Я разговариваю с Хари и Чонгуком наедине.

– Не хочу давать другим ложные надежды на случай, если это не сработает.

– Сейчас экипажу не помешала бы надежда, – замечает Хари. – Что, если я расскажу им после того, как ты уплывешь?

Она знает, что я не хочу встречаться с остальными лицом к лицу. Не после того, как я лишила их шанса собрать питьевую воду на том острове. Я не хочу предлагать новые идеи, потому что они возненавидят меня еще больше, если ничего не выйдет

– Хорошо, – отвечаю я.

Затем я поворачиваюсь к Чону:

– Ты не против?

– Я готов попробовать, если ты готова, – говорит он.

– Тогда давай сделаем это.

Мы вдвоем подходим к щели в перилах, той, что использовалась для спуска на борт гребных лодок. У самого края мы вглядываемся в голубую бездну глубиной, вероятно, в тысячи футов. Океан так по-страшному таинственен.

Я нервно смотрю на Чонгука.

– Это будет так же, как в ванне, – успокаивает он.

– Очень на это надеюсь.

Позади нас команда наблюдает, скорее всего, любопытствуя, чем мы занимаемся.

– Это твой последний шанс... – начинаю я.

Чонгук обнимает меня, и мы падаем.

После громкого всплеска теплая соленая вода окутывает нас. Он крепко обхватывает меня обеими руками и ногами, его лицо крепко прижимается к моему.

Сирена не появляется. Только не когда Чонгук рядом.

Самый глубокий вздох облегчения срывается с моих губ, когда я выталкиваю нас на поверхность. Сила океана переполняет меня, успокаивая чувство вины и страха. Нежелательные эмоции все еще там, в глубине моего сознания. Я могу вытащить их, если захочу. Но сейчас это вряд ли поможет.

Я чувствую дыхание Чонгука у своего уха. Оно щекочет мою влажную кожу. Его руки и ноги обхватывают меня так крепко, как будто он боится, что я могу уйти – потеряться навсегда.

– Чонгук, мне будет легче плыть, если ты ослабишь хватку.

Он отстраняется и пристально смотрит мне в лицо:

– Это ты.

– Это я.

Мы просто держимся друг за друга, смотрим друг другу в глаза. Вода стекает по нашим лицам.

Каждый раз, когда я оказывалась с ним в воде, опасность следовала за нами по пятам. Но сейчас никакой угрозы нет, даже если у нас есть работа, которую нужно выполнить.

Так что я улучаю минутку, чтобы насладиться этим. Ощущение силы от океана, Чонгука, что так близко прижимается ко мне, веря, что я удержу его на плаву и не причиню ему вреда.

Плавать для меня так же просто, как ходить пешком. И вес Чона почти не замедляет меня. Я могла бы навсегда остаться с ним в море.

Шепот доносится до нас сверху. Я поднимаю голову и вижу, что большая часть команды смотрит на нас с борта корабля.

– Мы скоро вернемся, – говорю я и начинаю плыть.

Не знаю, как быстро я смогу добраться до места. У меня никогда не было возможности так свободно плавать в морской воде, еще и с кем-то. Но я знаю, что я быстрее корабля. Гораздо быстрее. И в воде, чья сила стремится ко мне, я не устану. Я могу поддерживать одну скорость вечно, если понадобится. Вода теплая – корабль доставил нас в тропический климат. Что хорошо, иначе Чонгук замерзнет.

Он молчит, пока я плыву. Я стараюсь держать его голову выше уровня воды, пока мои руки и ноги бесшумно гребут. Уже почти стемнело, а я как раз надеюсь добраться до кораблей отца под покровом ночи. Мы не можем рисковать, что нас заметят в воде, а я не могу нырнуть, когда Чонгук со мной. Когда небо наконец полностью темнеет, мы оказываемся у флота короля пиратов.

Дозорные не смогут нас обнаружить. Хотя в любом случае им даже в голову не придет нас искать.

Я выбираю один из небольших кораблей, судно, плывущее с краю флота. Таким образом, у нас меньше шансов быть замеченными. А если нас поймают, нам придется сражаться с меньшим количеством людей.

