1 год назад

Красные кеды окончательно развалились: десять раз подклеенная подошва не просто отошла, а ещё и треснула посередине, тканевая часть сбоку сильно износилась и была такой тонкой, что почти светилась. Идти на учёбу было не в чем.
За созерцанием убитой обуви Кару и застал на удивление трезвый отец.
— Очередные кеды? — поинтересовался он и, не разуваясь, прошёл в квартиру. На кухне захлопали дверцы пустых шкафчиков.
— Очередные? — девушка обернулась ему вслед. — Очередные — это когда очередь, а не одни на все сезоны и до конца жизни.
— Я приношу тебе зарплату, — отозвался мужчина из кухни. — Не прибедняйся!
Кара медленно поднялась и направилась к горе-отцу.
— Зарплату? Да ты шутишь?
— Да, я приношу тебе деньги, — упорствовал он. — Не знаю, на что ты их тратишь.
Дочь опешила и растерялась от этой нелепости.
— Да мне еле хватает заплатить за коммунальные услуги, о чём ты говоришь, пап?!
Мужчина поджал губы и отвёл взгляд.
— Я не могу купить себе даже нижнее бельё, — задетая отцовской подозрительностью, Кара обиженно засопела, — а ты думаешь, я трачу эти деньги на новые кеды?
— А куда тогда деваются мои деньги?! — возмутился отец и попытался обойти её, стоящую в дверном проёме, но девушка с дороги не отошла.
— Ты... — комок застрял в горле.
Кара сглотнула и задушено выдавила:
— Ты всё пропиваешь.
На отца эта фраза подействовала, как красная тряпка на быка.
— Я не алкоголик! — взвизгнул Ким и оттолкнул дочь. — Не алкоголик! Я расслабляюсь! Иногда! — его лицо покраснело от ярости. — Ты знаешь, как мне тяжело?! Бессердечная! Не понимаю, как у такой прекрасной и доброй женщины могла родиться такая чёрствая дочь!
— Эта прекрасная женщина бросила тебя! — вырвалось у Кары.
Отец сжал кулаки, сцепил зубы, а после злобно выплюнул:
— Уверен, она не хотела растить такую дочь, как ты! — Кара вздрогнула, словно получила обжигающую пощёчину. — Ты забираешь все мои деньги! Где мои деньги?! Мне нужны деньги! — он рванулся к дочери, но смог ухватить лишь за карман. Старая застиранная ткань затрещала, и карман оторвался.
— У меня болит душа! — не унимался отец. — Всё внутри горит! А ты не понимаешь! Деньги! Давай мне деньги! — он был похож на сумасшедшего, одержимого. Покрасневшие от недосыпа и алкоголя глаза горели жаждой, лицо перекосило от злости. В такие моменты дочь боялась своего отца.
— У меня нет денег, — Кара вжалась в стену.
— Ты всё потратила?!
— Что — всё? Денег и не было!
— Ты! Ты ходишь на работу! Давай деньги! Быстрей!
— Успокойся, пожалуйста, пап, — Кара перехватила занесённую в воздухе руку отца. — Давай я тебя покормлю. Есть суп и...
— Ничего от тебя не хочу! Меня тошнит от тебя! И от этого дома! — в яростном порыве он смахнул какие-то вещи с коридорной тумбы и выскочил из квартиры.

Солёные капли упали на рваные кеды, делая их ещё более ущербными, хотя, куда уже больше...

Наши дни

Кара открыла глаза и скривилась от тупой головной боли. Попыталась перевернуться — и охнула от болезненного давления в груди. Последствия вчерашнего боя давали о себе знать.
Из зеркала на девушку глядела жертва домашнего насилия: синяк от разбитой брови растёкся под глазом, образовывая красивый яркий фингал, бровь с запёкшейся кровью распухла и пульсировала. Если раньше она отстаивала свою порядочность на кулаках, защищая честное имя, то, заявившись в колледж в таком виде, доказывать что-либо будет уже бесполезно.
Нацепив кофту с глубоким капюшоном, она прошмыгнула на улицу, умудрившись не встретить соседей. Закоулками минула несколько кварталов и нырнула в небольшой магазинчик косметики, где можно было протестировать продукцию прежде, чем приобрести. Пару раз она слышала, как девушки обсуждали эту прекрасную возможность бесплатно накраситься. Стенд с тональными средствами удобно устроился в углу, и вскоре лицо Кары выглядело уже не так помято. Но даже после она не рискнула снять капюшон и прямо в нём заскочила в колледж одновременно с прозвеневшим звонком.

