Вистери в очередной раз крепко взялась за тонкое запястье вейлы, заставив её обойти колдобину на тротуаре. Слишком уж потрёпанными казались здешние дороги. Побитое плазменное окно, которое медленно заращивало паутину синеватых трещин, на первом этаже офисного здания. Кривая вмятина на информационном столбе.
Опять стычка, о которой аналитик не успела узнать? Конечно, следы мертвечины и кровь сотрудников Департамента можно было зачистить за полчаса или меньше, а вот повреждённые мостовые и фасады заделать (не фантомно замаскировать, а именно «заделать») уже труднее.
Девушка сверилась с маленьким кружком голограммной карты, которую ей послушно показывал амулет.
— Ты уверена, что мы идём верно? Или мне стоит дать тебе время сориентироваться? — безвыразительно спросила она у демонессы, которая выглядела ещё более печальной, чем положено её виду. Взгляд вейлы оставался туманным, а приоткрытые губы иногда дрожали, будто она хотела, но не могла что-то сказать.
— Я знаю эти улицы, знаю, где она. Я чувствую. Доверяй мне.
Вистери отпустила покрытую тёмными символами татуировок ручку, которая тут же утонула в складках невесомой серебристой ткани. Вейла выглядела трепетной и даже наивной, её голос переливался шелестом морского прибоя и горного эха. Наверное, это и было то, что притягивало к ней чуткие людские души, то, что должно было завлекать, опутывать и погружать в пучины греха. Жаль, что аналитик была не в состоянии оценить это, и потому Сара, лишённая последней возможности выпутаться из рук агента, заметно нервничала.
Так не пойдёт.
— Интересные у вас в Братстве порядки, — сказала девушка как бы между прочим. — Святой отец чуть не переломал мне все кости, пока показывал, где вход. От кого ещё ты там прячешься?
Губы Сары снова дрогнули, она оступилась на секунду, будто бы она увидела что-то жуткое своим внутренним взором. Ответ последовал с заметной задержкой, когда Вистери уже и не надеялась его получить:
— Иногда приходится иметь дело с разными людьми, по своей воле или нет. И чем дальше заходишь, тем больше врагов наживаешь... Приходится искать обходные пути. И иногда прятаться. Братство не всегда было так враждебно, но...
— Ты не отвечаешь на мой вопрос.
— Если бы я знала, как выглядят мои враги, кто они и что из себя представляют, я бы сказала прямо. Но иногда может показаться, что против тебя весь мир.
— Ясно. Братство укрывает невинных овечек, которые питаются человечиной не по своей воле, а потому что их заставили. Как грустно.
— Хватит твоих насмешек. — Лицо вейлы приобрело напряжённое выражение. — Братство хотя бы даёт шанс на то, что тебе не придётся выживать, как дикому зверю.
Вистери сделала паузу, будто осмысливая. Они остановились у края тротуара, ожидая сигнала трёхцветной сферы, что висела над дорогой. Поблёскивали новенькими металлопластиковыми крышами автомобили. В большей части машин водителей не было. Либо пассажиры, расслабившиеся в просторной кабине, либо никого.
— Ты не принадлежишь Ракше и этому её обществу, верно? — агент нарочно каждый раз называла Гилби именно по её прозвищу, видя, как неуютно становится от этого демонессе. — В таком случае, на кого ты зарегистрирована?
— А обязательно предъявлять при встрече с комиссаром документы? — робко парировала та. Поняв, что Вистери не реагирует, она добавила: — Я принадлежу тем, кто может себе это позволить.
Они перешли дорогу и свернули в тень искусственно выращенной аллеи.
Здешние деревья были совсем не те, что в парке. Ровные, будто бы из камня выточенные, без единого жёлтого листочка в середине осени, похожие на ощетинившиеся кипарисы. С экологией в Городе по понятным причинам были проблемы, и если большинство демонов вполне могло обойтись без свежего воздуха, то люди для производства и последующего поглощения кислорода вынуждены были пользоваться специально выведенными вечнозелёными гигантами. Такие ещё лет десять назад постепенно рассаживали в крупных мегаполисах, если возникала надобность, а теперь без них вряд ли можно было представить пейзаж индустриальных каменных джунглей.