«Змея» – идеальный выбор. На палубах горят фонари, но движения почти нет. Большая часть экипажа, должно быть, уже спит.

Я нахожу веревку, привязанную вдоль борта. Чонгук поднимает руку и начинает карабкаться первым. Я следую за ним, вода с его тела стекает мне в глаза.

Он останавливается у одного из оружейных иллюминаторов и просовывает в него голову.

Через несколько секунд он протискивается внутрь, и я делаю то же самое.

На орудийной палубе пусто, но не тихо. Мы слышим голоса, доносящиеся с открытой лестницы на противоположном конце корабля.

Вода с моей одежды стекает на пол. Прежде чем впитать воду, чтобы хоть немного высохнуть, я шепчу песню, используя часть силы.

Чонгук тяжело вздыхает, прежде чем указать на себя.

Мы далеко не уйдем из-за скрипа его ботинок и звука стекающей с него воды.

Не говоря ни слова, я прижимаю его спиной к стене между двумя пушками и накрываю его тело своим. Еще больше слов слетает с моих губ, слишком тихих, чтобы их мог услышать кто-либо, кроме Чонгука. После чего я начинаю впитывать воду с его одежды.

Он слегка вздыхает, когда начинает высыхать. Не уверена, от страха, благоговения или чего-то еще. Моя голова у него на плече, мои руки гладят его волосы, его спину, втягивая в себя каждую каплю.

– Моя задница все еще мокрая, – поддразнивает он.

– Смирись с этим.

Я хлопаю Чонгука по плечу и бросаю взгляд на его веселое лицо, прежде чем отвернуться. Теперь я понимаю, что прикасалась ко многим частям его тела. Я не делала подобного с тех пор, как мы целовались в последний раз.

Кажется, это было целую вечность назад.

Но сейчас нет времени для подобных мыслей.

Команда, страдающая от жажды. У меня есть страдающая от жажды команда.

Камбуз на одну палубу выше нас. Мы осторожно поднимаемся по лестнице, наблюдая за нижними палубами, чтобы убедиться, что никто не поднимает головы. Отсюда я вижу две макушки. Пара мужчин сидит на лестнице и громко смеется над какой-то шуткой, которую сказал человек, скрытый от моего взгляда.

Мы обходим столы и скамейки, чтобы добраться до складских помещений в задней части. На кухне с потолка свисает сушеное мясо. В плите нет ничего, кроме сажи и пепла. Посуда с ужина уже помыта и убрана.

Запертая дверь доставляет нам мало хлопот. Я не захватила с собой отмычек, но раздвигаю петли ножом.

Раздается легкий скребущий звук. Мы замираем, но никто не приходит. Болтовня внизу заглушает наши действия.

Внутри мы находим много продуктов: хлеб, маринованные овощи, муку, сахар и другие ингредиенты для готовки.

А позади: бочки с водой.

Чонгук открывает одну, засовывает в нее голову и жадно пьет.

– Осторожно, иначе тебя стошнит, – говорю я.

– Мне все равно, – отвечает он и снова опускает голову.

Когда он заканчивает, мы несем бочки (по одной, объединенными усилиями) вниз по лестнице, обратно на палубу. Там мы связываем их вместе веревкой, найденной на корабле, и выбрасываем через орудийные порты.

Чонгук начинает лезть в дыру, но я останавливаю его:

– Одну минуту.

Я открываю незапертые кладовые рядом с орудийной палубой и улыбаюсь, когда нахожу то, что ищу.

Я запихиваю топор за пояс, обвязанный вокруг корсета.

Чонгук не задает никаких вопросов, прежде чем снова обнять меня и упасть со мной в воду. Всплывая на поверхность, мы улыбаемся нашему успеху.

– Можешь подождать здесь минутку? – спрашиваю я.

– Куда ты?

– Собираюсь замедлить флот.

– Топором?

Я улыбаюсь еще шире, прежде чем опустить голову под воду. Проплываю глубоко под кораблями, рассматривая корпуса, пока не нахожу самый большой из них. Тот, что идет во главе флота.

И точно так же, как я сделала с гарпуном во время морского сражения, плыву навстречу «Черепу дракона». Я держу топор двумя руками прямо перед собой, под таким углом, чтобы отточенное лезвие ударило первым.

