Дженни шла рядом с Чонгуком по аэропорту к выходу двадцать четыре, где телетрап проведет их к самолету. Мыслей было много, в голове еще мелькали языки пламени, но надо бы снова начать переживать за полет. Ее первый полет. Волнение начало нарастать с каждым шагом, и она схватилась за рукав Чонгуке, на котором красовались четыре золотые полосы, говорившие о его статусе. Чон тут же остановился и обернулся к ней.
– Хочу уже начать волноваться за полет, но не могу выкинуть из головы твой вопрос про знаки. Ты думаешь, что это был намек на то, что дальше сгорит самолет?
– Я вообще не верю в знаки, Джен. Я верю лишь в то, что вижу. Но после трагедии я задумался. – Он слегка прищурился.
– Ты хочешь сказать, что с тобой страшно летать? Самолет снова загорится? – От шока она даже понизила голос, сердце стало стучать медленнее. Скоро оно совсем остановится, и девушка умрет.
– Нет, возгорание самолета уже было, – усмехнулся он и взял ее за руку.
Как только Дженни почувствовала тепло его ладони, то сразу стало спокойнее. Опять это странное чувство, что Чон дает ей защиту.
– Кстати, ты женат. – Она пошла с ним за руку, думая еще и над этим. Честно, такая новость ее слегка шокировала. Но с чего вдруг? Просто стало обидно, что красивых мужчин разбирают еще при рождении. – И сколько лет вы в браке?
– Десять лет, – с ходу ответил он, – я познакомился со своей женой, когда еще учился в институте.
Боже, это было давно! Он был уже женат, Чонгук строил семью, когда она впервые поцеловалась с мальчиком! Дженни еще бы спросила про детей, но, пожалуй, надо начинать нервничать, потому что они зашли в стеклянный рукав. Тут же в нос ударил незнакомый запах керосина вперемешку с чем-то еще... Она даже не могла понять с чем. А потом долетел запах Чонгука, тот самый, который она хотела бы найти в магазине «Дьюти фри».
Он держал ее за руку, но каждый шаг Дженни замедлялся, ноги буквально стали ватными. Без кондиционера здесь было душно. После прохлады аэропорта духота резко начала душить. Она убрала свою ладонь из руки Чонгука и остановилась.
Капитан тут же обернулся, смотря на Дженни. Девушка была белее смерти, ее грудь поднималась и опускалась очень часто, она не шутила, когда говорила, что боится летать.
– Джен, ты можешь представить, что едешь в машине, где я водитель? Ведь ты ездила со мной и доверяла. Полет не более чем дорога, только без твердой земли.
Она зажмурила глаза и мотнула головой. «Без твердой земли» звучало ужасно! Но она должна пережить этот ад.
– По прилете ты расскажешь мне продолжение истории? – монотонно прошептала она. – Я не верю в приметы.
– Конечно, расскажу, – кивнул Чонгук, – и я тоже не верю в приметы. Пойдем в салон, надо дать поручение стюардессам найти тебе место.
Она должна заработать продолжение его рассказа. Может, в полете стоит отвлечь себя написанием статьи? Чтобы не держать все это в памяти, надо выложить это в Word.
Дженни кивнула и сделала шаг вперед. Они снова пошли, и теперь отчетливо был виден вход в самолет. Можно сравнить его с входом в пещеру, которая проглотит ее и выплюнет обратно только через полтора часа.
Она была так поглощена своим страхом, что даже забыла про свое стоячее место и не обратила внимания на слова Чонгука о том, что ей надо вообще найти место.
При входе в самолет их никто не встречал. Хотя по телевизору постоянно показывают улыбающихся стюардесс. Сейчас было пусто. Чонгук зашел первым, ему пришлось даже опустить голову, чтобы не удариться. Дженни никогда не была в самолете. Сейчас ей показалось, что потолки там настолько низкие, что придется только сидеть, а в туалет ползти на четвереньках. Но она ошиблась, как только переступила порог самолета, то тут же выпрямилась – места хватало.
– Пару секунд. – Чонгук зашел налево, в кокпит, и вкатил чемодан следом. Взгляд Дженни пробежал по панели в кабине: разным кнопочкам, рычагам, переключателям. Кабина была напичкана электроникой, и если Чонгук понимает значение каждой кнопки, то он гений. Запомнить что-либо здесь нереально! Она бы не смогла быть пилотом, даже если бы не боялась летать.
