С тех пор потянулись длинные дни самого настоящего ада войны. Бои шли в опасной близости от тыла, который вечно смещался, что лишь увеличивало число раненых и беспорядок во время переходов и маневров. Всех лекарей забрали в лазарет, а Ник где-то пропадал, поэтому единственным собеседником Мориана оказалась весьма ядовитая колючка.

— Эй, пошли к реке? Там сейчас должны девочки прийти купаться... — мечтательно протянул он, крутя в зубах травинку. Маневрирования и тренировочные бои были только утром, оставляя большую часть дня свободной, не считая редких переходов с места на место.

— Если хочешь стать мужчиной без достоинства, то иди, я лучше тут посижу.

— А-а, с железкой болтаешь? — притворно-обиженно спросил Дакшер и подмигнул. — Ну, раз такое дело, то развлекайтесь, голубки, а я пошел наслаждаться женскими прелестями.

— Вообще-то я не... — начал было Мориан, но тот уже направился в сторону реки, насвистывая веселую мелодию. — «Надеюсь, там будет Мари, и она утопит тебя вместе с грязным бельем».

Еще какое-то время посмотрев на серое от дыма артиллерийских снарядов небо, Гальсар поднялся и пошел в свою палатку, которая стояла среди десятков пустых собратьев. Разведкорпус сейчас бездействовал из-за непрекращающихся столкновений, поэтому часть отрядов перевели к артиллеристам и к лекарям в качестве помощников. 

Покопавшись в мятой постели, он вытащил меч с темно-синими ножнами и взялся за мягкую рукоять. Лезвие тускло блестело, как самое обычное. Каждый день Мориан уединялся в своей палатке и пытался дотянуться до нее, но каждый раз врезался в невидимую стену. Страх, что больше он никогда не услышит ее, рос с каждым провалом.

Снаружи раздался глухой рокот. Снова стычка. За последние несколько дней они стали чем-то неотъемлемым, таинственным ядом, что сминал и отправлял  собой тысячи существ. Он инстинктивно боялся его, но непосредственное участие во всем этом кошмаре помогало ему на время забыть о собственных терзаниях.

Скоро должен был прибыть новый штаб офицеров взамен погибшего и еще один кавалерийский корпус. Но радости от этого совсем не ощущалась. Раздался еще один протяжный гул и взрыв, затем тишина. Через несколько часов за ними — трубный сигнал сбора.

Мориан, очнувшись от дремы и беспорядочных мыслей, спрятал было меч обратно, но быстро передумал и продел ножны через петлю на бедре. Затем вышел наружу и огляделся. Все безо всякого построения или порядка спешили к центру колонны, где располагались командиры корпусов. В лагере остались только небольшая горстка разведчиков, лекари и сотни раненых, которых сразу же после выписки снова отправят на фронт. Среди опущенных голов он разглядел каштановую копну волос и зеленую повязку целителя.

Протиснувшись ближе, Гальсар громко позвал:

— Мари!

Девушка резко вскинула голову и завертела ею, пытаясь отыскать его. Встретившись с ним глазами, она улыбнулась и протянула руку вверх.

— Тут полный кавардак, — пожаловалась Мари, когда они приблизились друг к другу в толпе вплотную. На ней было строгое платье ниже колен зеленых и белых цветов — знаков целителей. — Только поступили новые раненые, как протрубили общий сбор. Никакого порядка и плана! А ведь некоторые отправились на реку мыть бинты и тряпки, кто будет делать перевязки?

— Наверно, произошло что-то важное, раз собирают всех сразу после атаки. Верхушка может и бестолковая, но не безумная. — «Я, по-крайней мере, на это надеюсь», — подумал он, но промолчал, не желая сдабривать почву сомнениям и ужасным догадкам.

Наконец, после давки и криков, все выстроились перед огромной палаткой штаба с сияющим королевским флагом на вершине. Холм под ней создавал иллюзию того, что потные и важные люди, заседающие на ней, не просто сборище теоретиков, а нечто могущественное и потому уважаемое.

Из группы офицеров в серых мундирах вышел высокий мужчина лет тридцати. Вьющиеся русые волосы тускло мерцали, подчеркивая серо-голубые глаза.

