Лишь только свет окрасит землю
Прекрасным золотом поля,
Цветок раскроет свои листья,
Дурманя красотой луга.

Элиза была худенькой девочкой местной портнихи и мясника. Шагая по площади, она не раз ловила на себе завистливые взгляды её сверстниц. Девушку вычеркивала из толпы прекрасная красота: ясные голубые глаза, словно вода в лесных ручьях, светлые волосы, похожие на пшеницу, которая растет у них в полях, и губы, будто два прекрасных лепестка с самого красивого цветка, растущего в саду у девочки Маргариты. Элиза была прекрасна, и она это знала. Каждое утро девочка сидела у туалета с зеркальцем, украшенным длинными вьющимися лианами из серебра, и намазывала лицо разными самодельными мазями из книжки: «Дешевая красота». 

Элиза была всем для многих. Это был титул чего-то чистого в этом мире. Чего-то светлого снаружи, но прогнившего, как и все, внутри. Это как дорогой фантик. Никто не будет на рынке пробовать конфету. Покупатель посмотрит на дорогую обертку, но все равно возьмет домой дешевую конфетку, понимая, что дорогая ему не по карману. Но все равно, покупателей у Элизы было достаточно. Многие парни в Далеко мечтали о свидание с ней. Многие мужчины мечтали ее руки. Все хотели ее тело. И только один был готов ее раздавить. Разорвать и искалечить душу.

Он — плод ее мечтаний. Именно он тот рыцарь, которого Элиза так долго ждала, читая книжки про принцесс и принцев. Только она не мечтала о принце. Она словно Гиневра, предпочтет королю Артуру, Ланселота. Прекрасного смелого рыцаря. Недоступно далекого, похожего на звезду. И у этой звезды было такое же замечательное имя.

Леви.
Леви.

Но не она была его мечтой. Сложно стать желанием кого-то, кто не умеет мечтать. Кто смотрит на всех свысока, словно неприступная крепость. И Элизе никогда ее не преодолеть. Сколько раз не бросайся в огонь, сколько раз не пытайся его потушить. Все впустую. Поэтому намного проще наблюдать за любимым, обворожив его младшего брата.

Мэри глубоко вздохнула и отошла от окна, обхватив себя руками. Хвала небесам хоть характер у нее не достался от Элизы.

— Единственное, что я знаю о Филиппе, так это только то, что он влюблен в Элизу, — горько вынесла девушка.

Вера подняла свой отчужденный взгляд. Она была где-то совсем далеко. Совсем не в своей спальне, вовсе не в этой школе, совсем не в этой проклятой деревне, которая словно кольцом, обвита лесами.

— Он не может быть Ночным, — помотала головой Вера. — Он слишком...Дневной для этого.

— Так себе аргумент, знаешь ли, — сложила руки на груди Мэри. — Я, конечно, могу предположить, что парень просто был слишком увлечен этой девушкой. Настолько, что не способен ее забыть.

— Это возможно? — воодушевилась Вера. Перспектива о том, что Филипп слуга Ночи, сеяла в ней лишь зерна страха.

— Нет, — хмыкнула русалка, снова возвращаясь к окну. — Люди не способны любить, и ты это знаешь.

— Да, но...

— Нуара говорит, что чувствовать умеют только те, кто перестал что-либо чувствовать вообще, — Мэри закрыла глаза и сжала брови. — Филипп не может настолько сильно любить Элизу!

От этих слов у Веры засосало под ложечкой. Она знала, что Филипп влюблен в Элизу, но она не хотела в это верить. Хотела надеяться, что у нее есть шанс... хотела думать, что у каждого есть шанс на любовь. Даже у ведьмы.

— Может... может он и не влюблен в нее, — тихо сказала Вера Мэри, которая стояла к ней спиной. 

