До самого окончания полёта мы больше никак не контактировали с Чонгуком. Более того, мы даже не смотрели друг в сторону друга. Каждый занимался своими делами, общим из которых было полное игнорирование нашей близости и произошедшего. Я задавалась вопросом о том, к чему вообще все это было, зачем Чонгук так поступил и почему же в итоге вел себя столь странным образом. Я не понимала, какую игру на этот раз затеял парень, но чувствовала, что если все пойдет так и дальше, то, скорее всего, финалом всему будет мое раскрошенное на кучу маленьких кусочков сердце.

       В какой-то момент меня начало бесить все вокруг: люди, громко обсуждавшие что-то свое; мило улыбающаяся всем стюардесса, постоянно предлагавшая купить напитки; Чонгук, сидевший всего в нескольких сантиметрах от меня и старательно игнорировавший меня целиком и полностью. Даже собственное неровное дыхание выбешивало меня до чертиков и нервной дрожи. Но… да, я терпела и готова была терпеть и дальше, зная, что весь этот дурдом, эта тупая актерщина закончатся навсегда. Ждала ли я этого? Наверное. А может и нет. Я сама не знала и, пытаясь найти ответ на этот вопрос, путалась в сомнениях еще сильнее. Это дико утомляло и давило на мозги, поэтому в какой-то момент голова решила дать знать о своей перегрузке пульсирующей болью в висках.

       Конечно, и это, и куча не желавшего спать народу не дали мне сомкнуть глаз ни на минуту. Так что большая часть пути домой была пропитана моей недовольной гримасой, моими мучениями и раздраженным пыхтением, еле-еле слышным со стороны. Стало быть, ничего удивительного в моем плохом расположении духа по прилету не было. Однако для Чонгука, судя по всему, это казалось непонятным.

— Что такая сердитая? — с усмешкой спросил он, стоило нам выйти из самолета и направиться в здание аэропорта за своими чемоданами. Родители Чонгука шли где-то позади и поэтому мы с парнем могли говорить о чем угодно, не боясь сказать что-то лишнее.

— Я не сердитая, — коротко отрезала я, даже на секунду не удостоив собеседника своим суровым взором. Я все силилась хоть чуток успокоиться, но при наличии раздражающего фактора в виде Чона это было довольно проблематично.

— Ага, я вижу, — хохотнул Чонгук, неотрывно наблюдая за тем, как я, еще сильнее насупившись, слегка ускоряю шаг. — А губы тогда чего надула? — никак не отставал он, следом за мной прибавив скорость.

— Да ничего я не надула! — на выдохе вывалила я, резко остановившись, из-за чего молодой человек впечатался прямо в меня. Шедшие за нами люди недовольно цыкнули, вынужденные теперь обходить нас обоих, а я закатила глаза. — Ничего не случилось, честно, все нормально, — сделав голубкой вдох чисто для успокоения, протяжно проговорила я, оборачиваясь к Чонгуку лицом. — А если бы что-то и было, с тобой бы точно обсуждать не стала…

— Охотно верю, — с легкостью и непринужденностью, свойственными в такой степени только ему, отозвался парень, скептическим взором оглядывая мою недовольную моську. И как же меня злило это его спокойствие, его напускное (как мне хотелось верить) равнодушие, эта его манера запросто выводить меня из и без того шаткого душевного равновесия… Меня бесило в Чонгуке, кажется, абсолютно все, но ровно столько же и притягивало к нему.

— Отлично, тогда мы можем идти дальше, — фыркнула практически себе под нос и, не успев сделать и шагу, так и застыла на месте, отчетливо ощущая, как посторонняя ладонь нежно обвивает мою, слегка пробегаясь пальцами по коже моей руки. Приятное тепло мгновенно разлилось по всему телу, немного пульсируя внизу живота и вызывая мурашки буквально на всех моих конечностях. Теперь именно он, Никита, обладал такой властью надо мной. И, думала я, отлично это понимая, он пользовался таким положением дел. Насмешки ли ради? Вполне возможно и вполне себе предсказуемо. Однако что-то мне подсказывало, что суть была не в этом.

— Идем, — кратко согласился Чонгук, кивнул и улыбнулся, а после этого как ни в чем не бывало пошел в том же направлении, в котором мы и шли. Чоны-старшие к тому моменту уже успели давно перегнать нас, поэтому теперь позади шли мы, держась за руки и снова не говоря совершенно ничего. Похоже, такой расклад (странный, внезапный и удивляющий) начинал входить в привычку. Я начинала привыкать к тому, что все происходит именно так, и это так меня заводило, так будоражило кровь в моих венах, что иногда я чувствовала себя самой довольной девушкой на свете. Довольной, но пока не особо счастливой.

