Раннее утро – не самое приятное время для прогулки в лесу. Холодно и сыро, по земле стелется туман, а тишина стоит такая, словно слух отказал. Впрочем, чужую ругань Сокджин слышал довольно хорошо. Намджун снова запнулся о какую-то корягу и костерил её, как только мог. Та бы сказала в ответ, кому глаза разуть надо, да только говорить не умела и была вообще организмом неживым. Поэтому вместо неё решил высказаться Сокджин, которого чужое шипение изрядно утомило.

- Если ты не хотел идти, то и не нужно было. В конце концов, это мне понадобился мох, а не тебе, я бы и один прекрасно справился.

В отличие от Намджуна гриффиндорец атмосферой наслаждался. Было в окружающей его природе что-то особенное, таинственное и манящее. Никакой холод не мешал благодаря тёплой одежде, ветер утих, небо было всё ещё тёмно-серым, но давало понять, что ливнем на их головы не обрушится. Лес хоть и выглядел мрачно, но Сокджину нравился. Запах талого льда, первой пробивающейся зелени и всё ещё промёрзшей земли ему нравился, навевая воспоминания о бабушкином доме. Тот располагался в лесу, где Сокджин ребёнком часто пропадал, исследуя чащу. Воспоминания были тёплыми и приятными, грели изнутри и имели запах ягодного чая и малинового варенья.

- Вот ещё. А если бы с тобой что-нибудь случилось? – отозвался Намджун, подбираясь ближе. – Тебе бы и на помощь позвать было бы некого.

- Да что со мной могло случиться? Я же не ребёнок, - с раздражением отмахнулся Джин и принялся осматривать деревья.

- Кентавры, оборотни, волки, подвёрнутая нога или потерянная волшебная палочка. Ещё ты мог не заметить и уйти слишком далеко, заблудиться. Да мало ли что ещё могло произойти, - припечатал Намджун и подхватил полы плаща, чтобы снова не зацепиться ими ни обо что.

Сокджин на высказывание друга лишь фыркнул, продолжая идти по тропинке.

Сколько парень себя помнил, Намджун всегда был рядом. Их семьи дружили, а потому детям неволей пришлось проводить вместе время, деля игрушки и книжки на двоих. Намджун с детства был крепким ребёнком, непослушным и непоседливым, а ещё неповоротливым, отчего в доме страдали вазы. Но при этом Джун был добрым и отзывчивым, обладал очаровательной улыбкой и был умён и серьёзен не по годам. Будучи младше Сокджина, Намджун всё равно считал своим долгом хёна защищать, потому что тот был слаб. И пусть со временем это изменилось, и часто болеющий в детстве Сокджин вырос и окреп, Намджун своего решения не изменил, продолжая его опекать. Сокджин много раз с ним ругался по этому поводу, потому что он – не девчонка, сам может за себя постоять, сам может о себе позаботиться и не нужно ему вытирать сопли, которых давным давно нет и в помине. Но разве Намджуна переубедишь?

Единственный раз, когда Сокджин действительно не пожалел о напористости друга, был при распределении на первом курсе. Когда сам Сокджин попал на Гриффиндор, то совершенно не был удивлён, а вот когда было выкрикнуто громогласное «Слизерин!» после заветного «Ким Намджун», Джин впервые растерялся. Потому что Намджун не мог попасть на Слизерин, он же такой добрый и умный, а ещё смелый. Только Гриффиндор или Когтевран, на крайний случай Пуффендуй, но никак не зелёный факультет, за которым ходила дурная слава.

- Хён, ты же не перестанешь со мной общаться, да? Мы всё равно друзья?

Подошедший к нему Намджун был очень серьёзен, смотрел пристально в его глаза и явно нервничал. А Сокджин разом нервничать перестал, улыбаясь широко и кивая. Потому что он тоже боялся, что из-за разных факультетов дружба их развалится. Но нет, этого не произошло ни на первом курсе, ни на втором, ни на третьем. Даже когда у Намджуна появились новые друзья в лице Юнги и Хосока, когда сам Сокджин подружился с Минхо и Лиёном, они всё равно продолжали общаться, ходить вместе гулять и кататься на мётлах.

Пожалуй, всё изменилось в тот момент, когда Намджун решил его познакомить со своими друзьями. Джин не то чтобы не хотел идти на встречу, но предчувствие нашёптывало, что всё это кончится не лучшим образом. Для встречи была выбрана библиотека, потому что все были заняты подготовкой к экзаменам. В родной среде почти извечного обитания Джин расслабился немного и был не таким уж зажатым, когда общался с Юнги и его сестрой Юнджи, которая была совершенно очаровательной, хотя и училась на Слизерине. Предубеждения насчёт зелёного факультета даже немного пошатнулись, потому что трое адекватных слизеринцев были для Сокджина показателем, но потом пришёл Чон Хосок и всё испортил.

Драка была знатная, Джин уже и не упомнил, что Хосок тогда ляпнул, из-за чего Намджун так взвился и полез с кулаками. Тогда оба парня получили выговор от декана и неделю отработок, а Сокджин решил, что с Хосоком продолжать общение точно не хочет. Но тот увивался за Юнги постоянно, а после стал встречаться с Юнджи, из-за чего избавиться от него не получалось. Поэтому Сокджин вновь вернулся к тому, с чего всё началось – общение только с Намджуном и иногда с Юнги, если пересекались.

- Джин-а, я нашёл твой дурацкий мох. Вон, на том дереве. Пошли, - позвал Намджун, направляясь в сторону от тропинки.

- Я вообще-то тебе хён, если ты забыл.

- Ой, не ворчи как старый дед.

Улыбнувшись, гриффиндорец последовал за другом. Намджун частенько опускал вежливое обращение, когда они оставались наедине. Впрочем, Джин слышал не раз, как Намджун обращается к Юнги неформально, а ведь тот тоже старше. И не как Сокджин на несколько месяцев, а разница в год. Вспомнив про это, Джин разом перестал улыбаться. В голову тут же полезли мрачные воспоминания об их четвёртом курсе. Юнги и Юнджи учились тогда на пятом, Юнги бы выпустился уже, если бы не то происшествие с его сестрой, а так пришлось на год остаться из-за провала экзаменов.