— Мне не подвластны воспоминания Филиппа, но я знаю все мысли Элизы. В нее влюблен Филипп. В нее все влюбленны. И от этого мне еще хуже. Знаешь почему? Потому что Элиза любила свою семью! Любящая семья, которую она навещала каждые выходные. И Элиза все это любила, а я просто взяла и... — Мэри замолчала, закусив губу. — Оторвала ей ноги. Оторвала дороги, которыми она цеплялась за Жизнь. По которым она шла в будущее.

— Мэри, — прошептала Вера и встала с кровати. — Ты не должна себя за это корить.

— Не должна, но буду, — усмехнулась она. — Как же я ненавижу этот круг, по которому мы бежим в попытках уцепиться за что-то ценное.

— Давай подумаем о чем-то другом. Я не смогу успокоить твои осуждения, но я постараюсь сделать так, чтобы у тебя не было времени искать в себе недостатки.

— И все же кем может быть Филипп? — резко перевела тему Мэри, посмотрев на подошедшую Веру. — Не замечала за ним странных вещей? К примеру, глаза красные или чрезмерную волосатость, а может быть он на заборы и деревья метит? Или к вечеру уродом становиться? Есть у меня один такой знаком... — Мэри округлила глаза, а потом широко улыбнулась. — Покажешь мне, где живет ваш этот рыжий мальчишка, кажется, Данко?

— Так ты ответишь, зачем тебе знать, где его комната? — спросила Вера, подходя к мужскому общежитию.

Мэри повертела головой.

— Когда я зайду в его комнату, ты должна уйти куда-нибудь. Мне нужно с ним поговорить с глазу на глаз. Смекаешь? — Мэри взглянула на ошеломленную Веру, и кивнула, будто ее мысленный план удался.

— Может я тогда просто назову номер комнаты, и все? — процедила Вера.

Ведьма была в бешенстве. Дело в том, что Мэри что-то держит от нее в тайне! А как же дружеское доверие? Нет, конечно, каждый человек имеет право на тайну, но ведь Вера достойна знать хоть крошечку этого секрета. Ведь перед Мэри, она как облупленная. У нее нет никаких секретов, которые не знала русалка. Все страхи, чувства и желание — все это лежало на ладони у нее, девушки с тайнами, которые Мэри не хочет говорить Вере.

— Ой, остуди свой пыл, — сказала Мэри, все еще смотря на здание. — Просто мне нужно кое в чём убедиться. — Девушка нахмурилась. — Если я не ошиблась. Собственно, надеюсь, Данко точно развеет мои сомнения. Так какая комната?

Вера даже не сразу вспомнила, что еще за Данко. Только потом до нее дошло, что это тот мальчик, к которому ее заставляли ходить каждый год, пока тот болел какой-то опасной болезнью. И смешно то, что заражался он всегда в одно и то же время. А знаете почему именно Вера ходила и относила ему записи? Ее не жалко. Заразиться — не умрет, ведь барьер защитит!

Собственно, знать она не знала об этом Данко.

— Девятнадцатая комната на втором этаже, — сдалась Вера и направилась в сторону фонтана, где в тени ивы стояла лавочка.

— Вера, — отозвала девушку Мэри, приостановив ее и положив руку на плечо. — Я обещаю, что все расскажу. Расскажу позже. Может это и не тот Данко, и все что я думаю, лишь мимолетный бред. Именно поэтому, если я сейчас все тебе расскажу, ты забьешь свою голову ненужной чепухой, или чего еще хуже, опасениями. Дай мне самой во всем разобраться.

— Тебя послушай, так я совсем идиотка, — дернула плечом Вера, скинув бледную руку русалки. — Думаешь, что я дурочка, которой что не скажи, так она превратит это в глобальную проблему.

— Может, это и есть глобальная проблема, — простонала Мэри.

— Я тебя услышала, — рыкнула Вера, грозно взглянув на Мэри. — Я подожду, но у меня терпение не резиновое, не забывай.

Мэри облегченно вздохнула и кивнула.

