Чонгук и Дженни собрались быстро. Так же наспех попрощались с Чеен и Юнги.
– Я буду молчать, – Юнги обнял брата, – желаю удачи. В жизни иногда приходится принимать решение важнее, чем в воздухе.
Как он был прав. Чонгук пожал его руку и вышел с вещами Дженни из квартиры.
Они ехали по шоссе в сторону древнего города Мдина. Чонгук вел машину, пытаясь рассмотреть природу и уникальность Мальты. Но быть водителем и смотреть по сторонам невозможно. Пришлось поменяться с Дженни местами и стать пассажиром. Пока они ехали, Чонгук успел заметить, что все же берег Мальты похож на ракушечник: здесь нет белого песочка и постепенного захода в воду, в лучшем случае камни и сразу глубина. Ему нравилась эта изюминка. И чем дальше они уезжали от Ла Валетты, тем больше подтверждалось звание песочного города. Однажды он так его назвал и это укрепилось.
– Здесь красиво, – прошептал он, стоя над обрывом и любуясь морем, – свободно и тихо.
– На Сицилии не так? – удивилась Дженни.
– Она другая, в ней много зелени, пляжей и людей. У нас тоже есть много красивых мест, мы обязательно туда съездим.
Пока они ехали, Дженни рассказывала про Мдину:
– Это – древняя столица Мальты. Арабы называли ее Медина, а греки – Мелита. А мы называем это место «Молчаливым городом».
– Почему?
– Потому что там настолько тихо, что слышно, как летают души умерших мальтийских рыцарей. Я обожаю это место, там сплетение историй и все дышит ста- риной.
– Я уже люблю это место. – Чонгук откинулся на спинку сиденья и улыбнулся. Дженни автоматически улыбнулась тоже. Он еще не знает, что на Мдине всего один отель и тот, скорее всего, занят.
Они оставили машину возле крепости, к входу шли пешком по каменистой дороге. Чонгук даже остановился, пропуская Дженни вперед, вытаскивая мобильный телефон и снимая ее на фоне ворот в старый город.
Впечатлений больше оказалось внутри, за стенами. Тишина, редкие путники, дорогие машины, строгие здания, узкие дороги... Казалось, что он находится в Сиракузах, местами в Палермо, а иногда в Катании... Наверняка древние римляне внесли сюда свой вклад. Арабское тут тоже есть – название, но не более. Город не тронут арабами, здесь все католическое.
– Мне здесь очень нравится. – Они шли, держась за руки, как влюбленные подростки, любуясь свадебной церемонией и изысканными машинами. Свадьба закончилась, люди расходились, но повсюду витали нотки веселья и радости.
Дженни засмотрелась на невесту в белом платье, почему-то подумав про свадьбу Чонгука. Наверняка у него была пышная свадьба... в церкви... по всем правилам.
От своих мыслей она не заметила, как крепко сжала его руку. Чонгук тут же прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
– Ты венчался в церкви?
– Джен...
– Ответь: да или нет.
– Да.
Это больно. Теперь он ответственен перед Богом.
– Но давай не будем о грустном. Миллионы людей венчаются в церкви, а потом разводятся, снова женятся и снова венчаются в церкви. Не будь занудой. – Он прижал ее к себе сильнее, а взгляд Дженни был устремлен на церковь, где при входе висели белые ленты.
– Развод уже является грехом.
Он недовольно вздохнул:
– Мы уже пришли в этот мир грешниками. Не думай об этом. Грех жить с нелюбимым человеком и каждый день врать ему.
Она кивнула, стараясь выкинуть из головы все предрассудки. Чонгук прав, он сказал мудро и верно.
Они продолжили идти по узким улицам, держась за руки.
– Ты говорил про знаки, помнишь? – начала Дженни. – Пожар – это знак, чтобы сохранить семью...
– Я не верю в знаки, это совпадение. – Он засмеялся, побежал и потянул ее за собой, чтобы отвлечь. Дженни засмеялась, уже забыв про знаки и узы брака.