- Гриффиндор всегда принимал всякий сброд.

- Не мне тебе говорить, где учатся истинные ублюдки, упивающиеся своей безнаказанностью.

- Уж где-где, а у нас выродков нет. Потомственные маги шлюх, рождающих бастардов, не трахают.

Сокджин привык к тому, что Юнги его ненавидит, но подобные оскорбления в свой адрес терпеть не собирался. Так уж вышло, что Сокджин являлся чистокровным магом, вот только рождён был вне брака. Бастард. Ребёнок своей матери от женатого мужчины. Рождённый больше из-за большой любви его матери к этому мужчине, чем по какой-либо ещё причине. Когда женщина забеременела, то решила оставить ребёнка, плюя на репутацию. К чёрту всё, когда внутри растёт частичка её любимого. Вот только в магическом сообществе её поступок не оценили. Сокджин до сих пор не понимал двух вещей: почему во всём виновата только его мать, а отец вышел сухим из воды, хотя первым начал за женщиной увиваться при живой жене и новорождённом ребёнке, и чем думала его мать, когда решила его выносить и родить. Нет, понятно, о чём она думала, потонув в своих чувствах к занятому мужчине, с которым вместе никогда не будет, но вот чем она думала, Сокджин не знал. Потому что о его матери поговорили и забыли, а на него с самого детства пальцем тычут и продолжат это делать до конца его жизни.

Сокджин на Юнги уже не злился, хотя когда слова только были произнесены, хотел разукрасить его лицо во все оттенки синяков. Просто потому что знал, отчего Юнги так на него крысился и что на самом деле не хотел этого говорить, просто хотел задеть, а сказать подобное – стопроцентный успех. Вот только жаль было, что даже спустя прошедшее время Юнги так и не простил. Сокджин корил себя, когда узнал о случившемся, но виноватым в том, что не помог, не считал. Просто потому что когда шумная квиддичная команда ввалилась в гостиную, парень был занят сложным многоступенчатым проектом по нумерологии. На громкие разговоры староста лишь на секунду оторвал голову от учебников и свитков, приказав заткнуться и не мешать заниматься.

- Джин-хён, там лестницы с первого на второй этаж не работают, круг пришлось делать. Будешь на обходе, осторожнее, - протянул один из парней. - О, и когда обходить по коридору будешь, то смотри по сторонам. Мы слышали грохот и стенания, небось, опять приведения или полтергейсты расшалились. Тебе уже один раз чуть не уронили книжный стеллаж на голову, ты поосторожней там.

Вот и всё, что Сокджину было сказано. Разумеется, до полтергейстов парню не было никакого дела, не его это забота. Важнее был проект по нумерологии, который нужно было успеть закончить, ведь последний день сдачи уже на носу, а у него и половины не готово. Кто же знал, что всё так обернётся? Кто мог подумать, мысль допустить о том, что в школе может такое произойти? Когда Сокджин услышал шепотки за ужином, то не поверил ушам своим, решил, что это всё глупости.

- Намджун? Что происходит? Все говорят, что произошло что-то на Слизерине, - осторожно спросил он, выловив друга и затащив в мужской туалет.

Намджун не сразу ответил, не знал, как сказать, не знал, стоит ли. Но после скомкано объяснил, что с Юнджи произошло. Тогда-то Джин с неприкрытым ужасом на лице осознал, что его «мне некогда разбираться, завтра проверю» вышло девушке боком. Даже если он не успел бы предотвратить, он мог спасти, помочь выбраться. Но он был слишком занят, чтобы идти и проверять, кто там шумит по вечерам в не самом посещаемом коридоре. А ведь одно это только должно было натолкнуть его на нехорошие мысли.

- Ребята говорили мне, что слышали шум, но я не пошёл проверять, думал, что...

Договорить он не успел. Потому что из дальней кабинки туалета так некстати вышел Юнги. Юнги, который подошёл и от всей души врезал ему по лицу, до хруста выбивая нос. Хлынувшая кровь мигом залила подбородок и одежду отшатнувшегося гриффиндорца, а после удар пришёлся по рёбрам, заставляя сдавлено закашляться. После Намджун уже вышел из ступора и оттащил Юнги, шипящего проклятия и «чем ты, блять, там думал, ублюдок?!». Пожалуй, после этого их общение и сошло на «нет». Они даже не здоровались в коридорах. Сокджина грызло чувство вины, хотя в каком-то смысле он и не был виноват, а Юнги просто делал вид, что гриффиндорца не существует. Мечущийся между ними Намджун каким-то чудом смог удержать обоих, наверное, потому что Юнги был выше банального «или ты со мной или с ним».

- Эй, о чём задумался?

Встрепенувшись, Сокджин вскинул взгляд на недоумённо смотрящего на него Намджуна. Надо же, так сильно ушёл в воспоминания, что даже непривычно видеть лес вокруг, а не светлые стены туалета и собственную кровь, смешивающуюся с водой в раковине. Слизеринец уже успел срезать с коры дерева несколько аккуратных кусков мха и положить их в небольшую корзинку, которую, оказывается, успел забрать из рук погружённого в думы друга. Покусав губы и поразмыслив с пару секунд, Сокджин подошёл ближе, заглядывая в чужие глаза.

- Думаешь, он простит меня когда-нибудь?

- Уже простил. Вспомни, я рассказывал о разговоре с ним, когда он упомянул письмо от Юнджи. Она звала нас обоих в гости летом. Если бы Юнги продолжал злиться или ненавидеть, то соврал бы, сказал, что приглашает только меня. А уж перед сестрой он бы оправдался, придумал, почему тебя нет.

