Может, мы не настолько ужасны, если солнце все ещё приходит в наш мир, появляясь из ложбинки за горизонтом неустанным напоминанием, что даже самый густой мрак будет рассеян...

Мысли о небесном светиле отвлекают от перепалок Тима и Мерзкого.
С тех пор, как мы после завтрака двинулись в путь, Ищейка и мой одноклассник только и делают, что цепляются друг к другу.
Вмешиваться неохота - увольте.

Мы снова наглотались энергетика и теперь мчим пуще прежнего.

Мы прошли между двумя пологими горами, прервавшись на скудный перекус остатками провизии, что была у Тима.
Впереди - горный хребет. Слишком высокие, крутые склоны, чтобы одолеть их вертикально. Верю, что краснорукавый знает, что делает.

Но чем ближе мы к скалам, тем мрачнее становится его лицо. Мы взяли в сторону и удлинили свой путь к подножию диагональю, но мало что поменялось - горные громадины стоят перед нами непрерывной оградой.

- Должно быть здесь! - Ищейка отпихивает ногой булыжник. Тот отскакивает, катится пару метров и замирает.

- Отлично, умник! Ты привёл нас сюда, чтобы мы в живописной обстановке подохли? Ты в курсе, что у нас нет еды?

Если бы в этот момент Мерзкий ударил Тима, я не стала бы его останавливать.
С языка норовят сорваться словечки, каких я никогда не произносила вслух. Стиснув зубы, осматриваюсь.

- Надо идти дальше.

- Элисса права, - подхватывает Кристи, но её голос лишен и щепотки уверенности.

- В пределах видимости ничего нет, - Выявитель звучит подавленно. - Идиот, поверил в эту чушь!

- Мы все в неё верим, - вставляет Крис сердито.
Прячет за гневом страх, который внушили ему слова Тима.

- Поздравляю, Долговязый, вы все идиоты!

Иду вперёд, просто чтобы не слышать их ругань. Кристи присоединяется.

- Думаешь, Тим прав?

- Нет! - слишком резко рявкаю в ответ, потому что вру. Но зато она больше не станет лезть с вопросами.

Позади слышны шаги - мужская часть отряда образумилась и плетётся следом.

Растительности стало меньше, встречаются только редкие кустарники.
Скоро действие энергетика закончится, и мы просто рухнем на землю выжатыми до последней капли лимонными дольками.

Чувствую, как этот момент приближается. Внезапная усталость охватывает конечности. Стараюсь не подавать вида, но остальные наверняка испытывают то же самое или же через пару минут начнут.

Первой сдувается Кристи.
Следом Тим.
Крис.

Мы с Ищейкой продолжаем передвигать ноги, упрямство - не самое дурное топливо.

- Бинди, это бессмысленно. Остановись.

Выявитель удерживает меня за рукав куртки.

- Надо идти, - с трудом выдавливаю из себя.

- Передохнем и пойдём дальше.

- Ага. Или передОхнем!

Тим снова начинает накалять обстановку.

- Слушай, нежное создание, сидел бы дома, чего сюда приплёлся? Я тебя не звал. Бинди тоже от тоски по тебе не выла.

Тим вскакивает на ноги и с откуда-то взявшейся прытью подбегает к краснорукавому.

- У неё имя есть!

Они стоят, касаясь лбами. Тим немного ниже, и Мерзкий с усмешкой смотрит на него сверху.

- Поучишь меня манерам, слащавый?

Напряжение такое, что кажется, если я притронусь к ним, меня отшвырнет в сторону.

Может, стоило бы вмешаться, но я лишь устало слежу за их действиями, потягивая ручейную воду из бутылки.
Да и вряд ли у кого-то из них хватит сил причинить другому вред.

- Надо будет, поучу.

- Вроде бы как надо. Ты ведь минуту назад выражал недовольство, - с губ Мерзкого слетает смешок.

- Я и сейчас выражу!

Тим замахивается, целясь в лицо Выявителя.
Уклонение - промах.
Метит в живот, но Мерзкий блокирует удар, перехватывает занесённую руку, выворачивает её противнику за спину и толкает его вперёд.
Тим пролетает пару шагов, но удерживается на ногах. Наклоняется и завязывает потуже шнурок на кроссовке.

