Весь город гудел, на каждом углу судачили о том, что "Лепрекон" разгромили неизвестные сектанты, но не только эти события были на слуху. В переулках и кафе, на площади и в школах шептались о том, что молодые люди начали пропадать из домов и квартир во сне. Во всех газетах требовали от родителей самого внимательного присмотра за чадами, в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет. 

Первое исчезновение случилось в ту ночь, когда Доктор покинул паб и потерял из виду Севера. Юноша семнадцати лет встал из своей постели, как сказали родственники, посреди ночи и начал бродить по квартире, будто шел на чей-то зов, не просыпаясь. Родителям удалось уложить его в кровать, но утром их мальчика нашли мертвым в двух кварталах от дома. Тело было вскрыто от паха до адамова яблока, ребра оторваны, их обломки торчали в разные стороны, края раны были рваными, неровными. Внутренности подростка валялись на мостовой, недоставало лишь печени, которую жестокий убийца забрал для каких-то собственных нужд. 

Нашедшие труп люди не могли заснуть без кошмаров, они утверждали, что тело было не просто вскрыто, а будто разорвано зубами. Доктор читал утреннюю газету и удивлялся, как истеричные заголовки пытаются перекричать друг друга, одни в попытках посеять панику, а другие - предотвратить ее. Безумец вспоминал события трехдневной давности, произошедшие в пабе и пытался соединить их с происшествиями на улицах. За три дня три новых трупа, у всех недоставало внутренних органов и абсолютно все жертвы были юными. 

Доктор раздумывал над странными явлениями в городе до самого вечера, пока душевный воздух комнаты не начал давить на виски ноющей болью. Укутавшись в теплое пальто и шарф, мужчина вышел из дома, решив прогуляться по старому парку, недалеко от дома. Мрачные корявые деревья в парке всегда напоминали Доктору о том, что даже старость и смерть могут быть прекрасны. Ветер, натыкаясь на неохватные стволы, утихал, лишь пугливо переметал дорожки пригоршнями снега. Редкие следы тревожили белое покрывало снежных дорожек, Доктор бродил, наслаждаясь тишиной, пока шорох в сердце пересечения парковых дорожек не заставил мужчину насторожиться. 

Свежие следы вели в центр парка, стараясь не шуметь, безумец отправился вдоль цепочки вмятин на снегу к кругу из старых ив. На вытоптанной поляне алыми брызгами был нарисован неровный круг, вписанные между двумя кольцами буквы были понятны немногим. Возле круга, в другом, насыпанном углем на снегу, стояла знакомая золотоволосая Эн-Мари и что-то шептала себе под нос. Улыбнувшись горько, Доктор оставил девушку и пошел прочь. Любопытство - не порок, а источник опыта, как ему казалось, потому он не собирался мешать юному созданию получать свой урок.

 Дойдя до противоположного конца парка, безумец оглянулся, успев уловить лишь скрывшийся среди деревьев силуэт в плаще не по погоде. Ускорив шаг, мужчина вернулся домой, крепко запер двери и попытался успокоить расшалившуюся фантазию. Ни бредом, ни паранойей нельзя было объяснить то, что творилось вокруг, призраки прошлого окружили Доктора, цепляясь холодными пальцами за одежду и, казалось, за кожу, за саму душу. В потайном чулане осталась память о совершенном некогда, о том, что мужчина тщился забыть. Но вот оно всплывало обрывками или намеками, запахами, образами. Заключенная сделка сейчас дала о себе знать, когда жажда познания иного погасла, превратившись в страх перед тем, что открылось.

Но все же. Старый сарай. Стеклянный аквариум. Кожаный плащ и запах формалина. Открытка с кошкой, которую сгубило любопытство. Все это крутилось в кровавой карусели действий и знаков, в заклинаниях, произнесенных шепотом. Память воскресла, как полуистлевший труп в судный день, и нависла угрожающей тенью над Доктором. 

