От меня отвернулся весь мир,
так почему же ты стоишь за моей спиной?

« 15 пропущенных от абонента „Лухан" » — гласила высветившаяся надпись на экране телефона, да и впридачу ко всему мобильник разрывался от подступающих почти каждую минуту сообщений.
— Отключи, — прошептал Кай, слегка прикасаясь губами к мочке уха.
Осознание того, что я делаю что-то неправильное, несуразное приходило со скоростью улитки. Все происходило стремительно быстро, что моя голову даже не успевала переваривать все происходившее.
Единственное, что я могла чувствовать в это мгновение — некая эйфория, разливающаяся по всему моему телу, сладко сковывающая все мои движения, дурманящая...
От Кая пахнет свободой, и я не устану это повторять.
Ощущения такой легкости мне никогда не дарил Лухан. Я чувствовала себя рядом с ним защищенной, маленькой девочкой, которая так и тянет ручонки к его пальто. Я чувствовала симпатию и даже в кой-то мере гордость, что мне удалось зацепить мужчину, старше меня.
Но Кай... он был совершенно другой. Его нельзя было сравнивать с кем-то другим. Чонин был донельзя красивым и злым подлецом.

На него можно было смотреть с отвращением, а можно было... с любовью.
Не могу сказать, что испытывала к нему именно любовь, но то, что уже привязала его к себе невидимыми нитями — отрицать не могла.

«Уо ай ни» — способ признаться в любви. На повторе повторяется в голове эта фраза и, я от удовольствия прикрываю глаза.
Не хочется думать, что все свои прожитые годы мы любили совершенно не тех людей. И от мысли, что я предаю Лухана, и даже, в кой-то мере, изменяю, становится противно.
Чонин осторожно переплетает наши пальцы и я невольно сжимаюсь; руки Чонина холодные, как и этот морозный осенний день.
Осень. Как же я сразу не догадалась. Чонин напоминал мне позднюю ноябрьскую осень, оставляющую после себя шлейф тоски, печали и мороза.

Запах асфальта после дождя; то, с каким шумом падают и разбиваются капельки дождя об землю; жухлые листья, которые когда-то были зеленые, желтые и красные; и небо — осеннее небо, на котором грозной стаей выстроились свинцовые тучи, готовые в любое мгновенье опрокинуть на нас все скопившееся в них.

— Моя биологическая мать была поварихой в доме моего деда. Когда Лухану было шесть или семь лет, дед сильно заболел и потому попросил отца в последний раз приехать, — Чонин грустно усмехнулся. — Кто же знал, что это будет роковой ошибкой. Там он и познакомился с мамой. А через год родился я. Ненужный никому отпрыск, ошибка сближения людей. Короче говоря, дефектный.
— Ты не...
— Не стоит. Ты же сама это говорила, неужели отрекаешься от своих слов?
Виновато понурив голову, я сочла, что лучшим ответом будет молчание. Конечно, я могла и отказаться от своих  слов, но ведь это будет не от чистого сердца. И Чонин знал.
— Он не стал скрывать это от матери Лухана. Привез меня еще младенцем в их дом. Повариха же не чувствовала передо мной никакого материнского долга, потому и легко отдала меня. А если и чувствовала, то ничего бы не сделала. Отец не любил ее. Как и маму Лухана. Он вообще никого не любил, кроме себя.
— А что с матерью Лухана?.. — несмотря на то, что ответ  знала, его я хотела услышать именно из уст Чонина.
— Умерла, — пожал плечами он. — Под поезд бросилась. Она очень сильно любила нашего отца. Измену простила, меня приняла, а потом... они сильно поругались, и он изменил ей прямо на глазах. Это было последней каплей для нее. Казалось, отца она любила больше собственного сына.
Новый порыв ветра взъерошил волосы и заставил сжаться. Чонин же шел спокойно. Словно говорил о чем-то незначительно важном.
— А ты? Расскажи о себе.
— Нечего мне говорить, — хмыкнула, сильнее кутаясь в куртку. — Скучная я.
— Если спрашиваю, значит есть. Для меня есть.
Я глянула из-под опущенных ресниц на него и увидела впервые за долгое время в его темных глазах ласку. И сам он, кажется, смягчился немного. Уголки губ чуть приподнялись, и сам он будто оттаял.

— Отец сразу сбежал, как только узнал, что мама беременна. Поначалу, он предложил ей деньги, чтобы она сделала аборт. Но мама не согласилась. И вот, потому я и стою сейчас перед тобой, — улыбнулась, расставляя руки шире. — Не знаю, к счастью или к сожалению.
— Дурочка, — фыркнул Чонин, сгребая меня в охапку. Он снял шарф, что был на нем и осторожно обмотал вокруг моей оголенной шеи. И снова этот запах осенней свободы... — Какая же ты...
— Дефектная, — не обдумывая, ляпнула я, не отрываясь от Чонина.
— Нет, — твердо сказал он. — Не смей говорить так. Ты не я.
— Мы на пару, — прошептала, утыкаясь носом в его пальто. — Мы — дефектные.