       Мама Чонгука и ее муж практически моментально нашли наш багаж, поэтому ждать лишние полчаса, как это обычно бывает в аэропортах после прилета, не пришлось. Вместо этого мы, вызвав такси, уместились в одном из кафе. Попивая свой лимонад, я с горестными мыслями наблюдала за тем, что творилось за окном. Дождь шумно барабанил по стеклам, сильными струями отбивая чечетку об асфальт. Лужи на дорогах увеличивались в геометрической прогрессии с каждой проходящей минутой. Уже пожелтевшие листья постепенно опадали, срываемые с деревьев довольно сильным ветром.

       Глядя на все это «великолепие» и осознавая, что отдых закончился, и осталось всего несколько часов до того, как родители Чонгука уедут, я желала продлить эти несчастные двадцать минут ожидания такси навечно. Я хотела и дальше пререкаться с Чонгуком, просыпаясь с ним в одной комнате. Желала продолжать носить эти дурацкие платья и жутко неудобные каблуки. Да боже мой, я бы всю жизнь надевала только эту одежду, если бы мне пообещали, что все всегда будет так, как было последние несколько дней. Я бы с легкостью согласилась на все, что причиняло хотя бы какой-то дискомфорт все то время, будь я уверена, что мне никогда больше не придется снова переродиться в Лису.

— О чем задумалась? — легко толкнув меня в плечо, с милой улыбкой на лице поинтересовался Чонгук у меня.

— Не хочется очень, чтобы это все заканчивалось… — все еще отчасти находясь в своих мыслях, протянула я, мгновенно спохватившись: — Ужас как не хочется нагонять пропущенный за время отдыха материал. Наверное, многие лекторы меня не очень-то любят за такое количество пропусков, еще и без особо уважительной причины, — я нервно усмехнулась и, дабы скрыть свое волнение, отпила немного из стакана.

— Я бы тоже хотел, чтобы наше веселье не заканчивалось, — Чонгук мне подмигнул, чуть приблизившись и незаметно для окружающих положив свою руку мне на колено. — И я не о том, что я очень желаю снова нежиться на пляже вдали ото всех проблем, — уже более серьезно добавил он, таким образом выбив меня из колеи полностью.

       Я отчетливо почувствовала, как по моему телу пробежался электрический заряд, а сердце пропустило удар после сказанного парнем. Я должна была обрадоваться, и я радовалась, глубоко в душе осознавая, что не могло все быть так просто, как это казалось на первый взгляд. Я, прожив на свете около двух десятков лет, знала, что никогда и ничего не происходило столь легко и плавно. Невозможно, чтобы все было, как это описывают в фильмах. В жизни все не так, всегда есть какой-то подвох. Я просто пока не могла понять, какой, поэтому уже постепенно начинала обманываться и считать, что его в кои-то веки нет…

— Не забывай дышать, Лис, — наклонившись ко мне, прошептал мне прямо на ухо Чон, сразу же отодвинувшись от меня. Я подняла свой заинтересованный взгляд на него. Уверена, недоверие, сомнение и удивление читались по моему лицу очень даже просто. Скрывать свои эмоции я умела плохо, а в тот момент, уставшая после весьма долгого перелета, я особо и не старалась это делать. Да и, в конце концов, Чонгук уже давно должен был прочесть все мои чувства и эмоции, что я испытывала в отношении него. Из нас двоих только чувства Чонгука были вечной загадкой и вопросом, чего уж мне было пытаться.

       На этом наш очередной краткий диалог был закончен. чонгук почти сразу же о чем-то разговорился со своими родными, и у них троих завелась непродолжительная, но оживленная беседа, в которую я не то что бы не старалась вмешиваться… Я просто даже не слушала о том, что обсуждали мои спутники. Все мысли витали вокруг все приближающегося момента прощания со старшими Чоном. Все, господи, до единой, кроме одной — рука парня все еще покоилась на моем колене…

***

       В итоге поездку на такси пришлось отменить: в какой-то момент телефон Чонгука завибрировал и вскоре разразился надоедливой мелодией, оповещая о входящем звонке. Краем глаза, когда парень доставал мобильник из кармана, я уловила знакомое имя, тут же заподозрив что-то неладное. Чон говорил с Тэхеном всего пару минут, но по обрывкам услышанных из трубки фраз я поняла, что мой бывший, не меньше Чонгук славившийся своей внезапностью, вдруг решил заехать за нами самостоятельно. Отменить ничего уже было нельзя, потому что этот идиот, звоня, просто решил предупредить, что через несколько минут уже будет на положенном месте.

       Данной новости я не была рада, но и раздражения как такового не испытывала. По большей части мне было все равно на это известие. Просто не очень хотелось видеться с человеком, который не очень-то красиво обошелся с моими чувствами. Но спрашивал ли меня кто-то о моем желании или нежелании? Разумеется, нет. Поэтому мне оставалось просто сдержанно улыбнуться и сделать вид, что все в порядке.