— Сегодня вечером у тебя. До того, как сядет солнце, конечно, — рассмеялась девушка и побежала в сторону черного в хода в каменное здание, махнув рукой.

— Я сама к тебе приду, — крикнула Вера и пошагала в сторону железной лавки.

Вера бесилась. Нет, она была вне себя от ярости. Девушка еще с самого утра чувствовала себя не очень. Дело в том, что перед входом в ее комнату кто-то подложил мертвую крысу, да так, что Вера обязательно бы на нее наступила, если бы не имела привычки широко перешагивать через порог. Это был один из уроков матери: широко через пороги перешагивай. Со стороны это выглядит смешно, и даже нелепо, но «от любой порчи, на порог сделанной, защитит».  Особенно попортил настроение Филипп, который изредка поглядывал на Веру косыми взглядами, полными презрения и отвращения. По крайней мере, так было до недавнего случая в классе, который без конца крутился в голове у Веры. После этого взгляды парня стали настороженными и... и пугающими.

И все же, кто такой Филипп? Если он не Ночной, то кто? Ведь получается, что больше некого ставить в список. Вряд ли, это какой-то мощный оберег против магии Ночных. Семья Филиппа состоит из самых настоящих борцов со слухами о нечисти. Таких скептиков нужно еще поискать. Наверное, это единственная семья в Далеко, которая не верит в Ночных.

Вера не знала, почему Филипп оказался в приюте. Да и не нужно это. Он каждые выходные вместе с братом уезжает к семье. Вообще, в школу имени Саман многие воспринимают не как приют, а как интернат. В Далеко всего две школы. Но первая совсем старая и скоро развалится, а в приюте новая, хорошая. Здесь у многих есть семьи, у многих их нет.

Вера села на лавочку и запрокинула голову, прикрыв глаза. Вокруг была тишина. Слышно было, лишь пение соловьев и шелест ветвей. Вера глубоко вздохнула. Сейчас так спокойно. Всегда спокойней одной. Не надо волноваться о том, что про тебя скажут, как посмотрят. Никто не помещает. Одной всегда лучше.

— Привет, — разрезал чей-то голос тишину сада, и Вера широко распахнула глаза.

Филипп.

Сердце девушки забилось, как взбешенное, а кровь прилила к щекам, заставляя загореться. Что он тут делает? Девушка не сводила глаз с парня, не в состоянии вымолвить ни слова.

Филипп прошелся равнодушным взглядом по Вере и тихо присел рядом. Девушка сжала кулаки и махнула головой, пытаясь взять себя в руки.

— Ты что... что-то хотел? — замямлила Вера, и покрылась еще большими румянцем.

— Ты ведь тоже помнишь об Элизе?

Краска вмиг спала с лица девушки, а глаза расширились. Вера поджала губу, задумчиво посмотрев в воду фонтана.

«Элиза» — вот имя, которое будет еще долго крутиться в голове у Веры. Оно заставляет ее кричать по ночам и рвать на себе волосы от отчаяния. Она не просто помнит Элизу, она не просто знает, что с ней случилось. Именно Вера ее и погубила.

— Да.

Короткий и равнодушный ответ. Теперь в голове у Веры нет даже ни одной мысли о том, что он, Филипп, с ней разговаривает. Что он смотрит на нее. Что он думает о ней, не как о декорации, а как о чем-то живом и реальном. Но все мысли Веры крутятся лишь возле одного проклятого имени и об одном проклятом желании. Потому что Вера — проклятая ведьма. И больше ничего. Чтобы она ещё раз что-то загадала у Мэри. Да не в жизнь!

— Ты знаешь, что с ней произошло? — холодно отозвался парень, смотря на задумчивую Веру.

Девушка даже не шелохнулась, продолжая смотреть на воду.

— Я то знаю, а вот хотел бы знать это ты? — Вера наконец взглянула на Филиппа своими черными пронзительными глазами.

Парень удивился, а потом нахмурился.

— Это ведь та новенькая виновата?

