"Как твои дела? Как учеба? Чем занята? Как дела на личном фронте? У меня все хорошо, я нашел себе работу по душе и параллельно развиваю блог про моду. Недавно наконец-то встретился с подругой", — допытывался Унчон уже который день. Его бесконечные сообщения были однотипными и довольно-таки назойливыми. Каждый раз, когда брат писал мне сообщения с целью наладить отношения, меня начинало тошнить. Я не могла простить прошлые обиды и отпустить их. Больше всего на свете меня раздражало то, что брат мог спокойно обо всем забыть и сделать вид, будто ничего и не было. Его простое отношение к жизни не укладывалось в моей голове. "Неужели он мог плюнуть на все и просто двигаться дальше?" — вот что мне действительно удивляло.

Унчон очень спокойно покинул родной дом, отпустил родителей, обиды на них и забыл вообще об их существовании. Он никогда у меня не спрашивал о том, как поживают мать и отец. Однажды я спросила у брата в сообщении: звонит ли он маме — а ответом мне послужило стандартное уклонение от вопроса и смена темы. Я смотрела в тот день на сообщение, полное стандартных фраз, полученное от Унчона, и не могла понять: он все еще пытается общаться со мной, когда и так понятно, что мне это претит. Я ощущала себя глупо, когда раз на раз без всякого интереса отвечала на сообщения. В основном я игнорировала оповещения и не открывала мессенджер, чтобы не читать сообщения, но на экране смартфона все равно всплывали какие-то отрывки. Меня не волновала жизнь Унчона, однако он был чрезмерно заинтересован моей. Я не хотела отвечать на вопросы брата, что-то рассказывать про себя, да и объяснять что-либо — излишне. Но мое игнорирование с каждым днем все сильнее распаляло брата, и из раза в раз он писал все чаще и чаще, будто не понимая, что навязывается.

Я отложила ноутбук в сторону, на край кровати, и взяла телефон в руки: "Я и так его мучаю с субботы, а сегодня уже четверг!" — совесть все-таки взяла надо мной верх. Я сама не любила, когда меня подолгу игнорируют, поэтому редко использовала подобный вид пыток на других. Но Унчон, по моему мнению, это заслужил. Он вообще многое что заслужил.

"Ничего, все нормально. Делаю проект, сдача которого будет через неделю, в начале мая. Рада, что ты нашел работу", — писала на "отвали". Между строк должно было читаться: "Не отвлекай меня, пожалуйста", — но Унчон этого будто и не видел, поэтому продолжал отвечать так же бодро. Он напоминал собаку, которая радуется, когда уставший хозяин возвращается с работы и валиться на пол порога. Некоторых бы это умилило, однако меня это больше раздражало. Я снова закинула смартфон в дальний угол выдвижного шкафчика в тумбочке и вернулась к работе над проектом. Сдача была не за горами.

Мне повезло, что соседки по комнате уехали пятничным вечером на весенний фестиваль в университет Енсе. После двенадцати общежитие закрывалось, поэтому, скорее всего, они решили продолжить гулять до утра, оставив меня одну в комнате. В конце каждого апреля и по конец мая университеты кореи устраивают разные фестивали и приглашают всех желающих, чтобы познакомить других со своими кампусами, студентами и программами. Чаще всего такие гостеприимные мероприятия рассчитаны на то, чтобы вовлечь первокурсников в университетскую жизнь, рассказать про студенческие клубы и похвастаться особыми отделениями. А солнечная и теплая погода обычно только располагает к активностям на свежем воздухе. Нередко большие университеты также приглашают звезд на фестивали, организовывая масштабные и яркие концерты на территории кампуса. Я не была заинтересована в походах на чужие фестивали, поскольку середина семестра была ближе, чем многим казалось; я вкладывала как можно больше усилий в учебу, чтобы уже со спокойной душой уйти на каникулы в июле.

На дворе была уже глубокая ночь, почти четвертый час, когда я закончила делать презентацию для очередного студенческого проекта по экономике и анализу корейских торговых сетей. Стоило мне закрыть ноутбук и развалиться на кровати, как Чень Син, будто почувствовав, что я освободилась, отправил сообщение. Когда телефон издал звук оповещения, я подумала, что это снова надоедливый брат, которому нечем заняться вечером в Москве. Однако на экране высветилось имя Сина. Я, полная энтузиазма и энергии, несмотря на сонливость, открыла чат и прочитала довольно странного и подозрительного содержания сообщение: "Привет, что делаешь на выходных?" — это могло говорить только о том, что, скорее всего, мои планы могут поменяться.