Кивнув, Сокджин принялся помогать, ведь это ему мох понадобился, а не Намджуну. После слов друга вроде как стало немножечко легче. Всё-таки тяжело жить больше года с тяжким бременем, когда просыпаешься утром, а мысли не об учёбе или грядущих выходных, а о том, что виноват.

***

Раннее утро, солнце если и выглянуло из-за горизонта, то радовать лучами не собиралось, скрываясь за серыми облаками. Значит холодно, значит дождь днём будет, значит настроение априори плохое у всех, кто ненавидит пасмурные дни. Чонгук плохую погоду ненавидел, куда ближе ему были знойный дни, наполненные сухим ветром, когда так круто разгоняться на метле и чувствовать прохладный ветерок на коже. Но, увы, весна только вступила в свои права и после спячки бродит сонной тетерей, слоняясь по дорогам и размывая их дождями в кашу.

- Рыбку есть нельзя...

Обернувшись, Чонгук с улыбкой посмотрел на бормочущего что-то во сне Тэхёна. Привыкнуть к тому, что кто-то разговаривает во сне, было сложно, но возможно, тем более Чонгук всегда спал очень крепко. Впрочем, момент умиления прошёл быстро, потому что дальше было что-то про «люблю» и «Печенька». На самом деле Чонгук на Тэхёна всё ещё был обижен, потому что тот накануне вечером продолжил его игнорировать, после ужина забрал котёнка и ушёл к девчонкам в гостиную, а ночью даже не подумал пробираться в постель к Чонгуку. Разумеется, зачем ему это, если рядом греющий мурчащий клубок шерсти?

«Окей, злиться на котёнка - глупо», - решил Чонгук и отправился умываться.

Контрастный душ и зубная паста со вкусом апельсина, потому что в попе Тэхёна всё ещё играет детство. Почистив зубы и пригладив лохматую шевелюру, Чонгук вернулся в комнату и принялся одеваться. Решив, что ничего плохого в тренировке не будет, парень сразу же надел квиддичную форму и, чмокнув спящего Тэхёна в румяную щёку, покинул спальню, а после и гостиную.

Для завтрака было ещё рано, а потому парень отправился на кухню, где никогда не отдыхающие домовые эльфы с радостью приготовили для него творожную запеканку с клубничным вареньем и кружку горячего чая. Лакомство для Чонгука было непривычным, но очень вкусным. Впервые такую запеканку он попробовал у бабушки, матери погибшего отца. Та владела небольшой кофейней и собирала рецепты по всему миру, чтобы радовать посетителей разнообразием. Вот только первый раз стал и последним, потому что после кончины сына женщина не прожила долго.

Чонгук не знал наверняка, что случилось с отцом, тот ведь был очень молод и ничем не болел. Вот только долго не прожил. Почему-то рождённый своей матерью Чонгук не чувствовал к ней ничего, считая чужой женщиной. Его радостью был любящий отец и не чаявшая души в мальчишке бабушка, мать отца. Вот только оба родных человека покинули, оставляя на попечение всегда холодной матери, разъезжающей по званым ужинам, и старшего брата, который, по мнению Чонгука, был отвратительным. Глупый и неусидчивый, вечно влезающий в неприятности и совершенно себя не контролирующий Хосок младшему не нравился. Нет ничего удивительного в том, что как только Чонгук подрос, начались драки. Потому что Хоуп отчего-то считал его своим мальчиком на побегушках, а Чонгук считал, что кто умнее, тот и главный.

- Хах, я вот уже в Хогвартс уезжаю. А ты ещё мелкий слишком для этого, - смеялся Хосок, прыгая вокруг горной ланью.

Чонгук тогда ничего не ответил, потому что считал себя выше спора с идиотами. А ещё потому, что боялся рассмеяться в голос от счастья, ведь надоедливый старший наконец-то уедет и не будет ему надоедать. Вскоре Хосок действительно уехал, а Чонгук послушно учился дома с приходящими учителями и даже учился кататься на метле, потому что обязательно хотел попасть в команду по квиддичу. Спорт вообще всегда его привлекал, мальчик мечтал вырасти и попасть в высшую лигу, но для этого нужно работать.

- Я попал в Слизерин, мелкий. Посмотрим, на что ты сгодишься. Не опозорь семью, - заявил Хосок спустя время.

Чонгуку было плевать, на какой факультет поступать. Учиться и играть в квиддич можно везде, так что незачем себя ограничивать. Тем более учиться вместе с братом и снова видеть его самодовольную рожу вообще не хотелось.

- Эй, ты потерялся? Пошли, я отведу тебя.

Задорные карие глаза и смешная прямоугольная улыбка, выбившаяся из-за пояса брюк рубашка и растрёпанная ярко-рыжая шевелюра, за которую старшекурсник наверняка получает. Чонгук даже не возражает, когда его берут за руку словно ребёнка и ведут за собой, причитая что-то по поводу «хмурого милашки».

- Хммм. Определённо, Слизерин, - ворчал голос Шляпы где-то глубоко внутри. – Или Пуффендуй, ну-ка, посмотрим...

- Хочу на Гриффиндор, - мысленно отзывается Чонгук, взглядом выискивая рыжую макушку улыбающегося ему Тэхёна.

- Нет, нет, ну какой же Гриффиндор. Пуффендуй. Столько в тебе упорства и трудолюбия, добьёшься успеха во всём, что ни начнёшь. Или Слизерин, потому что тёмная кровь в тебе течёт, предрасположенность у тебя к...

