Светозарушка тянет пухлую ручку к моему лицу и хватает за нос.

Тим смеётся.

- Ты ему определённо нравишься!

Щеки малыша такие огромные и румяные, как яблоки из гипермаркета "Оушен". Ему четыре месяца - но выглядит он как годовалый мегаполисчанин. Дети ситизенов болезненные и слабые. И никогда ни одного из них не увидеть в холодном апреле в одних только штанишках и распашонке.

- Из тебя бы получился прекрасный отец! - говорит Кристи.

Она, как и я, сидит на корточках перед ребёнком, которого держит на руках Тим. Блонди сама хотела его взять, но щекастый отдал предпочтение ему.

- У тебя есть младшие брат или сестра? Или племянник?

Он с улыбкой качает головой и гордо заявляет:

- Это врожденное.

Встречается взглядом со мной. В глазах - неизменно тепло.

Совесть с размаху влепляет мне оплеуху.

...Праздник начала новой эры.

Мы стоим в заднем школьном дворике, сбежав от остальных, которые уже набрались коктейлей и начали сходить с ума.

Я счастлива от того, что мой бойфренд разделяет мои взгляды. Он так похож на меня. В ту минуту я думала о том, что он бы понравился моему дедушке.

Яснозор прав, нужно поговорить с Тимом. Избавиться от подозрений, навязанных мне Мерзким. Попробовать быть такими, какими были до моего отъезда.

Ищейка остался с Дареном. Вернее, мы с Дариной ушли, оставив их, когда на горизонте появился Яснозор и показатели концентрации мерзкого в воздухе перевалили за критические отметки.

Из-за провидца я не успела спросить, над чем корпел безрукий.

- Аг-гу!

Звук голоса малыша топит нас в умилении. Кристи тискает его за щеки, а я снова выдерживаю взгляд Тима и оплеухи совести.

Нашу идиллию нарушает появление Мерзкого. Чувствую его спиной - похоже, у меня аллергия на его присутствие.

- Бинди, отойдём на минутку.

Вижу, как Тим поднимает голову и прожигает его лучами ненависти. Кристи подскакивает, поправляет юбку, смущенно убирает прядь за ухо и выдаёт своим приторно-нежным голосом:

- Привет.

Встаю на ноги и иду вперёд, Ищейка - следом.

- Ну и? - скрещиваю руки на груди в ожидании.

- Пойдёшь со мной за хребет. Будь готова, через двадцать минут выходим.

- Хочешь, чтобы я составила компанию? - приподнимаю бровь, ликуя.

- Хочу, чтобы ущелье впустило меня обратно, - отрезает он, и моё злорадство в мгновение даёт трещину и осколками падает у ног.

- У меня другие планы, - разворачиваюсь, чтобы уйти.

- Значит, они только что изменились, - нетерпеливо цедит он, берет меня под руку и тащит за собой.

Упираюсь ногами, и тут внимание отвлекается на четыре точки в небе, которые появились из-за верхушек гор и движутся высоко над долиной.

- Квадры...

Сердце колотится быстрей обычного в двадцать пять раз.

Мерзкий тоже следит за их полётом.

- Затянул... - он сокрушенно качает головой.

- Они засекут их?

- Могут засечь. Живей.

На ходу хватает свой рюкзак, дожидавшийся его под деревом, и перекидывает через плечо.

Перед ущельем мы оба останавливаемся.

Что, если в этот раз вход будет заказан?
Что, если в прошлый раз скалы впустили нас из-за КриКрисов, сирот, которым нужно убежище?

Ищейка поборол сомнения раньше меня. Шаг. Ещё. И он уже внутри.

Иду следом.

- Ты уверен, что со мной получится?

- Уверен.

- Но ты сомневался.

- Не из-за тебя. Из-за себя.

Выходим из расщелины, мысленно прошу впустить нас обратно, когда вернёмся. Но боюсь, что мы застрянем у скалистой ограды.

- Надо было взять с собой брата с сестрой.

Он качает головой.

- Бинди, в тебе течёт кровь, которую уважают местные. А ещё... ты хороший человек.

Прыскаю смехом.

- Не делать ничего плохого - не значит быть хорошим.

- Верно. Многих в узде держат только законы.

- А тебя?

- Законы развязали мне руки.

Голос ровный, без эмоций.
Смотрит прямо перед собой.
Как ему удаётся быть таким непробиваемым?

