Осколки режут наши души,
Так кто подумает о чести?
Она, быть может, нас задушит,
Мы не спасемся даже вместе.

Утро было туманным. Поненте следовал за Лейро прочь с рынка, потому что там стражники стояли буквально на каждом углу. Попасться с поличным не хотелось, и Лейро решил испытать удачу на многолюдных улицах.

— Отвратно, — процедил он, когда очередная широкая дорога оказалась почти пуста.

Создавалось впечатление, что люди даже не выходили из своих домов. Испугались новых порядков? Или не хотят проверять их первыми?

— Что делать-то? — спросил Поненте. — Не пойму, куда все делись.

— Как видишь, сын наместника популярностью не пользуется.

Нижний Город будто вымер. В душу закрадывалась тревога, которая стремительно разрасталась. Они все шли и шли, и в какой-то момент свернули на знакомую улицу. Еще один поворот — и сердце Поненте ухнуло в пятки.

Взмах меча.

Свист ветра.

Влажный хруст.

Сердце колотилось с такой скоростью, будто планировало сбежать из грудной клетки. Грудь парализовало. Поненте пытался вдохнуть, однако кислорода в воздухе будто не было. Железные тиски с нарастающей болью сжимали ребра, ломали кости и выворачивали суставы. 

Он будто падал в вязком мраке без возможности ухватиться хоть за что-нибудь. Отчаяние вспыхнуло с новой силой, пропекло вены и вскипятило кровь.

Кровь, которая текла под ногами. Она хлюпала как осенняя грязь, приклеивала к земле дырявые тканевые башмаки. От нее пахло железом и всепоглощающим ужасом. Кровь была горячей и вязкой. И она заполняла все вокруг.

Пищевод Поненте обдало жаром. Его вырвало, и он не понял, как оказался на четвереньках. Юноша впился пальцами в грязные камни брусчатки, но идущий от земли холод не помогал остыть.

Рядом скользнула тень. Лейро опустился на корточки рядом. Он властно повернул голову Поненте к себе, заставляя того заглянуть в свои темные глаза.

— Жизнь не прощает слабаков, — процедил Лейро. — Ей плевать, горюешь ты или радуешься. Она будет трахать тебя до тех пор, пока ты не станешь достаточно сильным, чтобы трахать ее самому. Запомни это хорошенько, если не хочешь сгнить в трущобах.

С этими словами он выпрямился и направился прочь. Поненте прикрыл веки и прерывисто вздохнул — картина казни снова и снова вспыхивала перед глазами. Он бы выколол их, чтобы больше не видеть.

Потом сел, осторожно поднялся. Желудок ещё крутило.

— Однажды я убью тебя, Лейро, — едва слышно пробормотал Поненте, поднимаясь.

Он не мог сказать, чем конкретно плох Лейро. Однако от него тянуло такой злостью и безнадежностью, что хотелось отойти  подальше. И с каждым днем Поненте больше тревожился от одной мысли, что Лейро может потребовать от него исполнить любое желание. Ограбить? Убить? Или что-то более существенное? Поненте старался не думать, но это всегда плохо у него получалось.

Как бы старательно он не отводил глаза, эшафот то и дело показывался в поле зрения. Хотелось плакать, но слез не было. Только глаза резало. Родители выступали против сокращения привилегий для торговцев. Без этого они бы едва сводили концы с концами. Но были бы живы, верно?

Кровь впиталась в швы между брусчаткой. Кровь родителей, которая жгла ноги. Поненте перебежал площадь и поравнялся с Лейро. Тот бросил с него снисходительный взгляд и ничего больше не сказал.

По мере того, как они углублялись в восточный район города, на улицах начали появляться люди. Только они не ходили привычно степенно, не спешили по делам и не разгуливали по тротуарам. Они бегали подобно крысам, когда их гнездо загорается. Вопили отчаянно и яростно, и от ужаса у Поненте зашевелились волосы на голове.

Не сговариваясь, они с Лейро одновременно ускорили шаг. Приближаясь к эпицентру бедствия, Поненте хотелось лишь одного: развернуться и убежать как можно дальше. Однако он даже не замедлил шаг. И, наконец, смог увидеть, в чем дело.