- Да всё равно. Шляпа, мне учиться тут семь лет. Я хочу учиться там, где мне хочется, где мне комфортно. Я красный цвет люблю и с радостью буду приносить своему факультету золотые медали. Не хочу на Слизерин, там мой мерзкий братец. Не хочу на Когтевран, там одни зубрилы. Не хочу на Пуффендуй, там скука и тоска. Хочу на яркий и живой Гриффиндор, хочу быть львом, хочу общаться с живыми и активными людьми. Мне всего одиннадцать лет, я поступаю только на первый курс. Шляпа, что толку тебе будет от моих слёз? Потому что буду долго реветь в подушку и плевать, что мальчики не плачут. В конце концов, я смелый и говорю людям правду в лицо, какой бы она ни была, а это качества Гриффиндора. А ещё я упёртый, так что не позволю тебя с меня снять, пока ты не отправишь меня на красный факультет. Если понадобится, клеящим заклинанием тебя к голове прилеплю.

- Наглый, хамоватый, самоуверенный дерзкий мальчишка, - припечатала Шляпа и замолчала ненадолго. – Но смелости тебе не занимать. А как красиво давишь на жалость. Отправила бы тебя всё-таки на Слизерин, ну да ладно, в конце концов, не велика потеря. Иди уже к своему рыжему чудику. Гриффиндор!

Уплетая запеканку, Чонгук улыбнулся воспоминаниям. Действительно, как бы он ни заговаривал Шляпу, а перед глазами всё равно улыбка Тэхёна стояла. Шляпа-то не глупая, с самого начала наверняка поняла, отчего мальчишка так на Гриффиндор рвался. И в каком-то смысле добрая, потому что всё-таки сжалилась и отправила туда, куда пожелал сам ученик. Впрочем, Чонгук помнил, как читал про эту самую Волшебную Шляпу в учебнике по истории магии. Свобода выбора для этого волшебного предмета – не пустой звук. Пусть Шляпа и вершит судьбу, опираясь на то, что видит в человеке, но всё же она учитывает и желания распределяемого.

Закончив с завтраком, парень направился к стадиону, попутно накладывая на себя согревающие чары. Погода, как он и думал, оказалась премерзская. Холодный колючий ветер, размытые дороги, а откуда-то сверху срываются мокрые капли, попадая за воротник. Ночью шёл дождь, всё вокруг усеяно дождевыми каплями и лужами. Сейчас бы валяться в тёплой постельке, да только никто за язык не тянул, сам предложил в такую рань провести занятие, да ещё и невольно проснулся раньше, чем нужно было. Радовало одно, вокруг никого не было, а потому маленькая шалость окажется никем не увиденной.

«Господи, если бы было можно, всегда бы только так и передвигался», - с улыбкой подумал парень и оседлал метлу, взятую с собой.

Можно было бы и на школьных полетать, но они были настолько древними, что Чонгук боялся, как бы под ним в полёте этот раритет не рассыпался в пыль. А своя метла была последней модели, лакированная, с золотистым серийным номером на рукоятке и кованным металлическим кольцом у хвоста. Красота, а не метла. Эту самую красоту Чонгук и оседлал, взмывая в воздух и направляясь к полю для квиддича. Наслаждаясь полётом, парень с интересом осматривался. Пусть поднялся он и не очень высоко, чтобы в случае чего за нарушение правил сняли не очень много баллов, и оправдаться можно было тем, что «грязь вокруг, ходить невозможно, вечно ноги соскальзывают и форма грязная и вообще...», но с высоты четырёх метров видел многое. И лес, и хижину лесника и дорогу, ведущую к Хогсмиду, а когда облетел замок, то рассмотрел и теплицы.

И спешащего в сторону поля человека в плаще с накинутым на голову капюшоном.

Внутри тут же взыграло любопытство, и Чонгук поднялся выше в воздух, разгоняясь чтобы догнать спешащего куда-то ученика, потому что только ученик мог в такую рань зачем-то тащиться так далеко. Уже спустя несколько секунд Чонгук парил в воздухе над идущим человеком, жалея, что не может рассмотреть его лицо. Впрочем, он успеет это сделать чуть позже. Волновало другое. Как только Чон подлетел ближе, но сумел разглядеть мелькнувший конец зелёно-белого шарфа. Значит слизеринец.

«И задумал явно какую-то мерзость», - с раздражением подумал Чонгук.

Во вторник не будет занятий, будет игра между Гриффиндором и Слизерином. В понедельник гриффиндорская команда будет проводить тренировку перед игрой и разрабатывать новую стратегию. Так что сейчас самое время заколдовать мячи или мётлы, чтобы в понедельник перед игрой вывести кого-нибудь из строя. Запасные игроки есть, конечно, да только уровень не тот. Даже зная, что снитч его «любит» за упорство и словно сам влетает в руки, Чонгук понимал, что одно дело сыграть в ничью или набрать чуть больше очков и победить, а другое – разнести в пух и прах, устроить разрыв очков в пятьсот и вообще унизить на глазах всей школы. Чонгук вообще-то не то чтобы хочет опустить слизеринскую команду, но... Ладно, да. Очень хочет.

Тем временем человек внизу добрался до поля и начал пробираться к внутренним помещениям, где были раздевалки с душевыми и помещения для хранения инвентаря. Слизеринец оглядывался постоянно по сторонам, дёргался от каждого скрипа и вёл себя вообще крайне подозрительно. В этот момент Чонгук даже порадовался, что вышел так рано, что решился лететь на метле, что солнца не было, иначе была бы видна его тень. Спустившись на землю и закинув метлу на плечо, Чонгук направился следом, особо больше не скрываясь. А с чего бы? Это не он вором крадётся в кладовку с мётлами и достаёт палочку, направляя на все имеющиеся «раритеты». Это не он подскакивает на месте и резко оборачивается, услышав шутливое «бу!» за спиной. Это не он – Чон Хосок, с головы которого слетел капюшон.

- Ну и что ты здесь делаешь, хён? Тем, кто в квиддич не играет, здесь делать нечего, - припечатывает Чонгук и опирается плечом о дверной косяк.

- Я просто хотел полетать. Бессонница, делать нечего, - прошипел тот раздражённо, вновь накидывая на голову капюшон.

- Да что ты? Ты же летать ненавидишь, метла тебя не слушается и скидывает. И ты высоты боишься, - ехидно протянул младший Чон.