- Те, кто тебя отправили, могли быть и поаккуратней. Слишком корявая работа. Кто-то явно недооценивает мои умственные способности. Или же переоценивает твои. - Мерзкий снова затянул свою паранойную песню. - Что это было? Дрон-одноместник? Сверхскорый квадролёт-транспортер? Плазменная оболочка, чтобы я не засёк?
Ну же, ложь ведь тоже в числе запрещённого для благородных девиц.

Обвинённый во вранье кидается к обвинителю. И делает странное движение, выбрасывая руку вперёд. Ищейка внезапно зажмуривается и начинает тереть глаза. Тим заносит кулак, метя в челюсть, но противник уворачивается.
Новая попытка - и он попадает краснорукавому в ухо.
Снова удар.
И ещё.
Но тут Выявитель сгребает его в захват и оба падают на землю.

Кристи взвизгивает, прикрыв рот рукой.
Крис следит за дракой, будто зритель во время шоу, с комментариями:

- Да не туда! Вот так! Поддай ему! - непонятно, за кого он болеет.

Мерзкий удерживает Тима на земле, зажав ему рукой горло.

- Цо-цо, - качает головой, - грязные приёмы не к лицу блюстителю манер.

Дефектная подбегает к ним и оттаскивает краснорукавого, вцепившись ему в спину. Тим тут же встаёт на ноги:

- Самый честный, да? Уже рассказал ей об отце?

Указывает кивком головы на меня. Выходит, он говорит... о моем папе.
Вода застревает в горле и я, поперхнувшись, кашляю.
В мгновение подскакиваю к ним.

- Что это значит? Что я должна знать?

Толкаю Тима в грудь.
Он не смотрит мне в глаза - не отрывает взгляда от Мерзкого.

- Спроси его. Это им ты обязана тому, что случилось, - сплевывает и отходит в сторону.
Оставляет меня наедине с предстоящей новостью.
Боюсь обернуться к Ищейке.
Страшно слышать то, что он скажет.

- Мне жаль, - начинает он.

- Меньше всего на свете меня волнует твоё отношение к произошедшему, - помимо воли, голос срывается на крик. - Переходи к сути!

Синие глаза смотрят с сожалением - и на меня веет холодом недоброго предчувствия.

- Ему дали пожизненный срок.

Нервно смеюсь, разворачиваюсь и шаркаю прочь от мерзких слов и произнесшего их.

Вздор. Так не бывает. В лагерь отправляют максимум на двадцать лет.
Даже когда у одного мужчины нашли в подвале библиотеку из сотен книг, ему дали двадцать два года. Ищейка ошибается.
А однажды ситизенка из Мосполиса попалась на том, что изрисовывала стены своей комнаты карикатурами на правящих лиц, где они подвергались самым разным пыткам. Ей дали четверть века. Эти случаи - исключительные. Преступление отца тянет максимум лет на пятнадцать.

Не заметила, как отдалилась метров на двести от остальных.
Шаги сзади раздражают.

- Тим, оставь меня одну.

- Тим оставил.

- Твоя чушь меня не интересует.

- Ты все поймёшь, когда посмотришь видео из зала суда. Из госнета запись удалили сразу же. Правда, многие все же успели увидеть.

- Ты обещал, что расскажешь о суде! - кричу я, понимая или принимая, что всё это - правда.

- Чтобы ты тратила силы на истерики?

- Боишься, что, расстроенная, я отниму больше времени, чем заложено в твоём плане?

Выкрикиваю ему в лицо свою боль.
Жаль, что она не физическая, Мерзкий был бы разукрашен на славу.

- Боюсь, - подтверждает он.

- Тогда засунь своё видео...

Он закрывает мне рот рукой.

- Тш-ш-ш, успокойся. И смотри.

Над его запястьем появляется экран, и мы видим зал суда. Каратель в красной мантии поверх чёрного костюма надменно смотрит прямо перед собой. Камера поворачивается к дефектному. Папа сидит с такой осанкой и таким выражением лица, будто ему вручают награду "Человек года" - невольно улыбаюсь, раздираемая гордостью за доблесть, которой преисполнен мой отец.