Гвардейцы наместника перерывали чей-то дом. Они выкидывали все содержимое и тщательно досматривали. Часть относили в огромный костер, который бушевал в квартале к северу.

— Что происходит? — требовательно спросил Лейро у проходящей мимо женщины.

— Досматриваюсь на запрещенку, — быстро ответила она и бросилась прочь.

Поненте удивленно проводил взглядом очередного гвардейца. Тот швырнул на плитку маленькую грубо сколоченную из досок шкатулку, и та треснула почти ровно посередине.

Осознание пронзило мозг. Поненте вспомнил про сестер, которые остались дома совсем одни. Если военные придут к ним, девочки ужасно испугаются. А рядом не будет никого, кто успокоил бы их. Поэтому Поненте, даже не попрощавшись с Лейро, бросился прочь. Думая лишь о том, как сократить дорогу, он не замечал ничего на своем пути.

Кругом горели костры. Казалось, что гвардейцы пытались выжечь из Нижнего Города всю грязь, которая скопилась там за долгие годы. За века, наверное. Как будто благословенный огонь сможет умыть эти зловонные улицы и избавить мир от скверны. О нет. Нижнему Городу помог бы только пожар — только неконтролируемое пламя, единое и огромное, как пылающие на закате облака. Если бы только этот пожар сжег до тла весь город. Все дома и похожие на червей улицы. О, тогда бы Поненте дышалось куда легче.

За смерть родителей он должен был ненавидеть наместника и его режим. Режим, который те посмели критиковать. Они ведь знали, что за этим последует. Неужели думали, что смогут затеряться в паре сотен протестующих?

Нет, в этом Поненте винил только себя. Он должен был больше помогать родителям в лавке, чтобы им не проходилось нанимать работника и платить ему. Если бы их расходы не были такими большими, то им бы не пришлось протестовать. Их бы не убили. И сестры бы сейчас не голодали.

Отвращение к самому себе постепенно заполняло тело. От злости хотелось плакать, но Поненте не мог позволить себе такую роскошь. Он не достоин слез. Не достоин жалости. Из-за его лени родителям пришлось так рисковать, а теперь они погибли. А ведь пару раз, когда отец просил Поненте помочь, он отказывался, ссылаясь на занятость. Но дел-то у него и не было, разве что гонять кошек с приятелями.

А теперь у Поненте было ничего — ни родителей, ни денег, ни влияния. Пытаясь выжить, он захлебывался все сильнее, и глоток воздуха с каждой минутой становился все дороже. Сколько он так еще протянет? А сестры?

Когда Поненте свернул на родную улицу, то смог вздохнуть с облегчением. Костров на ней не было, а дымом пахло едва-едва. Скорее всего, его принес с собой ветер.

Однако взгляд зацепился за Саину, которая с испуганным видом жалась к сестре. Даяна стояла напротив троих подростков, которые что-то заинтересованно говорили ей, периодически переглядываясь и хихикая. С того места, где стоял Поненте, слов было не разобрать, однако он сомневался, что местные беспризорники делились чем-то хорошим.

Не успел юноша сделать и шагу, как из-за соседнего дома выскочила незнакомая светловолосая девушка. Она смело шагнула к подросткам и что-то коротко им сказала. Сразу после этого те развернулись и бросились прочь, периодически оглядываясь на обидчицу.

Поненте подбежал к сестрам и с благодарностью кивнул их спасительнице.

— Спасибо, — улыбнулся он, когда убедился, что Саина в порядке. Она выглядела испуганной, однако держалась храбро и даже натянула улыбку при виде брата.

— Не за что, — пожала плечами незнакомка.

В глаза бросилась ее светло-русые волосы, которые издалека напоминали слегка испачканный песком и грязью снег.

— Поненте, — представился он.

— Трамонтана, — ответила девушка и смерила его любопытным взглядом.

Только теперь во взгляде Поненте мелькнуло узнавание. Амита пару раз упоминала о своей двоюродной сестре, однако они никогда не были дружны, а Трамонтана не знакомилась с окружением сестры. Отношения между ними сложились довольно холодные, но Поненте никогда не узнавал, почему. Да ему и сейчас это было неинтересно.