- Тебе какое дело? Какого чёрта ты вообще припёрся так рано, если должен был...

Что там Чонгук должен был, он так и не узнал, потому что Хосок ругнулся себе под нос и вылетел из комнаты, больно пихнув его плечом. Проследив за спиной удаляющегося брата, пока тот не скрылся на улице, Чонгук перевёл взгляд на мётлы. А ведь здесь все они, общие, и для Слизерина и для Гриффиндора. И для Пуффендуя с Когтевраном. Хосок, судя по всему, все заколдовать хотел, но зачем? Слизерин из года в год бился, кусался, пинался и огрызался, лишь бы взять кубок квиддича, да только его то Гриффиндор, то Пуффендуй опережали. Вряд ли слизеринца взяли на «слабо» или он проиграл в споре, потому что слизеринцы такие ставки не стали бы делать. Лично гадить командам у Хосока не было повода, потому что он действительно боялся и ненавидел летать. На первом курсе знатные истерики на «полётах на мётлах» устраивал, даже матери письмо с жалобой приходило.

- И что только творится у тебя в голове, братец, - тяжело выдохнул Чонгук и покинул помещение, закрывая за собой дверь.

Ему там делать нечего, его метла всегда при себе, а до прихода Чимина можно и полетать. Выйдя на поле, Чонгук оседлал метлу и взвился вверх, делая круг над полем и попутно замечая Хосока, торопящегося обратно в замок. Холодный ветер ударил по щекам, а по голове долбануло осознание.

«Точно. Чимин», - отразилось в широко распахнувшихся от осознания глазах.

***

Юнги чувствовал себя как никогда дерьмово. Болели глаза, болела голова, ломило спину, а про отлёжанную руку парень даже и думать не хотел. Блуждая по границе сна и яви, слизеринец мечтал лишь об одном – умереть, чтобы больше всего этого не чувствовать. Вот только волей неволей пришлось просыпаться, потому что слух улавливал шум воды в ванной, а это было странным. А ещё в комнате было довольно прохладно, как для Юнги так вообще холодно. Свернувшись эмбрионом, парень выглянул из-под одеяла, окидывая взглядом комнату.

Со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Вот только бардака на столе больше не было, все книжки лежали ровными стопками. А ещё одежда Юнги была аккуратно сложена на стуле и явно приведена в порядок домовыми эльфами. Мин приподнялся даже на локте, чтобы удостовериться, что вещи его собственные, а после заглянул под одеяло. Он был заботливо переодет в пижаму. Причина зябкой дрожи, пробежавшейся по плечам, тоже нашлась довольно быстро. Огонь в камине потух. И было бы в этом что-то символичное для Юнги, просыпающийся мозг которого медленно подкидывал воспоминания о вчерашней истерике и утрате контроля, если бы не продолжающийся шум воды в ванной, который затих буквально секунд десять спустя.

Улёгшись обратно и обняв подушку, Юнги уставился на закрытую ванную дверь. Он прекрасно слышал и какие-то сдавленные бормотания, и звук чужих шагов. Вот послышался щелчок, это наверняка тюбик зубной пасты, а вот негромкий стук чего-то о дерево. Скорее всего, или волшебной палочки или гребня для волос. Следом снова шум воды, бьющейся о дно раковины. Шуршание одежды, снова звук шагов и скрип поворачиваемой ручки. Глаза закрылись сами собой, а дыхание мгновенно выровнялось. Радуясь тому, что взъерошенная чёлка стала дополнительным барьером, Юнги мгновение спустя приоткрыл глаза и не смог не дёрнуться, выдавая себя.

- Доброе утро, Юнги-хён. Если ты всё ещё хочешь пойти вместе со мной к Чонгуку, то тебе лучше поторопиться, - лучезарно улыбнулся Чимин, сидя на краю постели и рассматривая мятноволосого.

- Доброе, - хрипло отозвался Юнги.

Смысла притворяться уже не было, а потому слизеринец откинул одеяло в сторону, садясь прямо и откидывая лезущую в глаза чёлку. Шумный выдох, скользнувший по улыбчивому младшему взгляд и пустота в голове. Что говорить, как вести себя? Да и Чимин выглядит так, словно ничего страшного не произошло. Улыбается, сейчас вот повернулся спиной и принялся завязывать галстук, что-то напевая себе под нос.

- Чимин, я...

- Всё в порядке, хён.

Обернувшись, Чимин уже не улыбался так широко, но робкая полуулыбка его всё равно была наполнена теплом и принятием, а глаза лучились сочувствием и пониманием.

- У каждого человека может произойти нервный срыв, если долго в себе копить, держать, терпеть. Вчера ты просто дал волю эмоциям, поэтому так и получилось. Но я никому ничего не расскажу, потому что как ты и сказал – это наш маленький секрет. Не знаю, как бы сам поступил в такой ситуации. Наверное, убил бы того парня прямо в гостиной на глазах у всех, задушил бы своими руками или разбил бы ему голову о стену. Так что твой поступок... Просто не думай о нём. Главное, что с Юнджи всё хорошо, если я правильно понял. Она учится в школе, она продолжает жить дальше – это самое важное. А теперь иди умываться и одеваться, я хочу есть. Ты обещал мне наконец-то кухню показать.

Кивнув, Юнги сполз с постели и отправился в душ. Наслаждаясь горячей водой, прогревающей до костей, парень размышлял о чужих словах. Значит ли это, что всё будет как прежде? Что Чимин не стал его бояться, не будет бегать от него и действительно не презирает в глубине души? Проверить это было бы просто, достаточно залезть в чужие мысли, вот только было страшно решиться на это. Да и голова болела после вчерашнего, не давая ясно мыслить. Решив просто поговорить с Чимином по пути до стадиона, Мин наскоро вымылся, почистил зубы и привёл волосы в порядок. Надев бельё, слизеринец вернулся обратно в комнату, принимаясь одеваться и старательно игнорируя пристальные взгляды на своё тело.