Согласно главе 35 параграф 4.1. Свода Вы, Алекс Винди, обвиняетесь в преступлении против Государства. Не имея аккредитации, вы слагали стихи. На запрещённые темы. Вы признаете вину?

- Признаю.

- Похвально. Ваш родитель, Александр Ветров, к слову, был признан Дефектным посмертно. Первый и единственный в нашей истории случай.

- Всё верно. И я безмерно горжусь этим.

- Простите? - Каратель подаётся вперёд, его возмущение пролегло складкой между кустистых бровей.

Папа встаёт с места и говорит громко, так, что его голос, гремя, разлетается по залу суда:

- Я горжусь своим отцом и рад, что тоже получил штамп. Ни о чем не жалею.

Всё становится на свои места.
Пожизненно за то, что плюнул в лицо системе.
Публично.
Не стал просить о помиловании или пересмотре дела, как это обычно бывает, не стал оправдываться. Гордо поднял голову и улыбнулся в лицо человеку, который через пару минут вынесет ему приговор.

Физиономия Карателя изошла красными пятнами и теперь как нельзя лучше гармонирует с его мантией.
Он всего минуту переговаривается с помощниками, одетыми в такие же чёрные костюмы, но без нелепых красных накидок на плечи, и встаёт, чтобы огласить решение:

- Учитывая тяжесть вашего нарушения и отсутствие раскаяния, Верховный Суд приговаривает вас к пожизненным работам в лагере номер сто сорок три.

Пытаюсь вспомнить, что это за место, но не могу. Обычно человека отправляют туда, где от него больше пользы. Должно быть, это стройка. Определённо. Иначе и быть не может. Папа - архитектор, он проектирует здания. Куда ещё его могут направить.

Каратель продолжает:

- Мы выражаем искреннюю надежду на то, что хотя бы так вы сможете принести пользу нашему обществу. Команда морской буровой платформы ожидает вашего прибытия.

Ничего не понимаю.
Буровая? Морская?

- Позвольте заметить, ваш случай тоже будет первым в истории. Гордитесь.

Запись прерывается.

- Что это было? - смотрю на Мерзкого, ожидая объяснений.

- У твоего отца выявили предрасположенность к морской болезни. И решили отправить на разведывательную платформу. Чтобы каждый день, когда его будут мучить тошнота и головокружение, он жалел.
На любого Спартака можно найти управу, - тихо добавляет он.

***

Сижу на земле, швыряя камушки. Тык. Тык. Тык. Тык. Пытаюсь попасть в тот, что побольше и подальше, но я мазила, каких поискать.

Троица русоволосых, видимо, решила сделать привал там, где мы их оставили. Светлая мысль в светлые головы. Я и Мерзкого просила отойти к ним, прочь с моих глаз, но он только сел поодаль, выполнив вторую часть просьбы.

Как восприняла приговор мама? Её требование вернуться - отчаянная попытка хоть что-то держать под контролем? Неужели она не понимает, в чем причина наших несчастий? Бороться надо не со свободолюбием или тягой к прекрасному, а с теми монстрами, которые сделали всё это запретным.

Сократить срок отца можно только одним способом - свернув шею системе.
Когда законы поменяются - преступления аннулируются.

Но передо мной, насколько видит глаз, только непрерывная стена из крутых гор.

Насколько видит глаз...

Вспышкой в голове проносится история, рассказанная дедом.

Когда-то давно, когда по миру гуляла разруха, в одном селении жил человек, никогда не обидевший даже кошки. Тот, в чьём сердце были только добро и свет. Кровавые ступни войны достигли и его глухомани. Вооруженные люди проникли в село, принялись громить и грабить. Улицы по мере их продвижения устилались трупами. Хата доброго человека располагалась на окраине. Это дало его семье возможность уйти огородами - лиходеи ворвались в уже пустой дом и бросились искать беглецов.

Выбившиеся из сил, мужчина и его домочадцы остановились. И услышали топот конной погони.

Прежде, чем он успел метнуться, уводя за собой семью, в сторону леса, в его голове прозвучал голос "Не двигайтесь!"

