Глядя на буквы, выведенные изумрудными чернилами, Доктор ловил себя на мысли, что содрогается, вспоминая своё собственное имя. Вместо того, чтобы писать ответ хозяйке бюро или поведать его лично, мужчина вынул из ящика стола папку с печатными буквами на бумажной бирке, прикрепленной к лицевой стороне. "Дело #42" гласил казённый шрифт, оставляя на сетчатке глаза иллюзию отпечатка, похожего на царапину. 

Доктор завернул папку в газету, перемотал крест на крест веревкой и отправил с курьером в похоронное бюро, начертав на обёртке лишь имя получателя. Однако внутрь доктор вложил открытку и записку. Госпожа Сирин приняла курьера, предложила ему свежего кофе и венок за полцены, ведь готовиться к смерти никогда не рано, но юноша не оценил щедрости хозяйки и исчез, словно сквозь землю провалился. 

Тонкие пальцы хозяйки мертвого царства слегка подрагивали, когда она разворачивала газетную обёртку и извлекала папку. Расшнуровав тесёмки, женщина достала толстое дело, заполненное ломким почерком, который принадлежал, несомненно, очень нервному человеку, на листах то и дело встречались порожденные горячим сигаретным пеплом крапинки. Мелкие буквы острого почерка сплетали историю дела #42, прерываясь время от времени фотографиями живых людей и трупов. 

Как было ясно из протоколов допросов, писавший этот труд человек был полицейским, его звали Чарльз Громмер, и он расследовал громкие дела в этом городе несколько лет назад. Первое из дел, что вел инспектор​, было дело Френсиса Ричарда Морта и его сына Роберта Френсиса Морта. 

Френсиса Морт был в прошлом известным психиатром, ведущим частную практику, один из его сыновей начал своё дело и успешно развивал, а второй, видимо, пошел по стопам отца и выучился в медицинской академии, закончив ее с отличием. Френсис пригласил младшего сына к себе, чтобы тот присмотрел за старшим братом, пристрастившимся к морфину, но, кажется, опыт академии не пошел юноше впрок и он не смог уловить момент, когда в старшем брате пробудится зверь. Наркоман убил за ужином своего отца с особой жестокостью, а после принял смертельную дозу морфина и скончался на месте, так выходило со слов младшего брата, который чудом уцелел, хотя сидел с родственниками за одним столом. 

Вся столовая была залита кровью, предметы перевернуты, и один человек абсолютно невредим странно. 

Однако Чарльз не очень верил юноше, хотя криминалисты только подтвердили версию выжившего. Смущало инспектора и то, что парень не назвал своего настоящего имени, представившись Яном Мортом, но Громмер проверил его фамилию и имя через академию - такого ученика у них не было. Либо парень соврал при поступлении, подделал документы, каким-то образом изменил свои данные, либо врал следствию. 

Дальше было только хуже. 

Инспектор стал копаться в прошлом семьи и узнал, что жена покойного и мать двух братьев пропала, однако у академии видели сумасшедшую, утверждавшую, что она и есть мать младшего из двух братьев. Чарльз хотел навестить ее в клинике, но оказалось, что она месяц как умерла. Как и девушка, с которой общался этот якобы Ян Морт во время учёбы, причем погибла юная особо при очень странных обстоятельствах, которые вроде бы никак не были связанны с младшим Мортом. 

Пока инспектор старался больше узнать о загадочном прошлом последнего человека из благородного семейства, Ян пропал, уехав в соседний город, чтобы заняться практической психиатрией в одной из старейших клиник для душевнобольных в этой части страны. Одновременно с этим в городе пропал человек. Вроде бы ничего сверхъестественного, пропал, как пропадают многие, если бы его не нашли спустя полгода в отдаленном монастыре, который привечал всяких болезных, считая их слышащими голос Бога. Инспектор в Бога не верил, а, попытавшись задать мужчине несколько вопросов, смог убедиться, что святым духом тут и не пахнет, все это - дело рук человеческих. 

У пострадавшего по всему телу были точные надрезы, зашитые рукой врача, включая голову, с которой словно снимали скальп и пришивали обратно. Мужчина мычал, у него текла слюна, он не мог ничего сказать, да и вряд ли осознавал, что с ним происходило. После того, как его осмотрели врачи, Чарльз Громмер получил заключение о том, что у потерпевшего изымали ткани, органы и даже часть мозга, но в городе совершенно точно не было такого места, где можно было бы сделать это так профессионально, аккуратно, не убив при этом пациента.