       Пока наша дружная четверка (я да семейка Чонов медленно плелись к выходу, надевая капюшоны своих курток, я размышляла, какой будет эта встреча. Мне было интересно, изменилось ли что-то в Тэхене за этот короткий промежуток времени. Хотелось знать, как он поведет себя по отношению ко мне, поздоровается ли, проигнорирует ли, обнимет… Чисто любопытство играло роль в моих мыслях. С недавнего времени я не особо думала о бывшем как о парне, с которым я хочу быть вместе. Однако, честно признаться, я очень хотела, чтобы он бесился от мысли, что я не его. Да еще и по его же вине.

       Я желала этого так же, как и любая девушка, с которой расстался молодой человек и которая мечтает сделать ему так же обидно и неприятно, как он сделал ей. Все хотят, чтобы парень жалел о своем решении, чтобы он корил себя за разрыв отношений и лелеял робкую надежду вернуть все на свои места. Жажда справедливости, возмездия, — называйте это как хотите, но суть останется та же.

       Леша встретил нас не особо приветливо. С недовольным лицом он проследил за рукой Чонгука, сжимавшей мою ладонь, а потом, мигом нацепив улыбку на лицо, пригласил нас сесть в автомобиль. Никто и не заметил, как от раздражения сжались кулаки Тэхена. Только я, мысленно ухмыльнувшись, прошла мимо него и спокойно уместилась вместе со своим названным парнем на заднем сидении машины.

       Всю дорогу до дома Чонгука Тэхен расспрашивал о том, как прошел наш отдых, что мы делали, где побывали, что увидели. В этом холодном дружелюбии проскальзывали еле заметные стальные нотки. И мне хотелось верить, что это было из-за того, что Чонгук по-прежнему держал меня за руку, а моя голова теперь покоилась на плече Чонгука. Сильнее этого была только моя надежда на то, что происходящее хоть что-то значило для Чонгука и не было просто мастерской актерской игрой, которую он демонстрировал всем до этого. Глупо было разрываться в сомнениях, сказал бы практически любой человек, оценив ситуацию здраво, только голова сама подбрасывала мне невеселые мысли по данному поводу.

       Я чувствовала такую сильную усталость, что чуть не вырубилась, пока мы ехали, несмотря на то, что мой бедный мозг буквально разрывали противоречивые догадки. И если бы дорога была еще чуток подлиннее, я бы точно уснула, пригретая теплом  тела Чонгука. И такая возможность теперь меня совсем не пугала. Скорее мне казалось это чем-то обычным. Тем, что не кажется чем-то из ряда вон выходящим, и является абсолютной нормой в сложившихся между мной и Чонгуком отношениях. Даже странно было теперь вспоминать, как когда-то я практически ненавидела этого парня, в котором теперь видела столько достоинств и притягательных, по моему мнению, качеств…

— Мы приехали, давай просыпайся, — легонько дернув плечом, оповестил меня Чонгук, стоило машине остановиться у его дома. Я и сама знала, что мы на месте, так как, как я уже и говорила, заснуть к моменту приезда не успела. Просто глаза мои были закрыты, вот, видимо, Чон и решил, что я все это время спокойненько спала.

       Не успели мы все выйти, как Тэхен уже уехал, на прощание махнув пару раз рукой из приоткрытого бокового окна. Пожав плечами, я хохотнула своим мыслям и пошла следом за Чонгуком и его предками. Молодой человек нес большую часть вещей, что-то чуть слышно кряхтя себе под нос и неспешно переминаясь с ноги на ногу. Помогать я ему, конечно, не спешила, несмотря на то, что жалость немного проскальзывала среди прочих чувств, испытываемых мною в тот момент времени. В моих руках и так была довольно тяжелая сумка со всякой ерундой типа косметики и зарядных устройств. Обременять себя чем-либо еще я не была пока намерена, но, если бы Ник попросил помочь, я бы таки все же помогла. Наверное.

       Ситуация совершенно не предвещала беды. мама Чонгука и муж тихо говорили о чем-то своем, не шибко интересном мне или Никите. Последний упомянутый шагал возле меня, периодически кидая беглый взгляд в мою сторону. А я, в который уже раз погруженная в раздумья, теребила браслет, привязанный к правой руке со дня отлета с Мальдив.

       Так вот.

       Ничто ни капельки не предвещало беды.

       Но. Оказавшись в одном помещении лифта вместе с нами, мама Чонгука с радостной улыбкой начала свой монолог:

— Дорогие мои, — обратилась она к нам с Чонгуком, взяв мужа за руку и явно волнуясь перед сказанным. — Мы тут понаблюдали за вами во время отдыха, за вашими взаимоотношениями, и пришли к выводу, что такой чудесный союз, пропитанный столь искренними и сильными чувствами, просто обязан быть заключен узами брака…