Вейла провела аналитика под сень изящных полуживых деревьев. Вистери тщательно следила боковым зрением, не появится ли откуда-нибудь предполагаемая засада и не следят ли за ней в ответ горящие глаза. Но всё было тихо и мирно. Аллея, простирающаяся между двух сторон улицы, казалась бесконечной и пустой.
— И всё-таки, ты обязана чем-то заниматься и получать некую выгоду. — Аналитик позволила себе скосить глаза на молчаливую демонессу. — Ты не такая уж беззащитная и не такая слабая, как те оборванцы из храма. Деньги, с другой стороны, такой, как ты, не сильно нужны. Тогда каким образом ты находишь для себя лишние источники подпитки? По-старому, рыская по улицам, или есть какая-то система?
Вейла порывисто обернулась. Её голос даже задрожал, не от гнева (вряд ли эта особа вообще умела проявлять гнев), но от какой-то надрывной обиды:
— Я не проститутка! Я, может, и использую разные методы, но остальные мои дела не касаются... И вообще, — оборвала она саму себя, — для блюстителя закона ты удивительно халатно относишься к таким вещам, как видовые различия.
"И снова попалась. Интересно, демону действительно может быть «обидно», или это какое-то самовнушение?"
— Я прекрасно различаю все существующие на данный момент виды демонов, и моя база данных относительно этого аспекта периодически пополняется. Я не считаю тебя проституткой. В этот век и в этом месте очень легко найти себе и куда более универсально-привлекательный вид из представителей амантисов для взаимовыгодного соития, чем вейлы. — Сара попыталась вставить слово, но промолчала. Вистери продолжила: — Ты даёшь размытые определения тому, чем занимаешься. На гроши энергии, которые даёт Братство, нормально не прожить. Значит, ты где-то подрабатываешь. И если не берёшь денег, тогда что?
— Я ничего не беру взамен того, что делаю. Нам это несвойственно.
— Любой демон забирает что-то взамен. И в этом между вами не существует никаких видовых различий.
Сара помолчала. Потом спросила:
— А что забираешь ты?
— Моё существование основано на соблюдении справедливости. Мне не нужно ничего, кроме неё, так что это не имеет значения. Не переводи тему и отвечай.
Вейла чуть опустила голову.
— Я ищу чувств, принятия, любви. Я прячусь от жестокости. Тяжело жить среди несовершенного мира, тебе так не кажется?
— Смотря как смотреть на его несовершенство, — холодно ответила Вистери, но про себя задумалась. Не о несовершенствах мира, конечно, но о другом.
Откровение вейлы очень сильно резонировало с другими разговорами, давно захороненными в памяти агента. Осталось только довести подозрение до точки, в которой оно превратится в правдоподобную теорию.
— Значит, ты ищешь разговоров по душам, тепла и заботы. Очень несвойственно твоему виду привязываться к таким вещам.
— Если ты судишь по личности лишь по одному только "виду"... — немного грустно отозвалась вейла.
— А есть те, кого демоны интересуют, как "личности"? — лицо девушки осталось непроницаемым. — Демон — собирательное тёмного, наполняющего природу, которому люди дали названия. У энергетических существ не бывает личности. Амантисы и все из них проистекающие питаются людской похотью. Фикшн вызывают страх. Онрё мстят за старые обиды, нанесённые им при жизни. Нет ни одного демона, представляющего из себя нечто большее, чем "вид".
— А перерождённые души?
— Оболочки, давно уже потерявшие первоначальный облик и наполненные всё той же пустотой.
— Если бы я... нет. Если бы ты сама была перерождённой, ты бы никогда так не сказала. Разве нет?