"Я, как и всегда, по воскресным вечерам занята в баре, а что ты хотел?" — как только я отправила сообщение, то рука сама потянулась к недавней покупке — два кольца из глины, выкрашенные в розовый и голубой. Я взяла голубое кольцо с тумбочки и начала его крутить между пальцев. Было интересно, что же хотел предложить мне Чень Син. Я завороженно уставилась в экран и нервно прикусила губу. Одну ногу я закинула на другую и начала покачивать носком в такт своему сердцебиению.

Приятный звук оповещения заставил меня дернуться. Я крепче сжала в руках телефон, глаза забегали по проявившимся строчкам в чате: "Мои родители приезжают в Пусан на неделю", — такого я точно не ожидала. Мне не хотелось верить в этот прозрачный и тонкий намек, однако азиатская культура была намного консервативнее российской. Я прочла между строк самое страшное, что могло случиться в данный момент: Син хотел представить меня своим родителям. Знакомство с его матерью и отцом означало серьезные намерения Чень Сина и наличие каких-то планов относительно нашего общения.

Многие корейские девушки могли встречаться с самыми лучшими парнями в их жизни по нескольку лет, но так и не встретиться с родителями возлюбленных. Все в Корее знали, что если парень не представил девушку своей семье, это означало, что они никогда не будут вместе на официальных бумагах. Они будут любовниками, парой, гражданскими супругами, соседями по квартире, но никогда не супругами.

Я вмиг стала серьезной: брови нахмурились, взгляд сфокусировался на сообщении, а челюсти напряглись. Я снова и снова читала сообщение и не могла прийти в себя. Самым страшным оказалось то, что за озвученным фактом не последовало никаких дальнейших пояснений. "И что дальше?! — гневно подумала я и потрясла телефон несколько раз, будто от этого должно было что-то поменяться. — Пиши давай!" — последнее я будто выкрикнула вслух, поэтому резко приложила руку к губам, ахая: была глубокая ночь — в общежитии нельзя шуметь после двенадцати.

"Надеюсь, они хорошо проведут выходные", — медленно напечатала я ответ, ощущая легкую дрожь в пальцах. В конце я поставила смайлик-улыбочку. Мне не хотелось насильно вытаскивать из Чень Сина полную версию, поэтому я приняла решение — буду отвечать в том же стиле, что и он.

Следующее сообщение пришло незамедлительно, будто Чень Син резко осознал свою ошибку и поспешил ее исправить: "Предлагаю нам с тобой съездить в Пусан. Я хочу представить тебя своим родителям, пока они будут тут", — таков был его ночной сюрприз. Я прикрыла глаза и глубже зарылась в подушки, разложенные на кровати. "Господи, что же делать?!" — красными и крупными буквами высветилась надпись в мозгу. Я перевернулась на живот и спрятала лицо в подушке: "Выходные! Они уже начались!" — я кричала в подушку от отчаянья. Все развивалось слишком стремительно.

Я почувствовала, как защемило сердце, оторвалась от подушек, легла на бок и свернулась калачиком: сердце болело — мне нужно было успокоиться. "Надо позвонить Минсу!" — пришла первая же мысль в голову. Вот кто-кто, а он точно должен был мне помочь, хотя бы эмоционально.

— Минсу! — проорала я в трубку, как только через пару гудков услышала недовольное сопение в динамике. Моя голова была полностью заполнена внезапно возникшей проблемой, а не тем, что все мои соседи спят: я кричала так громко, насколько хватало голосовых связок. — Оппа!

— Риэ, ты же знаешь, что сейчас ночь? Я хотел выспаться в выходные, мне сосед и так не дает спать по рабочим дням, так теперь еще и ты, — пробубнил он в трубку. Я представила, как друг недовольно закатывает глаза.

— Ситуация не терпит отлагательств! — я была полностью разочарована отсутствием энтузиазма у Минсу. Я в ужасе стиснула в руке ткань домашней футболки в районе груди так, будто хваталась за сердце. — Чень Син хочет познакомить меня со своими родителями!

— Что? Это невозможно! — я услышала скрип чужой кровати в динамике телефона — пружинистый матрас Минсу не выдержал его резкого подъема с кровати. — Вы знаете друг друга не больше пары недель! Месяц не прошел! Это абсурд!

