Фига себе, я перескочил!

Собственно, ничего особенного не происходило, чтобы делать записи в дневнике. Мой цыган нежился со мной несколько дней, насколько его хватило. Потом опять вошёл в свой привычный режим: вечером идёт гулять с нами (а мы заходим в магазины, я ему покупаю что-то по мелочи, жрём что-нибудь вкусное, заедаем мороженым и запиваем энергетиком из банки, кафе и алкоголь только по праздникам), после сидит в интернете и болтает со своими приятелями, которых у него безумно много, человек сто, и часов в шесть утра идёт спать до четырёх вечера. Меня это ничегонеделанье почему-то раздражает. Пару раз я ему выговаривал, и он всю ночь после этого делано убирался по дому, гремел швабрами, вёдрами, посудой, в общем, тщательно шумел, всем своим видом показывая, что лучше бы мне промолчать в следующий раз.

А меня же это только ещё сильнее заводит. Не привык я молчать, у меня что на уме, то и на языке. Критический момент настал вчера. На прошлой неделе соседи, милая парочка божьих одуванчиков, бабушка с дедушкой, подарили нам двух щенков. Щенки очень милые, соседи ещё милее, и отказывать просто было не в тему. Тем более, все вдруг захотели потискать щенков, сразу же взяли их на руки, и мы с другом согласились.

Сразу скажу, что зря. После того, как первый восторг прошёл, все как-то резко «забыли» заботиться о щенках. А их нужно кормить каждые два часа, когда не спят, убирать за ними везде, часто мыть, ласкать, держать в тепле и уюте, терпеть постоянный писк. Но что-то не больно люди горят желанием заботиться о ком-то другом. Вот о себе всегда позаботятся, а о ближнем...

И забота о щенках легла на наши с другом плечи. Мы это гордо терпели... Ну, сколько могли. После чего стали по-очереди вежливо просить цыган то накормить уже приготовленной едой, то затереть пол там, где щенки нагадили, то помыть их. Цыгане ворчали, тяжело вздыхали, но просьбы наши исполняли. Вплоть до вчерашнего дня.

Вчера же случился аврал у меня с работой, а друг поехал забирать свой ВНЖ (вид на жительство), и я попросил своего цыгана приготовить щенкам еду. И тут он мне выдал, что не умеет, что боится и всё такое, и вообще, что мне стоит самому. Хорошо, говорю, ты мог бы сразу сказать, что просто не хочешь это делать, а хочешь дальше спать или смотреть тикток. Я адресовал просьбу парню Стефана, потому что мальчик уже приклеил ногти. Он одевается в женские платья, наносит макияж, и в таком виде снимается для своего инстаграма. Мы его не отпускаем на улицу, потому что боимся за него. Мало ли кому что в голову взбредёт. Это вам не Германия или Франция.

Так парень Стефана (его зовут Эгзон) устроил скандал с хлопаньем дверьми, влепил Стефану пощёчину и вообще повёл себя некрасиво. Мне даже пришлось вмешаться и встать между ними, чтобы чего не вышло. Прямо скажем, руки у меня чесались набить Эгзону морду, но я как-то удержался, памятуя, что произошло со Степаном, когда я последний раз дрался.

После этого разозлённый Эгзон убежал в их комнату, а Стефан пошёл варить кашу. Бедный мальчик! Ещё и ревнивого скандалиста ему в парни не хватало для полного счастья. Я бросил работу, отодвинул его от плиты, сам приготовил еду, сварил кофе, и мы с ним накормили щенков, а после сидели на кухне, болтали обо всём на свете, и Стефан давился слезами, размазывая макияж по щекам.

Мне стало его жалко, и мы пошли гулять вдвоём, оставив этих двух дома. Уже стемнело, был тихий тёплый вечер. Он держал меня под руку, как заправская дама, а я чинно выхаживал, задрав нос, изображая из себя кавалера. Мы купили мороженое, я пытался безуспешно шутить, а Стефан старался не реветь. В парке почти не было людей, жухлая листва шуршала под ногами, было совсем-совсем тихо. Даже ветер замер высоко в кронах деревьев.

В конце концов я вспомнил историю, как где-то в Подмосковье енот откусил член пьяному мужику, и попытался пересказать её по-сербски, но совершенно забыл (точнее, никогда не знал), как на сербском будет енот. Я пытался описать это животное всеми доступными мне словами, и вышло как-то так:

— Ну как ты не понимаешь! Это такое животное, как лиса, с длинным хвостом, морда, как у собаки, уши, как у кошки, только окрас серый с чёрными и белыми полосами.

— Это белка? Она отгрызла член человеку?

— Нет, енот, чёрт, ну как белка, только большая, и окрас другой. И уши, как у кошки.

— Это кошка скушала хуй?

— Да не скушала, а откусила! Нет, скорее собака. Ближе к лисе.

— Как откусила? Он спал что ли? Это лиса?

— Да нет же!

Так мы пытались выяснить, что это за животина довольно долго, и выходило всё смешнее и смешнее, пока не перешли к переводу термина «полоскун». Тут вообще началась такая ржака, что мы не смогли удержаться на ногах и повалились в разноцветные листья, толстым слоем устилавшие всю землю в парке.