– Джен.
От его голоса она вздрогнула, перевела взгляд на капитана и не поверила глазам: Чонгук стоял перед ней в зеленом жилете. Как быстро все меняется, она как будто проваливается в какие-то временные ямы.
– Это мой второй пилот Габриэль Франческо, – Чонгук кивнул пилоту, – Дженни моя кузина, которая захотела увидеть Рим.
Дженни улыбнулась, но это получилось натянуто. Она не хотела увидеть Рим, Ла Валетты вполне достаточно. За одно предложение Чонгук солгал дважды своему второму пилоту. Вот и верь после этого своим капитанам.
– Рим очень красив особенно в вечернее время, – улыбнулся Габриэль, – добро пожаловать на борт, Дженни. Мы доставим тебя в Рим с ветерком.
Габриэль улыбался искренне, чувствовалось, что он с радостью поможет ей улететь. Вот только он не знает, что это ее первый полет, «с ветерком» – это лишнее. Пусть будет качественно, без ветра.
– Спасибо.
– Я иду осматривать самолет снаружи, – продолжил Чонгук, – ты можешь остаться с Габриэлем в кабине, а можешь осмотреться в салоне. Я позову стюардесс.
Она еще не осознала, что лучше ей сделать, но Чонгук уже крикнул в салон:
– Рюджин!
На его голос вышли сразу все Рюджин, которые находились на этом борту. Но только одна черноволосая девушка произнесла:
– Да, капитан?
– Рюджин, это Дженни, моя кузина, летит в Рим, найди, пожалуйста, ей место. Пассажиров полетит сегодня меньше. Джен, Рюджин старшая стюардесса, она поможет тебе.
– Конечно, Чонгук, все сделаю. – Она улыбнулась самой приветливой улыбкой, которую Дженни когда-либо видела! И правда говорят про лучезарность стюардесс, журналисты здесь не солгали.
Остальные девушки тоже примерили на себе такие же улыбки. Или это капитан вызывал их, потому что на Дженни они взглянули лишь раз. А после слов о кузине тут же заулыбались. Они в курсе, что он женат?
Пилоты спят со стюардессами? А почему нет? Бедная жена!
Как много мыслей, но надо гнать каждую и остановиться на одной. Про пилотов и стюардесс она подумает потом, так же как и про жену Чонгука. Сейчас надо осмотреться, кажется, так сказал ей капитан, наверно, он знает толк в первом полете.
– Я ненадолго, – произнес Чонгук, и Дженни не смогла промолчать напоследок:
– Нет уж! Проверяй все качественно, чтобы ничего не сломалось в полете. Кстати, ты должен был осматривать самолет перед тем, как он сгорел? Делал это недолго? Эксперты говорят, что на первое место причиной возгорания ставят техническую неисправность.
У Чонгука пропал дар речи, он лишь облокотился на дверь, пытаясь не сорваться. Все же она журналистка! В их крови течет яд!
– Может, сядешь на мое место в кабине? Хотя... Ты самолет-то в первый раз видишь. Рюджин, – он обратился к стюардессе, которая тоже онемела, – если свободное место будет в хвостовой части, то посади ее туда. Подальше от моей кабины. Приятного полета, мадемуазель Ким.
После этих слов Чонгук покинул самолет. Шел и ругался про себя. На кой черт потащил ее за собой?! Но ведь он не хотел везти ее в Рим, задумка была другая, человеческая – помочь больной девушке добраться до дома быстрее. Теперь будет не только дольше, но и терпеть он вынужден будет ее везде, вылет из Рима завтра. Кстати! Она об этом не знает, вот будет сюрприз. Он умеет вредничать.
После того как Чон покинул самолет, Дженни почувствовала на себе недовольные взгляды всех стюардесс. Они на стороне капитана, надо же! От его внимания зависит их жизнь, а они не поддержали ее слова по поводу лучшего осмотра этого самолета.
– Мы с детства часто ругаемся, – она виновато улыбнулась, – как все братья и сестры.
– Это мне знакомо, – произнесла девушка с темно-красными волосами, у которой на именном бейджике, пристегнутом к голубому пиджаку, было написано «Наен». Дженни тут же вспомнила про свой бейдж с чужим именем, который висел на шее. Автоматически коснулась его рукой и перевернула. Хотя можно уже снять, здесь Чонгук ее представил настоящим именем.
