Углубившись в работу Лукас не сразу понял, что кто-то настойчиво трезвонит в его дверь. Он прислушался и вынул наушник из уха, как раз в тот момент, когда раздражающая трель умолкла. На минуту. Но затем в дверь снова начал кто-то ломиться.

Мужчина  закатил глаза и обреченно вздохнув, поднялся со своего места. Притворяться, что он спит и ничего не слышит, не было смысла. Если не открыть, этот придурок и да,  Эванс точно знал, кто стоит за дверью, перебудит всех соседей. С него станется, выйти на улицу и начать орать под его окнами. И нет, это не паранойя, это печальный опыт одиннадцатилетней дружбы с Энтони Моретти.

Лукасу вовсе не улыбалось в тысячный раз выслушивать нравоучения миссис Зелински о том, что он живет в приличном доме и толпы мужиков, шляющихся к нему по ночам, мешают  спать приличным людям.  Неизвестно, что миссис Зелински добавляла  в свой успокоительный чай по вечерам, потому как «толпы» было, скажем так, небольшим преувеличением.

Единственным исключением, постоянно появлявшимся в его квартире, было то самое недоразумение господне, ломившееся, по какой-то неведомой причине, сейчас в его дверь. Сейчас, в половине третьего ночи, как Лукас успел заметить бросив мимолётный взгляд на часы по пути к двери.

Энтони, Тони, Моретти, был чертовским  красавчиком, даже посреди ночи, пьяный в хлам. Ворот его рубашки был расстёгнут, а галстук болтался, чудом держась у него на шее. Немного растрепанные волосы придавали брюнету залихватский вид, а полусмазанный след от помады на щеке и кособокая улыбка дополняли картину.

- Что так долго!- сказал Тони  вместо приветствия и сунув полуголому хозяину квартиры в руки бутылку шампанского прогарцевал мимо него в сторону ванны. 

Лукас снова закатил глаза и это было единственное, что как-то указывало на его раздражение.  Злиться на Тони было бесполезно и не стоило даже начинать. Тони это Тони. Как ни крути, но друзей выбираем мы сами и значит Эванс сам виноват в том, что его лучший друг, такой безответственный, безалаберный, эгоистичный, шумный и … ну, в общем, вы поняли.

Блондин поставил бутылку на стол и огляделся в поисках своей футболки, закинутой им куда-то.  Он  нашел её на диване и оделся. Боксеры и футболка, достаточно приличная одежда для приёма нежданных, полуночных гостей.

Сегодня ночью Лукас не мог уснуть. Промаявшись несколько часов в постели он решил перестать ворочаться, встать и поработать. Порой на него находило вдохновение (почему-то очень редко, когда он находился в бюро) и он просто с головой погружался в свои чертежи. Так было и сегодня.

Он бросил тоскливый взгляд на свой стол. Сегодня ночью о работе можно забыть и черт побери, ему действительно жаль упущенной возможности. Хотя маленькая надежда, что  Моретти достаточно пьян и через полчаса вырубится, как обычно, на его диване всё же грела Эвансу сердце.

Из ванной послышались звуки воды, а затем и сам Тони появился в комнате. 

- Что так долго? - повторил он свой вопрос.

Не дожидаясь ответа, он подхватил шампанское со стола и устроившись на диване, принялся снимать обертку с пробки.

- Ты на часы смотрел? - спросил его Эванс почти беззлобно в свою очередь. - В такое время я не ждал гостей. Какого черта ты приперся посреди ночи?  Мог бы хотя бы позвонить! - Лукас  вытащил из шкафа два бокала и поставил их перед Тони, терзающим бутылку.

- А тебе надо смотреть в телефон, я звонил! - оправдывался Моретти наконец откупорив шампанское,  содержимое которого тут же изверглось на него самого и диван. -Черт!

Воспользовавшись тем, что хозяин дивана в этот самый момент отвлекся  на свой телефон,  брюнет попытался скрыть следы преступления с помощью лежащего на диване пледа и Лукас, действительно, не заметил его манипуляций. На дисплее телефона, поставленного им на ночь в беззвучный режим, высвечивались девять пропущенных звонков и три голосовых сообщения от Тони Моретти.

- Перестань ворчать, солнце! Ты же все равно не спал! Я с улицы видел свет в твоих окнах. Давай ко мне! - Тони приглашающе похлопал ладонью по дивану. - У меня  для тебя есть потрясающая новость!

