем те смогут окружить их и использовать превосходящую численность.

Я трачу на осмотр палубы меньше секунды.

Моя сабля уже занесена в воздух, ожидая, когда отец, ворвавшись в дверной проем, подставит для удара спину.

Я громко ахаю, меч падает, когда пуля пронзает мою правую руку.

Мышцы горят, распространяя огонь до кончиков пальцев. Я стискиваю зубы от боли и собственной глупости.

Ким в очередной раз оказался на шаг впереди.

Он не мог точно знать, где я стою, поэтому сделал предположение, которое оказалось правильным. Может быть, его разум не так затуманен яростью, как я первоначально думала. Король пиратов только хотел создать видимость того, что потерял рассудок. Он все предугадал.

Хоть выстрел и не убивает меня, я больше не в состоянии держать меч, а значит – очень вероятно – проиграла.

Раньше Джондже заставлял меня сражаться с ним левой рукой. Интересно, сожалеет ли он сейчас о том, что так хорошо меня обучил?

Когда я наклоняюсь, чтобы поднять меч левой рукой, ботинок Кима показывается из-за угла и бьет меня в подбородок. Удар такой сильный, что меня отбрасывает назад. Я теряю и кинжал тоже.

Закатываю глаза. Боль настолько сводит с ума, что я задаюсь вопросом: будь я простым человеком, не снесло бы мне голову начисто? Мое горло сжимается, зубы все еще стучат. Всего на мгновение корабль плывет перед глазами, прежде чем я собираюсь с мыслями и фокусирую зрение.

Я совершаю ошибку, пытаясь использовать раненую руку, чтобы привести себя в порядок. Скользкая кровь и резкая боль заставляют меня рухнуть на палубу.

Ким что-то кричит. Я не могу разобрать слов, но думаю, он отдает приказы своим людям. Потому что, если бы он хотел сказать что-то мне, не стал бы делать так много шума. Видимо, на мгновение король пиратов забыл, что его люди ничего не слышат.

К счастью, это дает мне возможность собраться с мыслями. Я встаю. Но отец все еще стоит между мной и моим мечом. Я тянусь за пистолетом, прицеливаюсь. Он понимает, что я собираюсь сделать, и бросается за штурвал, после чего спрыгивает с юта.

Я промахиваюсь. Пуля падает на палубу, и я проклинаю звезды за то, что моя левая рука дрогнула. Зато Ким больше не преграждает мне путь, так что я бросаюсь к своему мечу, крепко хватаю его.

Король пиратов ждет меня на главной палубе. Перепрыгивая через ступеньки трапа, я замечаю пиратов Джондже, взбирающихся на палубу с внешней стороны корабля. Некоторые из них, должно быть, наконец-то сообразили, что можно пролезть через орудийные порты.

– Соен! – кричу я, когда приземляюсь на палубу. – Они пробираются снаружи.

Она поворачивается, замечает противников и отдает приказы остальной команде. Люки завалены телами. Мужчины протискиваются сквозь своих павших товарищей, чтобы попытаться добраться до моей команды. Я вижу убитую девушку, ее лицо прикрыто волосами. Думаю, это Дешель. Радиту схватил один из пиратов Кима. Она с силой опускает пятку на его ступню, прежде чем ударить его сжатым кулаком в пах. Рюджин у правого борта корабля, отрубает пальцы мужчинам, пытающимся ухватиться за поручни. Ателла забралась в сетку, бросаясь на мужчин, что пытаются прорваться сквозь девушек у кормового люка.

На мгновение я вижу Чонгука, прежде чем мне приходится переключить свое внимание на короля пиратов.

Ким снова бросается в атаку. Я больше не могу позволять ему наступать. Так я никогда с ним не справлюсь. Моя рука бесполезно болтается с правого бока. Отклоняя следующий удар короля, я стараюсь не беспокоить ее.

– Ты уже проиграла этот бой, – заявляет он, атакуя меня несколько раз подряд.

– Еще нет.

Блокируя следующий удар, я бью раненой рукой его по голове. От убийственной боли я стискиваю зубы. Черные пятна застилают мое зрение, я почти теряю сознание.

Но оно того стоит. Ким не ожидал подобного. Я использую свой шанс, чтобы атаковать.

Я стараюсь изо всех сил. В каждый взмах я вкладываю всю силу, которая у меня есть, всю скорость, которую могу развить. Моя рука пульсирует от боли. В ушах все еще звенит от удара по голове.

Одна из моих девочек вскрикивает. Люди короля пиратов собираются вместе и вторгаются на палубу. Мне нужно поскорее покончить с отцом, чтобы помочь своей команде.

Что бы я ни делала, это не срабатывает. Мне едва удалось задеть короля пиратов мечом. Однако он борется так, как будто не чувствует боли. Мы будем продолжать, пока один из нас не упадет от усталости или не совершит глупую ошибку. Учитывая мои раны, скорее всего, проиграю я.

Я не позволяю страху брать надо мной верх. Я доведу это сражение до конца, независимо от его исхода.

Уникальный сам по себе запах смерти чувствуется в воздухе. Я чуть не спотыкаюсь о чье-то тело, когда Джондже пытается прижать меня к корме корабля. В воздухе больше не слышно выстрелов. Ни у кого не осталось пуль. Так что сражение ведется только на мечах или врукопашную. Ателла больше не сидит в сетке. Она на земле, пытается уравнять шансы. Пират Кима подкрадывается к ней сзади и...

Я отвожу взгляд, прежде чем увидеть, как она падает. Новый приступ ярости придает мне сил в борьбе с отцом.

– Сдавайся, – говорит он.

– Уже устал? – говорю я, тяжело дыша.

