Черные шпили полуразрушенного замка росли с каждым часом, больше походя на шипы какого-то древнего чудовища, нежели на творение предков. Вслед за ними великанами появились Конечные горы — место, где когда-то процветала раса гномов, пока они, ведомые жадностью и желанием уничтожить врагов, не добрались до врат Муспельхейма и не выпустили демонов огненных недр на землю. Немного дальше, как знал Мориан из воспоминаний первого героя меча, находилась бездна, появившаяся в тот же день, что и врата. На ее дне находится ледяная река, ведущая в самые истоки подземных вод. Там должен был навсегда исчезнуть Драупнир, но каким-то чудом он сумел выбраться в мир людей и найти себе хозяина.

— «Хозяином Драупнира может быть кто угодно, — сказала Лия. — Главное, чтобы в нем была хоть какая-то толика магии».

«А откуда ты это знаешь?» — с подозрением спросил он. Та пожала плечами. 

— «Первый его хозяин был братом моего владельца, поэтому я помню все, о чем они говорили. А что?»

«Да так, интересно стало...»

Гальсар мотнул головой, прогоняя секундное помутнение. Почему он вдруг резко начал подозревать ту, которой доверил всего себя? Страх паучьими лапами обхватил его сердце, напоминая ему, к чему ведет его будущее и контракт с кинжалами-близнецами. Пока один отравляет его сознание, второй может вытащить его с порога смерти и исцелить любую рану, в том числе и очистить разум от яда. И ему нужна эта сила и как можно скорее. Но как ее получить?

— Мда уж, мрачноватое местечко, — протянул Сэм, глядя на разрушенные стены и некогда прекрасный, но после запущенный и погибший сад-лабиринт. О его размерах позволяло судить то, что они даже на километр не приблизились к самому замку, а могли разглядеть каждую крупную деталь. Земля стала уходить под уклон, ведя в блюдцеобразную долину, где и находился Нагальторн. Холод, пепел и всепоглощающая чернота — можно сказать, что сам мир вокруг решил перестроиться, чтобы соответствовать твердыне мертвецов и ее предназначению.

— Это место в те времена наверняка было очень красивым, — в противоположность ему произнесла Мари, с интересом окидывая взглядом руины. — Смотри какое большая и сложная по композиции архитектура.

— Бла-бла-бла, опять женские штучки. Руины это, мрачные руины с погребенными под ними демонами.

— «Когда-то они были гордостью моего народа, — произнес Ярнбьёрн. Иногда врывающийся в их ментальную связь голос секиры уже перестал быть чем-то неожиданным или неприличным. Скорее, это относилось к разряду того, что нужно терпеть, потому как избавиться невозможно. — Тогда сюда съезжались все правители и великие маги, чтобы поделиться друг с другом своим искусством. Теперь же эта твердыня стала проклятием и вечным напоминанием о жадности и самонадеянности гномов. Мне стыдно за подобную слабость и бесчестье».

«У каждой из трех великих рас есть подобное напоминание, — ответил Мориан, — напоминание об ошибках и о том, что этого можно было и не совершать. Однако именно они стали теми точками на карте, где свершится судьба мира и нас всех. Ошибки прошлого становятся спасением для будущего. Было бы смешно, если бы не так горько».

Небесные орудия замолчали, наблюдая глазами героев за приближающимся Нагальторном. Дрокс начал невольно замедляться, беспокойно крутя головой и коротко посвистывая. Время, что смолой текло вокруг них, вдруг ускорило движение, и Гальсар с удивлением и тревогой заметил, что уже скоро полдень. И тень луны, черной, неумолимо приближающейся к белому солнцу.

— «Время здесь течет по-другому, — сказала Лия. — Там, где есть врата в иные миры, время не может двигаться как обычно, сталкиваясь с их силой».

Его сердце пропустило удар.

«Это значит, что... наше время истекло».

***

Едва тень огромной полуразрушенной арки накрыла их, каждый невольно взялся за свое оружие, вновь задумываясь над тем, ради чего они готовы пожертвовать всем и вся. Ради чего пришли сюда, пересекли половину континента? Спасение мира было слишком фантастическим желанием, чтобы становиться целью всей жизни, но никто из них и не делал ее таковой. Все они задумались над тем, что являлось добычей их столь несовершенного, сколь прекрасного и неповторимого эгоизма.

«Ради славы».

«Ради любви».

«Ради справедливости».

Ради спасения мира гибли лишь герои легенд и баллад. Настоящие же герои никогда не ставили такой цели, все силы и себя отдавая на собственные мечты и идеи, даже если для этого приходилось купаться в чужой крови. И это стало последним разочарованием Мориана, последней упавшей завесой идеала перед глазами реальности.

Однако он не хотел купаться в крови тех, кто был дороже ему самого себя.

— Прежде чем мы войдем туда, хочу вам кое-что сказать, — проговорил Гальсар, пытаясь сглотнуть ком в горле. — Вполне возможно, что нас там ждут, и это наверняка...

