К концу подходила неделя, во время которой мы с Луханом ни разу не вышли из дома. Зеркало во весь рост переехало за шкаф, все красивые вещи, купленные во время работы со Стайлзом, я сложила в коробки и задвинула подальше. Нашей связью с миром неожиданно стал враг моей юности, человек-чудовище — милый и улыбчивый Чанёль.
— Однажды он забьёт на нас и не придёт, — сказала я, глядя в окно на шагающего прочь Чанёля.
— И ничего, мы не инвалиды, сами выйдем, если понадобиться, — повёл плечами Лухан, пристраиваясь рядом со мной. — Давно я не выходил на свежий воздух...
— Ты решил жить со мной? Тебе не пора домой?
— Эй! А как же «Мы справимся, Лу»? Разве это не означает, что мы справимся вместе?
— Да, но это вовсе не значит, что можно оккупировать мой диван и доедать мою еду.
На пару минут в комнате повисло молчание. Мы смотрели в окно на снующих внизу людей и думали о своём. Когда-то и я так вышагивала, как та девица на высоких каблуках. Я тоже смело подставляла лицо солнцу и улыбалась новому дню. Казалось, что это было так давно и не со мной...
— Я не хочу так жить, — еле слышно произнёс Лухан. — Как прокажённый, как больной заразной болезнью... Мне не нужны восторженные возгласы вслед, согласен на всеобщее молчание.
— А если они бросят в спину такое знакомое «урод»? — спросила в тон ему.
— Я хочу обернуться и сказать, что я урод лицом, а они душой. Я-то хоть могу надеть балахон пошире, маску и кепку, чтобы скрыть немного своё уродство, а вот им ничего не поможет.
И его слова задели во мне те самые струны, что я так усердно прятала под напускной силой. В глазах защипало, и по щекам побежали слёзы. Лухан вздохнул и осторожно приобнял меня за плечи, разрешая мне выплакать разочарование этим миром.

***

— Мы с тобой ещё молоды, — заявила за завтраком, и Лухан, напевающий какой-то мотивчик себе под нос, подавился овсяными хлопьями и закашлял. Пришлось похлопать его по спине.
— Измениться полностью мы не можем, но хоть немного улучшить ситуацию — вполне. У меня есть деньги, у нас есть опыт.
— К чему ты клонишь? — Лухан потянулся за сдобной булочкой и тут же получил по руке.
— К тому, что хватит есть в таком количестве! Если ты склонен к полноте, так закрой рот и приучи себя к нормальному питанию!
Лицо Лухана вытянулось, а глаза округлились, словно он увидел перед собой чудо заморское.
— Ты хочешь меня лишить последней радости в жизни? Еды?! — завопил он. — Не дам! Не позволю! — и схватил сразу две булки.
— Положи на место, — угрожающе насупилась. — И что это за бред про радость в еде? Разве твоя радость не в музыке?
Одна булка выпала из рук Лухана.
— Музыка... — он пару раз хлопнул глазами, словно только что очнулся ото сна.
— Да, музыка. Сосредоточься на музыке! Еда — это обманный манёвр. Если мы все деньги будем тратить на еду, то я, получается, прости за выражение, работаю на унитаз, а не на наше саморазвитие.
Глаза Лухана стали ещё больше.
— Да, именно так. Я жалею себя столько лет! Я сама себя загнала в эту ловушку, — я говорила и понимала, что мои слова не столько для него, сколько для меня самой. — Можно жалеть себя и считать жертвой природы и обстоятельств, и прожить всю жизнь, как безвольная инфузория-туфелька, но я не хочу ждать смерти! Я тоже хочу жить сегодня! Я хороший человек, я заслужила!
— Айлин, — Лухан отложил булку и обнял меня.
— Давай научимся жить по-другому, — пробубнила ему в плечо. — Давай представим, что мы так же красивы снаружи, как и внутри. Пусть это будет самообманом, пусть, но я не хочу вновь возвращаться к страху, с которым так долго жила.
— Если ты так хочешь, давай, — согласился Лухан. — Давай! Я согласен на всё, что ты предложишь.