 Только в государственном исследовательском центре службы полиции можно было проводить подобные операции, но доступ туда был ограничен небольшим количеством лиц. Инспектор некоторое время проверял служащих, пытался сопоставить факты, но каждый раз все догадки вели в пустоту. 

Через год пропал ещё один человек, тоже мужчина, его нашли в психиатрической клинике с похожим шрамами и следами врачебных манипуляций. Он, как и первый пострадавший, абсолютно ничего не мог сказать и пребывал в состоянии, близком к овощу. Вскоре оба похищенных и найденных мужчины умерли по неизвестным причинам, но Чарльз не мог отделаться от мысли о том, что этот странный и тихий парень, у которого вся семья покоилась на кладбище, каким-то образом причастен к этим исчезновениям и смертям. Но прямых доказательств этому не было. 

Много раз Громмер порывался припереть к стенке новоявленного доктора и вытрясти из него истину, но закон сковывал инспектора получше кандалов. В итоге Чарльз поручил своему другу, частному детективу, установить слежку за Яном, а сам поехал в родной дом семьи Морт и решил навестить их старых слуг. Те, кто служил Френсису и его домочадцам, неохотно раскрывали внутренние тайны своих нанимателей, хоть и бывших, однако стоило нажать на правильный рычаг и информация все же поступала. 

Прислуга Мортов рассказала, что отец сначала хотел назвать младшего сына Яном и передать ему своё дело, а старшего отправить в военную академию, но видимо, не судьба. Мальчик не был так близок к отцу, как хотелось бы, он больше тяготел к матери, часами малыш просиживал на кресле рядом с пианино которого легко касались пальцы жены Френсиса, и слушал переливы мелодий. Однажды даже заявил, что хочет стать музыкантом как мама. 

В итоге чета начала ссориться, Френсис утверждал, что младший сын вовсе не его порождение, что жена изменила ему. Ее это ужасно расстраивало, но точкой в их отношениях стало то что доктор Морт стал приводить к себе помимо пациентов любовницу, и отца с юной особой в разгар веселья застал Ян. Чета разошлась, а дом был продан, старший сын отбыл с отцом, а младший остался с матерью. 

Однако никто из слуг не вспомнил, как она называла своего любимого сына. Протокол допроса слуг был множество раз пересмотрен и даже смят, судя по заломам на бумаге. Пока инспектор возился с установлением имени младшего Морта, его друг сыщик сообщил по телефону, что в городе произошло ЧП. Нашли труп мужчины, не где-нибудь, а в лаборатории управления полиции. Мужчина загулял на днях и супруга не обеспокоилась его пропажей так как знала, что у ее мужа могут быть интрижки на стороне. Но спустя несколько дней гуляку нашли мертвым, из тела были изъяты сердце и мозг полностью. 

Чарльз Громмер прибыл на место как раз тогда, когда пресса подняла неимоверный шум, обвинив полицию в бесчеловечных экспериментах, в бездействии и ещё в десятке​ преступлений. Дело приобрело широкую огласку, а зацепок не было. В лаборатории не осталось следов пребывания посторонних, охрана клялась, что никто из чужих не проходил мимо ни днём ни ночью, здание обыскивали дважды​ в день, но все тщетно. Персонал всего центра был допрошен в самых жестких условиях, но никто ничего не знал, словно призрак перенес труп в лабораторию. 

Было приятно решение направить из центрального управления полиции опытного эксперта, а Громмера отстранить от ведения дела. Но инспектор не прекратил своего расследования​, правда продолжал он его уже вместе со своим другом в частном порядке и первое, что они решили сделать - пойти прямо к Яну и постараться аккуратно расспросить его. Вечером друзья пришли в гости к Морту, якобы за помощью в составлении психологического портрета преступника, и молодой психиатр вежливо принял их. 

Детектив все время незаметно менял русло беседы, пытаясь вытащить из сироты сведения о его семье, старался проецировать психологию преступника на Морта, однако парень и правда был талантливым психиатром и знатоком человеческой мысли. Юноша не сломался, ловко выкручиваясь и играя словами, он все время уводил беседу в сторону, а глаза его смеялись. Друзья ушли ни с чем, как писал в заметках инспектор, но это не остановило их, и Громмер решил внимательно приглядывать за молодым доктором, первым на слежку отправился детектив, чтобы не подставлять своего друга полицейского, отстраненного от расследования. 