— Похоже, что он хочет это сделать уже на этой неделе! — чуть ли не взвизгнула я, продолжая теребить одежду. — Его родители приезжают в Пусан в эти выходные. И он планирует поездку на эти выходные! Самое смешное, что он решил взять меня элементом неожиданности и просто поставил перед фактом буквально сейчас! — я негодовала. О таких вещах нужно предупреждать заранее, а не накануне.

— Ну, правильно. Тебя же просто так не возьмешь, — сочувственно вздохнул Минсу. Я услышала в его голосе подавленный зевок. — Но ты же любишь подобные авантюры, поэтому соглашайся. Даже если ничего не выйдет, то произведи хорошее впечатление на его родителей. Связи не помешают, особенно в Китае.

— И что? Поедем мы в этот долбаный Пусан, и что я им скажу? Дорогие господин и госпожа Чень, ваш оболтус решил, что самое время нам познакомиться? А потом они начнут свадьбу играть?! Я не... — я бы хотела сказать, что я не согласна, однако и у меня были такие мысли. Не зря же я покупала кольца у маленькой девочки, с мыслью о том, что они будут мило смотреться на наших руках? Все было слишком запутано: я покупала кольца с мыслью о том, что это будет обычный и милый презент, а в итоге приобретение оказалось судьбоносным.

— Конечно же ты хотела, — перебил меня Минсу, будто читая мысли. "Мы слишком хорошо знаем друг друга..." — подумала я. — Знаешь, у нас же с тобой идеальная посещаемость и успеваемость? Поэтому... Никто же не будет против, если мы пропустим пять часов занятий?

— Ты предлагаешь взять больничный? — удивленно прошептала я, прикрывая рот. — Но мы...

— Нагоним всю работу сами. Все равно один день ничего не сделает, а во вторник выходной. Будет день защиты детей. Отправим домашнюю работу сообщением. Мы можем съездить еще к моим родителям. Я все равно хотел поговорить с ними... — голос Минсу поник в ту же секунду, когда он сам случайно перевел диалог в неприятное русло. Мы оба не любили говорить о семье: я о брате, он о родителях. Жаль, что Минсу не знал, насколько сильно я понимаю его глубоко в душе.

— Ты хочешь рассказать им правду? — удивилась я, зная, насколько тщательно Минсу оберегал тайну о своей студенческой жизни. В его идеально выстроенную и продуманную ложь вписывалась даже я, которая многократно выступала в качестве "подтверждения и доказательства" каждого слова.

— Все равно когда-то придется сказать. Я уже перешел на четвертый курс, они ничего не смогут сделать. К тому же, я изучал бизнес в качестве дополнительного курса — это должно как-то сгладить их впечатление от новостей, — в словах Минсу не было уверенности, но я надеялась, что моя моральная поддержка как-то поможет ему справиться со всем, что мы натворили.

Я не думала, что Минсу когда-то решиться рассказать родителям о своей настоящей жизни в Сеуле. В последнее время он стал откровенным как со мной, так и с самим собой. Наверное, преодолевая какие-то свои барьеры, он пришел к новому пониманию жизни и перестал бояться своего выбора. Последствия всегда настигнут нас рано или поздно — Минсу это понимал, поэтому решил принять тот удар, который заслужил. Он знал, что когда-то правда выйдет на белый свет, в связи с этим решил сам все рассказать. Родителям будет трудно принять признание Минсу, однако это станет лучшим вариантом. Ни один родитель не захочет узнать какую-то бы ни было правду о своем ребенке из чужих источников.

— Надеюсь, они не лишат тебя наследства? — посмеялась я, играясь с кольцом в руке.

— А ты дружишь со мной только из-за богатых родителей? — парировал он насмешливым тоном. Сон в конец покинул Минсу, теперь его голос звучал значительно бодрее, чем пару минут назад.

— Если бы ты еще пользовался их деньгами, — разочарование было абсолютно наигранным; думаю, друг это прекрасно понял. — Если не лишат, то прокатишь меня на своей дорогой машине?

— Прокатить тебя сегодня утром? Могу купить нам билеты на KTX (п.а. ktx — Korea Train Express; местный Сапсан)? Хочешь поехать сейчас? — в голосе Минсу редко можно было услышать задор. Он вообще был не из беззаботных и беспорядочных парней, которые готовы рискнуть всем ради минутного удовольствия. В нашей компании из двух человек позицию "безбашенный друг" занимала я. Из-за давно сложившихся ролей в дружбе, я была немного шокирована предложением Минсу. Я порывалась согласиться, однако ощущение того, что что-то идет не так, меня не покидало.