Они остановились. Стук каблуков прервался, в ушах снова зазвучал низкий свист ветра.
Вистери мысленно зафиксировала у себя в голове всю полученную информацию, и затем произнесла, указывая пальцем по направлению к сгорбленной фигурке на уединённой скамейке у дерева:
— Это Гилби?
Сара помедлила, затем кивнула.
Вокруг скамейки, завитки которой были окрашены в нейтральный чёрный цвет, ходили нестройными рядами голуби. Временами птицы вспархивали вверх, толпились вокруг пятачка земли, отирались у самых ног пожилой леди и тюкали маленькими клювами по асфальту, куда она рассыпала хлебные крошки.
Сама Адетта представляла из себя именно то, что при взгляде на её неподвижное фото мог сказать любой человек. Безусловно неглупая и вполне сознательная, судя по живым, но спокойно смотрящим глазам. Элегантная для своего возраста, носящая хорошо скроенный наряд: платье с ремешком, туфли с перемычкой, шляпка на голове, платок вокруг шеи.
Что самое главное, одета она была очень легко, несмотря на промозглую погоду (а термопоказатели амулета не врали — на улице около нуля). И, наконец, Вистери чётко дала себе понять: если такая женщина, как эта, в свои годы может позволить себе безмятежно кормить птиц в Городе, не опасаясь за свою жизнь, и при этом выглядеть совершенно порядочной и любезной для человеческого взгляда, к ней абсолютно точно не стоит поворачиваться спиной.
Когда две девушки подошли к Гилби, та среагировала не сразу. Протянула, глядя под ноги: "А-а, Сара, дитя моё. Рада тебя видеть." И лишь затем, подняв глаза на агента, спросила:
— А кто это с тобой? — это прозвучало вполне невинно, но едва Адетта опознала в Вистери сотрудницу Департамента, то немедленно уточнила: — Ты опять во что-то ввязалась, Сара? Есть какие-то проблемы?
Все слова пожилой леди звучали мягко, по-доброму, но вейлу отчего-то снова затрясло. Она, впрочем, быстро взяла себя в руки и помотала головой:
— Нет, мисс Гилби. Это... к вам.
— Очень интересно, — старая леди встретилась взглядом с молодой, — чем обязана, офицер?
"Офицерами" в прошлом иронично именовали полицейских, но Вистери ещё не доводилось встречать человека, который бы обращался так фамильярно к специальному агенту. Очевидно, Ракша обладала чувством юмора и силой, достаточной, чтобы его применять.
— Я провожу расследование, — без предисловий начала аналитик, высвечивая заодно голограммой свой бланк опознания, серийный номер, с указанием ранга и видовой принадлежности, — надеялась, получить ответы на волнующие меня вопросы.
— А-а, припоминаю, — Гилби кивнула, — конечно. Наверное, это по поводу той неудачной облавы?
Вистери не подала виду, что слова старушки смогли удивить её. Малзус, как видно, не особо-то заботится о сохранности конфиденциальной информации, раз буквально каждый может залезть в дела Департамента и потом хвалиться своей осведомлённостью.
— На самом деле, это здесь не при чём. Я не имею права открыть вам детали. Но на вопросы, которые я задам, вам стоит ответить. Честно и как можно подробнее.
В глазах Ракши будто что-то сверкнуло. Она кинула под ноги ещё немного хлеба, а потом пригласительно похлопала рукой по свободной части скамьи. Сара, услышав это, легонько указала стоящей рядом Вистери головой: нужно принять приглашение. Та покорно села, но не прислоняясь, так, чтобы центр тяжести был ближе к нижней части туловища, и при любом подозрении на опасность она могла оперативно сняться с места.
— Я так понимаю, ты настроена на долгий разговор, дорогая. — Гилби не взглянула в сторону агента и, взяв слепую вейлу за худенькую ручку, притянула к ним в компанию. Затем старая леди умиротворённо вздохнула: — Спрашивай. Законопослушная владелица фонда поможет следствию, как сумеет.