В аудитории было очень шумно. Народ столпился вокруг преподавательского стола и что-то бурно обсуждал, тыкая в помятый лист бумаги.
— Да они издеваются! У меня планы на эти выходные! А нельзя было заранее предупредить? Как же я ненавижу это всё! — раздавалось из толпы.
Растерявшаяся на пороге Кара облегчённо выдохнула — дело явно не в ней, и протиснулась к своему месту на предпоследнем ряду.
— Вместо подготовки к практическим занятиям они предлагают нам тренироваться на стадионе? Что будем делать? Петицию писать? Устроим манифестацию?
В дверях раздался предупредительный кашель. Толпа отвлеклась и обнаружила в аудитории директрису До. Пожилая крупная женщина с круглым лицом при первом взгляде производила приятное впечатление, но студенты знали её слишком хорошо, чтобы не вестись на внешность доброй тётушки. Те, кто после колледжа уезжали в большие города и поступали в университеты, говорили, что после нашей директрисы и учебного заведения другие казались им просто ангелами во плоти, а условия — едва ли не райскими.
— Я вижу, вы ознакомились с графиком соревнований, — директриса вальяжно направилась к студентам, сложив руки за спиной.
Кара во всей этой суматохе уже давно успела позабыть о соревнованиях внутри колледжа.
— Отборочный тур внутри группы начнётся в понедельник, — продолжила руководительница, игнорируя убийственные взгляды студентов. — У вас есть время, чтобы решить, в каких видах спорта вы сильнее всего, потренироваться на выходных, а в начале недели продемонстрировать свои навыки.
— Вы думаете, за выходные могут проклюнуться какие-то навыки? — поинтересовался один из студентов.
— Даже за ночь могут проклюнуться навыки, — ответила директриса и посмотрела почему-то на Кару. Девушка отвела взгляд и опустила голову, скрывая пробивающуюся из-под тонального крема синеву на лице.
Директриса высказала ещё несколько замечаний по поводу дисциплины в группе и внешнего вида студентов и покинула аудиторию. Обсудить события не дал преподаватель по английской литературе, который всё это время мялся в дверях. Впрочем, даже он не помешал студентам перешёптываться, обмениваться записками, а после и вовсе пустить по рядам список, в котором предстояло определить себя к одному из состязаний. Когда листок дошёл до Кары, места остались в беге с барьерами и метании ядра. Девушка покосилась на парней, что сидели сзади, и решила, что метание оставит им. В беге она была не сильна, но выступать прямо сейчас и меняться с кем-то местами, когда её лицо лучше спрятать, не стала. Решила, что пробежит уж как-нибудь, за победу особо бороться не станет, есть и более насущные дела, например, деньги, которые буквально жгли бедро через ткань потёртых джинсов.
Во время перерыва староста объявила о том, что позориться на соревнованиях не надо, из самых лучших ребят составят команду группы, которая затем будет соревноваться с командой другого факультета. И отличницам не хотелось бы краснеть за своих одногруппников. Поэтому всем велено явиться в субботу на стадион, чтобы потренироваться. Конечно, были среди студентов и несогласные, но их никто слушать не стал, время и место условлено, остальное, мол, на вашей совести.
Все пары Кара просидела так незаметно, что порой даже забывала дышать, лишь бы не привлекать к себе внимание. В капюшоне было жарко, спина взмокла, но у девушки не было зеркальца, чтобы оценить свой внешний вид, и она боялась, что косметика впиталась/стёрлась/потекла, и миру явится её «красивое» синее лицо. По окончании пар она дождалась, пока остальные покинули аудиторию, и вышла самой последней. До парадных дверей оставалось всего несколько шагов, когда перед ней возник Чен, друг Сехуна.
— Кара, привет! Ты слышала про соревнования? — защебетал он. — Мы надеялись, что эта идея сольётся и ничего не будет, но... — запнулся, осознав, что девушка его совсем не слушает, а пытается обойти и придерживает при этом капюшон, скрывая своё лицо. — Ты спешишь? — он обежал её и попытался заглянуть под капюшон. — Всё в порядке? А почему ты в капюшоне? Голову не помыла? Я в таких случаях хожу в кепке.
— Да, волосы, — ухватилась за подсказку Кара. — Не успела утром, проспала, — и снова попыталась его обойти, застряв в шаге от двери.
Чен понимающе хмыкнул и отступил. Кара облегчённо выдохнула и шагнула к дверям, но кто-то сзади схватил её за кофту и сдёрнул капюшон.
— Эй! — девушка мгновенно обернулась и встретилась с изучающим прищуром сехуновских глаз.
Стыд ударил ей в лицо и окрасил багрянцем щёки. Её взгляд забегал, и она отвернулась, натягивая на голову капюшон.
— Что вы заняли проход? — возмутился один из студентов, протискиваясь мимо троицы к выходу.
— Отойдём, — Сехун подцепил её кофту за край и потянул в сторону.
— Мне надо идти! — хлопнула его по руке, чтобы отцепить, но он тащил её за собой, как большой баркас маленькую лодочку на тросе.
Сехун довёл её до стены и отпустил, Чен перегородил отход. Оба уставились на девушку, которая опустила лицо и вжала голову в плечи. Можно было психануть и крикнуть «не ваше дело», оттолкнуть и гордо уйти, сверкая на весь колледж своим фонарём, но портить отношения с теми, кто впервые за долгое время хорошо к ней отнёсся, не хотелось.
Первым нарушил молчание Чен:
— Болит? — тихонько поинтересовался он. — Надо лёд приложить.
— Дайте мне пойти домой, и я приложу, — отозвалась из глубины кофты Кара.
— Кто тебя так? — и голос у Сехуна резкий. — Отец?
Кара вскинула на него глаза.
— Нет.
— Врёшь?
— Говорю же, это не он.
— Если не отец, значит, на этого человека можно написать заявление в полицию.
— Да, — поддержал его Чен. — Хочешь, я с тобой схожу, у меня там знакомый есть.
Кара всплеснула руками.
— Ничего не надо писать, это вышло случайно! Шкаф, на меня упал шкаф!
Сехун недоверчиво фыркнул.
— Шкаф ударил тебя с правой ровно в бровь? — уточнил Чен и тоже нахмурился.
Ощущение ущербности усилилось. Перед ней стояли два парня из благополучных семей, без лишних проблем и забот о завтрашнем дне. Не стоит, чтобы их видели вместе, это подпортит их репутацию. Толпа не будет вникать в ситуацию, толпа делает вывод сразу.
— Всё в порядке, вы можете не строить из себя вселенских защитников. Мне нужно идти домой, — Кара отпихнула Чена плечом. — Но спасибо за внимание. Я буду аккуратна... со шкафами.
Чен попытался её остановить и что-то посоветовать от отёка, но Кара быстро преодолела метры до двери и покинула колледж. Лёгкий ветерок коснулся щёк, которые продолжали пылать.