Вера устало улыбнулась и вновь взглянула на воду.

— Смешно, но нет, она совершенно не при чем. — Вера продолжала вяло улыбаться, а Филипп смотрел на нее, пытаясь найти в ее лице разгадку или ответ. — Ты ведь уже подозреваешь меня в ее пропаже? — Филипп еще сильнее нахмурился, создавая глубокие морщины на переносице. - Конечно, подозреваешь. Ведьма первая подозреваемая в списке у всех, всегда.

Грусть захватила сердце Веры, и она придвинула ноги к себе, обхватив их холодными руками. Девушка неловко качнула головой, еще сильнее пряча волосами левый глаз, из которого скатилась слеза. Вот почему именно она дочка ведьмы? Родись Вера в обычной семье, у нее были бы друзья, была бы крепкая семья и было бы счастье. Но, увы, она имеет только холодную грусть и одиночество.

Филипп оторвал от девушки взгляд и тоже посмотрел в фонтан.

— Но ведь ведьм подозревают не без причин, — хриплым голосом произнес парень. Кто бы мог подумать, что он, Филипп, сын священника и главного скептика деревни, общается с ведьмой? Умора, да и только. — Ведьмы ведь не феи, творящие добро.

Вера посмотрела на Филиппа, и наконец к ее щекам вновь вернулся румянец.

— Но и не все феи творят добро, — хмыкнула Вера, а парень вновь взглянул на нее.

Он уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но тишину сада оглушил мелодичный голос Нуры:

— Филипп! — крикнула она, стремительно приближаясь к скамейке. — Филипп, куда ты ушел? У тебя факультатив по растениеводству, а также приехали твои родители, — сказала воспитательница, когда подошла. Она тяжело вздохнула и продолжила: — Твои родители недовольны. Они считают, что у нас недостаточно жесткая дисциплина. Филипп, зачем ты меня подставляешь?

— Простите, — сказал Филипп и поднялся со скамейки.

Вера взглянула на спину Филиппа, и тяжело вздохнув, достала из сумки блокнот, что-то там черкнув.

— Вера? — удивилась Нура, выглядывая из спины парня. — Что ты забыла возле мужского общежития да еще и с Филиппом? — женщина говорила мягко и мелодично, чтобы не казалось, будто она в чем-то осуждает девушку. Первый тип людей у ведьм: запуганные. Особенно, ее выдала легкая дрожь в руках.

— Мне стало скучно, и я решила немного прогуляться. А Филиппа встретила случайно. Мы даже и не разговаривали, — хмыкнула Вера. — Вы же знаете его воспитание, — шепнула она Нуре, чтобы парень ее не услышал, но Филипп, видимо, отчетливо все понял и закатил глаза.

— Да, конечно, — кивнула женщина. — Раз тебе... не чем заняться, не могла бы ты мне помочь? Конечно, если ты не против. Я не настаиваю.

— Да, конечно, — кивнула Вера. — Да, кстати, извините, что я не пришла на факультатив по растениеводству сегодня. Я сдам вам конспекты завтра. — Девушка немного поклонилась. — Так в чем заключается помощь?

— Ничего особенного. Мне нужно убраться в библиотеке, которая расположена в мужском общежитие. У меня сейчас родительский день, но вот функции уборщицы, почему-то, все равно на мне, — зло фыркнула Нура. — Собственно, прошу тебя, не могла бы ты убраться в библиотеке до моего прихода. Луиза тебе поможет.

О, этот номер Вера знала хорошо. Нура не придет, знаем мы ее родительский день, а у Луизы, главного параноика в Далеко, неожиданно заболит живот. Собственно, Вере это было только на руку. Тишина и покой — вот оно счастье.

— Что ж, хорошо, я помогу. Можете не приходить, я смогу убраться и без вашей помощи, — скинула груз в виде совести с плеч Нуры Вера. — Вы не могли бы написать мне пропуск? Я слышала, что новой сторож намного серьезнее относится к работе, в отличие от старого, — сказала Вера, поднимаясь со скамейке и закидывая через плечо сумку.