- Хён, а ведь волосы у тебя не от рождения такого цвета. Ты их красишь? – полюбопытствовал Чимин, сидя уже на заправленной постели.

Парень и сам не понял, кто и когда успел её заправить, всего-то отвернулся на мгновение. Но Намджун ему как-то объяснял, кто такие домовые эльфы. Вот только не думал парень, что они невидимые. Даже жутко немножко стало.

- Есть специальное заклинание, изменяющее цвет волос. Ненадолго, разумеется, приходится обновлять иногда. А что, хочешь изменить цвет волос и стать ещё более заметным в толпе? – со смешком поинтересовался Мин, застёгивая рубашку и натягивая поверх тёплый свитер.

- Ну, на самом деле это было бы интересным экспериментом. Я часто замечаю, что у других студентов волосы цвет меняют. Тэхён то рыжий, то блондин, Чонгука однажды видел с разноцветными прядями, даже Джин-хён и тот цвет волос менял. А на Пуффендуе есть девчонка, которая каждый день с новым цветом волос ходит. Я её вчера видел с фиолетовыми, - пожав плечами, отозвался Чимин.

- Заклинание называется «колорус», от обычного «цвет». Направляешь палочку себе на голову, рисуешь обратную «Z» и представляешь тот цвет, который хочешь получить, - пояснил Юнги, перекидывая через руку пальто и накидывая на шею подаренный Чимином шарф. – Пошли.

В столь ранний час в гостиной предсказуемо никого не было, а потому парни без проблем покинули обитель слизеринцев и направились по коридору в сторону лестницы на первый этаж. Только Юнги вдруг свернул в другой коридор, скрываясь за незаметной в полумраке узкой аркой. Чимин тут же поспешил следом, боясь потерять, потому что коридор был незнакомым, а ещё пестрел поворотами и нишами с висящими в них картинами. Это было ещё одной любимой темой парня для размышления – зачем в таких неприметных коридорах вешать картины? Но раз висят, значит так надо. Тем более, что одна из картин, перед которой остановился Юнги, дотрагиваясь кончиками пальцев до огромной пузатой груши, неожиданно дёрнулась и отъехала в сторону.

- Это место – кухня Хогвартса, а эти маленькие существа – домовые эльфы, - пояснил Юнги, кивая в сторону суетящихся существ.

Чимин был крайне озадачен. Как-то не думал он, что домовые эльфы выглядят так странно. Ладно бы косые мордашки с огромными глазами и длинными носами, но факт того, что они щеголяли в робах из полотенец, на спине украшенных гербом школы, показался чудаковатым. Впрочем, все мысли вылетели из головы, когда один из эльфов со счастливой улыбкой, разом преобразившей его мордашку, повёл их за собой, спрашивая, чего бы они хотели на завтрак. Пак от неожиданности растерялся, считая, что тут своя «программа» имеется, что подавать на завтраки, обеды и ужины, но Юнги чуть позже пояснил, что если приходишь на кухню сам, то можно попросить приготовить что-нибудь твоё любимое, эльфам это только будет в радость.

Завтрак прошёл в молчании, потому что Чимин с наслаждением уминал яблочный пирог с корицей, запивая всё это дело чаем, пока Юнги со скрываемой за чашкой улыбкой наблюдал за ним с неприкрытым интересом. Всё-таки как мало порой нужно для того, чтобы человек почувствовал себя счастливым. Кому-то нужна компания друзей, кому-то – хорошая оценка, кому-то – дорогая брендовая одежда. Чимин, откусывающий от третьего куска пирога, так светился изнутри безграничным счастьем, что даже эльфы некоторые останавливались, чтобы насладиться этим зрелищем. А уж когда они уходили и Чимин выдохнул полное благодарности «спасибо, было очень вкусно», готовящий для них эльф и вовсе расплакался, чем напугал парня.

- Всё-таки эти эльфы – странные существа, - заметил Чимин, когда они достигли холла замка.

- Я думаю об этом каждый раз, как кто-то из них попадается мне на глаза, - отозвался Юнги, который только что закончил объяснять про эмоциональную нестабильность услужливых существ.

Как только они вышли на улицу, вся тёплая атмосфера как-то разом пропала. Хмурое неприветливое небо, холодный ветер, норовящий забраться под воротники верхней одежды, унылый серо-коричневый пейзаж вокруг. Юнги тут же поплотнее замотал волшебный шарф, тепло от которого приятно окутало шею и плечи, а вот на Чимина пришлось накладывать согревающие чары. И пусть одет младший был тепло, но Юнги всё равно не хотел, чтобы у того замёрзли руки или лицо.

- Хён, а ты не будешь на себя эти чары накладывать?

- Нет, это бесполезно. Они на меня не действуют.

- Почему?

Повисший вопрос невольно вернул обоих ко вчерашним событиям. Юнги размышлял о том, стоит ли объяснять, а Чимин в свою очередь вспомнил метаморфозы, произошедшие с парнем, и его слова про какой-то Азкабан и анимагию. Любопытство тут же взыграло с новой силой, и Чимин подошёл ближе к шагающему рядом Юнги, касаясь его плеча своим и спокойно встречая чужой взгляд. Пак успел обдумать произошедшее и вчера, пока переодевал и укладывал Юнги нормально в постель, и утром, когда проснулся отчего-то слишком рано и долго рассматривал чужое измождённое лицо с синяками под глазами. То, что ему рассказал Юнги, пугало и шокировало, но Чимин примерно мог представить себе пережитые парнем чувства, поставив себя на его место. Он не соврал, когда сказал, что сам убил бы насильника на месте. Не соврал, когда сказал, что это останется между ними. Не стал бояться, потому что какие бы черти не сидели внутри Юнги, он всё равно всё тот же парень, за холодной маской которого скрывается ураган чувств и эмоций.

