Автопилот вывел их на глиссаду, ведущую на взлетную полосу. Всю дорогу пилоты молились, чтобы не наткнуться на встречный самолет. Аэропорт Шарль де Голь очень оживленный, поэтому Чон аж вспотел, когда увидел перед собой взлетную полосу. Сейчас он по-настоящему стал молиться, чтобы полоса была свободна. Этот момент стал самым страшным после того, как мужчина с пистолетом пригрозил взорвать их самолет к чертям.
За время пока они разворачивали самолет, Чонгук пытался узнать как можно больше информации об угонщике, задавая ему вопросы. Но лишний раз спрашивать тоже было страшно: если этот ублюдок рассердится и перестреляет пилотов, то самолет вряд ли кто-то посадит. Как никогда хотелось жить, тем более он еще не завершил одно важное дело по поводу Джулио.
— Нас в Кабуле ждет тот, кто перешел дорогу «Charlemagne»? — Спросил Чонгук в надежде, что человек с пистолетом ответит на этот вопрос. И задал его так, чтобы ответ точно последовал.
— Ждет тот, кому перешли дорогу, — усмехнулся тот, и Чонгук все понял. Цель всего этого шоу — месть! Он не знал, что произошло у руководства «Charlemagne» с тем, кто снарядил этого человека всем необходимым для угона. Но он точно знал, что это хорошо продуманный захват. И почему только гибнут невинные люди?
— Послушай, мы все лишь пешки в этой игре, никому из нас умирать не хочется, — Чонгук обернулся к угонщику, — я уверен, что ты тоже хочешь жить. На этом самолете летят невинные люди, у которых есть семьи: дети, родители...
— Это отличный куш, — засмеялся мужчина, — еще у них есть деньги. За них отдадут все, что принадлежит моему человеку.
Чонгук отвел взгляд, встречаясь со взглядом Ханса, и мотнул головой. Во всем виноваты деньги!
— А как же получилось, что ты попал в охрану «Charlemagne»? Был кастинг на лучшего угонщика самолетов?
Капитан утрировал, потому что сил больше не было. Но мужчина не оценил юмора и снова приставил пистолет к виску. Только сейчас к виску Ханса. И Чонгук замер — рисковать чужой жизнью так явно он не собирался.
— Я буду молчать, — пообещал он, — убери от него оружие, а то в случае чего, я не справлюсь один, даже взрывчатка не понадобится — мы все рухнем.
Мужчина послушал, убрал пистолет и сел сзади на свободное кресло. Чон отметил для себя, что все же он не хочет умирать, а значит, не нажмет кнопку просто так, например, от злости.
— Ваши директора украли чужую идею, — после недолгой паузы произнес угонщик, — идею человека, на которого я работаю. Так не делается! Нельзя воровать чужие идеи, а вместе с ними и деньги! Должна быть справедливость.
Чонгук даже не стал оборачиваться, сейчас все внимание устремилось перед собой. Скоро он возьмет штурвал в свои руки и его внимание должно быть сто процентов направлено в окно и на приборы.
— Почему бы не наказать директоров? При чем здесь пассажиры? — Теперь возмутился Ханс.
— Ему не нужны пассажиры, если только их деньги. Ему нужен самолет «Charlemagne», стоящий во дворе его дома.
Вот теперь Чонгук обернулся, не веря своим ушам! Они все больные! Сумасшедшие! Люди, у которых мания величия часто лишены здравого ума. И этот человек зомбирован своим нанимателем.
Больше разговаривать с ним не хотелось, надо было сажать самолет и придумывать, как связаться с диспетчерами. А еще надо было пригласить старшую стюардессу и дать ей указания. Но Чонгук не хотел сюда никого звать! Это может быть опасно. Поэтому он позвонит по внутренней связи.
Трубку взяла Дженни, Чонгук даже не связал это с тем, что убитой могла оказаться Жизель.
— Когда самолет приземлится, пусть все остаются на своих местах. Мы не выходим без особых указаний. Ты поняла?
Голос Чонгук был твердый, но Дженни так волновалась, что теряла смысл его слов. Оставаться на своих местах...
Ждать особых указаний...
Каких и от кого? Дженни не знала, но внутреннее чутье ей подсказывало, что все решится уже в процессе.
— Я поняла, — кивнула она, прекрасно зная, что он не видит этого. Но наверно кивок был больше нужен самой себе.
— И проверьте положение всех пассажиров перед посадкой, это важно, я буду сажать самолет вслепую, не знаю, что нас ждет. Но мы все справимся! — Чонгук положил трубку на базу, услышав как хихикнул угонщик, — а тебе не страшно, что полоса может быть занята? И мы все взлетим к чертям.