В банке сотрудница покосилась на проступающую синеву на лице Кары, но деньги обменяла. Часть сразу пошла на оплату коммунальных услуг. От мыслей о том, что дома можно будет не волноваться о воде и свете, в груди томительно заныло. Девушка вышла на улицу, свернула в переулочек и прислонилась к стене, скрывая от прохожих выступившие слёзы. Столько денег она никогда не держала в руках, даже оставшиеся купюры казались просто баснословной суммой. Наученная горьким опытом, она решила максимально полезно потратить их, чтобы не соблазнять отца: несколько раз сходила в магазин и заполнила холодильник и кухонные шкафчики, когда совсем потемнело, выползла на торговую улицу, гудящую всю ночь. Кара не помнила, когда в последний раз ощущала себя такой счастливой, как в этот вечер. В пакет приземлились носки и нижнее бельё не только для неё, но и для отца, футболка, джинсы, кроссовки, вкусно пахнущие шампунь и мыло... Домой Кара возвращалась усталая, нагруженная покупками, но очень довольная собой. Папы дома не оказалось, и она испытала облегчение — можно было спокойно всё разложить без лишних объяснений. Вряд ли сам он хоть что-то заметит.
Спать улеглась после полуночи. Вымылась в своей ванне под горячей водой, пахла чем-то тропическим, наскоро приготовила поесть, в надежде застать отца трезвым и удивить. Но он не пришёл. Бровь дёргало, синяк грозил завтра расцвести краше, чем сегодня, но засыпала Кара спокойно и умиротворённо. Что такое синяк по сравнению с возможностью почувствовать себя человеком?

