С того дня, как Доктор получил необычный подарок от своей последней посетительницы, мужчину не отпускали размышления о вере. К сожалению, ответ на вопрос Мэли был очевиден, только безумец не хотел о нем думать. Однако, чтобы исполнить обещание, данное женщине, он сел за перо и погрузился в воспоминания. Первые строчки легли на бумагу через силу, но чем больше Доктор писал, тем тверже рука держала перо.

"Драгоценная Мэли, я обещал вам, что отвечу на ваш вопрос. Вы спросили во что я верю.

 Все прозаично до безумия, я не верю вовсе. 

В людей верить глупо, они не оправдывают ожиданий, не стоит зря погружать себя в иллюзии относительно всех нас. В чудеса я не верю, ибо за каждым чудом стоит цепочка поступков и вереница событий, чудо становится просто следствием при ближайшем рассмотрении. В Бога и Дьявола я не верю. Я знаю, что они существуют, ибо получил исчерпывающие доказательства их существования. 

В мою бытность студентом академии мне приходилось много познавать, из-за этого моими единственными друзьями становились книги и те, кто эти книги ревностно хранит. Я получил расположение библиотекаря академии, - жуткого тощего горбатого старика с торчащей нижней челюстью. Он медленно ходил, у него была отвратительная дикция и прескверный характер, а любого студента он готов был уничтожить одним только взглядом, однако меня он любил за то, что я с таким же трепетом, как и он, относился к книгам. Только я мог опоздать с возвратом книги в библиотеку, только я брал на дом редкие фолианты, ибо часами мы со стариком стирали быль с ветхих переплетов и постранично собирали раритеты, с утра до ночи просиживая за скрипучим столом в самом дальней углу необъятного хранилища книг. 

Кроме старика я был дружен с ректором, фигурой неоднозначной и весьма удивительной. Студентам казалось, что он видит все и знает про каждого, а его глаза словно прожигали насквозь. Темные, как два потухших уголька, но стоит ветру гнева подуть, и в них тут же разгорается пламя. У него была отвратительная манера появляться в самый неожиданный момент из-за углов и дверей в старинном здании академии, и сверлить учеников, которых он застал врасплох, тяжелым взглядом. Из-за этого его называли демоном и Сатаной. Однако, он проникся ко мне спустя год моего обучения в стенах храма науки, видя во мне прилежание и самоотдачу. 

Однажды, когда я по привычке после учебного дня угощался в его кабинете чаем, на глаза мне попались необычные книги, стоящие в углу на полке. На корешки падала тень, и я не мог разобрать названий. Заметив мой взгляд, ректор достал одну из них и выложил на стол. Казалось, что обложка книги выполнена из светлой кожи, похожей на телячью, но гораздо тоньше, черными буквами по ней было выжжено название, как мне показалось, на латыни, однако, как бы я ни пытался прочесть, получалась откровенная тарабарщина. Удивленный, я попросил у друга разъяснений, ведь по латыни я был лучшим студентом на курсе и опережал своих сверстников в этом знании. 

Ректор рассмеялся и сказал, что без особого, "углубленного" знания языка у меня не получится прочесть ни строчки из этой книги, а между тем под старинной обложкой скрыты знания о жизни и смерти, а так же о том, как создавать существ и наделять их душами. Мне стало и смешно, от того, что умудренный годами человек верит в подобную антинаучную чушь, и интересно, есть ли ключ к этому шифру, или же профессор просто не может ее прочесть, а слепо верит кому-то, кто внушил ученому мужу странные мысли.

 Словно угадав в моей голове сомнения и насмешку, ректор вынул тетрадь, исписанную его мелким убористым почерком, и протянул мне, сказав, что здесь пособие по изучению языка, если я с ним справлюсь, то мой друг даст прочитать эти книги. Как же этот жест был похож на вызов! 

Тогда я еще был горяч, сейчас бы непременно отказался, будь у меня выбор. Но в тот момент мне не терпелось доказать превосходство науки над суевериями и, конечно же, верой. Язык давался мне с трудом, мешали уже полученные знания латыни, которые изобиловали строгими правилами, но я освоил за год этот удивительный труд, и в один из свободных вечеров пришел к ректору на негласный экзамен. Мой друг признался, что думал будто я забросил учить этот язык, очень удивился и с удовольствием меня проверил. 

Оказалось, что я изучил материал досконально, после нескольких молчаливых хлопков, ректор вручил мне три тяжелые книги, но заклинал их никому не показывать, иначе даже в наш просвещенный век, можно поплатиться за их хранение и изучение свободой или жизнью. Принимая из его рук фолианты я не понимал, что пожимаю руку самой судьбе, повернувшейся ко мне лицом дьявола. 

Дома мне пришлось спрятать книги, но, прежде чем оставить их, я взглянул на обложку верхнего тома и, к моему величайшему удивлению, без труда прочел название. "Для неофита. Договор" гласила надпись. Тогда я не стал вдаваться в подробности, решив посвятить изучению книг свободное от занятий время. Однако, стоило мне впервые открыть старинную рукопись, как я понял, что не смогу прекратить чтение. 