И мы включили музыку.
Громко-громко, на всю мощность, которую мог позволить мой компьютер, и прыгали, как дети, дрыгаясь под мелодию, как парализованные кузнечики. И смеялись. Немного истерически, но смеялись. И, кажется, снова плакали.
Мы обессиленно упали на пол и ещё некоторое время нервно хихикали, переглядываясь.
Теперь, по прошествии дней, я могу сказать, что наша новая жизнь, наша настоящая, не наколдованная и не вымученная жизнь началась в тот день с музыки.
Затем мы оба — я для поддержки Лухана — решили сесть на диету. Подобная тема в интернете представлена со всех сторон, и мы с азартом утопающего кинулись искать информацию о том, как полезно и правильно привести себя в форму. Параллельно выписали на листок все наши недостатки и отметили те, что можно было если и не исправить, то хоть немного минимизировать или скрыть. Доставка на дом нам в помощь! Мы даже приоделись немного, учитывая нашу новую — старую форму. Лухан купил жуткую жёлтую толстовку и громко объявил о том, что будем моим солнышком, а я занялась своей кожей и волосами. Ну не могу я сделать глаза ближе и придать им форму физически, но с помощью средств на голове появился эффект волос, а из-за косметики кожа заметно посветлела и выровнялась. И почему я не занялась этим раньше? Почему просто жалела себя и ненавидела других вместо того, чтобы все свои силы и внимание направить на себя?!
Чанёль не мог нарадоваться, глядя на наши улыбающиеся лица.
— Предлагаю в эту пятницу заглянуть ко мне в студию на квартирник, — объявил он. — Кроме знакомых, выступят и новенькие. Я бы хотел, чтобы Лухан тоже поднялся на сцену.
Лухан побледнел и вжался в стену.
— Я никуда не пойду, — он отрицательно покачал головой. — Оставьте меня здесь или убейте.
Но я-то знала, как много времени и сил он тратит на музыку и какие красивые мелодии рождаются у него совершенно неожиданно и легко.
— Мы пойдём, — ответила за двоих.
— Айлин! — сдавленно пискнул Лухан.
— Только нам бы маски, — нервно сглотнула, чувствуя, как потеют ладони от одной только мысли покинуть квартиру и выйти к людям. — Мы ещё не готовы так сразу...
— Я понял! Я принесу, — подхватил Чанёль.

***

— Не думаю, что это хорошая идея, — Лухан стоял перед зеркалом, которому снова было суждено увидеть свет. — Давай всё отменим, а? — обернулся ко мне.
Я тоже чувствовала его — липкий панический страх, связывающий по рукам и ногам, такой сильный, что кружилась голова и подступала тошнота.
— Мы идём к Чанёлю, а Чанёль...
— ...наш друг, — завершил Лухан.
«С каких это пор Чанёль стал моими другом?», мелькнула мысль, но тут же была вытеснена воплем Лухана.
— Я не смогу, — он звучно плюхнулся на пол. — Не смогу и всё тут, — он уткнулся лицом в пухлые колени.
— Эй! Куда подевался тот самоуверенный парень, что не мог поверить, почему я его к себе домой не приглашаю?
— Он умер.
— У него ещё были такой невероятной красоты голубые глаза...
Голубые глаза вскинулись на меня.
— Прям-таки невероятные?
— Да. И они сейчас смотрят на меня зарёванные, как у первоклашки.
Лухан шмыгнул носом.
— А ну-ка, вставай, — потянула его вверх, — давай-давай, ты же уже должен порхать, раз похудел на три килограмма, — парень неохотно поднялся. — Посмотри на себя, — повернула его лицо к зеркалу. — И молчи, слушай меня. Где-то там, в этих глазах живёт парень, от улыбки которого у девушек замирает сердце, но если раньше ему нечего было предложить миру, то теперь у него есть то, ради чего стоит жить, сейчас он самый особенный в мире человек.
— П-почему? — шепнул он.
— Потому что в этом сердце живёт музыка, которую не слышал ещё никто на свете.

***

Если бы со мной не было Лухана, я бы не справилась. Однозначно, нет. Тут же вышла бы крышу и без лишних раздумий и сожалений сбросилась вниз. Жаль было бы только дворников, которым пришлось бы отмывать мокрое место, оставшееся от меня.
Но Лухан был. Он смотрел восторженно в окно автобуса, словно впервые видел эти дома и улицы, и прижимал к ногам зачехлённую гитару.
А люди вокруг молчали. Они торопились домой/на свидание/вечернюю подработку и им было плевать, куда едет эта странная парочка в масках. Многие в автобусе в масках. В нашу сторону бросали равнодушные скользящие взгляды, и я впервые за всю свою жизнь подумала: «А была ли вся та ненависть, с которой я жила? Разве все встречные говорили мне обидные вещи? Почему я взяла за основу несколько невоспитанный и поверхностных людей и сравняла с ними всё человечество?»