* * *

В такие дни темнело рано.
Небо и так почти всегда не оставляло просветов для висящего где-то высоко экрана солнца. Слишком много производственного смога на малое количество рассеянного и быстро меркнущего света. Как будто даже сама природа устала пытаться внести хоть немного ясного и чистого в скопище мрака.
В глубинах парка вытянулись и растворились друг в друге длинные тени, похожие на причудливо искажённые силуэты. И лишь в окошках-прорезях Храма Равенства всё ещё горел свет. Живой, тёплый, будто любезно приглашающий туда, где ты никогда не будешь незваным гостем.
Медитация в кругу тёмных к тому времени закончилась. Люди, чья аура была наконец очищена от предрассудков и страхов, все до одного казались одухотворёнными и странно воодушевлёнными. Демоны же, будто по привычке, забились по углам и время от времени шевелились вдоль плинтуса, балок под потолком и щелей в щербатых стенах. Здесь было много инкотермов, сгустков чёрной ткани уникального состава и свойства, так что слышны были и бульканье, и мокрое шлёпанье, и характерный клёкот, как от кипящей воды. Были и более тихие, разумные представители, которые держали свои голоса при себе.
Люди безбоязненно собирали личные вещи, позволяя тёмным существам шелестеть под ногами и между сумками. Не стесняясь друг друга, они переодевались из плащей в повседневную одежду. Были те, что негромко переговаривались меж собой, смеялись.
Святой отец выглянул из кладовой комнаты прямо за алтарём. Его длинные свободно гнущиеся конечности поползли вперёд тела, открывая сотканный из тактильных ощущений путь. Демон был подслеповат.
Он ясно слышал и даже отчасти видел, как группка людей двинулась к дверям, как кто-то подёргал ручку, как кто-то ещё навалился плечом. Дверь не поддавалась. Тогда все, как один, обернулись и обратились к нему. Пока ещё они были спокойны и даже пытались шутить.

Прекрасные, одинаковые, верящие люди. Десять мужчин, двенадцать женщин, парочка детей — мальчик лет пяти и девочка-подросток. Такие люди могли заводить семьи с позволения остальных. Как-никак, им была доступна та роскошь, коей не обладала остальная, неверная часть Падших, — безопасность. Или, по крайней мере, её видимость, в которую можно было верить.
Святой отец неспешно подполз к дверям, и стоило людям развернуться, как тени по углам зала оживились и двинулись неровным полукругом в ту же сторону, что и их предводитель в рясе. Тот как бы ненароком взял нескольких близко стоящих людишек щупальцами, убрал с пути, но не слишком далеко. А затем постучал по дверям свободной конечностью — три раза, как было положено.

А потом всё произошло довольно быстро. Оставшиеся на вечерний сеанс люди не успели среагировать, а даже если бы им это удалось, предпринимать что-то было бы бессмысленно.

Раз. Святой отец без особых на то усилий поднял в воздух тех, кого прежде обвивали щупы. Это были именно девочка и мальчик, а заодно и одна молодая девушка, которая собралась уже закричать, но тут же была остановлена впившимся в её губы холодным скользким кляпом-щупальцем.

Два. Остальных людей направленным движением сильных, бьющих, как огромные плети конечностей откинуло в центр зала. Демоны, ожидавшие лишь того момента, когда растерявшиеся и опрокинутые на спины люди окажутся в радиусе одного точного прыжка, всей толпой хлынули в центр. Будто причудливый чёрный цветок, развернувшийся в Храме, собрал лепестки внутрь бутона.
Хищники обрушились волной, полной острых когтей, жалящих зубов, щёлкающих жвал и хлещущих хвостов. Раздался диссонансный хоровой аккорд из человеческого визга, демонического булькающего рычания, а также звукового сопровождения ломающихся, рвущихся тел и льющейся жидкости. Всё смешалось. Каменный пол обагрился первой кровью, и стоило сильному даже для людского, не то что тёмного обоняния запаху коснуться прохладного воздуха, как визги и клёкот усилились. Глаза тварей округлились, движения ускорились в попытке прорваться к желанной еде через тела бывших сотоварищей и нынешних сородичей.
В минуту или меньше от людей остались только отдельные куски и огромное расползающееся в разные стороны красное пятно.