Через несколько дней мужчина пропал, перестал выходить на связь с Чарльзом, в агентство он не возвращался и никто его больше не видел. Объехав весь город, Чарльз уже отчаялся найти своего товарища, но судьба занесла его на окраины, где, по слухам, видели детектива в последний раз. В темном строении, похожем на сарай, Громмер обнаружил склад каких-то ненужный вещей, неизвестно кому принадлежащих, но блеск под почерневшей от дождей и времени тканью привлек его внимание. Когда инспектор стянул большое полотно, перед его глазами предстал аквариум с мутной жидкостью, в котором плавал труп его друга детектива, заспиртованный целиком, к стеклу снаружи была прикреплена винтажная открытка с гильотиной и пословицей о кошке, которую сгубило любопытство. 

Дальше записи Чарльза Громмера превращались в сплошной поток ругательств, раскаяния и бреда, переплетенного со страшными снами, в которых молодой Морт стоит над ним со скальпелем и улыбается. Мужчиной овладела навязчивая идея - отомстить Доктору Смерть, как назвали его газетчики, или Безумному Доктору. Полицейский был уверен, что именно Морт причастен к страшным событиям в городе. Инспектор помешался на этой идее, его записи стали бредом сумасшедшего из которых можно было разобрать только то, что он решил убить доктора. 

На этом дело #42 кончилось, дальше было только несколько вырезок из газет, которые хозяйка похоронного бюро с интересом прочла. Во всю первую полосу крупным планом была напечатана фотография светловолосого мужчины, который мог бы быть привлекателен своей мужественностью, если бы не запущенный вид и абсолютное безумие в глазах. Грубоватые черты лица искажены в звериной гримасе, руки стянуты смирительной рубашкой, рядом стоят два санитара и держат его, словно зверя на поводке. 

Заголовок кричал: "Инспектор Чарльз Громмер напал на психиатра", газета в красках рассказывала, как полицейский ворвался в психиатрическую лечебницу и потребовал доктора Яна Морта немедленно для разговора. Сестра в приемном отделении уверила, что доктор сейчас спуститься, но вызвала санитаров, которые спустились в сопровождении именно Морта. Увидев цель, инспектор бросился на врача, выхватив нож, ранил санитара, но был обездвижен и успокоен с помощью лекарства. Дальнейшую его судьбу решит суд. 

Следующая вырезка была датирована месяцем позже, на ней крупным планом был напечатан портрет молодого мужчины, очень похожего на  Безумного Доктора, если бы жизнь не оставила на его лице столько отпечатков в виде ранних морщин, а безумие в его глазах не было бы так заметно. Статья была обрезана, только цитата слов Морта осталась под фотографией: "Я лично наблюдаю инспектора Громмера, он агрессивен и является угрозой для общества. Однако, заключить его в тюрьму невозможно, он невменяем. Чарльз Громмер останется в нашей больнице, пока не излечится от своего недуга". 

Дальше было фото, на котором инспектор был в крови и пояснение для прессы: "он калечит себя и выходит из-под контроля", последняя заметка была небольшой, она была опубликована полтора года спустя, жирным шрифтом коротко и жестоко сообщалось, что инспектор Чарльз Громмер не поддается медикаментозному лечению и принято решение о проведении лоботомии. Под кипой бумаг лежал лист, свёрнутый вдвое, на нем почерком Доктора было начертано небольшое послание.

"Здравствуйте, госпожа Моретта Сирин, простите, что не пришел лично, но я до сих пор не могу рассказать многого вслух. Вы умная женщина и, надеюсь, сведете воедино то, что написано между строк. Моя несчастная матушка, после того, как отец отрекся от меня, называла меня не иначе, как Жан Франсуа, а фамилия у меня осталась ее Нимаж. Думаю, это как-то связанно с моим настоящим отцом, которого я, увы, никогда не знал. Надеюсь, эта информация останется между нами. По секрету поведаю Вам, что инспектор до сих пор находится в лечебнице, его состояние абсолютно стабильное, хоть он и ничего не соображает. Последствия лоботомии немного специфичные, хотя очень успокаивают буйных пациентов. Жаль его, но такова цена свободы. С уважением ваш Ж. Ф. Н."

Последней к ногам владелицы похоронного бюро упала открытка.