Чонгук не мог сдержаться, чтобы это не сказать. Но что говорить тому, кто готов себя взорвать вместе с самолетом, нажав только на кнопку. Но в тоже время умирать он не хотел, а значит, он мог нажать эту кнопку откуда угодно. Надо было любым путем выводить пассажиров из салона, но для этого нужны спец службы.
Откинув мысли об освобождении прочь, Чонгук отключил автопилот и взял управление в свои руки. Вот теперь он молился, чтобы взлетная полоса была чистая. А еще молился, чтобы в диспетчерской начался переполох от того, что «Charlemagne» вернулся. Это точно покажется им странно, если они не получили сигнальный код «семь пятьсот».
В салоне витала атмосфера волнения, страха и истерии. Всем казалось, что самолет рухнет камнем, поэтому приготовились к смерти.
Все бортпроводники проверяли своих пассажиров, убирая сумки, утешая и говоря оптимистические слова, хотя сами были не уверенны в них.
Мистер Хоффман позвал Дженни, чтобы утешить ее лично. Он стал свидетелем того, с чего все началось: каждый момент, он помнил каждое слово, каждое действие. Он видел смерть Жизель, прижавшись к спинке кресла, желая быть слепым.
— Милая Дженни, я верю в то, что однажды встречу вас на земле с улыбкой на лице. Главное очень хотеть и стремиться к этому. У нас у всех все получится!
Она кивнула и перевела взгляд на запасной выход, потом на следующий, оценивая, свободен ли путь до двери. Надо было проверить каждую и всем бортпроводникам сказать, что может поступить приказ открывать запасные выходы. Все могло быть! Но никто не знал, что будет, и неизвестность пугала.
— Всем приготовиться к посадке, — опять голос Чонгука зазвучал в каждом салоне, и Дженни тут же взглядом обвела свой салон. Она увидела молодожен, которые сидели, наклонившись и обхватили головы руками. Она увидела Аврору, шляпка которой была уже не важна. Вонен единственная не склоняла голову, поэтому, пришлось подойти к ней:
— Прошу вас пригнуться!
— Нет, я не хочу прятаться при виде смерти. Буду гордо смотреть ей в глаза.
Дженни хотела бы ей ответить резко, но ее поволокла Юна — посадка уже близилась.
Пришлось сесть на свое место возле окна, пригнуться и обхватить руками голову. И молиться о благополучной посадке и долгожданной помощи на земле.
В это верила Дженни, находясь в неведении в салоне, но Чонгук с трудом тешил себя мыслями о том, что они без проблем посадят самолет и тут же окажут помощь по устранению угонщика.
На свой страх и риск Чонгук вывел самолет на глиссаду, смотря перед собой то в окно, то на приборы. Он уверенно держал штурвал в руках, очень надеясь, что судьба к ним благосклонна и полоса свободная.
— 1000, — заговорил компьютер, отсчитывая расстояние до земли, — 500, 400, 300...
Уже видны машины на дорогах, уже виден аэропорт, а взлетная полоса все ближе и ближе. Скоро шасси коснуться бетона и покататься на бешеной скорости.
Самолет сразу не остановить, и если вдруг другой самолет начнет взлет с противоположной стороны полосы, это будет фатально. Чонгук молился, чтобы диспетчеры увидели его на радарах и подали знак всем оставаться на своих местах.
Возможно, так и есть. Но Чонгук этого не знал.
— 200, 100... 50, 40...
Шасси коснулись полосы, и самолет покатился:
— Реверс, — скомандовал Чонгук и тут же сам стал тормозить самолет. Закрылки выпущены на полную, спойлеры подняты что тоже гасило скорость. Им повезло, полоса оказалась свободной, возможно, диспетчеры их ждали. Надо было быстрее свернуть на рулежную дорожку, но и тут могли быть проблемы.
Скорость сбавилась до такого момента, когда пилоты начинают убирать механизацию крыла, гасить огни, но Чонгук молчал, не давал распоряжение на это. Он выискивал дорожку, которая привела бы его прямо к диспетчерской.
Его молчание Ханс ожидал — самолет должен остановиться с выпущенными закрылками и всеми огнями, только этот сигнал поймут диспетчеры, если им не дошел код о захвате.
Самолет остановился, и капитан даже представил эту картину со стороны: они с неубранной механизацией стоят напротив здания аэропорта, слева диспетчерская вышка и там паника. К ним никто не подходит, хотя прекрасно видно наземных работников.
— Мне надо заявить о том, что самолет прибыл на дозаправку, — произнес он и тут же почувствовал метал пистолета у виска:
— Скажешь лишнее слово и ты труп, — огрызнулся мужчина и подал ему наушники, — я найду другого пилота, здесь их полно.