Три. Успевшие на первое блюдо оттащили заработанную добычу в сторонку и принялись делить с неменьшей яростью, чем до этого рвали на кусочки. И тогда в центре зала показалось несколько выживших, которых по какой-то причине не успела забрать оголодавшая нечисть. Три или четыре человека, полностью обезличенных красным и чёрным, оглушённые от шока и первых случайных повреждений, спустя некоторое время осознали своё положение. Кое-кто безуспешно пытался подняться. Один из мужчин удивительно бодро вскочил на ноги, весь покрытый кровью (как видно, не его собственной) и с остервенением бросился не то в сторону выхода, не то на святого отца, спокойно держащего в воздухе человеческих детей.

И, наконец, четыре. Сквозь щели, распахнувшиеся двери и пробитые там и здесь окна внутрь Храма ринулась буря из чёрного, красного, серого; рваного, хищного и тенистого. Пришла очередь умбров. Мужчина, мчавшийся через зал, был тут же придавлен к полу несколькими крылатыми тушами. Другие демоны единым потоком устремились к кучке оставленного угощения и облепили добычу так плотно, что уже невозможно было увидеть, кто именно и кого пытается сожрать. Воздух снова заполонил звук хруста, лязг когтей и хлюпанье раздираемой плоти.
Плотное кольцо из вставших на четвереньки гуманоидов, крылатых стервятников, арахнидов, жутких, ни на что не похожих зверей и бесформенных безглазых тварей с огромными, как швейные иглы, зубами, сомкнулось над последним, что могло остаться от вечернего прихода Братства.

И совсем уж маленькая часть из волны тварей, хилые и оборванные, как дворовые кошки и псы, игнорируя общее пиршество, столпились около святого отца. Более всего они напоминали разложившиеся трупы, захороненные в на редкость прекрасно сшитой и дорогой одежде. Облепленные драгоценностями, прошитые татуировками, тонущие в гривах волос и облезлых перьях, десяток прекраснейших из суккубов, инкубов и прочих жадных до любви демонов-амантисов теперь смотрели сотнями разноцветных, проваливающихся в глазницы глаз на замерших от ужаса людей в объятиях спрута. Они жалко покачивались, пытаясь сохранить форму изо всех оставшихся сил, иногда шипели и будто бы довольно улыбались разваливающимися ртами.
Девочка громко, не скрываясь, заплакала. Девушка мычала и пыталась плеваться. Лицо мальчика было скрыто за толстым щупом. Святой отец оглядел сборище и недовольно прикрикнул, насколько позволял голос:
— Все в очередь! В очередь! Те, кто не захочет ждать — идите и ищите до конца вечера достаточно сохранившийся труп, но потом не жалуйтесь. Я буду первым. На правах высшего чина.

Снаружи всё было относительно спокойно. В вечернем полумраке движения стремящейся внутрь нечистой стаи не особо выбивались из изменчивого пейзажа. Быстро умолкающие крики заглушали несколько слоёв психоауры. Её неосознанно создавали пришедшие подкормиться банши, которые своим погребальным плачем заглушали все другие способные появиться в воздухе энерговолны. Разумеется, ни одному демону, сознательно питающемуся чьим-то несчастьем, и в голову не придёт горевать взаправду. Просто адепты Смерти по-другому не умели.
А кроме того, здесь была ещё одна фигура. Высокая и стройная, одетая по городской моде, не принадлежащая ни мужчине, ни женщине. Скорее уж, человеческому скелету. Эта фигура, выражение лица которой не могло измениться физически, казалось, была скорее статуей или, на худой конец, пугалом, стоящим впереди стены сумрака. Но нет. Она двигалась. Держала в костлявых руках потрёпанный чёрный зонтик, смотрела на храм, откуда доносились стенания превращённых в блюда гостей, и равнодушно колдовала то единственное, чем жила.
Вокруг не было ни одной живой души.
Демонов, с другой стороны, в этот вечер оказалось много. Часть из них схлестнулась в бессмысленной и беспощадной схватке, не в силах вытерпеть столько конкурентов в одном месте, часть мирно доедала предоставленное кушанье и расчищала остатки. Самое интересное времяпрепровождение было, несомненно, у паразитов, всей компанией вместе с оставшимися живыми людьми отправившихся на подвальный, подземный этаж Храма. Но оттуда при всём желании нельзя было услышать даже криков.