Проигнорировав бокалы стоящие перед его носом, Тони отхлебнул шампанского прямо из горла, а затем протянул бутылку  усевшемуся рядом с ним Эвансу. 

- А твоя новость не могла подождать до утра? -  продолжал бурчать Лукас принимая бутылку из его рук. Шампанское он не любил и пить ему не хотелось, но он на автомате сделал глоток.

- Я обручился с Фей! - деланно небрежно произнёс Моретти с интересом наблюдая за произведённым  эффектом.

А эффект был.  Шампанское направилось не туда, куда следовало и нашло выход через нос. Блондин закашлялся, а Моретти услужливо хлопал его по спине и казался довольным словно мартовский кот.

Прокашлявшийся Лукас продолжал молчать и Тони не выдержав спросил первым:

- Ну, что скажешь?

Эванс неуверенно пожал плечами:

- Ну, поздравляю... А ты… уверен?

Тони в ответ тоже пожал плечами копируя его жест:

- А что тут думать то?

«Ну да, дурное дело не хитрое» - всплыло в голове Эванса.

- Честно говоря, я думал, что ты не из тех, кто женится. Да ты и сам, вроде не планировал?

- Не планировал, – подтвердил Тони почесывая щёку, - но рано или поздно пришлось бы. Мне уже почти тридцать и родители… ну ты понимаешь… к тому же Фей классная.

С этим утверждением Лукас мог бы поспорить. На его взгляд Фей была обыкновенной красивой и ухоженной сучкой. Не слишком умной, но знающей себе цену. Для него, она ничем не отличалась от всех бывших подружек Моретти. А их было немало.
Но именно Фей, каким-то способом удалось удерживать такого кобеля, как Тони Моретти, при себе на протяжении вот уже четырех месяцев.  Значит,  было в ней всё же что-то такое, особенное, что Эванс, к слову сказать, не имевший большого навыка в общении с женщинами, не смог разглядеть при их немногочисленных совместных встречах.

Он, кстати, тоже не особо нравился Фей. Большую часть времени  она игнорировала его присутствие  и нехотя отвечала  на вопросы, когда Лукас, просто из вежливости, пытался быть с ней любезным.  С его ориентацией это связанно быть не могло, потому как с Паттерсоном Фей была чрезвычайно мила. А вот его, словно не могла выносить. Честно говоря, Лукас не сильно задумывался о причинах такой неприязни и пока Фей была одной из многих, делящих постель с Энтони, ему было всё равно. Но если же эта женщина станет женой его друга - их дружбе придёт конец. Лукас был в этом уверен.

Он и так, всегда недоумевал, что связывает  Моретти с ним и Паттерсоном.

Те  несколько лет проведенных в одной комнате общежития колледжа? Их случайное и скорее вынужденное соседство?

В то лето, Тони умудрился сломать ногу перед началом учебы и поэтому появился в колледже на неделю позже всех остальных. Все места в общежитии были уже заняты и ему досталось единственное свободное, в их с Паттерсоном комнате. В отличии от всех остальных парней, которых руководство общежития пыталось подселить к ним, Тони неожиданно не побоялся делить комнату с двумя „гомиками“.

Нет, в глаза, их конечно так никто не называл. Паттерсон был чересчур непреступным для насмешек. Многие вообще не понимали, что у него на уме и поэтому старались не связываться с ним.  А по поводу ориентации Лукаса никто особо и не раздумывал. О его существовании было известно лишь потому, что он был соседом «холодного принца», именно тогда, он впервые услышал это прозвище, которое так и закрепилось за Шоном. Но слухи, о них ходили и как выяснилось позже, Тони был проинформирован их сокурсниками и соседями в первый же свой день. Эта информация никак не повлияла на отношение Моретти к своим новоиспеченным «сокамерникам». Ну или повлияла не так, как этого ожидали другие. Тони неожиданно быстро сумел договориться и поладить с Шоном, разглядев за колючей внешностью хорошего парня. Ну а с Лукасом найти общий язык и так было несложно.