— Ну... — я задумчиво почесала нос и надула губы. — Ты уверен, что все хорошо? А что сказать Чень Сину? — брови нахмурились сами по себе. Я стала серьезнее и выпрямилась, сидя на кровати.

— У нас будет целый день, чтобы морально подготовиться. Встретитесь уже в Пусане, а мы сегодня днем съездим в дом моих родителей, а вечером покатаемся вдоль моря. Идет? — Минсу пытался уговорить меня на авантюру. "Мы поменялись местами..." — думала тем временем я, анализируя ситуацию. — И таким образом ты ему отомстишь за свою временную потерю пульса. Будет знать, как писать о таком в ночь накануне! — да, Минсу был не из тех, кто пропускает занятия, организовывает внезапные поездки и мстит людям, однако я могла сказать с точностью в сто десять процентов, что он никогда и ничего не делает без полной картины в голове. У Минсу всегда есть план на экстренный случай, потому что он ответственный и дальновидный человек: родители воспитывали в нем будущего преемника компании, главу огромного бизнеса в Корее, в конце концов лидера.

— Не ожидала, что в тебе может сидеть такая подлая личность, Минсу. Может тобою дьявол управляет? — усмехнулась я вместо положительного ответа и все-таки расслабилась. Друг знает, что делает.

— Так что? Через час у выхода? — мне оставалось только вздохнуть и завизжать от счастья.

***

Автобусы по Сеулу начинали ездить рано — в пять утра. Я и Минсу ехали налегке: мы не взяли ничего лишнего, только необходимое. Два небольших рюкзака на плечах, транспортные карты в руках и два билета на экспресс до Пусана на электронной почте. Мы стояли на остановке в пять утра, как штык, и ждали дальний автобус до вокзала на станции "Сеул". Наш поезд отправлялся без десяти шесть утра и должен был прийти в родной город Минсу не позднее восьми двадцати.

— Как же хочется спать... — я откровенно зевнула, широко раскрыв рот, наплевав на все правила вежливости — Минсу не обратил внимание. — Я не спала сутки... — друг тоже не выспался, поэтому одарил меня задумчивым взглядом и стал дальше смотреть куда-то вдаль, где дорога уходила за склон и начинался туман. Солнце только-только показывало свои первые лучи миру, освещая темное небо розовыми лучами. Я недовольно чавкнула, понимая, что сонного Минсу интересует исключительно природа. В голове он наверное молился и благодарил всевышнего за новый день. — Ладно, я покурю, — я указала рукой на будку для курящих, стоящую вдалеке. Минсу только перевел взгляд на табло у остановки, которое оповещало о ближайших автобусах, и кивнул — наш транспорт еще не близко. Я благодарно улыбнулась и отошла к будке.

Первая сигарета за ночь. Я довольно вдохнула токсичный дым в легкие, чувствуя каждой клеточкой тела покой и удовлетворение. Зависимость от никотина не давала мне спокойно жить, однако иначе в Корее нельзя: курят тут, если не все, то многие. На территории нашего университета даже разрешили курить в беседке за общежитием, потому что студенты взбунтовались — будки для курения были слишком далеко от нашего корпуса — люди не хотели тратить лишние десять минут для ходьбы к зданию с гуманитарными науками. Я тоже была рада, когда профессора выделили всем отдельную территорию для курения, поставив мусорку с пепельницей.

Автобус появился на горизонте через шесть минут, когда я докуривала вторую сигарету. Минсу махнул мне рукой и подозвал к остановке. Я бы хотела сделать еще пару затяжек, однако опаздывать на поезда нельзя — они никогда и никого не ждут. Я разочарованно затушила сигарету и побежала на встречу к подъезжающему автобусу.

Мы высадились на ближайшей остановке к вокзалу. Ранним утром тут уже было очень много людей, негде было и яблоку упасть. Мы с Минсу прошли досмотр багажа и устремились на платформу, где должен был стоять наш скоростной поезд до Пусана. Мы прибыли на станцию в идеальное время: состав только подали, людей было немного — они еще не успели скучковаться. Мы с Минсу подошли к нужному вагону и выстроились в очередь ко входу. Две девушки впереди нас тихо о чем-то переговаривались и искали в сумках билеты на поезд; хоть контролеров в поездах и не было, многие все равно могли беспокоиться. Мы подождали пока девушки зайдут в поезд и последовали за ними.