Чонгук кивнул, сейчас очень важно выполнять все требования, но не терять бдительность. А еще волнительно стало выходить на связь с диспетчерами. Он очень надеялся, что там профессионалы и не начнут задавать вопросов и делать вид, что они в курсе о захвате.
А они точно уже должны знать о нем, смотря на самолет «Charlemagne», как на рождественскую елку — всего в огнях и неубранными закрылками. Чонгук верил в их профессионализм и лишь от него сейчас зависела его жизнь и жизни пассажиров:
— «Charlemagne», — произнес он совершенно спокойный голосом, — мне необходимо дозаправить самолет, в полете я понял, что недостаточно это сделал, пришлось вернуться.
Это самое глупое высказывание за всю его карьеру! Пилот не может так просто сказать «я прилетел обратно, плесните мне еще пару тонн топлива». Это смешно и глупо, но Чонгук верил в то, что эту глупость оценят в диспетчерской.
— «Вышка» на связи, — послышался уверенный голос диспетчера, — без проблем дозаправим вас, но придется подождать, у нас очередь, — было похоже, что диспетчер принял игру.
Угонщик выдернул наушники и откинул их на пол:
— Отлично, пусть заправляют, мы подождем.
— Может, ты тоже хотел что-нибудь передать?
— Передам из пункта назначения.
Он собрал наушники и открыл дверь, желая теперь припугнуть пассажиров, чтобы они не начали делать глупости.
Как только пилоты остались одни, молчали ровно пол минуты, а затем Чонгук обернулся к Хансу:
— Я не знаю, что там снаружи, не знаю, планируют ли они освобождение людей, но боюсь, что мы должны попытаться что-то предпринять сами.
— Например? Ты хочешь пойти в салон и обезоружить голыми руками обезумевшего психически нездорового мужика с пистолетом и взрывчаткой? Ты тоже больной.
Чонгук кивнул, нервничая за то, что этот тип в салоне. Сейчас трясет пистолетом у носа Дженни, которая, к несчастью, работает в самом первом. Этот факт нервировал и раздражал, а еще заставлял делать безумные вещи.
Пока Чонгук придумывал выход, в салоне все именно так и было, как он предполагал. Теперь Дженни ощущала холодный метал у виска, пыталась делать вид для пассажиров, что не боится. Но она ужасно боялась, хотелось схватиться за голову, скатиться на пол и реветь.
— Если хоть кто-нибудь попытается связаться каким-то чудом с землей, то вам всем придет конец, я взорву чертов самолет и этот день пометят черным в календаре.
— Делайте, как он велит, — скомандовала Дженни, — уберите из рук все гаджеты и ждите дальнейших действий от капитана.
Когда мужчина рывком ее отпустил, она чуть не ударилась о стену самолета, но во время расставила руки. Она очутилась рядом с дверью, у которой всегда сидела при взлете и посадке. Та самая дверь, окно которой было перекрыто ограничительной красной лентой. Эту ленту снимают, когда собираются открыть дверь. Она ее не снимала, давая понять наземным службам, что вход в салон запрещен и здесь явно что-то творится странное.
Дженни видела подъехавшие машины скорой и пожарных с мигалками, что говорило о том, что они все поняли. Но их действия настораживали, она боялась, что тоже самое увидит угонщик. Но реакцию его было страшно знать — он мог взорвать самолет. Машины отъехали на большое расстояние, но видимо, были готовы к худшему.
— Кто? — Заревел угонщик, когда тоже взглянул в окно, — кто доложил им? Кто?
Его бешенный взгляд прошелся по пассажирам, и он рассвирепел еще больше. А они опустили головы, ничего не понимая в происходящем. — Кто посмел передать информацию?
Он наставил пистолет на Пьера Дюссо, думая, что это он. Но потом перевел его на Аврору, которая взвизгнула и стала мотать головой. Затем пистолет оказался у Вонен на виске, мужчина прочитал на ее бейджике, что именно она главная по пассажирам, а значит, могла передать.
— Клянусь, что это не я, — взмолилась она, и тут же Дженни кинулась к ней.
— Это не она, это обычная осторожность, когда самолет возвращается обратно.
Она не знала, что лгать, что говорить, чтобы угонщик поверил. Но надо было отвлекать его внимание на себя с пассажиров и, тем более, с окна.
— Послушайте, — в проходе оказался Тэхен, поднимая руки, потому что пистолет теперь был направлен на него, — успокойтесь, сейчас нас заправят и отпустят. Это процедура займет немного времени.
— Вы за дурака меня принимаете? Срочно взлетаем!
Мужчина обернулся в направление кокпита и тут же получил мощный удар от Чонгука, который вышел из кабины, имея плохое предчувствие. Он не мог связаться с диспетчером, а те стали играть по своим правилам. Ведь молчание — это возможно первый признак того, что на борту все погибли. Они действовали не верно, не зная ничего, что есть сейчас на борту.