В дальнейшем, стало понятным, почему Моретти не переживал о своей репутации, не боялся быть записанным в геи «за компанию».  Уже тогда он был жутко популярным парнем, пользовавшимся повышенным женским вниманием. Устоять перед обаянием Моретти было невозможно. Он был красив и обаятелен, словно змей искуситель. Такими изображались дерзкие пираты или загадочные и пленительные вампиры в романах для женщин. Он обволакивал, очаровывал. Одна улыбка и  красотки теряли способность к сопротивлению. А глаза -  тёмно-синие,   просто колдовские, как выразилась одна из его жертв, притягивали к себе и не отпускали, обещая что-то непонятное, запретное, но абсолютно восхитительное.

Шон же был его противоположностью. Он был красив другой, холодной, красотой. Серые глаза смотрели строго и отчужденно, а на лице редко проявлялись эмоции.  Точеный профиль и сдержанные движения. Светлые волосы, всегда безукоризненно уложены и даже на студенческих вечеринках Паттерсон выглядел так безупречно,  словно на приеме в Букингемском дворце.  Внешняя холодность и сдержанное проявление эмоций, держало его поклонников и поклонниц на расстоянии. И да, поклонниц было тоже немало, на нем же не написано, что он гей.

Если бы на Паттерсоне можно было что-то написать,  Лукас написал бы «мой».
Хотя  и на это он вряд ли решился бы, как до сих пор не решился признаться Шону что влюблен в него. Ведь он трус, маленькое серое ничто, по сравнению со своими друзьями.

Разве он может претендовать на то, что Шон, нет, не полюбит его, о этом не могло быть и речи, но хотя бы обратит на него своё внимание. Воспримет по-другому, не просто как друга.

Лукас сам не верил, что такое возможно и поэтому молчал. Молчал с самой школы, вот уже пятнадцать лет и единственным человеком, кто знал о его чувствах, был Тони.

Кто бы мог подумать, что  Моретти, этот на первый взгляд такой самовлюбленный, эгоистичный парень, сам поймет, догадается и прижмет Лукаса к стенке, требуя ответа.

Лукас конечно же сопротивлялся и отнекивался. Недолго. На самом деле жадно ухватившись за возможность рассказать хоть кому-то, о том, что разъедало его изнутри уже несколько лет (и если бы он знал тогда, сколько ему еще предстоит...).
В то время Моретти был новичком в их компании и Лукас не знал, стоит ли ему доверять. Но Тони не отставал и он просто не сумел сдержаться. Он выложил всё, парню, державшему его в своих руках, пока из него выплескивалось нерассказанное вместе со слезами и соплями. И да, жилетка Тони в этот момент не помешала бы.

Моретти посоветовал Лукасу поговорить с Шоном начистоту. Признаться ему. «Всего и делов-то!»  И Лукас решился. Рядом с Тони ему действительно казалось - он сможет.

Вся его решимость испарилась без следа, кок только он оказался с Паттерсоном лицом к лицу. Стоило тому посмотреть на него, как все слова застревали комом в горле и Эванс краснел и бледнел и ненавидел себя еще больше за свою тупость и трусость.  Лукас знал, что услышит от Шона и предпочёл любовь втихомолку, неизбежности разбитого сердца.

Моретти  не спрашивал, получилась у него или нет. Он понял все сам и больше никогда не поднимал эту тему. Но разделенная пополам тайна  сблизила их, связала невидимой нитью. А Лукасу стало немного легче от того, что кто-то хранит его секрет вместе с ним.

- Ты что, завис? - Тони похлопал его по колену выводя из транса.

- Да нет, все в порядке, - Лукас попытался улыбнуться, но ничего у него не вышло. Он снова подтянул бутылку, которая все еще была у него в руке, к губам и осторожно отпил. Шампанское было теплым и выдохнувшимся. - Так когда свадьба?

- Пффф! -  Тони лениво отмахнулся от него. - Не торопи события! Ты же знаешь женщин! А… ну да, извини! –  парень откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.  - Фей непременно захочет чтобы все ее подруги позеленели от зависти и организует чудовищно дорогую свадьбу. А это требует времени. К тому же мне еще предстоит познакомить ее с родителями. Не знаю, как они к этому отнесутся…

- Как-как? Наверняка будут рады тому, что их чадо неразумное наконец-то остепенилось, -  пробормотал Лукас. - Она поедет с нами или… - блондина внезапно осенила догадка, - … ты поедешь только с ней? - ему не хватило сил скрыть досаду в голосе.

Тони открыл один глаз и приподнял голову, посмотрел на него не понимая:

- Ты о чем? О! О наших каникулах? Нет, что ты, все в силе! Только мы, tre amici.

