«Кажется, что происходящее всего лишь страшный, быстротечный сон и стоит щелкнуть пальцами, как он закончится. Но кошмары преследуют даже в реальности».

Хардли Хавелок. Ренегат

Тестерам не полагался служебный транспорт, что было вполне разумно. Благодаря высоким зарплатам, большинство работников компании очень быстро приобретали личные средства передвижения или привыкали пользоваться услугами такси. Марк теперь тоже мог позволить себе пренебрегать общественным транспортом, но продолжал свои прогулки до остановки. Знал, как быстро человек расслабляется и привыкает к хорошему, и не желал становиться зависимым от возросших вслед за доходом потребностей. Что-то ему подсказывало, что в «Berkeley» он ненадолго. Тем более, сегодня выдалась неплохая погодка, солнце в кои-то веки решило показать людям свой огненный лик, а Марку необходимо было подумать. Думать он любил на ходу.

Но вот его ботинки измерили шагами расстояние уже до второй автобусной остановки, а связных мыслей в голове так и не прибавилось. Он решил послушать музыку, достал из кармана наушники и так увлекся их распутыванием, что не заметил, как вклинился в толпу.

– Осторожнее! – ругнулся незнакомый мужчина, на которого Марк налетел на полном ходу.

– Извините.

– Смотри куда идешь. А то еще и на труп наступишь.

– Куда? – Марк растерянно огляделся.

Его взгляд тут же уперся в подошву светлых кед, весьма поношенного вида. Очередная стройка была огорожена забором из металлических листов. В месте столпотворения одного листа не хватало. Сейчас на его месте полицейские натянули желтую ленту. Но ноги в тех самых кедах лежали совсем рядом с иллюзорной границей стройплощадки, подчеркивая ее кромкой рифленых подошв. Их обладатель был весьма долговязым – куска брезента, которым его наскоро прикрыли не хватало. Из-под него торчали не только кеды, чей вид вызывал в Марке смутное беспокойство. По другую сторону темного полотна торчали рыжие вихры. А среди них дрожал перьями крошечный ловец снов.

Марка словно током ударило.

Этого не может быть. Этого не может быть.

– Что, шакал, любуешься трофеем? – процедил кто-то совсем рядом.

– Это не я! – выдохнул Марк на обороте.

Невысокая девушка с грубыми и неуловимо знакомыми чертами лица ухватила его за локоть железной хваткой.

– Ну, ты еще громче крикни, чтобы нас обоих полицаи загребли для выяснения обстоятельств.

Она бесцеремонно поволокла его прочь из толпы зевак. По асфальту грозно застучала ее трость, в унисон с каблуками тяжелых армейских ботинок.

– Это... это... это не я! – снова выпалил Марк, когда они оказались на другой стороне улицы. – Этого вообще быть не может! Это же игра!

– Ага, игра. Игрушечка, – съязвила девушка.

Сплюнула в сторону, утерла губы тыльной стороной ладони, затянутой в перчатку-беспальцовку.

– Этого не может быть, – теперь уже прошептал Марк, вцепившись себе в волосы. – Это просто совпадение... случайность.

– Ага, офигенная случайность – это то, что дырка открылась у дяди Беркли под носом. Да еще и шакаленку под ноги. Слушай, – девушка вдруг прищурила на Соколова глаз. – А я же тебя знаю. Встречала на днях с Бродяжником. Да?

Марк посмотрел на нее внимательнее. Кажется, он тоже где-то уже видел и эти армейские ботинки, и эту короткую стрижку. И шрамы, что змеились по шее из-под края кожаной куртки, по щеке, до самого виска.

– Евгения? – просипел он, окончательно теряя связь с реальностью.

– О, запомнил все-таки, – хмыкнула Женя. – А тебя, если моя память не спит с другим, кажется, Марком величают?

– Да...

– Ну, а вон того жмурика звали Лисом. Отличный был парень, улыбчивый, добрый. А уж как девки его любили.

– Я не знал. Мы не знали... – забормотал Марк.

Внутри у него все смерзалось от осознания случившегося. Перед глазами вспыхивали разрозненные кадры воспоминаний. О прыгающей девчонке, о школьном коридоре, об улыбке покойника, о вопле Костика...

– Теперь знаешь, – безжалостно заключила Евгения. – Добро пожаловать в Грайзбург.

– Куда?

Женя вздохнула:

– То есть, ты вообще не в курсе во что вляпался?

Вляпался, это уж точно. Марк затравленно поглядел в сторону стройки, где полицейские безуспешно пытались разогнать любопытствующих.