— Я тебя тут никогда не видел, — протянул он. — Переехала?

— От костров в восточной части дышать совсем нечем. Прячусь.

— К сожалению, в гости позвать не могу, места совсем мало.

— Почему это не можешь? — вклинилась Даяна. — Пойдем, у нас есть вчерашнее молоко.

Трамонтана усмехнулась, но кивнула.

— Спасибо, молоко не люблю. Но в гости с удовольствием зайду.

Поненте не любил незнакомцев. Но Трамонтана помогла его сестрам, и он не должен быть к ней подозрителен. К тому же жители Нижнего Города все в одной лодке — новые правила, которые уже навязал и которые только хотел навязать наместник, все туже сжимали их ошейники.

Трамонтана молча последовала за Поненте, и вскоре она с непроницаемым лицом рассматривала скудный интерьер комнаты.

— Небогато, — только и заметила она. — Одни живете?

— Наших родителей недавно казнили, — отстранено пробормотал Поненте.

— Сочувствую, — пожала плечами девушка.

— Я тебя не видел тут раньше, — с нажимом повторил Поненте, мягко намекая, что новой знакомой стоит ответить конкретнее.

— Я живу с матерью в восточной части. Редко появляюсь на людях. Вернее... Думаю, они просто редко меня замечают.

На сестру Трамонтана была совсем не похожа. Ее черты лица казались Поненте смутно знакомыми, но он все никак не мог понять, где уже видел их.

— Ты работаешь? — спросил он, чтобы разбавить повисшую тишину.

— Не-а, — помотала головой Трамонтана. — Но мать отправляет. До пятнадцати мне удавалось отвертеться, однако теперь не получится.

— Куда пойдешь?

— Куда возьмут.

— У тебя из родственников только Амита? — спросил Поненте, пытаясь понять, на кого все-таки похожа Трамонтана.

— Вроде бы. А так не знаю, кого отец мог заделать на стороне. А что?

— Да так, ничего. Ты кажешься мне знакомой.

— Может, в городе пересекались? — пожала плечами девушка. — Это имеет значение?

Поненте помотал головой. В обществе Трамонтаны день пробежал быстрее, чем обычно. Сестры тоже были вполне довольны: за них мало кто заступался, тем более из незнакомцев. А Трамонтана сразу понравилась Саине, которая теперь не отступала от нее ни на шаг.

— Ты придешь еще? — спросила девочка, когда новая подруга собралась уходить.

— Возможно, — пожала плечами та. — Если твой брат будет не против, я могу иногда с тобой играть.

Саина обиженно надула губы.

— Он дома не бывает, чтобы быть против.

— Саина! — вспыхнула Даяна. — Нельзя говорить об этом малознакомым людям.

— Да об этом и так все знают, — огрызнулась та.

Трамонтана постаралась спрятать улыбку, однако это не получилось. Она бросила на Поненте сочувствующий взгляд и рассмеялась.

— Саина, твоя сестра права. Ты должна быть осмотрительнее.

Пока сестры тихо переругивались, Поненте проводил гостью до лестницы и ненадолго остановился.

— Спасибо тебе, что не прошла мимо. Я не могу постоянно быть рядом, а они еще слишком маленькие, чтобы постоять за себя. Даяна мне уже жаловалась, что их задирают, но что я могу поделать?

— Однажды они научатся жить в этом мире. Ты же научился.

— Я бы не хотел, чтобы они повторяли за мной.

Трамонтана печально усмехнулась и начала спускаться по лестнице. Поненте отчаянно не хотелось возвращаться домой, потому что там его не ждет ничего, кроме печальных и голодных сестер.

Его не ждало будущее, которое было у всех остальных. Что случится завтра? Все повторится вновь. Он будет воровать, договариваясь с совестью, пока его однажды не поймают. А потом просто сгниет в тюрьме. Впереди стелился лишь мрак, и Поненте не видел ни одного способа выйти из него. Он принесет свою жизнь в жертву ради сестер, и это все, что он может им дать. Оставалось надеяться, что Даяна встанет на ноги без его участия. Сестра всегда была умнее сверстников.

— Я провожу тебя, — решил Поненте, догоняя девушку.