Неделю отпуска, которую они проводили в доме семьи Моретти каждое лето,  они называли каникулами по привычке. На их первом году обучения в колледже, родители Тони пригласили друзей своего сына к ним погостить на недельку. С тех пор, это и стало их традицией. 

Каждое лето они выбирались к семье Тони, где мама и бабушка Моретти закармливали их всякими высококалорийными вкусностями, от которых невозможно было отказаться. В этом случае мама Моретти смертельно обижалась,  а бабушка хваталась одной рукой за сердце а другой за четки, закатывала глаза и начинала взывать к Мадонне. Молитвы были на итальянском, который ни Лукас ни Шон не понимали, но оба были уверены,  она молится о спасении их душ и грешных тел от голодной смерти.

Что говорить про слабовольного Лукаса, если сам холодный  принц сдавался и с мученическим видом подвигал к себе тарелку.

После таких «каникул» Паттерсону и ему приходилась месяц сидеть на диете, чтобы хоть как-то вернуться в форму. А вот чертов Тони, имел, по всей видимости, иммунитет и вообще не заморачивался своей фигурой, хотя и отъедался у родителей по полной.

Моретти имели свои виноградники и собственную винодельню. Старший брат Тони, Роберто, с женой и детьми жил вместе с родителями, помогая им и собирался со временем перенять семейное дело. Это более чем устраивало Энтони, потому как давало свободу и возможность оставаться в городе и творить свои бесчинства подальше от всевидящих глаз родителей.

Лукасу очень нравились их каникулы. Семья Моретти. Шумный и суматошный  дом, переполненный людьми, рабочими и какими-то родственниками, запахами еды, голосами и смехом. Все это было так незнакомо, так непривычно, но так по-настоящему. Все они были настоящими. Тони рядом с ними становился тоже, каким-то более понятным и даже Шон, немного  расслаблялся под напором, не обращающих внимание на его чопорность,  Моретти. 

Они словно попадали в другой мир и Лукас всегда сожалел, когда приходила пора расставаться. Возвращаясь в свою квартиру, он несколько дней привыкал к тишине и чувствовал свое одиночество сильнее чем раньше. С возрастом эти ощущения становились еще более болезненными, травили душу, но Лукас всё же ни за что не отказался бы от этой недели.

Теперь она  была для него единственной возможностью побыть рядом с Шоном.
После колледжа их дороги разошлись, каждый выбрал собственный путь.
Тони стал  довольно успешным адвокатом по разводам (и еще более успешной их причиной). Шон сидит в фармацевтической компании.  А Лукас, архитектор, в одном маленьком, но очень  престижном   бюро.

Теперь они встречаются не так часто.  Обычно, это непоседливый Моретти был инициатором их встреч. Но с тех пор, как Тони начал встречаться с Фей их совместные посиделки почти прекратились.

Встречался ли Шон с кем-то?  Эванс не хотел о этом даже думать.
Паттерсон, в свою очередь, никогда не интересовался его личной жизнью, никогда не звонил ему первый, словно Эванс был ему безразличен. Скорей всего так и было, но Лукас терпел. 

Теперь каждый год он ждал их каникулы, чтобы просто побыть с ним рядом. На протяжении нескольких дней жадно ловя и пряча в своей памяти, каждое слово, каждый жест, поворот головы, улыбку, взгляд.  Чтобы позже, почти захлебнувшись своим одиночеством,  хвататься за эти воспоминания и продолжать любить. Втихомолку.

Лукас посмотрел на вновь расслабившегося и закрывшего глаза Тони. Он наверно и не подозревает, что означает для Эванса его помолвка. Начало конца. Несмотря на заверения беззаботного Тони, даже если в этом году поездка и состоится, Лукас был уверен, она  будет последней. Став женатым человеком, у Тони не будет времени для них.  Без Моретти, он и Шон перестанут общаться и тогда Лукас останется один. Совсем один.

Эвансу стало страшно, до судорог в животе.

Тони внезапно зашевелился и открыл глаза. Тёмно-синие, пронзительные, они внезапно совсем трезво поймали напряжённый взгляд Лукаса и беспокойно распахнулись, но насмешливое выражение вернулась к ним в туже секунду.

- Что? - спросил он. -  Еще сердишься? Или ты не рад?

- Рад, рад, - пробормотал Эванс поспешно пряча глаза, чтобы не выдать себя.