– Глухарь, – снова сплюнула Евгения. – Спишут на очередной самовыпил.

– Там же пули...

– Их даже квалифицировать не смогут. Серии нет, калибр фиг поймешь. Это если они хотя бы будут выглядеть как пули, а не оловянные шарики. Такое тоже бывало.

– Как он вообще здесь очутился?!

– Через дырку вывалился. Грайзбург не держит в себе наши туши. Живые еще куда ни шло. А стоит ласты склеить – тебя тут же выплюнет.

– А дырки... они потом остаются, да? – Марк вспомнил засаженную примулами улочку. – И через них можно ходить... туда?

– В Грайзбург, – кивнула Женя. – Город снов. Ходить через дырки у нас называется «своими ногами». В том смысле, что ты попадаешь в город не через сны, а приходишь туда натурально ножками.

– У нас?

– У нас, – повторила Женя глядя Марку прямо в глаза. – Не советую злоупотреблять такими прогулками. Рано или поздно они закончатся тем, что очередную дыру назовут твоим именем. На что спорим, что теперь на картах это место будет называться Лисья нора? И не думай, что с тобой такого не случится. Рано или поздно, так или иначе. Знаешь, почему?

– Почему? – послушно спросил Марк.

– Потому что больше, чем таких ходоков, Грайзбург ненавидит только вас, шакалов. Наркоманов проклятых. Выкормышей дяди Беркли.

– За что?!

– Да за все. И за ваш препарат, которым вы травите не только себя, но и город.

– Какой препарат?

– Тот самый, который ты себе каждую смену по вене пускаешь. Думаешь, это простой наркоз или снотворное? Черта с два! Эта штука делает ровно такую же дырку, что открыл наш покойный Лис, только напрямую в твоем мозгу. В твоей дурной башке!

– Бред какой-то, – пробормотал Марк, отрицанием пытаясь отгородиться не столько от слов Жени, сколько от собственных мыслей и догадок.

– Думаешь? – фыркнула Евгения. – А ты спроси медиков о составе препарата. Попроси фармакологическую инструкцию. И посмотри, как у них глазки забегают. Только следи потом, чтобы они «случайно» ампулы не перепутали. А то закатают тебе что-нибудь... несовместимое с жизнью.

– Но ведь тогда получается... что мы в Грайзбурге тоже... своими ногами?

– Практически. В каком-то роде, – кивнула Женя. – То ли вы в городе, то ли город в вас. В любом случае получается полная ж...

– Вот откуда эта психосоматика, – с ужасом осознал Марк, вспоминая синяки Дениса.

И вздрогнул всем телом, словно над самым его ухом с лязгом захлопнулась дверца шкафчика. Закрылась навсегда.

– А еще, – проникновенно прошептала Евгения, ловя его взгляд. – Вы и нас в свою бездну тащите.

– Кого – нас?

– Таких как Лис. Таких как я. Таких как ты, если бы ходил в город по-людски, а не по вене.

– Как? Вы-то тут при чем?

– А это ты мне скажи, – недобро подмигнула ему Женя. – Зачем дядя Беркли отправляет вас на охоту за такими как я? Зачем вы каждую ночь прочесываете локации в поисках целевых проекций?

– Но ты сама говоришь, что вы ходите в Грайзбург обычным способом, – возразил Марк, хотя сам до конца не понимал даже собственных слов. – Это ведь значит, что вы спите, да?

– Мы-то спим. Но если шакал доберется до нас своим оружием, которое воспроизвело его потравленное препаратом сознание – мы уже не сможем проснуться.

– Как? – сумел выдавить Марк через охваченное внезапным спазмом горло. – Как это?

– Обыкновенная кома. Или летаргический сон, тут уж как повезет, – пожала плечами Евгения.

– Как у Сашки...

– У кого?

– Не важно. Не важно, – Марк почувствовал, что ноги его не держат.

Привалился спиной к стене и медленно осел на тротуар. Ужас и гнев смешивались внутри него в шипучий, клокочущий, горячий коктейль. Которому нельзя было позволить вырваться – это могло погубить его. И главное – погубить Сашку. Нужно было немедленно успокоиться. Соколов впился зубами в ребро собственной ладони. Боль самую малость отвлекла от кипящих чувств. Помогла сконцентрировать мысли.

– Зачем? – спросил Соколов у замершей рядом Евгении. – Зачем Беркли это нужно?

– Кто ж его знает? – Женя снова пожала плечами. – Ты ж там работаешь. Пойди, да спроси.

– Пойду, – кивнул Марк. – Завтра же пойду.