Когда Бастет вернулась из леса, из её пасти свисало несколько зайцев. Она получила от одиночной охоты неимоверное удовольствие, она позволила отвлечься от грустных мыслей, но вернувшись в логово она вновь ощутила тоску, наполнившую сердце. Её почти не волновал Каарин, но не хотелось разбивать мечты однолетки.
В этот момент, из пещеры, где недавно ощенилась Нарион послышалась какая-то глухая возня, потом писк, и вот показалась морда матери семейства, а за ней — четыре крохотных темно-серых комочка. Одного она держала в пасти, остальные же ползли сами. Волчица, ощутив всю паршивизну погоды, скривилась и, наклонив к детям морду и тихо поскуливая, погнала их обратно.

— Щенки у Нарион просто чудо, — умилилась Эштер.

Бастет утвердительно покачала головой. Аоран подошла к Нарион и что-то зашептала молодой матери — наверное, слова поздравления.
Темно-серая волчица выглядела изможденной — щенки отняли у той много сил, но она вежливо качала головой.
Когда Аоран ушла, мать малышей подозвала их к себе нежным порыкиванием.

— Кто хочет послушать легенды? — вкрадчиво произнесла она и улыбнулась, нежно тыкая их носом и вылизывая круглые бочка.
Щенячья шерстка распушилась на холоде, так что волчата стали похожи на маленьких пушистых ёжиков.
Бастет с интересом посмотрела на молодую мать. Хотя она и была уже взрослой серьёзной волчицей, рассказывать легенды было любимой забавой Стайных волков.
Щенки сгрудились около матери, и она повела их в пещерку. Выглянув, темно-серая волчица беспокойно осмотрелась.

— Что-то Каарин задерживается, — Бастет сделала вид полного изумления и недоумевающе повела ухом, хотя прекрасно знала, где он.

В этот момент, в логово вошла небольшая щуплая темно-серая угловатая фигурка. Каарин улыбнулся волчице-матери успокаивающей улыбкой. Его уши стояли топориком, к шерсти налипла грязь. Дарелл кинулась к брату и что есть силы принялась вылизывать.
Чёрная одноглазая волчица закатила глаза.

«Точь в точь как Пятнашка с Ловкачом и Птицекрылом, — невольно вспомнила она. — Та же манера опекать волков».

— Эй, вы, — внезапно позвала Нарион, обращаясь у Кукушкину Льну, Бастет и Секрету. — Идите-ка сюда. Аоран велела и вас познакомить с нашими обычаями.

Когда Бастет вернулась из леса, из её пасти свисало несколько зайцев. Она получила от одиночной охоты неимоверное удовольствие, она позволила отвлечься от грустных мыслей, но вернувшись в логово она вновь ощутила тоску, наполнившую сердце. Её почти не волновал Каарин, но не хотелось разбивать мечты однолетки.
В этот момент, из пещеры, где недавно ощенилась Нарион послышалась какая-то глухая возня, потом писк, и вот показалась морда матери семейства, а за ней — четыре крохотных темно-серых комочка. Одного она держала в пасти, остальные же ползли сами. Волчица, ощутив всю паршивизну погоды, скривилась и, наклонив к детям морду и тихо поскуливая, погнала их обратно.

— Щенки у Нарион просто чудо, — умилилась Эштер.

Бастет хотела было вежливо отмахнуться, видя, какое инстинктивное неудовольствие от нахождения чужаков рядом со своими детьми испытывает Нарион, но не стала спорить и покорно поплелась к ней. Бастет хотела было вежливо отмахнуться, видя, какое инстинктивное неудовольствие от нахождения чужаков рядом со своими детьми испытывает Нарион, но не стала спорить и покорно поплелась к семейству. Видела она и тоскливый взгляд Каарина, в котором смешалась боль, пустота и слабая надежда.
Волки теснее прижались друг к другу. Бастет держалась товарищей, щенки сгрудились у живота матери, а Дарелл и Каарин уселись по бокам от неё.
В пещере было тепло и сухо, но достаточно тесно. Однако, как любил говорить Анубис — «Чем теснее — тем теплее». Баст лежала задними лапами на небольшой моховой кочке, которая щекотала чувствительные подушечки.