***

— Ты где была? — стоило мне зайти в собственный дом, как на меня тут же налетел  Лухан. — Ты видела, сколько я тебе звонил?
— Я учусь, если что, и не по своей воле. А звонил ты мне во время пары, спасибо. Меня чуть под пинок из аудитории не выгнали.
Лухан забрал мой рюкзак, повесил куртку на крючок и вдруг застыл, смотря в одну точку. Придвинувшись ближе, он подцепил одним пальцем шарф Чонина и недоуменно уставился.
— Это твое?
— А кого же еще,  - хмыкнула, надевая домашние тапочки.
— Просто я раньше его у тебя не видел.
— Спроси у кухарки, она мне сама лично подарила шарф  на  День Рождение. Так ведь, Джейн?
Кухарка, что стояла как раз в коридоре и слышала весь разговор, сразу смекнула, что и как, потому утвердительно кивнула:
— Да. Только вот ты постоянно оставляешь его в школе или даешь подругам. Я что, зря копила?
Джейн ушла, оставляя вновь меня наедине с ним и мне, почему-то, стало неуютно и... холодно.
— Я звонил, потому что сегодня у отца мероприятие в ресторане, и он пригласил тебя. Там будут все. Его деловые партнеры, акционеры, и, возможно, твоя мать.
— От этого не легче, — вздохнула, садясь за стол. — Ты хочешь туда пойти?
— Я — да. Точнее, он настаивает на этом. Но ты пойдешь?
— Когда это будет?
— Через час.
— Хорошо, — сделав глоток зеленого чая, встала. — Мне хватит полчаса.
— Платье нужно, — замялся Лухан.
Я кивнула.
— Приедешь за мной?
— Куда я денусь, — он заключил меня вновь в свои объятия, и я тут же уткнулась в его теплую грудь. Лухан доверял мне, прощал все, а я... В глазах предательски защипало и, я сморгнула несколько раз. — Я приеду.
Он уткнулся носом в макушку, поцеловал и отстранился.
Как только дверь за ним закрылась, я вздохнула с облегчением и опустилась на диван. Джейн, которая все слышала, тут же вышла ко мне и присела на корточки.
— Что-то не так?
— Нет, — выдохнула, вставая на ноги. — Все в порядке. Поможешь одеться?
— Да, — она кивнула, снимая фартук и аккуратно складывая его на диван. — Слушай, неужели ты видела вместо него Чонина?
Меня словно прошило током. Я тут же натянулась, как струна, и хотела было спросить, откуда такие выводы, как она сказала:
— Я видела вас, когда ходила за продуктами. Вы...
— Пожалуйста, Джейн, — еле слышно прошептала я, а по щеке уже скатилась горькая слеза. — Не говори. Не говори никому.
— Хорошо. Но знай, ты играешь с огнем. А ведь Лухан... он такой хороший и верный. Пока он тут сидел, обмолвился, что в ближайшее время хочет сделать предложение. Все же, у него возраст поджимает...

Маленькое черное платье сидело довольно просто, но в тоже время элегантно, без излишек. Доходило ровно до колена, а дальше уже шли обычные черные туфли-лодочки, с маленьким каблуком.
Казалось, все было готово. Волосы аккуратными волнами ниспадали на плечи, а боковые локоны были убраны назад блестящей голубой заколкой.
Лухан ждал меня в машине и поприветствовал мимолетным поцелуем. Мне оставалось лишь всю дорогу смотреть себе под ноги и раздумывать над словами Джейн.
В ресторан мы добрались спустя десять минут. Как и подобает ведущим ресторанам города, он был обделан в дорогих золотых и красных тонах, немного раздражая взор. Множество столов, отдельный фуршет. Да что там говорить, композиция Моцарта играла в туалете.
— Здравствуйте, — поклонилась в пояс, как только подошел отец Лухана. — Поздравляю с успешным договором.
— Ой, дочка, спасибо, — мужчина сделал глоток искристого шампанского. — Теперь то дела точно пойдут в гору, да, Лухан?
Лухан дружелюбно кивнул и притянул к себе, попутно целуя в висок.
— Скоро ты станешь председателем нашей компании, — улыбнулся мужчина. — И ты недалека от этого. Я, кстати, наследников жду. Да и дедом хочется поскорее стать. Вон, Лухан, что-то совсем затянул, а попроси я Чонина — он назло ничего не сделает. Хотя Чонину и рано...
— И мне, — хихикнула, надеясь на понимание, но шутку никто не оценил. — Мы с Чонином в одном потоке.
— Правда? А он не говорил. Вот маленький засранец!
— Ой, спасибо, отец, за столь лестные слова, — Чонин словно вырос из-под земли, и я от неожиданности вздрогнула. — Уши загорели, сразу понял, поминаешь  лихо.
— Ты жив, чтобы поминать тебя, — отмахнулся мужчина, обнимая сына за плечи. — Ну, что же, пейте, веселитесь, а я пошел.