— Прошу внимания! — крикнул он чуть визгливым баритоном и продолжил, когда все замолкли: — Настали поистине трудные времена, солдаты. Все вы знаете, что попытки нашей армии приблизиться к горам терпят провал, оставляя нам лишь глухую оборону и унижение. Каждый день во время кровопролитных боев мы теряем сотни хороших людей, теряем силы и время, тратим их на отсиживание здесь и на уныние. Но скоро этому наступит конец! — мужчина выдержал паузу, чтобы до каждого дошел смысл его слов. Все затихли, проникаясь им. — Теперь мы начнем наступать! Сейчас это прозвучит неприятно для вас, друзья, но нынешняя позиция была ловким ходом, ширмой для недалеких глаз врага. Все наши лучшие войска, инженеры и рыцари обошли Драконьи горы по морю и ждут, пока враг потеряет бдительность, чтобы раз и навсегда подавить дроу и гномов, показать всю мощь людей и королевства Зейр!

— За королевство! — рявкнули сотни глоток, ударяя кулаков правой руки в грудь. Казалось, что среди людей вспыхнул пожар надежды и патриотизма: громкие крики и вытянутые в небо кулаки как нельзя это показывали.

Крики, лязг, топот едва доходили до сознания Мориана. Как призрак слова офицера маячили перед ним, вызывая дрожь и холодное сосущее чувство внутри.

«Чтобы раз и навсегда подавить дроу...» — На войне подавить всегда означало полное уничтожение, растирание в порошок даже мелкий камешек, принадлежащий врагу. Темные эльфы слабы, несмотря на всю свою подготовку и способности, и обречены на смерть расой, которая прочитала им приговор еще тысячи лет назад.

Мари не заметила, как посерело его лицо, не сразу заметила и то, что Гальсар в спешке, расталкивая бившихся в экстазе людей, выбирался наружу, куда угодно, лишь бы подальше от этого безумия.

«Боль, кровь, безумие, смерть — разве об этом я мечтал с самого детства? Желал стать монстром, купающегося в алом море по чьей-то прихоти?» — Он шел все быстрее и быстрее, словно хотел убежать от ударившей в глаза реальности.

В голове появлялись образы королевы эльфов, Вейлан, за ними — Мари, Сэм, Ник и остальные. И Лия... Неужели он должен их потерять?

«Герои войны больше не могут нести добро в этот мир, — думал Мориан, тяжело опираясь о шершавое дерево и хватаясь за горящие болью виски. — А я один из них, стал тем, кем мечтал. Или все же еще не совсем стал?»

Он физически ощущал, как разрывается части. Долг, привязанности, обязательства и любовь — каждое чувство тянуло его душу в свою сторону, как одеяло на узкой кровати тела. Единственное, что не пылало вместе с ним, были темно-синие ножны. Холод, исходивший от них, медленно двигался вдоль бедра по ноге. Мориан потянулся к мечу и ухватился за рукоять.

На серебристом лезвии отразились зеленые глаза, обрамленные черными, как ночь, отросшими волосами. В них он увидел все, что сейчас бушевало в нем, и это немного отрезвило его. Решение было принято.

Просидев какое-то время около дерева, Гальсар тяжело встал и широким шагом направился к лагерю. Солнце уже заметно накренилось к западу, удлинняя тени.

В лагере все еще стояло возбуждение от слов офицера; озлобленность, уныние и страх испарились, лица солдат посветлели, предвкушая окончание военной кампании и возвращение домой. Мортан подозревал, что это лишь обман, чтобы предотвратить бунт в корпусах, но и не мог выбросить зерно правды. Если все высланные на равнину корпуса были лишь отвлекающей внимание эльфов и гномов игрушкой, в то время как элитные войска обходили их сзади, все несостыковки, абсурдные приказы и спешка легко объяснялись. Движение началось больше двух месяцев назад, и за это время погибли тысячи людей, и ради чего? Ради ширмы, ради политических игр сильных мира сего, которые выставили пешки, чтобы после их ценой ладьей и ферзем уничтожить соперника. 