***

В магазине Чанёля шумно и весело, кто-то на импровизированной сцене настраивает инструменты.
— Вы пришли! — и рук Чанёля хватает, чтобы обнять нас одновременно, отчего мы с Луханом оказываемся слишком близко друг к другу. — Ты ведь сыграешь, да? — спросил он у Лу, и тот кивнул в ответ. — Отлично! — Иди пока осмотрись на сцене, — подтолкнул его к небольшой толпе музыкантов. — Не хотел говорить при нём, — заговорщицки прошептал Чанёль, — но я пригласил несколько менеджеров средней руки из музыкальных агентств, вдруг кому-то из парней повезёт.
— И правильно сделал, что не сказал, а то он бы ни за что не вышел на сцену.
— Как знал, — улыбнулся Чанёль. — Ничего, если я оставлю тебя на пару минут?
— Конечно, иди, это же твоё мероприятие, а я не маленькая.
— Если что, бей наглеца в морду и зови меня, чтобы я добавил, — подмигнул он и скрылся в толпе.

Перед самым началом кто-то окликнул меня, и я бездумно обернулась.
Ко мне направлялся Чен. Бежать было некуда, да и незачем.
— Привет, — ему было неловко, и он то и дело отводил глаза. — Случайно заметил тебя, не думал, что ты посещаешь подобные вечера.
В горле запершило от волнения, но я смогла выдавить из себя:
— Слышала однажды, как ты поёшь. Это красиво, — и у него словно крылья за спиной выросли.
— Правда? Спасибо! А ты... ты изменилась, — «очередной раз» чуть не добавила я. — Волосы, глаза, одежда... Так гораздо лучше.
И это первый комплимент в моём настоящем теле.
— Чанёль сказал, что приготовил сегодня нечто особенное, — Чен вдруг подмигнул. — Я занял несколько мест недалеко от сцены. Сядешь со мной?

Сидящий рядом Лухан вздрогнул, когда объявили парня, который выступал перед ним. Моя рука накрыла его пальцы и легонько сжала, передавая поддержку и веру. «Спасибо», — произнёс он бесшумно, губами, и вскоре поднялся на сцену, оставив мне свою маску.
Его не зря называли гением, и меня топило от нежности и гордости за него. Едва его пальцы коснулись струн, в магазине замолкли все, и даже кондиционер, казалось, притих, чтобы не нарушать это волшебство. Такую мелодию услышишь один раз и запомнишь навсегда: она казалась знакомой, родной и одновременно новой, уникальной, неповторимой. А потом он тихонько запел — и народ в зале стал дышать тише, чтобы не спугнуть.
— Ты прекрасен, — восторженно выдохнула, когда, устав кланяться под шквал аплодисментов, Лухан сел рядом. — Это было обалденно! Нет, правда, очень красиво! — поддалась порыву и обняла его. — Я никогда не видела человека красивее тебя, выступающего на сцене.
— Ты преувеличиваешь, — смутился Лухан.
— Зачем мне это? Ты сиял, как настоящее солнышко!
— Она права, — встрял Чен. — Мне тоже очень понравилось!
Этот вечер однозначно можно было назвать вечером Лухана: к нему подходили люди, пожимали испещрённую псориазом руку и благодарили за его талант. К концу встречи он расправил плечи и улыбался той самой улыбкой, которую не способно стереть ни одно превращение.

— Я не успел спросить, как ты живёшь, — догнал меня у порога Чен. — Ты, кажется, заболела и больше так и не пришла на работу.
Нет, однажды я всё-таки заходила в свой кабинет, но как это было давно, да и я ли это была...
— У тебя всё в порядке? Ты нашла работу?
— Чен тебя донимает? — вырос за моей спиной Чанёль.
— Нет, мы когда-то работали вместе. У меня... всё хорошо, — ответила я и поняла, что не соврала. — Я переехала в хорошую квартиру и устроилась на достойную работу. И встретила друзей.
Чен неловко улыбнулся и спросил:
— Ты ведь не держишь на меня зла?
Я задумалась и посмотрела на Чанёля, насупившегося и готового помочь мне в случае чего.
— Не держу. У каждого своё перерождение, свой путь к истинному «Я» и человечности. Кому-то на этот путь необходимо несколько жизней, а кому-то всего одна.
— Я не хотел бы затягивать с этим на несколько жизней. Прости меня в этой.
И я простила. Легко. И дышать мне стало тоже легче.