- Ну вот и здорово, - благодушно отозвался брюнет. - Что-то меня развезло, -  проговорил он потягиваясь словно кот и поднимаясь с дивана. - Я сейчас вернусь  и мы продолжим отмечать! Или знаешь что? Сразу запланируем наш мальчишник. Я знаю такое место! Там такие девочки и мальчики кажется тоже есть! - Тони подмигнул ему и  сделав  по выстрелу из воображаемых кольтов, сунул их в воображаемую кобуру.

Лукас не смог удержаться и рассмеялся:

- Поторопись,  ковбой! - бросил он Тони вдогонку.

Какой же он всё же эгоист!  Его друг женится, а он даже не спросил, счастлив ли он. И вместо того, чтобы радоваться вместе с Тони,  думает только о себе.  Он однозначно плохой друг и плохой человек. Не удивительно, что его никогда и никто не любил. Да и за что его любить?

Непрезентабельная внешность. Тощий и нескладный словно подросток. В свои двадцать восемь он выглядел от силы на двадцать.  Идиотский курносый нос, абсолютно девчачий, причина его комплексов номер один. Лукас уже не раз задумывался о пластической операции, но все никак не мог на это решиться. Тони, которому он однажды рассказал о этом, покрутил ему  пальцем у виска и запретил трогать такую красоту. Видите ли, никогда точно не знаешь, что получишь в обмен. И вместо маленького аккуратного и ничуть не девчачьего носа, можно получить такой шнобель, как  у его кузена Аурелио. Лукас смутно помнил, кто такой кузен Аурелио, а его нос похоже не был таким уж выдающимся, потому как совсем не отпечатался в его воспоминаниях, но спорить с Энтони не стал.

Следующей  частью тела раздражающих его самого был рот. Слишком большой, как у лягушонка. Дурацкие родинки на лице, словно невидимый художник рядом с ним небрежно стряхнул свою кисточку и брызги попали на его кожу, застыв в самых неожиданных местах. Синие глаза за стеклами очков казались маленькими и невзрачными. Хотя нет, это у Тони они были синими, а у него какими-то блеклыми, словно размытыми. Лукас так и не смог привыкнуть к линзам, они раздражали глаза, а вытащить их было настоящей проблемой. Так что оставались лишь очки, которые он ненавидел всей душой и предпочитал, по возможности, обходиться без них, окончательно портя себе зрение. Но без очков у него хотя бы был шанс, что кто-то обратит на него внимание.

Любовь любовью, но он всё таки, как-никак, здоровый мужчина. Иногда, когда его одиночество становилось уж совсем невыносимым, он сдавался перед потребностями своего тела и шёл в бар или клуб, чтобы найти кого-то на одну ночь. Даже если ему и везло, Лукасу плохо удавалось расслабиться с незнакомыми парнями и он никак не мог избавиться от чувства вины. Словно он сделал что-то неправильное, отвратительное. Гадкое. 

После секса он старался поскорее избавиться от парней, выставляя их за дверь не дожидаясь утра. Удалял телефонные номера, стирал имена и отправлялся в душ, пытаясь избавится от их запаха. До следующего раза. 

Когда он делал это в последний раз. Два месяца назад? Три?

Задумавшись, он не заметил, что его гость очень уж долго не возвращается. Мужчина прислушался. Из ванны не доносилось и звука. Лукас подошёл к двери и постучал:

- Тони, ты как там, в порядке?

Тишина в ответ. Он предупредительно стукнул еще раз:

- Тони, если что, я вхожу!

Дверь была не заперта и горел  свет, освещая совершенно пустую ванную. Несколько секунд растерявшийся блондин  глазами обыскивал помещение, словно Тони мог прятаться под раковиной,  пока его не осенило: «Черт!» - и он бросился в свою спальню.

Так и есть!

Мерзавец в полном обмундировании валялся на его постели и спал. То, что Моретти снял ботинки, не впечатлило взбешенного хозяина и он предпринял попытку разбудить захватчика и отправить спать на диван, где тому самое место.

- Какого черта ты здесь  устроился, придурок! -   сказал он тыкая Моретти рукой в бок. – Давай, поднимайся и вали на диван!

Тони отмахнулся от него, пробормотав:

- Отстань! Я сплю!

От такой наглости Лукас аж задохнулся и принялся стаскивать Моретти за ногу с кровати:

- Давай, сваливай!