Глупость. Верная смерть.

Голос повторил команду и замолк.
Дети захныкали, не понимая, что происходит.
И мужчина, на страх и риск, повинуясь необъяснимому порыву, велел жене и сыновьям замереть.

Обливаясь потом от раздирающего душу страха, он услышал перебранку:

- Куда они подевались?

- Только что были здесь.

- Черт с ними, поскакали обратно.

Но один голос вдруг прибавил мужчине сотню седых волос:

- Вон же они стоят!

Прикрыв веки, селянин стал прощаться с жизнью.

- Дубина, это камни! - ответил другой голос, смеясь. - Меньше надирайся!

Его хохот был подхвачен остальными.
И они ускакали обратно, махнув рукой на поиски.

Та семья не заслуживала смерти. И Кто-то, чью суть мы никогда не поймём и не сможем вместить ни в одно из существующих слов, прикрыл людей, обернув их в серые камни в глазах преследователей.

Он же мог скрыть отшельников.
Наша техника давно бы их обнаружила без Его помощи. Это объяснение, противоречащее человечьей логике, единственно логичное.

Дед молился. Но всегда про себя.
Я не знаю, как это делается.
Просто закрываю глаза и прошу Его дать нам найти Просвещённых, если в нас есть хоть капля хорошего.

Да, мы ничтожны, от нас нет проку, мы просто паразитируем отведённое нам время жизни, но если мы хоть немного достойны общества этих людей, их знаний, их правды - пусть мы найдём отшельников. Пожалуйста. Позволь нам хотя бы ненадолго попасть в другую, чистую среду.

Слышу, как встал Ищейка. Он делает пару шагов, а затем бежит.
Открываю глаза. Смотрю туда, куда он направляется.

Ущелье.

Узкое, словно прямо в гору взяли и вкололи огромный нож, сделав трещину и раздвинув две половинки ровно настолько, чтобы мог пролезть один человек.

Как мы могли не заметить этого раньше?

Или... только теперь нам позволили заметить?!

Троица мчится к нам со всех ног.

- Они там? - спрашивает Крис нетерпеливо.

Сердце норовит выскочить из груди.
Сейчас узнаем.

Тим виновато смотрит на меня, я вижу это боковым зрением.

Краснорукавый стоит у самого прохода.
Тоже нервничает. Хмурится взволнованно и говорит, обращаясь ко мне:

- Пойдём?

Делаю глубокий вдох и киваю.
Он заходит первым.
Я иду следом.

Тесная расщелина усиливает клокочущую в груди тревогу.

Чтобы унять волнение, сосредотачиваюсь на рюкзаке Ищейки, цепляющемся за стенки.

Яркий свет говорит о том, что мы уже близко. Пара шагов - и нашему взору явится либо лагерь отшельников, либо большое разочарование.

- С добром ли? - от звука чужого голоса чуть концы не отдаю.

- Гляди, кого нелёгкая принесла!

Второй голос! Ничего не вижу из-за спины Мерзкого. Но факт - это они!
Просвещённые!
Неподчинившиеся!
Абсолютно свободные!

Ищейка наконец выходит, и через пару секунд я вслед за ним оказываюсь в окружённой горами долине. КриКрисы и Тим тоже выбираются из ущелья и молча таращатся вокруг. Вдали виднеются дома, в лучах солнца искрится озеро... Не успеваю оглядеться, двое, по-видимому, охраняющие расщелину, встают прямо передо мной и закрывают обзор.

- Старейшина предрекал, что пожалует Сновидец.

- Я не Сновидец... - качаю головой.

Но вспоминаю все свои странные сны, и то, как я выпытывала у Эмби, снится ли ей что-нибудь необычное, и в ответ она рассказывала, как ей привиделось, будто она надела малиновое платье с жуткими коричневыми туфлями.
Сны о том, как отбирали детей у родителей, как просили спасти отцов, как выражали протест власти - её никогда не посещали. Выходит, я...

- Речь не о тебе, потомок Риббл.

_______________
Прим. История о семье, обернувшейся в глазах преследователей в камни, упомянута в книге "Письма  Е.П. Рерих" и имеет основания не считаться вымыслом ))