***

Чунмён покачнулся и опёрся о прилавок, чтобы не упасть, когда увидел Кару.
— Твою... дивизию, — выдохнул примерный сын и выругался сквозь зубы. — Кто это сделал? Почему ты мне не позвонила? Ты ходила в полицию?
Девушка пригнулась и посмотрела на своё отражение в зеркале витрины: синяк по-прежнему был синим, с багровой каёмкой, и растекался под глазом, как чернильное пятно от потёкшей ручки. А ведь она снова ходила в тот магазинчик, чтобы немного закрасить свой фингал.
— На меня упал шкаф, — пояснила она. — Не волнуйся ты так, больше у меня с этим шкафом нет ничего общего.
— Этот шкаф надо в тюрьму посадить! — выпалил Чунмён. — Когда? Когда это было? Что конкретно произошло?
Пришлось и ему рассказывать вымышленную историю, в которую он, судя по нахмуренным бровям и поджатым губам, ни грамма не поверил. Вытолкать его из магазина было ещё труднее, хоть его смена и закончилась час назад. Он настаивал на том, чтобы остаться, обещал никому ничего не рассказывать, если она ему обо всём поведает, давил на жалость, ныл о том, что думал, будто бы они друзья. Но Кара упорно выставляла его на улицу.
— Ты не можешь так со мной поступить! — уверял он, цепляясь за дверной косяк. — Мы с тобой больше, чем просто коллеги! Мы же с тобой...
— Извините, — произнёс голос с улицы. — Вы входите или выходите?
Толкотня в дверях прекратилась. Чунмён услужливо отступил, пропуская в придорожный магазинчик высокого брюнета. Сехун смерил его безразличным взглядом и прошествовал мимо Кары в отдел с прохладительными напитками.
— Всё, у меня клиент, иди домой, — она пихнула Чунмёна локтем.
— Он кажется мне подозрительным, — прищурился коллега.
Кара обречённо вздохнула.
— Я его знаю, он из колледжа.
Прищуренный взгляд метнулся от клиента к Каре.
— Надеюсь, ему ты не рассказала о том, о чём мне не рассказала.
— Я никому ни о чём не рассказала, — заверила его Кара и спустя ещё пару минут пререканий смогла выставить его из магазина.
Скучающий Сехун уже ждал её возле кассы, перебирая висящие на стойке жевательные резинки и мелкие брелки.
— Я уж думал, ты со своим парнем никогда не расстанешься, и я умру здесь в ожидании возможности рассчитаться за минералку, — монотонно сообщил он, когда Кара заняла своё рабочее место.
— Чунмён — мой коллега, мы делим смены в этом магазине, — поправила девушка и взяла его бутылку.
— Значит, это не он тебя разукрасил?
— Нет, это не он, — пробила чек.
— Кто-то другой?
— Другой, — на автомате подтвердила Кара и ойкнула, осознав, что прокололась. — Я же говорила про шкаф.
— Да, я помню: шкаф, у которого отличный удар справа.
Кара набрала воздуха в лёгкие и не нашла ничего лучше, чем напасть в ответ:
— Ты меня сто лет не замечал, а тут вдруг заинтересовался моей жизнью?
Взгляд Сехуна потяжелел. Он поджал губы, забрал минералку, развернулся на пятках и молча покинул магазин.
— А сдачу?! — крикнула Кара ему вслед. — Почему никто не забирает сдачу?