– У меня их двое, это ужасно, – скривила лицо Наен, но под строгим взглядом Рюджин виновато пожала плечами, – но если это так.
– Так, все работать! – строго напомнила старшая стюардесса, и Дженни поняла, почему она старшая – тут же все послушно рассыпались по салону. – Чонгук навредничал про место в хвосте, я посажу тебя в середину, у меня есть списки мест, которые остались свободными. Но все еще может измениться. – Рюджин пошла по салону, и Дженни засеменила следом. – Бывает такое, что не ждешь трех человек, билеты не куплены, места свободны, а кто-то буквально перед самым закрытием выхода на посадку покупает все три.
– Боже, – заволновалась Дженни и тут же оглянулась на салон, было два ряда по три сиденья. В совокупности сидений было много, неужели столько человек сейчас хотят прилететь в Рим?
– Не переживай, это бывает крайне редко. Но бывает.
Дженни шла за Рюджин и касалась руками спинок кресел. Она пыталась сейчас определить свое состояние, почувствовать тошноту или услышать назойливое сердцебиение, но мысли были совсем не о своих ощущениях! Она думала о том, что обидела Чонгука. Ей никогда не стать настоящим журналистом, ее место только с сачком в охоте за бабочками.
– Вот, – Рюджин рукой указала на семнадцатый ряд и место возле прохода, – здесь должно быть свободно.
Дженни посмотрела на пустое сиденье, понимая, что у окна было бы лучше. Но, с другой стороны, смотреть в окно – значит нервировать себя еще сильнее. На что смотреть? Тучи и тучи!
– Спасибо большое. – Она улыбнулась и села на свое место, пытаясь понять ощущения сейчас. Место показалось ей удобным. После того как Рюджин ушла, Дженни залезла в карман стоящего перед ней кресла и вынула памятку о том, что делать, если их самолет начнет гореть или тонуть. Чонгук еще не «тонул», вполне может такое произойти. А заодно она посмотрит, какие катастрофы вообще случаются.
Она внимательно изучала памятку, теперь ощущая тревогу. Самое главное она уяснила – дополнительные выходы, предназначенные для эвакуации. Девушка привстала и посмотрела в салон, пытаясь определить расстояние от своего места до эвакуационного выхода. Увиденное ей понравилось – выходы были недалеко. Она села и снова стала изучать памятку.
Остальное привело еще в больший шок и волнение: как выпадают кислородные маски. Дженни подняла голову в надежде увидеть такую маску, но все было скрыто пластиком. Интересно, чтобы выпустить маску наружу, пластик отрывается и бьет пассажира по голове? Наверно, в моменты катастрофы пассажиры даже не замечают такую мелочь, как удар куском пластиковой панели. Ведь за ней прячется жизнь – кислородная маска.
Не понравился и тот факт, что пассажиры с детьми сначала должны думать о себе, а потом о своих чадах. Сущий эгоизм! Дженни не мать, но автоматически сделаешь все, чтобы ребенок был жив. Даже пожертвуешь своей жизнью. Кто составлял эти памятки? Какие-то изверги!
Она пальцем провела по рисунку с надувным жилетом и мотнула головой. Надо хорошо все изучить: где он лежит и как его надевать. Дженни протянула руку под сиденье и что-то нащупала, возможно, это и был надувной жилет. Интересно, хоть одного человека он спас, когда самолет рухнул в воду? За всю историю авиации она слышала только про приводнение на Гудзон. Остальные все разбивались о воду и разлетались в мелкие щепки. Но это ладно, теперь она знает, что под ее сиденьем точно есть надувной жилет.
Дженни снова уткнулась в памятку, временами поглядывая, как стюардессы готовят салон: поправляют салфетки на подголовниках, проверяют в кармашках впередистоящих кресел наличие памяток, убирают лишний мусор, запихивают туда журналы и бумажные пакеты. Такие пакеты Дженни всегда называет «тошниловки». Видимо, частое явление на борту, раз стюардессы так тщательно готовятся.
– И каким был Чонгук в детстве? – Дженни оторвалась от картинок на памятке и взглянула на Наен, на ее лице веснушки можно было пересчитать по пальцам. Интересно, как занесло эту девушку на Сицилию? Она больше походила на жительницу Северной Ирландии. Хотя волосы изначально были черными, она решила, что ярко-красный выделит ее из толпы, и оказалась права. Из всех девушек на этом борту она прекрасно запоминается.