- В мире есть много вещей, за которые можно отдать жизнь, и нет ничего, за что её можно отнять. Это из твоей книги. Двое дефектных... Я проживаю те минуты снова и снова, находя другие пути. Я мог обезвредить их в рукопашном бою. Если бы я был один, я бы действовал иначе.

В голосе едва уловимая перемена. Сожаление? Раскаяние?

И чего он ждал от «всего лишь избалованного мегаполисом подростка»? Навыков уку-шу или ай-кидай?

Стиснув зубы, молча следую за ним.

Непривычно пустынная местность. После живописных пейзажей долины каменистость под ногами и редкие мелкие кустарники нагоняют тоску и страх. Там, среди отшельников, за неприступной горной изгородью ты в безопасности, под защитой природы и высших сил.

Жители мегаполиса же в любую минуту могут потерять все свои кредиты со счета и остаться на улице, получить разряд дезратора или ещё проще - остановку сердца. Сознают ли они свою уязвимость перед системой? Свою абсолютную незащищённость?

Ищейка, шествующий впереди, чертыхается. Он держит руку высоко над головой, смотрит на запястье, где нет синего экрана.

- Не помнишь, где в последний раз ловила сеть?

Качаю головой.

- Мой вид сзади спутал все твои мысли, понимаю. Но я задал вопрос.

- Ни твой вид сзади, ни спереди, ни сбоку - далеко не трогают меня.

- А если близко? - останавливается и оборачивается ко мне.

- И близко.

Шаг. Ещё один.

- А так?

Принимаю вызов и смотрю на него с самым скучающим из всех скучающих видов, на какой способна.

На его губах играет усмешка.

- Спорим, твоё сердце сейчас припустило на максимальной скорости?

Он тянется к... тому месту, где находится кровокачающий орган.

- Что ты себе позволяешь? - резким движением отвожу в сторону его руку. - Ненормальный!

Тяжёлой поступью, будто заколачиваю его под землю подошвами, иду вперёд.

Он разражается смехом и шагает следом.

Путь в компании Мерзкого кажется бесконечным. Не знаю, шли мы два часа или двадцать два - наконец над его запястьем высветился экран.

Подложив под голову его рюкзак, устроилась на траве. Наблюдаю, как он быстро-быстро набирает, отправляет, листает, щёлкает...

- Бинди!

Голос краснорукавого прорывается ко мне откуда-то издалека.

- Заснула, что ли?

- Просто прикрыла веки! - сажусь и смотрю перед собой.
А передо мной - ухмыляющееся лицо.

- Ага, моргнула. На час. Тебе тут сообщений набежало.

Над его запястьем в ряд яркими синими буквами стоят тексты посланий, адресованных мне. От мамы, Эмби, Ирмы...

- Закрой! Не смей...

- Уже посмел.

Берет камень и царапает на земле:

Камера, мотор! Будь ласковей, детка, мы снова на прослушке.

Стирает запись ботинком.
Пишу ответное:

Не позволяй себе слишком много, если не хочешь услышать грубость!

Выводит ниже:

Поверь мне, когда речь о тебе, я позволяю себе слишком мало.

***

Когда я вижу впереди расщелину - хочется подпрыгнуть.

Но как только мы оказываемся в долине, от радости не остаётся и следа. Перемены слишком очевидны. Отшельники и прежде нас не жаловали, но теперь смотрят сурово, провожая взглядами, от которых холодок под кожу пробирается.

Возле дома старейшины собралась толпа. Что-то бурно обсуждают. Не дискутируют, нет, это явно собрание сторонников.

- Здорово, пришельцы из внешнего мира! Славомысл ждет нас, пойдёмте. Вишенка, вот ответь, зачем ваши мужчины волосы красят? Это же их не красит!

- Что тут происходит? - нетерпеливо перебиваю провидца.

- Узнаете. Получилось? - обращается к Ищейке.

Тот кивает. На его хмуром лице тень беспокойства. Яснозор проводит нас мимо сеновала дальше, к ельнику. На полянке, где друг против друга свалено два дерева, сидят старейшина, КриКрисы, Радогор и Дарина.

Славомысл тоже хмур.

- В сборе все. Зачинать можно. Люди мои обеспокоены. Давненько нас не тревожили небесные искатели. Сегодня они снова над нашими головами явились.