Одним ударом Чонгук повалил здорового мужчину, а все в салоне завизжали, прикрывая рты. Он навалился на него, нанося один удар за другим, чтобы хоть так обезвредить противника. Тот выпустил пистолет от неожиданности и от внезапной боли, а Чон откинул его прочь, но не слезая с угонщика. Его лицо было уже все в крови, хотя тот сопротивлялся, кулаком заехал капитану по лицу, и Чонгук на секунду вышел из равновесия, но продолжая наваливаться. Лишь секунды хватило, чтобы мужчина, кряхтя, рукой нащупал кнопку у себя за курткой и нажал ее. Кровавым ртом он произнес:
— Мы все мертвецы, у вас есть минута, чтобы вдохнуть больше воздуха, перед смертью.
Минута! Все стали кричать, выбегать из своих кабинок, а Чонгук нанес последний удар, от которого угонщик потерял сознание.
— Открывайте аварийные выходы! — Громко скомандовал он и обернулся к Дженни, — срочно!
Он откинул край черной куртки мужчины, лицо которого было все в крови и увидел датчик. Цифры бежали слишком быстро, сложно было представить, что есть секунды, а что минуты, в глазах все рябило. Но время шло на убыль.
Экипаж кинулся к запасным выходам, открывая двери и тут же надувные трапы стали наполнятся воздухом. В салоне была паника, которая не сулила ничего хорошего — будут травмы, но это лучше, чем потерять жизнь.
Чонгук быстро оттащил мужчину ближе к кокпиту, давая распоряжение Хансу выключать все системы и покинуть самолет. Затем вернулся в салон открывая еще одну дверь — самую первую, которая находилась в первом салоне. Тут же Дженни стала выпускать пассажиров: Вонен слетела вниз первая, затем плачущая Амелия Дюссо и Автора, которая схватила мужа и потянула за собой.
— Отбегайте от самолета дальше! И скажите наземным службам, что самолет взорвется через минуту.
Руки Дженни тряслись, но она делал все четко. С другой стороны ей помогал Чонгук, выпуская пассажиров.
— Мистер Хоффман, — взмолилась Дженни и обернулась назад — старик сидел на своем месте и никуда не торопился, — мистер Хоффман!
Она кинулась к нему, хватая за рукав одежды, пытаясь поднять его с места:
— Выходите! Что вы сидите?! Надо бежать!
— Пусть бегут те, кто помоложе, я наверно свое уже отжил.
Она даже не хотела это слышать, пытаясь его поднять:
— Все будут живы! Только надо бежать!
— Я уже не в силах бежать, — он начал вставать, но вдруг это стало получаться очень бодро. Руки Чонгук пришли на помощь. Без лишних слов он буквально поднял старика и поволок к выходу. Быстро спустил его по трапу и крикнул наземным службам:
— Все отбегайте дальше! Самолет взорвется через несколько секунд!
Потом повернулся в салон, оценивая его взглядом: пассажиров уже не видел, даже членов экипажа уже видно не было. Он не знал, что с Хансом, но надеялся, что тот успел выйти.
Перед ним стояла Дженни, которая схватилась за рукав его белой рубашки, смотря обезумевшим взглядом:
— Наша очередь! Пошли!
Она тянула его к выходу, пытаясь вытолкать наружу, но Чонгук быстро схватил ее и усадил на трап:
— Мне надо здесь еще закончить, я должен быть здесь!
Она схватилась за его руку, пытаясь не скатиться, пытаясь удержаться, пытаясь кричать, но голос пропал, она только заглянула в его глаза:
— Гук, прошу...
— Живи, — он с силой расслабил ее руку, и Дженни скатилась вниз, пытаясь забраться снова, но тут же ее схватили спасатели.
Она не могла поверит в реальность происходящего, не могла поверить в то, что Чонгук остался один! Почему он? Почему не пошел следом? Почему дал ей шанс на жизнь, лишаясь своего?
Ее тянули подальше от самолета, она поддавалась, бежала, но внезапный грохот заставил упасть на землю и не дышать. Сердце остановилась, и жизнь вдруг стала пустой, а пелена из слез закрывала картину, которую она никогда не забудет — самолет полыхал в адском пламени, который забрал жизнь угонщика вместе с жизнью освободителя.
— Чонгууук! — Закричала Дженни, не узнавая свой голос. Она кинулась к самолету, но чьи-то руки ее держали, не давая сделать шаг. Вот теперь поток слез выступил из глаз, и она снова осела на землю, рыдая, раздирая руки в кровь от асфальта и теряя рассудок. В эту секунду хотелось умереть вместе с ним.