От бессилия хотелось бить ногами о землю, но приходилось лишь до крови прикусывать губу. Мориан шел к своей части, обдумывая план, и слишком поздно заметил, что идет прямо на кого-то, столкнув того в пыль. Видевшие это солдаты заржали, в то время как упавший с багровым лицом вставал, отряхивая грязь с серого мундира и позолоченных нашивок младшего лейтенанта.

— Смотри куда идешь, смерд, — прорычал он, заметив его нашивки. Лица тот не заметил из-за бьющего в глаза солнца.

А вот Мориан прекрасно видел его лицо. Светлые волосы и голубые глаза на остром овальном лице. И бледный тонкий шрам, что шел по левой скуле.

— Уильям?

Парень заморгал и прищурился, прикладывая ладонь ко лбу козырьком. В его глазах вспыхнуло узнавание и ярость.

— Ты... — прошипел он и схватился за золотую рукоять своего тонкого меча. Наблюдавшие за ними люди приблизились, предчувствуя зрелище. Прозвучали протяжные свистки в их сторону.

— Я, — Гальсар шагнул в сторону, собираясь обойти виновника неприятных событий прошлого. — Мы не в Академии, поэтому драться нет нужды.

— Ну уж нет! — Уильям стал перед ним и вытащил меч, направив в его грудь. — Думаешь, я ничего не знаю? Мой отец помог тебе избежать наказания, взял под свою опеку безродного смерда! Променял собственного сына на тебя, Гальсар! И я этого не забуду. — Он чуть двинул руку назад для удара. Мориан сжался и отскочил в сторону, схватившись за рукоять меча.

Дуэли официально запрещены, в армии из-за них можно попасть под военный трибунал. Поэтому он медлил, решив, пока есть возможность, уклоняться от ударов. Наблюдавшие оживились и начали делать ставки, подбадривая их криками.

— Эй, блондинчик, верти задом побыстрее, а то вон парень уже зевает от скуки! 

— Меч вытащи, меч вытащи, идиот!

Уолгрен продолжал теснить его к краю импровизированной арены, порвав в нескольких местах форму. Мориан, стиснув зубы, упорно продолжал уклоняться, хотя рука так и молила дать отпор.

Кто-то из зевак, видимо, устав наблюдать за его уклонениями, подсек его снизу, и он упал на левую руку. Кисть отдалась резкой болью, пыль с жадностью кислоты въелась в глаза. Воздух взорвался криками и улюлюканьем. Перевернувшись и тем самым избежав очередной удар, Мориан встал и вытащил меч. В глазах Уильяма сверкнул страх, но это не помешало ему с яростью наброситься на него. Раздался звон стали и глухой удар кулака, врезавшегося в его живот.

Уолгрен схватился за живот и с хрипом осел на землю, опираясь правой рукой о меч. Гальсар, с трудом сдерживая знакомое чувство ярости и жажды победы, опустил кулак и затем поднял ногу, чтобы выбить из его рук оружие, как толпа беспокойно закачалась и раздался зычный крик:

— Что здесь происходит?

Мориан замер, слыша быстрые удары сердца о ребра. Блондин с клокотанием в горле встал и указал на него пальцем:

— Он напал на меня! Арестуйте его! — голубые глаза излучали злое торжество и невыплеснутую ярость и ненависть. Солдаты возмущенно загудели, но были прерваны голосом Даскера:

— Что это тут у нас? Дуэль? Мне очень жаль, лейтенант Уолгрен, что рядовой из моего корпуса ведет себя, как переулочный вор, — змеиные глаза не сводили с замершего разведчика. — Арестуйте его, — бросил он двум офицерам.

Мориана грубо скрутили и отобрали меч. Толпа рассосалась, не желая разделить его участь. Идя под редкими раздраженными окриками, он в яростном бессилии проклинал всех: и себя, и Уолгрена, и Даскера, и войну, в которую играют короли. Его арестовали, и теперь надежда, что дроу можно будет предупредить и помочь спастись, таяла на глазах. И все из-за роковой случайности.

Впереди показался низкий деревянный барак, наспех построенный солдатами в тылу. Буквально швырнув его внутрь, офицера закрыли дверь, лишив его единственного источника света. Щелкнул тяжелый амбарный замок.

Он арестован.