- А мне казалось, что все под контролем, - прошептал безумец, упираясь руками в виски. 

Часы убегали в бесконечность, Доктор не заметил, как день истек, уступив место ночи. За окном сгустилась тьма, но плотные шторы не пускали ее в комнату, защищая безумца от кошмара стеной эфемерной безопасности. Потянувшись, он хотел отправиться в кровать, но какой-то шум извне заставил его вздрогнуть. За окном кто-то был, кто-то топтался на узком карнизе и прикасался к стеклу. Штора едва колыхалась, проехавший мимо скрипучий трамвай на секунду оглушил, но высветил больным желтым глазом силуэт за стеклом.

Немеющими руками мужчина откинул занавеску и увидел, что по ту сторону окна стоит Эн-Мари, ее глаза распахнуты, зрачки неестественно расширенны, она утыкается пальцами в замерзшее окно, словно пытается просочиться сквозь прозрачную преграду. Она не реагировала на холод, ноги обуты в домашние размокшие тапочки, одета в легкую пижаму, уже изрядно выпачканную. Девушка явно засыпала или собиралась в постель, когда ее застиг неизвестный зов, заставив пересечь город и оказаться не у входа в дом, а на крыше.

Поспешно открыв окно, Доктор впустил бедняжку, а вместе с ней и ветер с колючим холодным снегом. Рама стукнула, отрезая темную улицу от освещенного кабинета, мужчина обернулся, взглянув на девушку, она все еще пялилась в одну точку, но ее губы шевелились, пытаясь что-то вымолвить. Эн-Мари стояла, слегка покачиваясь, в середине комнаты, как раз под тем самым местом, где на потолке отпечатались выжженные знаки от сгоревшего, как феникс, необычного гостя. Подойдя поближе, безумец прислушался, но сомнамбула вдруг обрела голос.

- Жан Франсуа, - низким грубым басом, совершенно не свойственным девичьему голосу вещала она, - совершенное существо жаждет встречи со своим создателем!

Девушка закрыла глаза, и обмякшее тело расслабилось, падая, безумец едва успел подхватить юную особу, чтобы она не грянулась головой об пол. Уложив блондинку на кушетку, мужчина решил дождаться ее пробуждения, чтобы не тревожить и без того смешанное сознание. Пользуясь тем, что гостья крепко спит, безумец сделал себе кофе, достал старые записи и принялся изучать то, что, как ему казалось, стало прахом истории.

Едва рассвет вполз на тонкими лучами на крыши Эн-Мари открыла глаза, недалеко от нее сидел Доктор, перечитывая старую книгу в черной обложке и пил уже не первую чашку крепкого кофе. От окна тянулась цепочка грязных следов к сырым тапочкам. Блондинка закуталась в плед, обнаружив, что кроме домашней пижамы на ней ничего.

- Что я здесь делаю?! - Вскрикнула девушка, подскакивая.

- Вот и мне это интересно, - устало выдохнул безумец, закрывая обложку, - вы ничего не помните?

- Нет, - качнула светлой головой юная особа, обшаривая закоулки своей памяти, - я ложилась спать у себя дома, родители пожелали мне спокойных снов, больше ничего, я уснула.

- Тем хуже, - вздохнул Доктор, понимая, что если девушку обнаружат у него, то некоторые подозрения у представителей порядка появятся, - а что вы делали вчера? Помните это? Где вы были?

- Я весь день занималась своими делами, - Эн-Мари опустила глаза, - личными.

- Дорогая Энн, я вас прошу, - безумец старался говорить ровно и убедительно, - расскажите мне, кого вы вчера вызывали в парке? Да, я видел вас там. Скажите, зачем вы это делали? И были ли жертвы-подростки вашими друзьями или знакомыми? Обещаю, это останется между нами. Потом спросите у меня то, что посчитаете нужным. Тайна за тайну?

В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь сбивчивым дыханием девушки.