- Нет никакой информации о том, что в здешних местах обнаружена активность. Я перепроверил. Есть даже снимки местности - только голые скалы, ни озера, ни леса, ничего, что укрыто за оградой.

- Создатель был милостив к нам. Да испытывать доброту Его не пристало. Покой дорого обошёлся моим людям. Мы не смеем рисковать. Вам придётся уйти.

Кристи крепче сжимает ладонь брата и опускает голову. Дарина хочет возразить, но Радогор одним взглядом заставляет ее сесть обратно.

- То, о чем ты просил, - старейшина обращается к Выявителю, - мы собрали все бумаги, какие смогли. На вторую просьбу - Жизнеслава подсобит. Больше ничем не можем тебе помочь.

- Оставьте нас, - Ищейка обращается к нам. Славомысл кивает в знак того, что он с нами закончил.

Все встают, но я задерживаюсь.
Ребята отходят, Дарина вопросительно смотрит на меня, но тоже идёт вслед за своим бойфрендом.

- Вы не должны выгонять брата и сестру! - говорю полушепотом. - Им нужна защита! У них ведь никого нет! Вы добрые люди, не обижаете даже букашек, сами говорили! Неужели сможете обидеть сирот?!

- Полно, Алиса. Ступай.

От снисходительного тона Славомысла все внутри кипит. Бегу до тех пор, пока не врезаюсь в Тима.

- Вижу, уже знаешь? Все будет хорошо, - он приобнимает меня за плечи. - Я все уладил. Поговорил со старейшиной. Их род - не временное пристанище, понимаешь? Если мы решим остаться навсегда, нас примут.

- Ты слышишь себя? Что значит, навсегда? Мы будем в безопасности, а там, дома, хоть трава не расти?

Она там и не растёт.

Хожу кругами, нервно теребя волосы из хвоста, перекинутого на плечо.

- А как же наши родные?

- Ты - мой самый родной человек...

Груз ответственности падает на плечи. Непрошеная, неуместная ноша, к которой я не готова.

- Отсиживаться здесь или отсиживаться в мегаполисе - какая разница? Пока папа и другие ни за что страдают на каторге, я не найду себе места.

- Ты на заметке. К тебе рано или поздно прикопаются. Подумай...

- Не о чем думать.

***

- Знала, что разыщу тебя здесь.

Дарина садится рядом на скамью и берет меня за руку.

- Утром совет, род решение принимать будет.

- Я так мало успела... Здесь ещё столько книг, а те цветы, о которых ты рассказывала, так и не зацвели, и с коровятами я так и не познакомилась...

- С телятами. Если хочешь, покажу тебе их сегодня.

Гул многоголосья врывается в покой библиотеки.

- Что это?

- Все были подавлены и встревожены, и старейшина велел устроить игрища. Ты, наверно, не захочешь...

Мотаю головой.

- Вот, - она что-то вынимает откуда-то из складок юбки и протягивает мне. В ее ладони - красный шнурок. - Это оберег, - поясняет она и обвязывает мое запястье на семь узлов. - Ваш мир полнится злом. Пусть бережёт тебя от дурного.

Девушка вскоре уходит, оставив меня наедине с книгой. Буду читать до глубокой ночи, пока хватит сил давать отпор сонливости.

Праздник затянулся. Весёлые крики доносятся то громче, то тише, а зависимости от того, куда в этот раз занесло играющих.

Глаза слипаются. Решаю пройтись, чтобы освежиться и вернуться с новыми силами. Синяя лента ровно в середине книги. Дочитаю ее сегодня. Проживу эту необыкновенную жизнь Лин-бабы в стране, так непохожей на нашу.

Передо мной озеро. С головой в размышлениях о книге, дала волю ногам.

- Ненавижу это место! - пинаю камень, и он падает в воду.

- Отчего же? - я даже не удивлена слышать его голос.

- От того, что вечно встречаю тут тебя.

- Встречаешь или подстерегаешь?

- Что сказал Славомысл? Нам нужно покинуть долину?

- Вероятней всего. Но окончательное решение будет принято утром на совете.

- О каких просьбах он говорил? Какие бумаги? Чем может помочь Жизнеслава? И вообще с какой стати им тебе помогать? Ты им угрожал? Каков твой план? В чем была миссия?

