Эрзац-командор Дик Слэйтон шёл по главному коридору своего корабля, чётко впечатывая магнитные подошвы башмаков в металлические перекрытия, отчего гулкое эхо его шагов разносилось по всему кораблю. Высокий темноглазый мужчина лет тридцати, Слэйтон был одет в чёрную облегающую униформу без знаков различия и чёрный плащ, а длинные, крашеные в чёрный же цвет, волосы искусной прядью эффектно оттеняли лицо, прикрывая давний шрам через всю правую щёку. Попадавшиеся навстречу члены команды вжимались в переборки, вытягивались по стойке «смирно!» и отдавали честь, а он, казалось, не замечал ничего вокруг.

Про Слэйтона ходили странные слухи, будто единственного юнгу, которого он когда-то безумно любил, растерзали эриданские каратели, после чего Слэйтон якобы поклялся выпустить кишки всем эриданским детям и при первой же возможности не отказывал себе в удовольствии застрелить парочку-другую вражеских детишек. Или что для него не существовало понятия «жизнь», а слово «смерть» он писал с большой буквы. Он мог бы свернуть шею самому президенту на глазах у всех присутствующих, поэтому к президенту его не подпускали.

Слэйтон усмехнулся своим мыслям и распахнул дверь каюты с надписью «Смит У.». В этот момент его нагнал старший помощник Густав Мбоги.

— Масса Дик, — Мбоги запыхался, должно быть, бежал по лестнице из машинного отделения. — Проверка силовых агрегатов закончена, командиры боевых частей докладывают о полной готовности корабля.

— Тогда стартуем немедленно. Рассчитайте курс на Европу, — мрачно скомандовал Слэйтон, повернувшись к Мбоги вполоборота.

— Есть, сир! — Мбоги вытянулся и щёлкнул каблуками. — Где прикажете разместить людей поручика Лукаса?

— На Ваше усмотрение, — и Слэйтон захлопнул дверь капитанской каюты у Мбоги перед носом.

— Что пялишься?! — огрызнулся Мбоги на неизвестно откуда взявшегося юнгу. — Иди в кают-компании стол протри.

Мбоги, по большому счёту, был мулатом, но за глаза все называли его негром. Однажды повздорившего с ним ефрейтора нашли на камбузе с перегрызенной глоткой, и, хотя экспертиза и подтвердила, что это была собака, к Мбоги все стали относиться с величайшим уважением.

К эрзац-командору Мбоги испытывал глубоко нежные чувства, но Слэйтон делал вид, что этого не замечает.

Вот и сейчас Мбоги расстроился из-за того, что его стараниям не уделили должного внимания. С другой стороны, Слэйтон не смог избавиться от навязанных ему людей из комитета конфедеративной безопасности, а это для кого угодно будет поводом огорчиться. Поэтому Мбоги горевал недолго и, решив отыграться на команде поручика Лукаса, приказал по внутренней связи механику-дизелисту Беку разместить новоприбывших у себя, в машинном отделении. Пускай понюхают гари от пышущих жаром фотонных двигателей: когда-то Мбоги прятался в машинном отделении эриданского крейсера целую неделю, пока его не захватили земные каратели во главе со Слэйтоном.

Мбоги бежал к мостику, когда включилась сирена. Монотонный женский голос изо всех динамиков принялся неустанно повторять:

— Внимание! Старт корабля. Экипажу занять свои места и приготовиться к перегрузкам. Внимание! Старт корабля. Экипажу занять свои места и приготовиться к перегрузкам...

Мбоги влетел на мостик и бросился к месту командира: работа команды была настолько слаженной, что корабль мог улететь и без половины экипажа.

— Луна 7, докладывает штурман борта 31-76, — лейтенант Ивакура черкнула что-то на жёлтом листочке и сунула его первому пилоту. — Борт к вылету готов. Десятичный отсчёт начала. Восемь, семь... Плевать я хотела на ваш коридор. У меня на борту полторы сотни только ядерных зарядов, не считая командора Слэйтона. Три, два... И вам туда же. Пошёл!

Старшего помощника вдавила в кресло мощная перегрузка, жёлтый листочек сорвался с консоли пилота и полетел мимо Мбоги. Он поймал его рукой и тут же зашёлся в истерическом хохоте, насколько это было можно при такой перегрузке. На листочке было написано: «На счёт два старт с ускорением 7G».

На лунной базе по радарам следили, как разбегаются в разные стороны точки поменьше с курса точки куда более жирной.

Малый крейсер «Отто Скорцени», более всего снаружи напоминавший собой пузатый бочонок метров 180 в длину с вращающейся наружной частью, быстро набирал скорость, выходя на гиперболическую орбиту.

Спустя час Мбоги постучался в каюту Слэйтона и вошёл, не дожидаясь ответа. Эрзац-командор сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и задумчиво смотрел на звёзды. Панорамный экран занимал почти всю стену небольшой каюты. По коллекции скальпов эриданских боевых лесбиянок на примыкавшей к экрану стене то и дело пробегали бесшумные молнии: коллекция охранялась токами высокой частоты, на которых погорел, в прямом смысле этого слова, не один незадачливый посетитель. Каюту освещала только слабая подсветка экрана. Потолок и противоположная экрану стена, на которой угадывались очертания раскладной кровати, тонули в полумраке.

Мбоги подошёл к креслу Слэйтона и положил руки на спинку кресла. Его била мелкая дрожь, отчего Мбоги вцепился в кресло изо всех сил.

— Докладывайте, — Слэйтон даже не пошевелился.

— Да, сир, — Мбоги вздрогнул от неожиданности. — Крейсер к пространственному скачку готов. Требуется присутствие командира на мостике.

— Почему докладываете не по форме?

— Э-э-э... М-м-м... — Мбоги потерял дар речи и ещё сильнее вцепился в кресло.

— Сделайте одолженье, глубоко вдохните и поведайте, наконец, чего же Вы так испугались, — в голосе Слэйтона появились нотки иронии.

— ...Вашего гнева, сир, — Мбоги последовал совету Слэйтона, и его слегка приотпустило. — Я очень уважаю Вас, сир, и хотел Вам сказать, сир, масса Дик, что я...

— Умоляю, избавьте меня от дешёвых сантиментов! — Слэйтон перебил его на самом интересном месте. — Позвольте же напомнить, что сейчас, какое несчастье, идёт война, и наш с Вами долг приближать конец этой войны, а не предаваться праздным разговорам под розами.

— Да, сир. Прошу прощенья, сир. Но я всегда считал, что мой долг — защищать Вас и быть с Вами рядом...

— Дайте угадаю: Вы видите свой долг совсем не в том, чтобы убивать людей по приказам верховного командования? — Слэйтон поднялся с кресла и в упор посмотрел на Мбоги. — Боюсь, многие могут посчитать это оплошностью, я бы даже сказал, непростительной оплошностью. И можете мне поверить, что лучше не давать им повода заподозрить Вас в чём-то подобном.

— Да, сир, — если бы Мбоги мог покраснеть, он бы сейчас покраснел.

Слэйтон усмехнулся и вышел из каюты. Мбоги бросился за ним следом.