В этих трудах сухим научным языком было описано последовательное введение в черную магию, ритуал продажи души дьяволу в обмен на силу, и способ создания живого существа, наделенного речью, душой и собственной волей. Помимо этого было множество других знаний, которые мне казались суевериями, однако в этих книгах подобные знания обретали отчетливые очертания, ибо механизм работы материй более тонких, нежели может понять наука, был описан точно, словно автор труда препарировал душу самого мироздания. 

Каждый прочтенный абзац был как удар молота по столпу фундаментальной науки, моя уверенность в непогрешимость научной мысли дала трещину, а к концу третьего тома рассыпалась в прах. Когда пришла пора возвращать моему другу книги, я сделал несколько зарисовок со страниц и решил опробовать на практике то, что вычитал, еще до конца не веруя в реальность этого знания. Мою жажду экспериментов прервала подготовка к выпускным экзаменам, которая отняла у меня все свободное время, однако, когда ректор порекомендовал мою персону в одну из ведущих клиник нашего округа, я смог посвятить себя не только пациентам, но и личным делам. 

В первый же вечер пребывания на новом рабочем месте я выскользнул за пределы больницы и нашел подходящее заброшенное здание, в котором мог спокойно провести ритуал неофита. Что и как я сделал - прошу не спрашивать, ибо знание это опасно для тех, кто его хранит. Скажу только, что тот, кого мне довелось призвать, явился во плоти, и это не было галлюцинацией воспаленного сознания. Он вышел из начертанного на полу символа, но не смог переступить защитного барьера. В книге предупреждалось, что призвать самого владыку Ада не получится, у него слишком много глобальных дел, чтобы он отзывался на мелкие просьбы каждого, кто захотел богатства, славы или силы, потому придет кто-то из лордов. 

И демон пришел. 

Он выглядел далеко не так, как рисуют их в библии на картинках, нет, лик его был прекрасен, напоминая о том, что все лорды тьмы - это падшие ангелы. Однако, та холодность и порочная надменность, сквозящая даже в жестах, говорила сама за себя, а о том, что от лорда веяло силой, которая поднимала в воздух частицы пыли и мелкие предметы, лучше вовсе не упоминать. 

Мы с ним заключили контракт, я пролил собственную кровь, подписавшись без бумаги и чернил под устным договором, высеченным в скрижалях самого мироздания. Демон сказал, что я получу инструкции касаемо моих желаний, а так же необходимые знания и силы, и был таков. Вернувшись в свою постель я не мог уснуть, ощущение того, что я продешевил, продав бессмертную часть себя, царапало нутро, словно стая голодных кошек, а тихий издевательский смешок, которым меня наградил демон, растворяясь, слышался мне во сне. 

Лорд не обманул. 

После встречи с ним меня мучили кошмары с детальными сценами ритуального действа, ведь для создания нового существа требовалась целая мертвая плоть и части живых людей, извлеченные пока жизнь не покинула тело. Не буду вам рассказывать этого в подробностях письмом, ведь, попади оно в руки полиции, можно будет считать, что я сознался в ужасных преступлениях, в которых меня и так подозревал один весьма смышленый полицейский в прошлом, а ныне пациент одной из психиатрических клиник. Могу сказать только, что и труп, и части людей я достал не без труда, но все же. Соединить их было гораздо легче, чем извлекать. 

Заключительный ритуал должен был оживить мое творение, однако что-то пошло не так и мертвое тело осталось мертво. Как бы я ни бился, мое существо не желало оживать сию минуту, хотя в книге про сроки ничего не говорилось. Сны с ритуалами прекратились, исчез смех, который сводил меня с ума и чудился в каждом звуке, да и моя душа, как мне казалось, осталась на месте. 

Однако, вспоминая ту ночь в заброшенном здании, я всякий раз вздрагиваю, словно снова смотрю в глаза демона с лицом ангела, мне кажется, что подобные глаза я уже видел, притом не единожды, но все время это понимание ускользает от меня. Возможно все, что я написал - плод моей фантазии, и я глубоко болен, а все преступления, что я совершал, были следствиями сильных галлюцинаций. В любом случае я знаю точно - дьявол есть, если есть он, значит есть Бог, по закону противовеса. Но верить у меня уже ни во что не получится.  На этом я завершу свой рассказ, возможно он вас вдохновит на что-то философское, распорядитесь им на свое усмотрение. С глубоким уважением ваш Б. Д."

Приложив к листкам письма открытку, выбранную безумцем не случайно, запечатав конверт, Доктор написал на нем лишь слова " Для Мэли" и вышел из дома, направляясь к лавке Нуара. Хозяин был, как всегда, приветлив, он с удовольствием принял письмо, пообещав передать его своей подруге.

- Кстати, Доктор, - окликнул Нуар старого знакомого уже в дверях, - она просила передать это вам. Сказала, что вам понравится!

В руках Доктора оказалась малахитового цвета книга с дорогим бархатистым переплетом. Название золотыми буквами на обложке было выполнено искусно. "Изумрудная ложка. Как черпать вечность" вещала надпись на неправильной латыни, знакомой Доктору еще со времен академии.