— Ты принимаешь меня за идиота? — перебил его Сэм. — Я может и не книжный червь, однако прекрасно знаю черные шуточки судьбы и то, что в балладах всегда есть кто-то, кто портит герою всю малину именно там, где она лучше всего. Романтик и раскаявшийся грешник проснулись в тебе слишком поздно. Мать-исповедница тебе случаем не нужна?

Казберн кашлянула и начала с излишней внимательностью рассматривать детальную резьбу арки.

Его глаза блеснули яркой зеленью.

— Можно я сделаю вид, что ничего не слышал?

— «А я слышала».

«Молчи».

Парень хмыкнул и утешительно похлопал его по плечу:

— Конечно, мы все понимаем. Да, Мари? Мы же все понимаем?

Мориан закатил глаза, однако чувство дикого страха ослабило хватку на горле, и он смог вздохнуть, после чего хлопнул дрокса по шее:

— Вперед, Дру. Теперь уж только вперед.

Он внимательно посмотрел на него желтыми змеиными глазами и двинулся в сторону замка, петляя по разрушенному битвой и временем лабиринту. Несмотря на запах смерти и древности, руины все еще вызывали чувство благоговения перед тем, чем они были когда-то. Фонтаны, статуи героев и мифических существ все еще могли показать частицы былой красоты и изящности, безмолвно провожая их к порогу места, что они украшали во времена своего расцвета. И лишь сам Нагальторн внушал только страх и безудержную тревогу.

— «Страх пирует на победе».

— «Ужас правит на костре».

Сколльнир и Хацтнир вновь оживились, цепляясь за его негативные эмоции. Будь его воля, он уже избавился бы от них, однако нечто подсказывало ему, что они — необходимая ему сила, которая изменит увиденное будущее.

Черный дрокс продолжал вошел в огромный двор, закиданный обломками камня, дерева и мусора. Массивные двери, удивительно целые, смотрели на них подобно псу, охраняющему вход в мир мертвых. И снова мысли царапнули его разум. 

«Такого не может быть, не может. Кто-то, кто-то там ждет и...»

— «Мор, я буду с тобой, — тихо сказала Лия, мысленно касаясь его руки. — Всегда и везде, я буду рядом и защищу тебя. Не иди на поводу у Сколльнира».

«Когда слабости становятся сильнее, тяжело делать вид, что все хорошо, — со вздохом ответил Гальсар. — Я ведь действительно слишком часто думаю о поражениях и о том, что могу не справиться, что веду нас всех на смерть. Оружие тут ни при чем».

— «А вот и причем! Неужели ты думаешь, что все герои бесстрашны и не боятся совершить ошибку? Все ошибаются и боятся, и ты точно не из тех, кто спрячется в угол и будет смотреть на все со стороны. Разве это не так? Серьезно, я тебя сама убью, если будешь и дальше сомневаться в себе».

«Вот уж без чьей поддержки я бы сюда не добрался, — улыбнулся он и погладил рукоять меча. Ее чувства и искренняя вера в него срезали ростки сомнения в его душе, давая место теплу. — Что бы я без тебя делал».

— «Ничего», — буркнула она, поблескивая лезвием из ножен.

Дру медленно, обнюхивая воздух, пересек двор и остановился перед входом. Мориан спрыгнул на землю и, сдерживая дрожь, подошел к дверям. Холодный металл обжег руку, прижимаясь матовыми пластинами к темному от времени дереву. Он налег на дверь, силясь открыть ее. Раздался протяжный, неохотный скрип петель. В лицо ударил холодный затхлый запах, как будто внутри находился склеп.

Внутри замок казался полем боя, а не руинами величия. Стены украшали не гобелены, а выбоины и шрамы от ударов оружием. Вместо потертого паркета — истлевшие скелеты и черные пятна крови. Выбитые окна пропускали внутрь белесый свет, освещая стоявший посреди зала... алтарь. 

Вырезанные в каменном полу узоры перемежались, образуя круг, в центре которого возвышалась испещренная древними письменами плита. К магическому кругу вели сколотые в некоторых местах ступени.

— Долго же вы шли сюда. Плохой из тебя вышел командир, Мориан.

Тот замер, с неверием и яростью глядя на сидевшего перед ним человека. Он ждал увидеть демона, монстра, бездушную куклу в руках безумного небесного оружия. В ушах застыл крик раненого дрокса и невыносимая боль в когда-то пробитой арбалетным болтом груди окутала тело, затемняя взгляд.

— Ты... — выдохнул Сэм, пытаясь осознать то, что перед ним. Мари тихо вскрикнула и сделала шаг назад, прижимаясь спиной к дрожащему Дру.

Синие глаза блеснули холодной презрительностью, и он встал, небрежно отряхиваясь. На указательном пальце правой руки ярко переливалось золотое кольцо, подобные которому обвивали его бедра как пояс из сверкающих огнем звеньев. 

— Как жаль, что вы двое не погибли в горах вместе с ним, — медленно произнес Ник, окидывая их взглядом бушующего шторма синих глаз. — Все стало бы тогда намного проще. Но раз так... добро пожаловать в Нагальторн, вашу погибель и вечную могилу.