Демон с зонтиком побродил ещё немного туда-сюда вдоль Храма, а потом остановился, уставился в одну точку и словно бы окаменел. Из-под дверей и стен прекрасного здания стекали алые ручьи. В зале гремели кости. Клацали челюсти. Капала с высоты, куда отправились крылатые твари, ещё тёплая кровь.
Аура равнодушия медленно, но верно росла, увеличивая радиус. Демон с зонтиком, уставившись в пустоту безглазым черепом, тщательно пресекал любые потуги отчаяния, страха и боли прорваться сквозь плотную завесу печали и неясности. Хрипели и плакали банши. Свистел ветер, предвещающий холодный рассвет.
А затем демон с тихим хрустом развернул остатки своего тела в противоположную сторону, сложил купол зонтика воедино, звякнув сломанными спицами, и побрёл прочь, как будто бы никогда и не использовал свои силы. Другие не обратили на это внимания, были поглощены каждый своим видом поглощения. Демон шёл медленно, как ему подсказывал неустанный внутренний голос, временами останавливался, замирал и тогда обращался в странную неподвижную статую.

Он дошёл до окраины парка, где кончалась полоса деревьев. В этот раз было указано оставаться на месте так долго, как придётся, до следующего приказа. Но для этого создания времени не существовало, а потому оно опять ненадолго умерло, оставшись стоять и смотреть тёмными глазницами из-за кружева веток на полупустую дорогу и моргающий сигнальный свет над ней.