Это был скоростной поезд новой модели. Из Сеула в Пусан часто можно встретить последние модели поездов, а из других городов реже. Мы нашли наши места и с комфортом устроились в креслах, скинув сумки с вещами на пол. Стоило нашим макушкам коснуться специальных накладок на спинках кресел, как тут же потянуло в сон. Поезд ехал плавно и тихо, в вагонах вообще не ощущалась заявленная скорость — более трехсот километров в час. Минсу заткнул уши наушниками и включил какой-то попсовый рок, расслабляясь в кресле и прикрывая глаза, а я, недолго думая, положила голову ему на плечо. Минсу недовольно приоткрыл один глаз и скосил взгляд на меня; я махнула рукой и, как заговор, прошептала: "Спи, уже, спи..." — вот вам и магические слова — друг сразу же погрузился в мир снов. Пусть хоть там отдохнет перед трудным боем.

А вот я, хоть и до последнего мечтала вздремнуть, не могла сомкнуть глаз всю дорогу: в голове путались тревожные мысли. Я думала и о Минсу, который внезапно решил полностью изменить свое отношение ко многим вещам; я думала и о своих отношениях с Чень Сином, и о том, к чему это все катиться. Было трудно предугадать последствия всего, что могло произойти.

Я повернула голову в сторону окна и поняла, что нам в дорогу — к удаче ли? — стал накрапывать мелкий дождик и биться о стекло. Я недовольно подумала о том, что по приезду в Пусан погода станет еще более влажной, чем до этого. И приготовилась к тому, что мои волосы станут еще пышнее и непослушнее: "Эх, прощай укладка..." — нахмурилась я, подражая серому небу. День хоть и грозился быть ужасным, я, глубоко в душе, все равно хранила хрупкую надежду на лучший расклад.

***

— Онни, значит в следующем году ты перейдешь на последний курс? — Минджи, младшая сестра Минсу, снова привлекла к себе мое внимание, отвлекая от подслушивания разговора друга с родителями на втором этаже. Минхо, средний ребенок в семье, заботливо подлил мне холодную комбучу из графина в стакан со льдом.

Я, Минхо и Минджи сидели на веранде первого этажа летнего коттеджа семьи Кан. Чуть дальше, под склоном небольшого горного возвышения, где находился дом, начинался песчаный берег, омываемый Восточным морем. Морской прибой нашептывал свою песню округе, а чайки, летающие над водой, изредка подпевали. Жаркий ветер шумно спускался с холмов, неся за собой пыль с гор, и сталкивался с морским бризом; они, будто невидимые войска, сражались между собой, но в конце всегда побеждала освежающая прохлада — у песчаного берега городская духота отступала. Некогда уединенное, тихое и спокойное место на окраине Пусана, содрогнулось от нашего приезда с Минсу.

Минсу не стал тянуть время, поэтому — когда о его внезапном приезде узнали родители, спустившись на первый этаж из-за криков младших детей — быстро увел родителей в кабинет отца, не дав никому и слова лишнего вставить. Мне осталось только вздохнуть, оставить подарки для семьи в прихожей дома и перевести взгляд на удивленные лица младших: те требовали объяснений. Я, зная устройство коттеджа не понаслышке, повела двух подростков на трассу заднего двора, которая находилась прямо под открытым балконом кабинета. Минхо и Минджи были рады вновь меня увидеть, поэтому поспешили вовлечь меня в насыщенный вопросами диалог, однако же все мое внимание сосредоточилось на подслушивании криков:

— Да! — яростно уже в который раз подтвердил свои слова Минсу. Я могла только представить себе удивленные лица родителей, для которых слова сына звучали абсолютно нереалистично. — Я все это время учился на преподавателя по математике! И хочу поступить в семинарию! Я еще в школьные годы вам говорил, что не хочу управлять компанией! Я был очень рад, когда узнал, что Минхо решил поступать на факультет управления бизнесом! Это значило, что это бремя больше не будет на моих плечах!