- Хён, расскажи мне. Расскажи, почему эти чары на тебя не действуют. Что такое... Что это за место – Азкабан? Это тюрьма? И ты говорил что-то про анимагию, у тебя... У тебя были нечеловеческие глаза... Расскажи мне, чтобы я мог понять всё до конца...

Мягкий голос, успокаивающие интонации и толика любопытства во взгляде вкупе с осторожной улыбкой. Словно Чимин не знал, стоило ли задавать все эти вопросы и заранее извинялся за излишнее любопытство. Это подкупало, а ещё было так похоже на Чимина. Любопытный, но чуточку трусливый. Заискивающе заглядывает в глаза и в целом делает вид, что ничего не произошло, что всё в порядке. Не шарахается и не боится, а это для Юнги уже показатель, поэтому парень всё же решает рассказать, тем более что до стадиона им ещё идти и идти.

- Азкабан это тюрьма для нарушивших закон волшебников. Обычно туда попадают преступники, совершившие тяжкие преступления, но сама тюрьма делится на уровни, так что в неё могут посадить кого угодно. Это крепость посреди моря на небольшом острове. Места ужаснее во всём мире нет. Я не буду рассказывать тебе обо всех ужасах, которые там таятся. Скажу только одно – мало кто может там остаться самим собой. Дело в стражах Азкабана. Не так давно в Министерстве было слушание о том, чтобы убрать их оттуда, заменив мракоборцами. Это особые отряды авроров, защитников порядка. Вот только эти дементоры – страшные твари, достаточно древние и довольно разумные. Они питаются положительными и светлыми эмоциями человека, а при желании высасывают из него душу. Точнее, желание у них это постоянно, а вот возможность – редкая. Но в Азкабане их остановить никто не может, в Азкабане эти твари бесчинствуют. Никто их остановить не может, потому что дементоры – бессмертные. Упоминание о них и об Азкабане есть в «Истории Магии», там расписано более подробно обо всём, будет интересно – почитай.

Накрапывающий мелкий дождь заставил прерваться на секунду, и Юнги вскинул голову, смотря на небо. То потемнело сильнее, было видно, как ветер гонит тёмные тучи. В такую погоду заниматься полётами – не самая лучшая идея, поэтому Юнги решил добраться до поля, забрать оттуда Чонгука и вернуться обратно в замок, потому что под ливнем можно простудиться, а у него и так здоровье не самое крепкое. Чонгуку болеть нельзя, матч на носу, а Чимина не хотелось оставлять одного в Больничном Крыле, а потому лучше обоих увести обратно в замок.

- А что такое анимагия? – подал голос Чимин, видя, что старший ушёл в себя.

Встрепенувшись, Юнги кивнул самому себе по поводу согласия с мыслями и перевёл взгляд на дорогу, смотря под ноги.

- Анимагия – способность человека превращаться в животное или другое существо. Отличие от оборотней в том, что анимаг не зависим от цикла луны. Животное может быть самое разное, хотя волшебник обычно выбирает то, которое нравится ему самому или то, которое, по его мнению, полезнее других. Это сложная магия, требующая долгих тренировок и упорства, особой предрасположенности и готовности к тому, что в процессе неверных действий ты можешь навсегда остаться калекой или уродом. Так как способность это редкая, ведь немногие имеют достаточно сил, чтобы научиться, немногие готовы рискнуть своим здоровьем, то все анимаги проходят обязательную регистрацию. Тем более что анимаги могут послужить хорошими шпионами на случай войны или рейдов.

- Ты сказал, что это твой секрет, что тебя могут отправить в Азкабан. Ты не зарегистрировался? – шёпотом спросил Чимин, как-то нервно осматриваясь.

Юнги не выдержал и рассмеялся, так забавно выглядел младший, словно вот сейчас из-за дерева выскочат авроры и заберут Юнги прямиком в тюрьму. Чимин не сразу понял причину чужого смеха, а после совершенно очаровательно надулся, отчего Мин не сдержался и ущипнул пухлую щёчку, получая в ответ смущённо-возмущённое «ну, хён!».

- Именно. Я не проходил регистрацию, потому что за каждым анимагом устанавливается своего рода наблюдение. Не желаю жить у кого-то под колпаком. Тем более, в случае чего меня не только могут принудить помогать Министерству, но и обвинить в каком-то происшествии, если будет похоже на... Ну, например на нападение той же змеи. Человек мёртв, а у меня с ним накануне ссора была. Начнутся разбирательства, допросы, таскание по кабинетам министров. Оно мне не надо. О том, что я – анимаг, не знает никто кроме моей сестры. Ну и тебя теперь.

- Я никому не расскажу, хён, вот только... Это ты был в то утро, да? Белая змея, - поинтересовался Чимин, кусая губы и алея щеками.

Юнги невольно вспомнил горячую кожу под собой, жар которой так приятно согревал, вспомнил, как колотилось громко и часто чужое сердце, качая кровь и отдаваясь в нём вибрацией, пробирающих до последнего нерва. Это было так приятно и волнительно, так сладко.

- Да. На самом деле я не знаю, как так вышло, ведь для трансформации я должен как минимум представить себе второй облик. Но когда я проснулся, то понял, что каким-то невероятным способом превратился в змею и оплёл тебя с ног до головы. Ты сильно напуган был, поэтому я решил стать человеком и сделать вид, что ничего странного не произошло. Да и ты решил, что это были галлюцинации, - пожал плечами Мин, окидывая притихшего парня изучающим взглядом.

Но Чимин больше ничего не говорил и не спрашивал. Смотрел себе под ноги и лишь тяжело вздыхал изредка. Решив дать парню переварить информацию, Юнги отвлёкся на окружающий пейзаж. Они почти добрались, впереди уже виднелись башни стадиона, украшенные флагами факультетов. Вскоре стала видна и маячащая в небе точка. Значит, Чонгук уже был на месте и от скуки принялся выписывать финты в воздухе.