Его грудь тоже тяжело вздымается. Я знаю, что лучше не думать, будто король пиратов боится проиграть и поэтому предлагает мне капитулировать. Он хочет победить и мое тело, и мой разум. Если сдамся, для отца это будет такая же большая победа, как если бы он убил меня. Но по тому, как он размахивает мечом и кулаками, я знаю – король пиратов хочет стереть мое предательство с лица земли.

Я не могу сдаться.

– Я устал от тебя, – отвечает он. – Устал от твоей наглости и твоей слабости. Я готов избавиться от тебя. Но предпочитаю подождать, чтобы ты смогла сначала посмотреть, как страдает твоя команда.

– Я убью тебя прежде, чем ты сможешь прикоснуться к ним, – выпаливаю я.

– Сейчас их раздавят, как тараканов. Мои люди не пощадят никого. Тогда, чтобы обрушить свою ярость, у меня останешься только ты.

– Я не боюсь тебя.

– А что насчет твоей команды? Ты боишься за них?

Он разводит руки в стороны, и я осмеливаюсь посмотреть.

Многие потеряли свое оружие. Их сгоняют в сторону, связывают веревками. Соен и Рюджин все еще сражаются спина к спине. Я знаю, что ни один из них не остановится, пока не умрет. Чонгук тоже все еще наносит удары по противникам. Он продвигается все ближе ко мне.

Ким уворачивается, и я пинаю пустой воздух.

– Думаешь, мое убийство остановит это? – спрашивает король. – Оглянись вокруг.

Я знаю – он хочет, чтобы я подумала обо всех кораблях его флота.

– Даже если я умру, ты и твоя команда не выберетесь отсюда живыми. Мои люди закончат то, что я начал.

– Они будут слишком заняты борьбой друг с другом в желании занять твое место, так что даже не заметят меня. И на твое тело они вряд ли бросят больше одного взгляда. Твое имя и любая крупица славы, которой ты достиг, будут забыты. Никто не станет тебя вспоминать. Я уж точно не стану.

Он удваивает свои усилия. Джондже режет мою и без того раненую руку, бьет меня по ребрам и сбивает с ног. Я откатываюсь прочь от него и не останавливаюсь, пока не упираюсь спиной в перила по правому борту. Я поднимаюсь на ноги, слабо держа меч перед собой.

Теперь, когда раны на правой руке две, я теряю слишком много крови. Король пиратов медленно приближается. Он знает, что я разбита. Моя команда полностью подавлена. Треть из них истекает кровью на палубе, лежит в неестественных позах, не двигаясь. Остальные загнаны в угол.

И Чонгук – он почти добрался до меня, когда трое людей моего отца повалили его на палубу и вырвали из рук меч.

Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь – чего угодно, что помогло бы мне победить Кима. Все бесполезно. Чонгук ничего не может сделать. Моя команда ничего не может сделать. Моя мать, оставшаяся в каюте короля пиратов, беспомощна.

А сирены... А что сирены?

Они проиграли битву, а теперь, когда их королева снова захвачена, они, вероятно, уже покинули эту часть океана.

Но что, если они все еще здесь? Что, если они просто прячутся внизу, под водой, и ждут, когда их королева вернется?

Я не моя мать, но я дочь королевы. Они смотрели на меня, как на чужую, так могу ли я позвать их? Станут ли они вообще слушать?

Поскольку это единственный оставшийся у меня шанс, я пою. Моя песня – облако отчаяния и мольбы. Крик о помощи, что борется с ветром, падает в воду в поисках любого, кто может услышать.

Теперь, когда я взываю к сиренам, я чувствую – их сотни. Они плачут под волнами. Боятся за свою королеву, оплакивают павших, опасаются за свои жизни. Это так...

По-человечески.

Некоторые затихают, прислушиваясь к моей песне. Я чувствую, как их внимание переключается на меня. Я принадлежу к королевской семье. Это течет по моим венам, проскальзывает в моей песне. Сирены не должны меня слушать, но если я смогу подобрать правильные слова...

– Я Дженни-Лина, дочь Авали. Моя мать жива. Она пленница на этом корабле. Неужели вы не поможете? Осмелитесь ли вы сражаться с пиратами, которые вторглись в ваши воды и украли то, что принадлежит вам?

Они перешептываются между собой. Я чувствую это в их песнях, в том, как дрожит вода вокруг них.

Ответ слабый, но одна из них все же говорит:

– Разве ты не из пиратских отбросов? Разве ты не отклонила призыв королевы, когда она пригласила тебя вернуться домой? Даже сейчас ты остаешься на твердой земле, отказываясь присоединиться к своим сестрам.

Все это время мой отец, остановившись передо мной, пристально смотрит на меня.

– Стараешься призвать сирен? Они сбежали обратно к себе, на глубину. Ты чужая для них. Уж об этом-то я позаботился.

– Вы превосходите пиратов численностью, – объясняю я. – Я тоже против них, я помогу вам победить.

В ответ я слышу песню сомнения. Их песни – эмоции, изливающиеся без каких-либо усилий, как будто сирены не могут не петь.

Теперь никто не будет разговаривать со мной. Сирены продолжают свой скорбный вой, пока моя песня не иссякает. Я больше не слышу их.

– Брось свой меч, – говорит отец резким, не терпящим возражений тоном.

Он не станет повторять. Его следующий удар унесет чью-то жизнь.

– Дженни, – слышу я тихий голос Чонгука. Он стоит очень близко, но люди Кима крепко удерживают его.

Я опускаю меч, как велел мой отец, и поворачиваюсь к Чонгуку. Несколькими меткими ударами заставляю удерживающих его пиратов отступить.

Схватившись за Чонгука, я выпрыгиваю с ним за борт.