Санзу крадётся вдоль стены с пистолетом в руках. Ханма научил им пользоваться совсем недавно:
- У меня сложный клиент, Хару. Это на всякий случай. Чтобы ты мог себя защитить.
Розовая бровь приподнимается. Шюджи вздыхает и рассказывает. После этого Харучиё берет в руки глок:
- Показывай как пользоваться.

Руки трясутся от злости. Какой-то урод стоит рядом с его мужем, привязанным к стулу и выпытывает местонахождение его подзащитного. Угрожает ножом. Второй что-то ищет в столе. Санзу оценивает нанесенный Шюджи вред как достаточный для того, чтобы применить оружие. Первый стоит спиной и если прицелиться хорошо, можно прострелить руку так, чтобы он не смог держать нож. Главное - не зацепить Шюджи.

Санзу выбирает момент. Успокаивается. Прицеливается. Делает вдох. Задерживает дыхание. И перед тем, как сердце сделает удар - нажимает на курок, как и учил его Ханма. Пуля пробивает запястье. Нож падает. Шюджи ударяет стоящему перед ним между ног, а Санзу метит в плечо второму.
- Хару, сзади! - не успевает Ханма. В голову Харучиё прилетает удар. В глазах темнеет, он валится в комнату, которая делает кувырок и исчезает.

Теперь и он привязан к стулу. А нож проходится по уголкам рта, оставляя длинные кровавые полосы.
"Прости, Хару...", - одними губами шепчет Ханма и один из ублюдков на глазах Санзу перерезает ему горло. Харучиё кричит, но его крик никто не слышит.

- Хару! Хару! Харучиё! Любимый! Проснись! Это сон, это только сон! - Ханма трясёт Санзу за плечи и когда тот наконец открывает глаза - все в слезах - поднимает, чтобы обнять.
- Это сон, это всего лишь сон, - гладит по спине, по волосам, целует мокрые щеки. Харучиё вздрагивает, когда губы касаются одного из шрамов.
- Снова тот же? - Санзу кивает. - Прости, прости меня, не смог тебя уберечь.
Санзу хмурится, продолжая тяжело дышать.
- Мы же говорили об этом, - произносит он. - Это не твоя вина, Шюджи.
- Если бы не я, они бы тебя не тронули.
- Если бы не ты - неизвестно, что они со мной бы сделали, - Санзу вспоминает, содрогаясь, как Ханма влетел в комнату, с ходу выстрелив и в того, кто нанес ему раны, и в того, что искал документы. Как услышав: "Шюджи, сзади!" мгновенно развернулся и прострелил ногу третьему. Как держа свой глок в испачканных кровью руках Харучиё держал на прицеле всех троих, связанных. "Дёрнутся - стреляй", - бросил Ханма, пока вызывал полицию. Как он сказал: "Что ж, мужчину украшают шрамы. Хотя тебя ещё красивее сделать невозможно," - когда забирал из больницы.

Сердце постепенно успокаивается, возвращается к нормальному ритму. Они лежат в обнимку. Ханма всё ещё гладит его, уже полусонно, рука то и дело зависает, приподнявшись. Харучиё тянет руку ко встроенной панели прикроватного столика. Нажимает. Проверяет лежащий там глок. За прошедшие семь лет он ни разу больше не понадобился, хотя Хару и регулярно выезжал с Ханмой на стрельбище.
Он надеется, что так и будет продолжаться.