– Назойливым, – кивнула Дженни и тут же опустила взгляд на картинки. Кто бы ей рассказал, каким был Чонгук в детстве. Хотя это ее не волнует, ей нужны факты катастрофы.
– А стал прекрасным человеком, – мило улыбнулась Наен и пошла по проходу вдоль сидений.
Проход был узкий, но пройти вполне нормально, если ты не весишь под сто килограммов – подметила Дженни. Если вдруг случится пожар или приводнение, то люди устроят пробку в проходе. Опять смерти...
Грустно выдохнув, она снова уткнулась в памятку, может, найдет там информацию по проходу. Если бы она была техником по безопасности самолетов, то делала бы проходы шире! Зачем в ряду по три кресла? Надо убрать по одному, и будет полный порядок! Места на проходе станет много, и никто не умрет в момент покидания судна в аварийной ситуации. В ней пропадает талант гениального мастера по безопасности воздушного транспорта.
Дженни уже не читала и не смотрела картинки, почему-то она представила давку в тот момент, когда загорелся самолет Чонгука. Он сгорел за считаные минуты. Скорее всего, люди пытались быстрее выйти, но проход один, и он узкий. Они падали, и на них наступали другие пассажиры. Это страшно.
Представив все это, оценив масштабы безопасности самолетов, захотелось выйти, сесть на паром и плыть домой. Сейчас бы она налила себе фужер вина и осушила его залпом. Но это чертово интервью заставляло ее сидеть и чего-то ждать... своей смерти на этом самолете.
– Как ощущения?
Знакомый голос донесся до ее слуха, и автоматически Дженни подняла взгляд – перед ней стоял Чонгук. Он расстегивал пуговицы на зеленом сигнальном жилете, чтобы не терять время, ведь скоро начнут заходить пассажиры.
– Я хотела извиниться, – она встала с кресла и вышла к нему в проход, совсем не замечая заданного им вопроса, – я не имела права так говорить. Наверно, ты часто слышал такое обвинение в свой адрес?
Все картинки о выпавших масках и спасательных жилетах ушли на второй план. Дженни забыла про них, потому что совесть буквально задушила ее. Она действительно не имела права обвинять человека в том, чего он, возможно, не совершал.
– Джен, – Чонгук опустил взгляд, как будто думая и подбирая слова, а потом посмотрел ей в глаза, – есть такие вещи, которые находятся внутри самолета, и даже если я буду исследовать самолет с лупой, то все равно прогляжу это место. Потому что оно скрыто. Я не читал отчет комиссии, это мне лишь предстоит сделать, но я точно могу сказать, что визуально ничего не было видно. Что-то оторвалось от самолета, но это «что-то» было тем, что я не видел.
Даже если бы он сказал ей, что именно оторвалось, для Дженни это все равно было бы пустым звуком. Она ничего не знает о самолетах. Сейчас она еще больше осознавала, как далека от мира авиации. И видимо, она никогда не приблизится к нему.
Дженни кивнула и села на свое место. Чонгук не сказал, что прощает ее, но, видимо, она это заслужила. Пришлось опять взять в руки памятку и продолжить ее изучать. Что она еще здесь не рассматривала? Надувные лодки! Ну это вообще из области фантастики.
Пассажиры начали заходить, это отвлекло Чонгука от Дженни. Надо было срочно идти в кабину и выполнять свою работу – проверку всех систем и подготовку по чек-листу. Но уходить не хотелось молча, он видел, как она вздрогнула от шума людей, как напряглась каждая мышца ее тела, как широко распахнулись серо-голубые глаза, как с губ сорвался стон. Она боялась, и он это видел.
– Полтора часа, – прошептал он, – просто анализируй свое состояние, записывай, а потом мне расскажешь. Это твой первый полет, и я завидую тебе, что ты сейчас испытаешь смесь ярких эмоций. В них будет все: страх, тревога, неуверенность, но за каждым отрицанием скрывается нечто иное, вот к нему надо пробраться сквозь все эти минусы.
Чонгук отвернулся и пошел по проходу к кабине пилотов, на свое рабочее место.
– Чонгук, – ее голос остановил его, он обернулся, – пожалуйста, не дай мне умереть.
Он слегка улыбнулся и кивнул. Больше ничья смерть не повиснет на его совести.
– Обещаю.
Дженни выдохнула и убрала памятку в карман переднего сиденья. Она очень надеялась, что та ей никогда не понадобится.

Завтра выложу пять-шесть глав)