— Когда-то, на свете не было ни волков, ни собак, ничего, — начала свой рассказ волчица. — Но однажды, на небе появились первые боги. Это были вороны, такие же, как мы с вами, темно — серые. Вороны парили над пустующей землёй и не спускались, но однажды самая любопытная решила все же спуститься, и увидела перед собой Тень. Она была безликая, бесформенная и блеклая, но вороне стало её жаль. И тогда, из своих крыльев вырвала она четыре пера и одно из хвоста, и появились у Тени четыре быстрых лапы и пушистый хвост. Вырвала у себя четыре когтя, острее шипа и подарила новому существу клыки. Из её черепа с клювом получилась изящная вытянутая морда, угловатые узкие глаза. Так и появилась на свет первая волчица. «Волк» с их языка означало «благородный охотник».
Её товарищи сначала очень удивились, но вот, упало несколько перьев с хвоста их могучего вожака, и на чистой земле выросло несколько сосен. Упало несколько слезинок с их глаз, и потекла река.

Снежная волчица слушала, не перебивая. Чужая легенда отличалась от Дороти-Ваарстских кардинально, но тем интереснее было слушать. Щенки пришли в не меньший восторг, их короткие хвостики подрагивали, они затявкали, требуя ещё.

— Интересно, а как выглядит река? — спросил один из них.

— Откроешь глазки и узнаешь, — проворковала Дарелл.

Кукушкин Лён первый поднялся и заявил:

— Было интересно послушать, но нам пора. Райнагир ждать не будет, — с этими словами он вышел из пещеры. Бастет вздохнула, поднялась и поплелась за товарищем.

***
— У меня для вас есть новости, — чинно вышагивая, заявил их наставник, когда волки собрались около него. Взгляд его холодно сверкнул. — Завтра вы пройдёте ритуал посвещения и вас расселят по отрядам.

— Интересно, какой дурацкий ритуал они придумают на этот раз? — язвительно прошипел Солнечный представитель Баст на ухо. Ей оставалось лишь пожать плечами.

—... И вы получите новые имена, — продолжил старик. Его взгляд грустно сверкнул. — Я стал дряхлым и слабым, так что завтра вы будете должны разодрать меня по ритуалу. Вы-мои последние ученики, и мне было приятно с вами работать.

Глаза Райнагира затуманились. Баст прижалась к нему боком, и волчицу обдало дыханием старика. Кукушкин Лён лизнул его в ухо. Секрет предпочёл постоять в стороне, но в его взгляде мелькнуло что-то похожее на печаль.
Волки сконфужено помолчали, потом старый белый волк оживился и скомандовал:

— Долой разводить сопли. Раз-два, шагом марш тренироваться!

И они послушно поплелись за стариком на свою последнюю тренировку. 
В тот день, Райнагир был в ударе. В конце тренировки, все едва ли могли идти. Однако, никто даже не смел сопротивляться — все-таки, они пропитались к старику каким-то своеобразным уважением.
Внезапно, издалека послышалось какое-то глухое рычание, и на них из лесной чащи вышло нечто огромное, бурое и косматое. Это был медведь. Совсем молодой, короткошерстный и худой, жиденькая шерстка на теле подростка. Должно быть, совсем не так давно он начал самостоятельую жизнь.

Зверь взревел. Его глаза сверкнули. Медведь стал внимательно принюхиваться — до его носа донёсся запах волков. Одноглазая волчица затаилась. Он прошёл несколько шагов по направлению к какому-то кустарнику с ягодами, понюхал и стал поедать. Баст выдохнула с облегчением — тот явно не был настроен драться.
Однако, прогнать нарушителя все же надо было. С воем, волки вышли из тени и взяли хищника в кольцо. Зверь заревел и раскрыл пасть, полную острых зубов. Длинные тупые когти лап производили неизгладимое впечатление. Переглянулись, патруль начал действовать. Пока Секрет побежал вперёд, раздразнивая и отвлекая, Кукушкин Лён и Бастет кинулись на медведя и вцепились в его шкуру. Тот заревел ещё яростнее и метнулся вперёд.
Кукушкин Лён всем весом навалился на спину хищника, пока Бастет сомкнула челюсти на его горле. Тот заскулил, и, пытаясь унять кровь из раны на шее, поплелся прочь.

***
У Перо изнутри все горело от возбуждения. Наконец-то его поняли, наконец-то кто-то оправдал его надежды!

«Теперь, полуволков в Стаях больше не будет! — думал он, чуть не приплясывая. — Мама бы гордилась мной!»

***
— Мама? — Перо склонил голову и уткнулся носом в серую шерсть волчицы.

В следующий момент, волчонок не выдержал и отпрянул. Он прислушался, но не услышал лая охотничьих псов, сделавших это с его матерью. Он отвернулся, не в силах смотреть.
Горло волчицы было перегрызено, псы изуродовали её тело до неузнаваемости, даже когда она уже умерла.

«Все собаки такие, — пришла ему мысль в голову. — Они все достойны того, что сделали с мамой!»

Он с нарастающей ненавистью посмотрел собакам вслед.

— Чтобы они все сдохли, — процедил он.