За вечер они обошли весь городок и даже сняли номер в гостинице, что стало большой неожиданностью. До этого Дженни всегда спала в машине, а тут хоромы с царской постелью и ванной комнатой, как целая гостиная. На кровать им накидали лепестки роз, на столике стояло ведро со льдом, где охлаждалось шампанское. Как оказалось, этот номер забронировали молодожены, но их планы резко изменились, и теперь Дженни и Чонгук нежились в одной ванне, целовались, но сидеть на месте получалось сложно.
– Я счастлива, – произнесла Дженни и пальцем оставила кусочек пены на носу Чонгука, он тут же засмеялся и стер его, притягивая ее к себе и злясь, что места мало. Надо выходить из ванны.
– Я самый счастливый, – прошептал он ей в губы, – ты особенная, единственная... моя Дженни...
Из ванны он встал первый и вынес Дженни на руках. Она кричала от удовольствия, оказавшись на мягкой кровати. Теперь губы Чонгука не шептали ей никаких слов, они исследовали ее тело. И эта ночь стала особенной, очень личной, нежной, местами страстной.
Утром сложно было встать. Дженни шептала Чонгуку об их планах, но он лишь улыбался, а глаз не открывал:
– Я ленив.
– Мы можем поехать на пляж и провести остаток мини-отпуска там, – строила планы она. Ее перебил телефонный звонок. Это была Чеен – ничего особенного. Марко даже не вздрогнул и, кажется, даже уснул.
– Чеен? Ты потревожила наш сон...
– Джен, прости. – Серьезный голос сестры насторожил. – Юнги хочет поговорить с Чонгуком, говорит, это очень важно. До Чонгука никто не может дозвониться.
– Хорошо, – кивнула Дженни, как будто Чеен ее видит, – сейчас я дам ему трубку. – Чонгук, Чонгук, тебя спрашивает Юнги...
– Пошел он к черту, – простонал Чон и отвернулся от нее.
– Это важно, он не может до тебя дозвониться...
Чонгук тут же обернулся к ней, сон как рукой сняло. Как он мог дать себе волю столько спать? Впервые в жизни расслабился. Он взял трубку из рук Дженни:
– Я слушаю.
– Я бы на твоем месте телефон периодами включал, звонил домой и своему шефу.
Чонгук улыбнулся:
– Я как раз и выключил телефон, чтобы не слышать именно этих людей.
– Очень зря. До меня дозвонился Стивен Бруно, думаю, до Лисы тоже. Я не в курсе, что знает она, но мне Стив поведал, что через три дня заключение экспертной комиссии будет на его столе. Он просил тебя приехать раньше, чтобы решить вопрос с адвокатом. Чонгук, – неуверенно произнес Юнги, – ты считаешь себя виноватым? Зачем тебе адвокат?
– Адвоката пусть нанимают члены комиссии, а мне бояться нечего. Спасибо, что передал, Юнги.
Он отключил телефон и отдал его Джен. Сам снова лег на подушки и уставился в потолок. Вот и все! Конец его свободной жизни. Возможно, он доживает последние три дня на свободе. Конечно, он наврал Юнги, ему бы не помешал хороший адвокат. Или пусть все идет своим чередом?
– Гук. – Дженни коснулась его руки. Как он мог про нее забыть. Нежная Джен, которая вызывает лишь желание отстраниться от земной суеты. – Что случилось?
– Ничего, – он мотнул головой, встал с кровати и направился в ванную комнату, – ничего важного.
Но важно было все! Пока он стоял под прохладным душем, в ушах звенели слова: «три дня», «адвокат». Чонгук вздохнул и вспомнил свои собственные слова, которые лишили его покоя:
«Съеду на дорожку «Альфа».
«Съеду на дорожку «Альфа».
«Съеду на дорожку «Альфа».
Эти слова снова и снова проносились в памяти уже год...
Кто-то выключил воду и накинул на него полотенце:
– Что ты скрываешь, Чонгук? Что не дает тебе покоя?
– Все нормально, Дженни, – попытался улыбнуться он, все еще осознавая, что она журналист и пишет про него статью. Еще не написала, а новая информация произведет фурор.
Господи! Он не доверял ей! Ей, Дженни! Девушке, с которой чувствовал себя самым счастливым, с той, с которой ему так комфортно и спокойно. Которая поддерживала и поддержит его! Он не сомневался в этом! Он не имеет права ей не доверять! Сердце ей верит!