Он поражает место, напрямую связанное со штурвалом, посылая резкую вибрацию по моим рукам. Должно быть, весь корабль дрогнул от моей атаки. Интересно, как с этим справится мой отец.

Я упираюсь ногами в основание корабля, дергая, пока руль не отрывается полностью. Закончив, возвращаюсь за Чонгуком и бочками.

Обратный путь – лучшее путешествие в моей жизни.

Я полностью контролирую себя. Везу воду, которая спасет жизнь моей команды. Четыре великолепных бочонка. И самое приятное то, что, если нам снова понадобится вода, мы с Чонгуком сможем отправиться на другой корабль.

Близится рассвет, когда мы возвращаемся к «Авали».

– Бросьте вниз крюк и веревку! – кричу я.

Приказ выполняется, и я надеваю на крюк отрезок веревки, соединяющей бочки вместе.

– Поднимайте!

Они вытаскивают бочки из воды. Я слышу, как наша драгоценная ноша приземляется на палубу. Еще одна веревка опускается, чтобы помочь нам с Чонгуком подняться.

Когда мы забираемся на палубу, нас встречают звуки хлюпанья, глотания и смех. Смех.

Члены моей команды по очереди разделяют воду, раздают чашки по кругу.

Закончив, они окружают меня. Обнимают, хлопают по спине, бормочут «прошу прощения» и «спасибо».

– Я не смогла бы сделать этого без Чонгука, – говорю я, и пираты оставляют меня, чтобы окружить его.

Хари ловит мой взгляд, я подхожу к ней. Она почесывает повязку на левой руке.

– Прошу прощения, капитан, – начинает она. – Я не должна была спорить с вами перед командой. Мне не следовало говорить с вами подобным образом, я...

– Не смей называть меня «капитан». Не сейчас, – прерываю я, обнимая ее.

Хари поднимает голову с моего плеча, оглядываясь назад.

– Флот исчез.

Я ухмыляюсь:

– Потому что я вынула руль «Черепа дракона» перед тем, как уйти.

– Конечно, вполне в твоем духе.

С удовольствием осталась бы отпраздновать вместе с остальными, но я не спала всю ночь.

– Я так хочу спать. Присмотришь за всем?

– Конечно.

* * *

Я слышу смех и пение на палубе. Должно быть, кто-то вытащил лютню Хаели и затянул песню. У меня на сердце становится тепло при мысли о том, как они чтят память о ней. Сохраняя то, что она любила больше всего на свете.

Я так устала. На мне все еще корсет и ботинки. Разувшись, я направляюсь к своему гардеробу.

Раздается стук в дверь.

Надеюсь, у Хари нет для меня плохих новостей.

– Войдите, – говорю я, пока ищу ночную рубашку.

Я останавливаюсь, когда вижу, что не Хари, а Чонгук входит в мою спальню.

– Ты не устал? – спрашиваю я. – Я хочу спать, даже несмотря на то, что несколько часов меня питало море.

Он, должно быть, устал вдвойне.

– Я не думаю, что смогу заснуть, – отвечает он.

– Почему?

Я отхожу от шкафа и поворачиваюсь к нему лицом.

– Не могу перестать думать о том, что мы сделали вместе. Все эти тренировки. Не могу перестать удивляться, почему именно я помогаю тебе оставаться человеком.

Мое сердце сжимается в груди, но я пожимаю плечами.

– Кто знает, – говорю я.

Я продолжаю выбирать одежду, но его шаги приближаются.

Чонгук останавливается прямо между мной и гардеробом. Внезапно всякое желание спать пропадает.

– Я думаю, ты догадываешься, что происходит, – заявляет он. – Почему бы тебе не поделиться своими догадками со мной?

– Я не знаю почему, – шепчу я.

Но это ложь. Откровенное вранье.

– Почему я? – шепчет он в ответ.

Так нежно. Так заманчиво.

Непрошеная правда приходит мне в голову.

«Потому что ты любишь меня», – понимаю я, но не говорю этого вслух.

Вот почему. Отношения между нами сильнее, чем что-либо другое. Самое человеческое, что есть на свете. Вот что заставляет меня сохранять разум.