Тони взбрыкнул и освободив ногу от захвата Эванса, пополз на прежнее место и стал устраиваться поудобнее, время от времени дергая ногой, чтобы не дать Лукасу вновь схватить его. 

- Не будь таким вредным! Здесь так удобненько. Я хочу спать здесь!

- Удобненько ему, - передразнил его Лукас. - А где, по-твоему, должен спать я?

Тони небрежно махнул рукой в сторону дивана.

Лукас вздохнул. Если он хочет  поспать хоть пару часов придётся смириться с этим упрямцем.

- Ну, хорошо,-  согласился он, - но одеяло и подушку я забираю!

Лукас  вскарабкался на кровать и протянув руку, чтобы дотянуться до своей подушки, навис  над Тони. В этот момент тот повернулся и задел его ногу, от чего Эванс потерял равновесие и со всей дури плюхнулся на распластанного под ним брюнета, проехавшись своими губами по его лицу и уткнувшись ими Моретти в шею. Несколько мгновений он просто лежал, прижавшись губами к его коже и хлопая ресницами силясь понять, что произошло.

- Какого черта ты творишь?- проворчал он наконец оторвавшись от шеи, а затем забарахтался, пытаясь подняться. 

То ли с его координацией сегодня было что-то не так,  то ли сами звезды этого так хотели, но что бы он не делал, как бы он не двигался, тело Тони оказывалось под его руками. Плечи, руки, грудь, живот. Колени скользили по шелковому одеялу и разъезжались, заставляя их бедра соприкасаться.

- Да что же это такое то, -  возмущался  вполголоса Лукас, проезжаясь в очередной раз промежностью по колену Тони, когда две руки опустились ему на талию и удержали его. «Ну слава богу, додумался помочь!» - подумал Лукас и наконец посмотрел на Моретти.

Этот взгляд он уже видел сегодня. Абсолютно трезвый, но сейчас какой-то безумный. Словно море  в шторм. Дикий и опасный.  Лукас сглотнул и попытался двинуться, но две ладони продолжали фиксировать его в одном положении.

- Ты что? - спросил он и внезапно понял, что пальцы Тони прожигают его кожу, потому что они на ней.

В процессе  барахтанья его футболка сбилась и задралась куда-то наверх и теперь он чувствует тепло от пальцев другого мужчины прямо на  своём теле. И это не случайное, мимолетное прикосновение,  не дружеское похлопывание по плечу. Его держат так, словно не собираются отпускать. А внизу, под собой, он чувствует то, чего быть не должно.

- Что ты? - повторяет он растеряно, почти что шёпотом и от этого шёпота атмосфера между ними становится  еще более странной.

- Молчи! - выдавливает Тони сквозь зубы. Приказывает, прежде чем рвануть его на себя и накрыть его рот своими губами.

Лукас падает, словно в бездну, а в голове проносится – «Нет, не надо!»   Но он слабак. Он как всегда чересчур быстро сдается. Сдается еще до того, как Тони, не прекращая жадно целовать его, охватывает, прижимает к себе руками, переворачивает на спину и наваливается сверху. Раскрывается ему навстречу. Отвечает на жадные поцелуи и плавится под горячими ладонями, мечущимися по его телу. 

Он не замечает, как и когда Моретти снял с него футболку, потому что сам, непослушными пальцами пытался расстегнуть пуговицы рубашки Тони. Слишком медленно, слишком неуклюже, вынуждая Тони, сидящего на его бедрах, остановиться. Брюнет просто сорвал ее  с себя, не глядя откинув в сторону.  

Лукасу казалось, что он в каком-то диком сне. В его голове все перемешалось и сердце стучало как сумасшедшее. Если бы у него сейчас спросили, что он чувствует,  он бы не знал что ответить. Этому коктейлю из страха, вины, смущения и дикого желания, совершенно внезапного и неожиданного,  не было названия.

Эванс смотрел снизу вверх, как Тони, снявший рубашку, принялся расстёгивать ремень и брюки и он снова попытался. Не мог не попытаться, хотя и попытка  эта была малодушная. 

- Тони, остановись! –  попросил он и сам испугался. Что если Тони действительно услышит его и остановится?  Он не переживет.

Брюнет наклонился и взял его лицо в свои руки, заставил смотреть прямо на себя:
- Молчи! - снова приказал он. – Молчи!