Но он вышел из душа молча и начал одеваться.
– Мы собирались на море?
Она стояла в дверях немного растерянная, одинокая, шокированная его холодностью и грубостью. Он не прав, черт!
Чонгук тут же откинул футболку в сторону, подошел к Дженни и обнял ее. Получилось очень крепко, она вцепилась в его спину, дышала в шею, а он не хотел ее отпускать. Вот так бы и стоял все три дня.
– Хотелось бы быть к тебе ближе, – прошептала она, – но, видимо, ближе мне нет места...
– Не говори так. – Он отстранился от нее и заглянул ей в глаза. – Никогда так не говори, ты ближе, чем кто-либо. Но, к сожалению, есть вещи, о которых я не могу говорить. Это касается катастрофы...
– Потому что я журналист и пишу о тебе статью? – Она сделала от него шаг назад. – Ты все еще мне не доверяешь.
– Доверяю, – вставил Чонгук, – клянусь, что доверяю. Это личное, это тайна следствия, и я пока не могу о ней говорить.
Дженни слегка кивнула, делая вид, что поверила:
– Но Юнги знает.
– Нет, он ничего не знает. Об этом знают лишь трое людей: я, мой босс и мой лучший друг. А, – вспомнил Чонгук, – Лиса тоже знает, но мы с ней мало обсуждаем такие моменты.
Слышать про его жену стало еще омерзительнее. Да еще и то, что ей, Дженни, никогда не занять такую же ступень в жизни Чонгука.
– Хорошо, – холодно произнесла она и начала собирать вещи, которые оказались раскиданы по всей комнате. Вчера все было так красиво – свечи, розы, шампанское. Сегодня принцесса превратилась в нищенку.
Чонгук наблюдал, как она подбирала вещи и кидала их в сумку. Это получалось как-то нервно, поэтому он схватил ее за руку, привлек к себе, и они сели на пол.
– Джен, ты значишь в моей жизни больше, чем все эти люди. – Он двумя руками коснулся ее лица и заглянул в глаза. Сначала она отводила взгляд, потом остановилась на его лице. – Разве ты не видишь? Не понимаешь? Ты ничего не замечаешь?
Она слегка мотнула головой, но не разорвала зрительный контакт. А Чонгук продолжил:
– Ты плохой журналист, потому что не видишь очевидное – мою любовь к тебе. Я люблю тебя, и эта любовь не имеет ничего общего с тем, что когда-то я испытывал в юности. Сейчас она зрелая, другая, серьезная.
Они смотрели друг другу в глаза, Дженни боялась прервать этот контакт, лишь чувствуя сердцебиение. Ее глаза наполнялись слезами, и она отчетливо ощущала теплые дорожки на своих щеках. Боже правый! Разве она когда-нибудь ждала этих слов? Только во сне и в мечтах. А теперь Чонгук стирает ее слезы пальцами, что-то шепчет, но она ничего не слышит, кроме собственных рыданий и наконец произнесенных слов:
– Я люблю тебя. Как же так случилось, Гук?
– Я не знаю, – прошептал он и притянул ее к себе, – но это должно было произойти. Я понял это, когда смотрел тебе вслед, ты уходила на рейс на Мальту в Брюссельском аэропорту, оставляла меня одного. А до этого поцеловала так нежно, как-то по-особенному, в этом поцелуе скопилось многое...
– Я смотрела из окна своего дома в сторону Сицилии и скучала...
– А я из Сицилии на Мальту, – засмеялся он, и они обнялись крепче. – Поверь, я бы рассказал тебе про катастрофу больше, потому что мой основной рассказ был лишь для журналиста. Но пока я не готов к тому, что ты осудишь меня.
Она взглянула на него осуждающим взглядом, а потом смягчила его:
– Какая разница, что там произошло еще, это никак не повлияет на мое к тебе отношение. Но я хочу быть для тебя всем, Чонгук. Хочу разделять твои проблемы, твою головную боль, то, что тебя беспокоит и мучает. Хочу быть частью тебя, чтобы чувствовать такую же боль.