Так мы валялись и шутили довольно долго, пока не позвонил друг, и мы втроём не отправились в кафе. Вернулись домой мы только ночью, совершенно забыв, что оставили цыган только с манной кашей. Ну и поделом.

Они встретили нас мрачные и злые. Мой отказался заниматься со мной сексом. Решил меня наказать. А Эгзон вообще ни с кем не разговаривал. Ну ладно, кошка скребёт на свой хребёт. Мне секс нужен не столько ради секса, сколько это показатель того, что меня любят. Потому что сам секс длится минут десять, а всякие ласки в постели, поцелуи, обнимашки — это бесценно. Что может сравниться с тем, когда ты чувствуешь нежные прикосновения к коже пальцев своего любимого? Когда он впивается в твои губы страстным поцелуем? Когда слегка проводишь ладонями вдоль напряжённой спины любимого, и он вздыхает от возбуждения?

И он захотел лишить меня всего этого? Да он себя этого лишил, не только меня! Ну и показал мне, чего я стою для него, раз он может отказаться от меня в угоду своего настроения, своего гнева.

Я сейчас скажу банальную вещь — не кормите свой гнев. Кормите любовь, дарите любовь своему любимому и получайте её взамен, потому что не знаете, сколько ещё вам отмеряно! Цените каждое мгновение, проведённое с любимым, оно бесценно, буквально каждое.

Если он думал, что на меня это произведёт впечатление, то он был прав. Только я уже имею опыт такого поведения, и у меня реакция совсем не та, которую он ожидал. Я буркнул что-то вроде «отлично», мы с другом пододвинули диван к компьютеру и втроём со Стефаном завалились смотреть фильм «Чужой. Ромул», потягивая красное вино. Оно к «Чужому» очень даже подходит. А после вина, сами понимаете, тянет в сон, и мы так втроём и уснули под одним пледом.

Назревал скандал. Только вот скандалить со мной сонным — дело бесперспективное. Цыгане пытались нас разбудить, ведь они жрали только манную кашу с сахаром, но были посланы нафиг. А, забыл сказать, я в силу занятости забыл заказать продуктов, и кроме манной каши в доме было только полбутылки молока и бутылка красного вина, которую мы уговорили.

Злые и голодные цыгане терпели до утра, после чего мой скидал вещи (не все) в огромный пакет и удалился к семье, решив меня окончательно наказать. Он носился по квартире и трясущимися руками хватал попавшиеся под руку свои вещи, типа мокрых ещё носков и грязных футболок, старательно делая вид, что меня не существует. Я же, позёвывая, варил кофе на троих. Что-то подсказывало мне, что на Эгзона тоже рассчитывать не стоит.

Из комнаты Стефана слышались голоса на повышенных тонах. Эгзон кричал на своего парня что-то на цыганском, из чего я уловил только, что его зовут проституткой. Но я-то знаю, что Стефан с этим завязал и подрабатывает в магазине. Он всё мне рассказывает, да и я же вижу его там. Бедного мальчика опять обвинили в том, чего он не совершал. Вот скажите мне, почему на одних людей валятся все несчастья разом, а другим судьба благоволит? Этот же Эгзон получил от судьбы всё, чего мог только желать: красивого мальчика, секс каждый день, любовь, хороший дом, возможность не работать и жить на всём готовом. Что тебе, сука, ещё надо? В жопу тебя поцеловать?

Раздался громкий щелчок пощёчины и удар об стену. Прежде, чем я успел сообразить, друг бросился в комнату, послышался гулкий шлепок, и оттуда с воем выскочил Эгзон, брызгая вокруг кровью. Он верещал, как недорезанная свинья, пуская кровавые пузыри из носа.

Не вынесла душа поэта, не смог друг стерпеть, что мальчика опять бьют. Как я понимаю, он влетел в комнату и, увидев, что Стефан валяется на полу, наотмашь ударил ладонью Эгзона по носу, сломав тому нос. Никогда я не видел его таким возбуждённым, и даже представить себе не мог, что он умеет драться. Ну, Эгзон, видимо, тоже не ожидал.

Прикрикнув на него, я заставил Эгзона сесть и кое-как вправил ему нос, напихав туда побольше ваты. Зато теперь будет выглядеть, как боксёр. На пластическую операцию ему вряд ли хватит денег. Он поскуливал и дико вращал глазами, видимо, пытаясь рассмотреть опухший нос.

Вкратце объяснив ему, что лучше держать нос в покое, и что если он пойдёт в полицию, то нам придётся задействовать русскую мафию, и плюс родители узнают, чем он тут занимается, я принялся отпаивать кофе друга и Стефана. Оставлять Эгзона без внимания было нельзя, и мы целый день проторчали дома, пока он, наконец, не успокоился.

Друг со Стефаном неспешно собрали его вещи, я пожертвовал свою сумку, и Эгзон был на такси отправлен домой. Усаживая его в такси, я нагнулся и прошептал на ухо, что если чего случится, найду его, отрежу яйца и заставлю сожрать. На случай, если вдруг ему взбредёт в голову отомстить.

Поэтому мы опять начинаем всё с чистого листа.

И да, я хочу поговорить с другом, чтобы уже нашёл себе кого-нибудь, если со мной не хочет строить отношения.