Ответом на мое наивное ожидание объяснений звучит его мерзкий смех.

Разумеется, как я могла забыть его противную формулу.

- Чем меньше я знаю, тем меньше от меня вреда?

- В первую очередь, для тебя.

Пф, можно подумать, его действия продиктованы заботой обо мне. Скорее поверю в плоскую землю.

Вспоминаю его слова о случае в области дефектных.

"Если бы не ты" ... Может ли быть, что он имел в виду, будто не стал рисковать из-за меня?

- Кажется, там весело, - он кивает в сторону, откуда теперь доносятся песни.

- У них недурные развлечения. Получше наших дримеров или клабов.

- В прошлый раз ты не выглядела получающей удовольствие.

- Могла бы получить. Если бы не опозорилась, бросившись на старейшину... - выпаливаю неосмотрительно и замолкаю.

Успеваю уловить тень улыбки, скользнувшую по его лицу.

- Твоя просьба выполнена. Та страница из книги ликвидирована.

Вместо облегчения вдруг становится грустно. Не вышло сохранить даже клочок от книги отца. Прохожу вперёд, к самому берегу. Темная поверхность озера сделалась волнистой от слабого ветра.

- Всё должно быть по-другому, - смотрю в воду и вижу, как возле моего расплывающегося отражения появляется его расплывающееся отражение.

- Всё хорошее в мире изгрызли. Нам осталась червоточина.

Поворачиваюсь к нему, чтобы одарить презрительной усмешкой, какие обычно украшают его физиономию, и язвительными словами вроде «повелся с дефектными - заразился изъянами?», какие обычно слетают с его губ, но что-то в
лице Ищейки заставляет меня заткнуться.

- Не подвергай себя опасности, - говорит он, и от этих слов я теряюсь ещё больше.
Спохватываюсь - мы стоим слишком близко друг к другу. Хочу отступить назад, но он удерживает за руку.

Не за рукав.

Вот теперь сердце припустило на предельной скорости...
Тишина накрывает с головой.
Не слышно даже звуков празднества.

И внезапно возникает желание поговорить с ним о наших неправильных порядках, о жизни отшельников, о красоте заката или ежеутреннем чуде рассвета, о событиях в книге, которую читали мы оба...

Не потому, что нас никто не услышит.
А потому, что передо мной он.
Не друг. И даже не приятель. Но тот, кто только что признал наш мир дефектным, тот, чьи глаза затягивают в себя сильнее звёздного неба... Сильнее, чем воды озера тянут на дно... Сильнее, чем...

Синие радужки глаз, вмещающие сотни вселенных, сейчас темнее обычного. Взгляд непривычно бархатный. И все слова, что хотела сказать, замирают внутри.

Страшно дышать.
Словно единственный выдох может смести эту зыбкую реальность до основания...

- Не подходи ко мне так близко.

Но... ведь он сам подошёл.

- Если я подойду - беги.

Не хочу бежать.

- Не смотри мне в глаза дольше двух секунд.

Невыполнимо.

- Если я возьму за руку - отдерни её.

Моя рука все ещё в его руке, и он осторожно поглаживает мою ладонь большим пальцем. Запускает другую руку мне под куртку. Его ладонь ложится на талию там, где полоска открытой кожи между кофтой и брюками, и притягивает меня ещё ближе.

- Ч-что ты делаешь?

- Большую глупость.

Непроизвольный прерывистый вздох вовремя наполняет мои лёгкие воздухом.

Кажется, ноги перестали касаться земли, а вся я превратилась в одно огромное гулко стучащее сердце. Когда он отрывается от моих губ, его лоб все ещё касается моего, и он выдыхает:

- Слаще, чем во сне...

Не решаюсь открыть глаза.

Прижимается щетинистой щекой к моей щеке. Чувствую его тёплое дыхание у виска, через мгновение он целует это место. И медленно отступает на шаг, а затем уходит так быстро, что когда я наконец разжмуриваю веки, его нет.

Гадкое чувство, что всё привиделось, растворяется, как только притрагиваюсь кончиками пальцев к пылающим губам.

Это было.

На негнущихся ногах возвращаюсь в библиотеку.

Это было.

Пульс частый-частый, а улыбка такая широкая, что я хватаю лицо обеими ладонями, чтобы щеки не оказались на затылке.

Это было.

И надеюсь, ещё будет.