Дженни сидела на полу, сложив ладони в молитвенном жесте, в глазах стояли слезы, но все равно она чувствовала себя самой счастливой.
– Я не знаю, что должно произойти, чтобы я сказала, что не люблю тебя, – прошептали ее губы, – но если я так скажу, то я солгу, знай это.
Чонгук коснулся ее руки, встал с пола и потянул девушку за собой:
– Я точно такое никогда не скажу. Мы собирались ехать на пляж? Давай проведем эти дни вдалеке от людей. Здесь есть дикие места?
Дженни встала, обдумывая идею. Она была шикарная! Вдвоем, и больше никаких людей!
– Однажды я писала статью про такое место, там находятся небольшие уединенные домики, но постояльцы не видятся друг с другом месяцами.
– Отлично, – кивнул Чонгук. Он не собирался выполнять приказ Стива, бросать все и ехать в Катанию. У него есть три дня до заключения комиссии, значит, два дня он проведет так, как хочет его душа и сердце – с Дженни.
Они быстро собрали вещи, еще раз прошлись по Мдине, любуясь утренним городом, выпили кофе в местном кафе и поехали в сторону моря.
Они отдалялись дальше от аэропорта Ла Валетты, ехали навстречу волнам и уединению.
Место, в которое Дженни привезла Чонгука, действительно оказалось оторванным от цивилизации и большого скопления народа. Его домик был маленьким, но уютным, а территория была огромной и частной.
Они покидали вещи и побежали на самый дальний пляж, который оказался скрытым скалой с густой растительностью. Чонгук стянул с Дженни купальник, она завизжала, но он тут же закрыл ее рот поцелуем. Их никто не увидит, здесь просто никого не может быть.
Они занимались любовью в море, потом лежали голышом на пляже. Чонгук проводил пальцами по обнаженной спине Дженни, и она вздрагивала от прикосновений.
– Пусть это будет вечно, – улыбнулась она и закрыла глаза от наслаждения. За все время, которое она провела с этим мужчиной, она поняла, что в мире нет другого такого. Чонгук один в целой Вселенной, и он сейчас здесь, с ней, целует, ласкает, шепчет слова о любви. Но как жаль, что он не принадлежит полностью ей.
Вечером они заказали ужин в номер, пили красное терпкое вино, Чонгук смотрел фильм, а Дженни стучала по экрану планшета, набирая текст статьи. Изредка переводила задумчивый взгляд на Чонгука, он улыбался при виде смешной сцены, и его улыбка делала ее счастливой. Текст шел плохо, не хотелось писать про катастрофу. Мысленно она уходила в себя и думала над тем, что скрывал Чон Чонгук. Какой секрет живет в его душе? Что за тайна, о которой знают лишь несколько людей, и эта тайна очень страшна?
Она закрывала глаза и переносилась в Брюссель, за столик на главной площади, где он поведал ей свой рассказ. Дженни вспоминала детали, но ничего существенного, что могло ей помочь раскрыть секрет, не помнила. Проблема была в том, что Чонгук упустил этот момент. Либо она не поняла какие-то технические детали. Может, его вина в том, что он покинул кабину, до конца не выключив все системы? Она не знала, и незнание ее раздражало. Статья шла туго еще и потому, что хотелось писать о другом, о прекрасном, о работе в небе! О случае с капитаном Гюставом, о том, как Чонгук сел за штурвал самолета, каким он был красивым, сосредоточенным и серьезным. Он был занят любимой работой, буквально поглощен ею.
Она нажала на красный крестик в верхнем правом углу, и вордовская страница тут же исчезла, открывая Гугл, где бежала заставка с самолетом. Именно самолет привлек Дженни, она курсором навела на него и открыла в другой вкладке. С экрана монитора на нее смотрела девушка в черном облегающем платье и с красным шарфиком на шее – стюардесса мальтийских авиалиний. Девушка улыбалась широкой приветливой улыбкой, а рядом был текст: «Идет набор в школу стюардесс». Слева были условия, которые Дженни даже не стала читать. Она перевела взгляд на Чонгука, наблюдая, как он расслаблен, его улыбку и полное внимание на экран телевизора. И нажала кнопку на этом сайте «Записаться на собеседование».