Получив разрешение Лукас замолчал. Ему так понравилось быть послушным. Лишь стоны вырывались из его рта, когда губы Моретти вернулись к нему забрав  весь кислород из легких, а затем, на какое-то время, и все его страхи и сомнения.
Его руки блуждали по телу, сводя с ума, заставляя выгибаться в пояснице. Возбуждение было настолько сильным, что Лукасу пришлось закусить собственную руку, чтобы не закричать в голос, когда пальцы Тони оказались на его члене. Его ладонь двигалась вверх и вниз набирая темп, а Тони продолжал молчать и смотреть на него, почти не моргая, словно видел его в первый раз и Лукас не вынес этот взгляд, просто закрыл глаза отдаваясь во власть ощущений.  

Глаза открылись автоматически. Распахнулись от неожиданности, почувствовав настойчивые пальцы пытающиеся проникнуть в него.

- Ты что, сдурел? – прошипел он и попытался отползти, защищая от неразумного поступка. Не себя - его.

Что бы там не перемкнуло в голове у Моретти, отдрочить другому парню - это одно, а вот трахнуть его по-настоящему - это другое. Ему незачем идти до конца.

В ответ на его вопрос Тони безумно усмехнулся и спросил:

- Где?

Голубые глаза метнулись в сторону тумбочки. Тони перевалившись через Эванса и удерживая его одной рукой за бедро, словно боялся, что тот сможет убежать,  вытянул от туда тюбик с лубрикантом и пачку презервативов.

Все еще обалдевший Лукас заворожённо смотрел как Тони зубами вскрывает обертку  и раскатывает латекс по своему члену и все еще не мог поверить, что это происходит на самом деле.

Тони ловит его взгляд  и снова склоняется над ним, целуя. Теперь не жадно, а медленно и нежно, а затем  успокаивающе проводит ладонью по груди и животу  и совсем неожиданно, склонившись над его почти опавшим членом, берет в рот. Осторожно и совсем ненадолго.

Но Эвансу хватает и этих незатейливых ласк с лихвой, чтобы выгнуться ему навстречу, в попытке как можно дольше оставаться в ласковой мякоти рта. Но Тони неумолим. Он выпускает его навстречу холоду и словно издеваясь оставляет почти невесомый поцелуй на влажной головке.

- Повернись! - просит он.

Сейчас ему не надо приказывать. Сейчас, Лукас сделает все, что Тони ему скажет. И Лукас поворачивается, становясь на колени, вжимаясь лицом в шелк простыней. И снова чувствует руки оглаживающие его плечи, а затем медленно движущие вдоль спины к своей конечной цели. Он сжимается от смущения когда пальцы покрытые чем-то вязким  прокладывают себе путь по расселине, но Тони снова успокаивающе проводит ладонью по его спине и шепчет что-то тихо и неразборчиво. Но это действует  и Лукас расслабляется впуская пальцы Тони в себя. Один за другим. Сконцентрировавшись на этих ощущениях он почти забывает о собственном возбуждении и оно накатывает, когда Тони задевает своими пальцами небольшой комочек нервов, так неожиданно и так оглушающе, что колени его разъезжаются и он почти соскальзывает  с пальцев. Тони удается его подхватить, удерживая на коленях.

- Готов? - спрашивает он.

Эванс лишь кивает головой.  Тони входит в него одним слитным движением и Лукас слышит  сквозь гул в ушах, как тот шумно выдыхает. А затем, он начинает двигаться и Эванс теряется в ощущениях. Он словно под наркотиком, потому что не знает больше кто он и где он. Есть только он и человек наполнивший его. И это правильно. И это так и должно быть. Они единое целое. Идеальный  организм. Идеальная конструкция.

Единственное, о чем он жалел сейчас, что их слияние не может длиться вечность. Но и эта, последняя мысль, покинула его голову, когда одна из рук  Моретти, удерживающая и направляющая его бедра,  соскользнула вниз и  начала двигаться  на  его члене, в несколько резких движений доводя до края.
Брюнет позволил  обессиленному Эвансу соскользнуть с себя и стащив презерватив занялся собственным оргазмом, а затем, рухнул в кровать рядом с Лукасом. Пошарив рукой он нащупал что-то, что на проверку оказалась футболкой Эванса и вытер ею белесые капли с неподвижного парня, а затем сбросив  футболку с кровати, укрыл их двоих одеялом.