– Дженни? – подталкивает Чонгук.

– У нас с тобой особенные отношения.

– Особенные, – повторяет он, усмехаясь. – В каком смысле особенные?

– Сам знаешь.

– Я хочу это услышать.

Может быть, из-за эйфории от того, что я могу оставаться собой, находясь под водой. Может быть, из-за осознания того, почему он так на меня действует. Или из-за понимания, что не важно, какое название я дам отношениям между нами, они существуют. Мне нужно только выбрать, хочу я этого или нет.

Чонгук был так откровенен со мной. Если я планирую что-то построить с ним, нужно отплатить ему той же монетой.

– Я думаю, ты любишь меня, – говорю я.

– Люблю.

– И я думаю, что я тоже люблю тебя.

– Ты думаешь?

– Я знаю.

Он подходит еще ближе. Одна рука скользит вверх по моей – от запястья к плечу. Он хватает прядь моих волос и накручивает ее на один из своих пальцев, прежде чем поднести к губам.

– О чем ты сейчас думаешь? – спрашивает он.

– О тебе.

Ничего не беспокоит меня и не расстраивает. Есть только Чонгук.

Он скользит рукой по моему затылку, чтобы приблизить мои губы к своим. Он целует меня нежно, томно, смакуя каждый миг, когда наши губы сливаются.

Я таю под этим давлением, но успеваю дернуть его за все еще влажную рубашку. Он помогает мне снять ее. Я провожу руками по его гладкой груди. Никогда не стоит прятать такой идеальный торс, как у Чона.

Его губы скользят вниз к моей шее, и я откидываю голову назад.

Он поддерживает меня, положив руки мне на поясницу.

– А как насчет того женоподобного? – спрашивает Чонгук.

– Хм?

– Твой любовник.

– О, я соврала. Терпеть не могу Тэхена.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Почему ты обманула меня?

– Ты был жесток, и я хотела заставить тебя ревновать.

– Думаю, мы могли бы поспорить о том, кто действительно был жесток.

Я улыбаюсь и прижимаюсь губами к его плечу.

– Хочешь сказать, это сработало?

Вместо ответа он подхватывает меня на руки и прижимает к стене. Его губы снова целуют меня, на этот раз твердо и безжалостно. Я скрещиваю ноги за его спиной. Мои руки обвиваются вокруг его шеи.

Я едва могу дышать, но мне все равно. Для жизни мне нужен Чонгук, а не воздух. Всегда был нужен только он. Почему мне потребовалось так много времени, чтобы это понять?

Чонгук ставит меня на ноги, чтобы свободно прикасаться к моему телу. Его руки скользят по моим бедрам, волосам, вниз по спине.

Обычно в этот момент я уговариваю себя остановиться. Но не в этот раз. Сейчас нет причин не целовать Чонгука. Нет причин не продолжать. Нет причин не доверять ему. Он – то, чего я хочу.

Я прижимаю его к стене. Я покусываю его губы, провожу по ним языком, слушаю, как прерывается его дыхание, и чувствую, как напрягаются его мышцы.

Не прерывая поцелуя, я начинаю тянуть его назад, по направлению к кровати.

Должно быть, я двигалась слишком медленно, потому что он снова поднимает меня и несет.

Опустив меня на матрас, он ложится на меня сверху, но поцелуи не смягчаются, не прекращаются. Этого я и хочу. Я понимаю, что шнуровка на моем корсете ослабевает. Его пальцы, такие искусные и легкие, как перышко, дергают за шнурки, вытаскивая их из одного отверстия за другим. Наконец, сняв корсет, он проводит пальцами по моему животу, который теперь прикрыт только тонкой блузкой.

Чонгук прерывает поцелуй. Я собираюсь запротестовать, когда чувствую его губы там, где когда-то были его руки. Они опускаются на дюйм, и я чувствую, как моя блузка медленно поднимается. Я закрываю глаза, утопая в ощущениях.

Он останавливается, его губы касаются моего пупка.

И он садится.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я. – Вернись.

Чонгук не смотрит на меня. Вместо этого он направляется к двери.

– Чонгук...

В этот момент я слышу...

Пение.

О черт.