— Ох, да, конечно, — опешила Нура и повернулась спиной к Вере и Филиппу, копошась в своей сумке.

Вера быстро всунула в руку Филиппа записку, которую ему написала. Парень удивился, но все равно сжал ладонь с бумажкой, чтобы никто не заметил.

— Вот, Вера, — протянула листок бумаги Нура, снова обернувшись.

Вера кивнула и забрала пропуск.

— Спасибо, до свидания, — сказала девушка, немного склонив голову.

Вера направилась в сторону крыльца.

— Филипп, надеюсь, ты не общался с ведьмой? — хмуро спросила Нура, смотря в спину Веры. — Твой отец этого не одобрит.

— Нет, — отрезал парень, и не дожидаясь наставницы, пошел к выходу из сада, — Почему я должен общаться с ведьмой?

— По той же причине, что и все остальные: желание найти ответы, — тихо произнесла она, и Филипп остановился, взглянув на женщину, которая все еще продолжала смотреть вслед Вере. — Не забывай кто ты. Не забывай, кем ты станешь, Филипп Сальвадор. — Женщина наконец повернулась к парню, заглядывая в его серые глаза.

— О таком не забывают, — жестко произнес Филипп, грозно смотря в карие глаза Нуры. — Но вот вам, Нура, следовало бы забыть.

— Не будь глупцом, — рассмеялась женщина, подойдя к Филиппу, немного подталкивая его к выходу. — Никогда не забывается материал, из которого ты вылеплен, не так ли?

— Если ты не ошибся, — ядовито улыбнулся Филипп. — Материалов много, а вы не лепщик. Очень просто запутаться.

Нура зло сверкнула глазами.

— Главное: не запутайся ты.

Вера поставила последнюю книгу на полку, когда начало темнеть. Девушка взглянула на ночное небо, и устало вздохнула. А хотела закончить до темноты. Вера положила на пустой стол библиотекаря блокнотик с названием книг и номером стеллажей, где стоят определенные книги, и направилась к выходу. Она последний раз взглянула на стол библиотекаря, пустота которого кольнуло сердце, и тяжело вздохнув, вышла в коридор.

В коридоре мужского общежития было тихо. Многие уже легли спать, поэтому из дверей просачивался только лунный свет. Девушка осторожно ступала по кафелю, боясь сделать лишний звук. Вера рассматривала узоры на стенах, тихо восхищаясь. На камнях школы Саман какой-то безымянный художник оставил давным-давно узоры. Они были невиданной красоты, заставляли замереть от восторга. Многие, привыкшие к этим потрясающим линиям, проходят мимо, даже не смотря в их сторону. Многие, но не Вера. Она влюбленна в каждую завитушку, в каждый мазок и в каждую часть этого королевства, который создал невероятный мастер.

Девушка прошла мимо балкона, но в последний миг остановилась, заметив там странное движение. Она тихо подошла к арке, выводящей на балкон и прислушалась к вялому поскуливанию. Неужели дикий зверь? Вера тихо вошла через арку и наткнулась на человеческую фигуру, окутанную в плед. Девушка спряталась за колонной и принялась ждать, когда выйдет из-за туч луна, чтобы рассмотреть незнакомца.

Через несколько минут лунный свет озарил весь балкон, и Вера медленно выглянула. Девушка задержала дыхание от ужаса и впилась ногтями в камень.

Перед ней стоял человек редкого уродства. Лицо покрыто морщинами и рубцами, рыжие волосы торчат редкими клочками и видны лысины, черные зубы и пугающие зеленые глаза, которые смотрели прямо на Веру. Девушка затряслась. Она знала лишь одного человека, который обладал такими яркими светящимися в темноте глазами.

— Данко, — прошептала девушка и вышла на свет, подойдя к парню. — Вот значит, кто ты...