— Не слушай его. Он часто не в своем уме, — прошептал Лухан, улыбаясь.
— Не то слово, — несмотря на нас, пробормотал Чонин. — Привет, кстати.
— Привет, — вырвалось тихое. Взгляд Чонина на секунду метнулся ко мне, и я почувствовала, как хочу, чтобы на месте Лухана был он. Такой красивый, высокий, стройный...
Лухан отошел взять бокал вина, и Чонин, не теряя момент, придвинулся ближе и прошептал:
— Вижу. Ты его надела. Красивый шарф, — он незаметно прошёлся кончиками пальцев по оголенному участку шеи и спустился ниже к ключицам. — Ты вся дрожишь. Я скучал.
— Я тоже, — прошептала. — Я хочу уйти отсюда. Мне не нравится здесь.
— Так пошли.
— Лухан.
— Соври, что стало плохо.

Тяжело вздохнув, я подошла к Лухану и, сказав, что на минутку отлучусь в туалет, ринулась в уборную.
— Ты слышала? — силуэт Чонина возник в зеркале позади моего, и я, закрутив кран, уставилась на него. — Лухан хочет сделать тебе предложение.
— Слышала от кухарки.
— И? А что, если это скоро?
— Что ты хочешь от меня?
— Ответ.
— Хочу сбежать, — прошептала, оборачиваясь к нему. Он вмиг настиг меня и обнял, прижимая со всей силы. — С тобой.
Кай склонил голову набок и посмотрел, задавая немой вопрос, понятный нам обоим. Он, совсем осторожно, будто боясь, коснулся моих губ, затем щек и носа. После снова прильнул к губам и начал целовать так медленно и сладко, что голова пошла кругом. Ноги залились свинцом, потому я оперлась о раковину, удерживая равновесие.

Во мне словно расцвел бутон, наполненный самыми новыми и неизведанными чувствами, и тут же разорвался, наполняя каждую клеточку моего тела окрыляющим чувством.
Его руки легли на мою талию, нежно обвив и притянув к себе. Кажется, я жила ради этого момента...
Но время поджимало. Все это губительно для нас обоих, а я все так же замертво тону в пучине его угольных глаз.
Хватаюсь за его плечи, как за спасательный круг, но это не помогает. Я в ловушке, из которой нет ни единого выхода...

Сославшись на головную боль и проблемы с желудком, я уговорила Лухана отвести меня домой.
Сил не было продолжать сидеть и улыбаться каждому третьему, когда хочется дарить эту улыбку одному человеку. Или двум...
Я не могу с уверенностью заявить, что все чувства к Лухану испарились. Нет. Просто я начала больше думать и копаться в наших отношениях. Просто появился Чонин, который знатно пошатнул мою уверенность в чувствах к Лухану, в самом Лухане...
— Выспись хорошенько, — Лухан напоследок поцеловал меня в губы, а перед глазами всплыла картина с Чонином.

Поднявшись к себе в комнату и заперев ее на защелку, я устало скинула платье, сняла заколку и надела домашнюю одежду. Вымоталась морально за какие-то ничтожные два или три дня.
Мало-помалу меня начало затягивать в дрему. Глаза слипались, однако раздавшийся вдруг стук в окно моментально выдернул из рук Морфея.

Распахнув окно, я увидела стоявшего на газоне Чонина, все в том же фраке, что и был на мероприятии.
— Я заберусь?
— А сможешь?
— Да что тут, — махнул он рукой. — Ваш садовник оставил стремянку.
— Постой, ты же упадешь...
— Нет, — он качнул головой и приставил вплоть к стене лестницу. — Держи края.
Крепко ухватившись за конец стремянки, я внимательно наблюдала, как Чонин ловко и быстро взбирался наверх.
— Уф, — выдохнул он. — Ты так неожиданно ушла. Спать будешь?
— Собиралась. Слушай, — я на секунду замолчала, но вопрос все же задать решилась. — Уо ай ни. Это?..
— Китайский. Я люблю тебя, — он уткнулся мне в шею и провел вверх носом. — Мне нужно знать лишь одно.
Я затаила дыхание и прикрыла глаза, зная, какой последует вопрос.
— Мы ведь... будем вместе? Просто, знаешь, я не хочу быть мальчиком для битья. Я тоже хочу любить, обниматься. Хочу быть полноценным, несмотря на свою дефектность. А ты? Ты ведь хочешь? Ты любишь Лухана?
— Я не хочу отвечать.
— Скажи мне лишь одно слово. Если это все временное помутнение разума — я пойму и забуду. И никто об этом никогда не узнает, а я не вспомню. Уйду навсегда. Если я тебе нужен... Я буду всегда рядом и подарю тебе все, что у меня есть, правда. Всего лишь одно слово: навсегда или никогда?

Глупый вопрос.
Я запуталась и не отрицаю этого. Наделала столько глупостей, которых бы не допустила, будучи в здравом уме.
Я запуталась. Запуталась во всей этой игре в «треугольники». Но одно точно знаю: Чонина я никогда не отпущу. Потому что мы — на пару. Мы — дефектные, и, думаю, этим все сказано.  

КОНЕЦ.