* * *

— ...Вы не говорите мне ничего нового, — медленно проговорила Вистери, и по тому, как под тонкой верхней губой начали показываться заострённые клыки, можно было судить, что её хладнокровие дрогнуло под натиском понятного раздражения. — Вы получили приглашение на сбор. Но вы не пошли туда. По какой причине?
— Мы возвращаемся к тому, с чего начали, — Гилби, с другой стороны, была спокойна, и лишь по едва ощутимой вибрации амулета можно было судить о нарастающей в ней силе. — Я должна была наведаться в храм. Разобраться с делами, касаемо нашего шаткого финансового положения.
— Вы были в храме всю ночь?
— Да, всю ночь, до шести часов утра, когда о теракте стало уже известно.
Сара следила невидимым взором за пасущимися рядом птицами. Вистери спросила:
— От кого или где вы узнали о произошедшей трагедии?
Адетта, как показалось девушке, улыбнулась.
— Мой близкий друг рассказал мне.
— Друг — член Братства?
— Поверь, у меня есть друзья и за пределами общества, чтобы сообщать мне последние новости.
"Снова тупик."
Вистери чувствовала себя слепым котёнком, который раз за разом натыкается на окружающие его стены не в силах обнаружить верное направление. Адетта без сомнений была сильным и, что главное, умным человеком. Если, конечно, человеком. Скорее всего, полудемоном или падшей... Нужно подбирать другие концы. Как можно дальше от сентябрьского теракта.
— Что касается вейлы, — вернув себе самообладание, начала аналитик, — часто она совершает нечто противозаконное, что вам приходится укрывать её?
Сара вздрогнула. Гилби чуть наклонила голову, кокетливо протянула:
— А-а-а... нет. Не так часто. Скорее, иногда оказывается в дурацких ситуациях. У нас сильная ментальная связь, но вот иногда очень трудно уследить. Она — умная девочка. Просто немного... ветреная.
— Ветреная, — повторила Вистери, не отрывая глаз от слепой демонессы. — И много сил вы тратите на ментальную связь с ней?
— Достаточно. Но нет ничего, чего не могла бы сделать старая ведьма, верно? — Гилби доверительно посмеялась, затем пояснила: — До приезда сюда было довольно тяжело играть роль городской сумасшедшей. Вернее, ведьмы, которой пугали детишек. А здесь я ничем не примечательная владелица демократического общества, которая может позволить себе парочку глаз на расстоянии. Просто на всякий случай.
Сару отчего-то опять затрясло, и Адетта приобняла её за острые плечики, как родную внучку. Вейле от этого жеста, впрочем, легче не стало. Вистери внимательно вгляделась в неё. Никогда до этого она не видела в лице тёмного существа такого странного, глубоко затаённого ужаса.
"Обычная шпионка. Раз Гилби может не напрягаясь держать её у себя и использовать, как наблюдателя на расстоянии, то и десятки других людей с достаточной силой могут."
— И часто пересекаются друг с другом... такие наблюдатели?
— Чаще, чем им самим хотелось бы. — Ракша отпустила вейлу и посмотрела на Вистери. — Что забавно, иногда демоны даже не осознают, что сквозь их глаза может смотреть кто-то ещё. Но вообще-то, это довольно сложный в своей организации процесс. Я знаю всего несколько человек, реально способных найти себе наблюдателя и при том не потерять власти над другими.
— Другими демонами? И что это за люди?
— Самые успешные и почитаемые. Те, кто продолжает поддерживать существование Города. — Гилби скромно опустила глаза. — Чем больше в человеке силы, чтобы удержать при себе тьму, тем он могущественнее. Это как... как раствор души, который медленно наполняют тьмой. Как только концентрация будет на пределе, тьма поглотит душу, сожрёт её. Но если быть предусмотрительным и правильно рассчитывать свои силы... Да. Я вот смогла обуздать своего демона, научиться жить с ним. Такова правда: тех, кто не подавляет тьму, тьма подавляет сама. Можно нанять и наблюдателей, и амантисов, и наёмных убийц, и даже обычных слуг. Но важно вовремя кормить их.
Глаза Ракши, как показалось агенту, блеснули в наступившем полумраке.
— И Братство, очевидно, кормит?
— Очевидно, да.
Внезапно, — Вистери едва ли смогла уловить, когда именно, — девушка ощутила, как нечто странное пронеслось по воздуху. Стоило Янтарю ощутить это, как в голову немедленно поступила вся информация разом: волны красного, зелёного, медно-рыжего, чёрного; возмущение, боль, оживившийся и возросший в одной точке хаос. Почему этого не было раньше?
Напряжение готово было разорвать воздух. Адетта приподняла голову.
Сара подалась вперёд и приподнялась всем телом, будто бы была готова убежать невесть куда вслед за этим всплеском прямо сейчас, но отчего-то только сдавленно застонала на одной ноте и с усилием опустилась обратно. Пальцы её беспорядочно метались от плечей к коленям, а от коленей — к щекам, будто бы она пыталась тщетно избавить себя от внутреннего зуда.
Вистери сидела неподвижно, колебалась. Такое возмущение в аурическом фоне. Амулет мог бы привести её прямо в эпицентр за пару минут, судя по интенсивности волн. Она уже даже не подвергала сомнению тот факт, что в том самом злополучном храме уже даже не началось, а продолжается нечто, что требует её вмешательства и вмешательства Департамента.
Но если она сейчас дёрнется исполнять свой долг... Вряд ли Адетта будет благодарна ей.
Вистери осталась сидеть неподвижно. Внутри её головы созрел уже сделанный выбор. Ради миссии следовало пренебречь любыми последствиями бездействия. Если повезёт — всплеск вовремя заметят связисты из Департамента. А если нет...
Кому есть дело?