До стадиона они добрались как раз к тому моменту, когда начали раздаваться крики вперемешку с угрозами. Чимин тут же вышел из ступора, с интересом осматриваясь, а Юнги недоумённо смотрел на грозящего смеющемуся Чонгуку кулаком Сокджина и смеющегося рядом Намджуна, которого вся эта ситуация явно забавляла.

- А ну спускайся, засранец, сейчас же! – в сотый раз выкрикнул Джин изрядно охрипшим голосом.

- Что здесь происходит? – поинтересовался Юнги.

Сокджин тут же перестал ругаться и кричать, резко оборачиваясь к подоспевшим парням. Намджун подошёл ближе, всё ещё посмеиваясь, а вскоре к ним подлетел и Чонгук, который всё равно держался повыше, чтобы Сокджин не мог схватить его за ногу и дёрнуть вниз.

- Мы в лес ходили, Сокджину надо было. Возвращались обратно, увидели, что над полем кто-то летает. Сокджин, разумеется, тут же помчался разбираться, ну и я за компанию. Да только Чонгук заявил, что у него тут урок будет, отказался спускаться. Вот и издевается, мелкий засранец, уже минут десять, - пояснил Намджун.

- Занятия отменяются, мелкий, спускайся, - припечатал Юнги.

Сокджин даже рот приоткрыл от удивления и растерянности, когда Чонгук недовольно скривился, но послушно спустился вниз, спрыгивая с метлы и закидывая её себе на плечо. Но не растерялся, хватая мальчишку за ухо и больно дёргая под обиженное шипение.

- Сорок баллов, Чон Чонгук. За то, что пренебрёг техникой безопасности, носясь тут в одиночестве. Какой бы распрекрасный ловец ты ни был, но шею ломали и в Национальной Команде. А если бы навернулся? Если бы сломал себе позвоночник? Когда же ты головой начнёшь думать? – шипел разозлённый староста, продолжая дёргать чужое ухо.

- Хён, пусти, больно, - вопил Чон, игнорируя чужие смешки и багровея от стыда.

- Джин-хён, не ругай его, - жалобно попросил Чимин, убирая чужие пальцы от настрадавшегося уха. – Это я его попросил, потому что мне полёты не даются. Я же не знал, что так нельзя делать, мы просто хотели полетать над землёй немножко.

- Ты попросил, но он-то правила знал. Маленький засранец, лишь бы выкинуть что-нибудь, - продолжал возмущённо шипеть Сокджин, сверля спрятавшегося за Намджуном мелкого тяжёлым взглядом.

- Давайте в замок вернёмся, - позвал Юнги, в который раз смотря на небо. – Сейчас дождь начнётся, в такую погоду летать – не лучшее решение. Тем более, нам ещё топать обратно. А полётами в другой день позанимаетесь. На следующие выходные обещали солнечную погоду, вот тогда и будете с ума сходить.

Спорить с Юнги никто не стал, да и разумное было замечание, а потому дружной толпой все направились обратно к замку. По пути Чимин заметил у Сокджина корзинку и принялся расспрашивать, что в ней и для чего нужно. К рассказу гриффиндорского старосты подключился и Намджун, попутно интересующийся успехами Чимина в сфере заклинаний и с улыбкой выслушивая восторженные «я столько всего выучил» и «без Юнги-хёна я бы не справился». Воспользовавшись ситуацией, Чонгук дёрнул Юнги за рукав, жестами попросив чуть притормозить.

- Юнги-хён, я когда к трибунам летел, - начал было Чонгук, но тут же прикусил язык, - ну, то есть шёл... Я увидел хёна. Он в кладовку с мётлами забрался и хотел там что-то наколдовать, да только я ему помешал. Ну он и ушёл сразу. У нас матч во вторник же, но мётлы были общими. Любой мог их взять. Хосок-хён явно хотел сделать какую-то гадость, но я не очень понял, зачем ему это. А ещё он так говорил со мной, что... В общем, он слышал, что у нас с Чимином должно было быть занятие. Тэхён-хён мне говорил, что хён Чимина постоянно задирает, и я подумал, что... Хосок-хён мог специально мётлы заколдовать, чтобы Чимин упал.

- Услышал бы Сокджин, второе ухо тебе бы надрал, - заметил Юнги, хмурясь. – Когда же ты поймёшь, что это может быть опасным. Вот навернулся бы и провалялся в госпитале с поломанными руками и ногами. Хорошо бы тебе было? А про Хосока даже не знаю, что сказать. Он в последнее время странный ходит и постоянно ввязывается во всякие неприятности. Профессора уже устали мне на него жаловаться, да я никак его выловить не могу для разговора. То, что ты рассказал... Я предполагал, если честно, поэтому и пошёл с Чимином. На всякий случай. С Хоупом я сам разберусь, не вмешивайся, ладно?

- Ну, моё дело предупредить, а дальше уже сам смотри, хён, - пожал плечами Чонгук.

Намджун обернулся, требуя шевелить булками, и Чонгук тут же ускакал вперёд, оставляя Юнги наедине со своими мыслями. А мыслей было много и все нехорошие. Предчувствие пинало по печени ещё накануне, когда Чонгук подошёл к их столу, что-то нашептав Чимину с жутким выражением лица на ухо, а после напомнив про занятие. Ещё тогда Юнги показалось, что Хосок как-то дёрнулся всем телом и коротко ухмыльнулся. Вот только когда Мин посмотрел на парня, тот уже спокойно себе продолжал есть, попутно переговариваясь со своими приятелями.

«Мётлы были общими. Любой мог их взять», - повторила память голосом Чонгука.

Да, мог взять любой. Тот же Чимин, у которого своей метлы не было.

- Хён, давай быстрее, дождь начинается, - позвал Пак, размахивая руками и улыбаясь ярко.

Кивнув, Юнги прибавил шагу, не желая промокнуть. Чонгук прав, Хосок всё слышал и это было вполне в его духе - выкинуть подобное. Пора бы его уже приструнить.

to be continued...