Трамонтана кивнула. Они вышли на улицу: там уже совсем стемнело. Звезды едва заметно мерцали в вышине, образуя почти на горизонте широкий туманно-белый пояс. Казалось, кто-то собрал их в большой бутылке, а потом случайно разлил на ночное небо. Этот звездный пояс никогда не поднимался выше, чем на четверть полукруга неба, а бóльшую часть времени и вовсе прятался за горизонтом.

— Как вы с матерью зарабатываете на жизнь?

— Мать работает в таверне на краю Нижнего Города. Туда порой заглядывают мелкие помещики из Верхнего и могут оставить чаевые. Денег мало, но на еду хватает.

— И почему же ты пришла именно в наш район? На юге есть несколько таверн, можно было комфортно провести время там, а не слоняться по улицам.

Трамонтана улыбнулась, но Поненте больше ее улыбкой не обманывался. Девушка руководствовалась какой-то мыслью, но какой? Что она делала возле его дома? Размышления заставляли нервничать все больше, а отвечать Трамонтана не спешила.

— Я люблю бывать в новых местах. На юге все уже посмотрела, а на севере мне не нравится, — пояснила наконец она.

Поненте удивился последнему замечанию — ей не нравилось только на севере? Выходит, другие части Нижнего Города были вполне приятны? Высказывать свои мысли он не стал, подумал только, что Трамонтана наверняка врет.

Добиваться правды Поненте не спешил. Кто он такой, собственно, чтобы Трамонтана была с ним откровенна?

— Кстати, все хотела спросить. Ты ведь зарабатываешь воровством? — дождавшись, пока Поненте кивнет, она продолжила: — Неужели нет других способов? Если поймают, ты ничем не поможешь сестрам. Пойди в море хотя бы на пару недель. Там и платят достаточно, жаль, девчонок не берут.

— Я не могу оставить их одних на такое время. Если соседи прознают, что я ушел, их могут и вовсе продать в рабство в Верхний Город. А в приют пойти, если меня поймают или я умру, они всегда успеют. Оставим это на крайний случай. Тогда они хотя бы будут знать, что другого выхода нет.

— Возможно, это не мое дело, но мне кажется, ты оттягиваешь неизбежное.

Поненте вздохнул. Он и сам это понимал, но что делать?

— У меня нет выхода.

— Почему это? — Трамонтана хитро сощурила глаза. — Отправь девочек в приют, сам останься на воле. Пойди в море, в большое плаванье. Выживешь — заработаешь достаточно, чтобы забрать их, к тому же ты уже станешь совершеннолетним. И о девочках переживать не придется, все-таки они хотя бы будут живы.

На секунду Поненте представил, что сам отводит сестер в приют. Воображение нарисовало темные от влаги камни, которыми были выложены стены этого мрачного места. Как наяву Поненте почувствовал запах гнили и плесени.

— В приют они пойдут только в крайнем случае. Я готов рисковать собой ради их свободы. И к тому же я не могу просто так их предать. Ты бы смогла?

Трамонтана задумчиво молчала. Они уже дошли до восточной части Нижнего Города, и до слуха Поненте доносились крики людей, пока гвардейцы продолжали обыски. Судя по всему, до центрального района сегодня не доберутся. Когда он уже решил, что девушка не ответит, Трамонтана повернулась и заговорила довольно серьезно.

— Предать любимого? Нет. Я ведь буду с ним честна, и даже если однажды выберу не его, на предательство это не потянет.

— К примеру?

— Допустим... Предположим, кто-то даст мне выбор: спасти мать или сотню чужих детей? Я подумаю, поломаюсь, но в конечном счете выберу детей. Плохо ли? Если бы я выбрала ее, разве она была бы рада? Она бы разозлилась на меня. Мы бы вдвоем смотрели на эту сотню трупов, и мама бы плакала. Она бы хотела умереть сама, чтобы их спасти, так почему я не могу сделать тот же выбор? А что насчет тебя? 

Поненте понимал, о чем говорит Трамонтана. Но разве она когда-то делала такой выбор? Он сомневался даже, что однажды ей придется его сделать. И подумал сам — а смог бы убить сотню других людей ради одного близкого?

— Да, — ответил он. — Я бы убил сотню незнакомцев ради одного любимого.