Прошло около минуты интенсивно бьющих по рецепторам амулета энергетических волн. Они шли странно, будто действительно возрастали и убывали, неравномерно и резко. Девушка заглушила малейшие потуги Янтаря считывать их и сосредоточилась на вопросах, которые следует задать дальше.
Сара тихонько взвыла и наклонилась так, что уткнулась носом в колени. Ракша непрерывно следила за лицом и движениями Вистери и по прошествию минуты одобрительно кивнула:
— Отлично, агент. Малзус был бы тобой доволен. Интересно, кстати, что он сейчас не руководит тобой, я права? Ну да это ваши внутренние дела... Если тебе интересно, договор с Германом я заключила ещё давно. Невмешательство полиции и агентов в дела Братства действует уже несколько лет подряд. Никто не придёт и не поможет тем, кто сейчас страдает. Ты ничего не хочешь с этим сделать, раз уж оторвалась от общего поводка?
— Нет.
— Ты ещё можешь успеть вытащить несколько ни в чём не повинных людей.
— Я прекрасно знаю об этом. — Глаза аналитика снова налились обжигающим бирюзовым льдом, когда она взглянула на Ракшу. — Но я хочу спросить вас о том, что касается моего дела, прежде чем вы исчезнете для меня и остальных ещё на какое-то время до следующего кормления. Моя миссия не терпит отлагательств.
— Верное решение. Спрашивай.
— Кто из тех, кого пригласили на Оазис, и из тех, кого вы знали, был там? Я не прошу объяснений. Я прошу назвать фамилии.
— Хорошо. У меня среди знакомых есть, пожалуй, двое... Нет-нет, даже трое из этой же братии, которые могли быть приглашены. Первый — Алонсо Маон, владелец подпольного казино и вроде бы табачного завода. Тебе что-нибудь говорит это имя? Нет? Что ж, ладно. Второй — Герман Малзус. Ну, его-то ты хорошо знаешь. И, наконец, тот мальчик, с которым мы виделись на первом собрании... Как бишь его... Брук, вроде бы? Не думаю, что он куда-то ходил в ту ночь, но всё-таки. — Гилби развела руками. — Боюсь, это всё. Остальных приглашённых я не знала. Кто из них выжил — тоже загадка. Довольно интересно, что информация о них как была засекречена, так и осталась, да? Люди могли умереть, и никто бы об этом не узнал, пока не наступили бы последствия. Печально, но справедливо. Живёшь в тени — умираешь там же...
Вистери подумала и спросила:
— Алонсо Маон и вы давно знакомы?
— Мы — давние конкуренты, если хочешь, — Гилби почему-то положила руку на плечо чуть не плачущей Саре, — его стихия — жадность, а у фонда есть что воровать. Пожертвования. Блестящие штучки, которые хорошо разглядывать всяким крылатым бестиям и алчным шлюхам... Малзус не раз выручал нас со стороны. Но противостояние от этого никуда не исчезало. Сейчас особенно тяжело, поскольку у Братства настали не самые лучшие времена...
Она легонько подтолкнула демонессу, и та мгновенно поднялась на ноги. Вистери тоже встала.
— Как насчёт маленькой благодарности для старой леди, а, офицер? — Адетта безобидно ухмыльнулась. — Шайка приспешников Маона не так давно свила гнездо где-то на заброшенном складе неподалёку отсюда. Сегодня они сюда не сунутся, будь уверена, но вот в любую другую ночь... Сможешь привлечь их и отбиться — окажешь нам огромную услугу. Нет — ну что ж, я буду знать, что ты сделала всё, что было в твоих силах. Ты ведь не против? Славно. Сара покажет тебе дорогу. А теперь, прошу, оставьте меня обе. Разговоры по душам очень утомляют. Жутко хочется есть.

Вистери послушно направилась вслед за угрюмо молчавшей вейлой, старательно сохраняя полученную информацию в памяти устройства на своей шее. Хоть какое-то движение с мёртвой точки. Быть может, через шайку Маона она сможет выйти на него самого, если только правильно надавить? Нужно всё продумать. Гилби права. Самое важное — оценить свои силы, а потом уже действовать.

Она напоследок обернулась на Гилби. Нет, на Ракшу. Демонессу Ракшаси, которая, как и все, не могла устоять перед одной ночью дикого голода, прямо в туманное новолуние, под покровом темноты и всеобщего равнодушия. Она, как показалось аналитику, уже выбрала взглядом отирающегося у её ног голубя и теперь выжидала момента для броска, неотрывно гипнотизируя взглядом глупую птицу. Добрая и заботливая голодная тварь, которая готова была пожертвовать своим куском человечины ради сотни таких же голодных. Это ли не истинное благородство? Это ли не образец равенства и взаимовыручки?
Жаль, Вистери никогда не было дела до равенства. Да и до благородства тоже.