Перед сном Лухан всё никак не мог наговориться: эмоции так и били из него. Он говорил взахлёб, перескакивая с анализа выступлений на слова окружающих. Видеть его таким счастливым наполняло и меня радостью и даже предвкушением перед завтрашним днём. Что может таким, как мы, предложить завтрашний день? А он может. Он может предложить мне солнце, вкусный завтрак, лучшую компанию, зарплату, музыку, надежды...
— Да уляжешься ты сегодня или нет? — наигранно посетовала, в десятый раз взбивая для него подушку на диване.
— Я говорил тебе спасибо? Я не говорил?! — Лухан подхватил меня на руки и закружил по комнате. — Это всё из-за тебя! Я такой счастливый из-за тебя! Спасибо! Спасибо!
— Поставь меня на место! — запищала я, вцепившись в его пижамную кофту. — Я принимаю твои благодарности!
— Представь себе, — он опустил меня, — ко мне подошёл менеджер одной музыкальной компании и предложил, — он выдержал эффектную паузу, — должность помощника композитора! Да, сначала это помощник, но потом я смогу стать композитором!
— Но... разве ты не хотел стать артистом? — тихо спросила и тут же прикусила язычок, испугавшись, что спугну его счастье.
— Уже не хочу. Артист — человек подневольный: что дадут, то и будет исполнять, куда пошлют, там и будет петь. Я буду музыку писать! Музыку! — стиснул меня в объятиях.
— Я за тебя очень рада, — сдавленно прокряхтела, — но ложись уже спать, скоро светать начнёт!
— Рассвет нового прекрасного дня! Давай встретим его?

***

Он заснул, сидя на полу и уложив голову на диван, буквально за полчаса до рассвета. Подложил ладони под щёки и засопел, поддёргивая иногда во сне правой ногой в цветном носке и улыбаясь.
На улице уже светало, и первый робкий солнечный лучик скользнул в комнату и замер под потолком.
— Не знаю, как это делается, — встала на колени, — говорят, ты слышишь другие слова, и я в прошлый раз так и не вышла с тобой на связь. Теперь я буду умнее. Спасибо тебе, Боже, за крышу над головой, за еду на столе, на солнце, что всходит каждое утро. Благодарю тебя за то, что не дал мне совершить глупость и уйти из жизни раньше, чем я всё пойму. Я так благодарна тебе за все уроки, что получила, за всех людей, что встретила на своём пути, за друзей, которых обрела. И мне ничего от тебя не нужно, Только будь к нему добр, — прикоснулась к плечу Лухана, — поддержи его, дай сил и веры в себя, а я сама со всем справлюсь, — поднялась во весь рост. — Не забудь, Боже, про Дэниэла Стайлза, он хороший человек. И ещё... Не гневайся на Сехуна. Если есть возможность, подари ему второй шанс. Он так помог нам, — я направилась в спальню, но остановилась на пороге, вспомнив ещё об одном человеке. — И Чонин, — обернулась, подставляя лицо лучам восходящего солнца. — Спасибо ему, что был в моей жизни. Я его не держу. Пусть будет счастлив. Не хочу жить прошлым. Чувствую, что у меня будет беспокойное и счастливое будущее, — не удержалась и всё же накрыла Лухана одеялом. — В этот раз ты меня слышал, Бог? — спросила у сияющего солнца. — В этот раз я благодарю тебя за жизнь.

Примечание:

Спасибо за каждое ваше слово, за каждый отзыв, за все ваши чувства! Писать и видеть, что вы ждёте, что вы проживаете эту историю вместе со мной, очень дорого!

За обновлениями, цитатами из написанных  и будущих работ, творчеством читателей, посвящённым моим работам, вы можете следить в моей группе: https://vk.com/worlds_lovets 

Здесь же мы можем пообщаться, поговорить на важные темы, читатели имеют возможность задать мне интересующие вопросы, да и просто всегда оставаться в курсе к-поп новостей! Присоединяйтесь! ^_^