— Ты вообще понимаешь, что ты говоришь?! — завелась мать, когда слова сына все-таки дошли до ее сознания сквозь дебри отрицания. — Не смей даже открывать свой поганый рот! Как ты посмел предать дело нашей семьи?! Не уважаешь родителей, дрянной мальчишка?! — я услышала оглушающий звон пощечины и дернулась. Минхо и Минджи тоже скукожились на креслах и поникли. Было трудно представить разъяренное лицо госпожи Кан — а я была уверена в ее непоколебимом и праведном гневе. Утонченная женщина, как она, могла быть ужасна в гневе. Что так не пугает, как вечно изящная госпожа с ниспадающей, в обычные дни, скромной и теплой улыбкой на губах в моменты бешенства? Страшная женщина. — Я тебе все дала в этой жизни! Отец батрачил на работе всю свою жизнь, положил на это свою молодость, чтобы занимать первые строчки среди самых богатых людей Южной Кореи! Чтобы ты ни в чем не нуждался! Любой бы хотел управлять компанией! Уже сейчас ведется битва за пост председателя! Ты должен был радоваться, что остаешься в приоритете! И как ты за это отплатил?! Повышаешь голос на мать и отца! И что это? — я не знала, что происходило наверху, но последний вопрос прозвучал слишком спокойно и тихо. — Ты решил отдать себя ЕМУ?! Богу?! Я дала тебе эту жизнь! Ты должен быть благодарен семье!

— Мама! Стой! — отчаянно закричал Минсу. А потом из окна на траву выпала золотая цепочка с крестиком. Я удивленно задрала голову, будто сквозь потолок и навес можно было бы увидеть госпожу Кан, сорвавшую крестик Минсу и бросившую его в окно. Я хотела выбежать на газон и поднять цепочку, но Минджи придержала мою руку и покачала головой, будто говоря: "Рано..." — скорее всего она знала, что мать все еще смотрит вниз, куда упал крестик. Сестра не хотела допустить еще одну порцию злости, которая могла вылиться уже не только на Минсу, но и на меня, как на соучастницу: ведь это я помогала другу водить за нос родителей.

— Знаешь, я не думала, что ты станешь меня обманывать... Три года, сын, три года... Что я и отец сделали такого, что ты так с нами поступил? Дорогой, — наверное женщина обратилась к своему мужу, потому что голос звучал так надрывисто и умоляюще, будто она просила поддержки. — Ну скажи ты этому бездарю! Что ты будешь делать? — спросила она устало.

— А что я сделаю? — вздохнул господин Кан так громко и тяжело, что даже мы услышали это на веранде. — Он уже проучился три года, не переводиться же ему на другой факультет, в самом деле? Пусть делает, что хочет. Минхо окончит школу в следующем году, поступит на бизнес, как и хотел. И я передам ему компанию после пары лет управления каким-нибудь отделом. А Минсу пусть будет тем, кем хочет. Учителем или священником — не важно, — тут госпожа Кан начала задыхаться не то от гнева на сына, не то от разочарования в муже: "Да как... Да как же так?!" — но господин Кан поспешил ее успокоить: — Не всем в этой жизни дано заниматься бизнесом и экономикой, дорогая. Мы уже и так сделали ошибку, когда надавили на него в подростковые годы. К чему все это сейчас? — меланхолично протянул он. — Только время зря потратим. Иди лучше в спальню и отдохни. Я потом приду, — посоветовал мужчина жене. Та спорить не стала, но нарочно громко, разозленно и оскорбленно протопала каблуками по паркету и хлопнула дверями — видимо, ушла. — Минсу, — мужчина вышел на балкон и подозвал сына — так я поняла, потому что голос послышался отчетливее.

— Да? — на воздух вышел и Минсу. Ответ его звучал глухо и печально, совсем безжизненно.

— Ты же все равно брал экономику и управление бизнесом в качестве дополнительных предметов? — с затаенной надеждой спросил спокойный и ровный голос господина Кана.

— Только управление бизнесом, — настороженно проговорил мой друг. А я с надеждой прикрыла глаза, надеясь, что это не разозлит его отца.

Вслушиваясь в диалог между мужчинами, Минхо и Минджи не заметили, что комбуча, наливаемая подростком в стакан сестры, перетекла по столу, а затем мне на шорты. Я ойкнула и посмотрела на желтоватую лужицу на коленях. Ребята тут же засуетились и затараторили: "Извини! Извини!" — крики подростков были настолько громкими, что распугали не только чаек, сидевших на ограде коттеджа вдалеке, но и старших Канов. Звуки закрывшихся дверей балкона говорили лишь об одном — разговор должен был оставаться приватным — лишние слушатели не нужны.

— Эй! Что ты наделал, Минхо?! — Минджи отвесила старшему брату затрещину и вырвала кувшин из "кривых" рук, приговаривая шепотом: "Бестолковый ты! Такую сцену упустили!" — и одарила меня щенячьим взглядом, будто извиняясь за поведение старшего. — Ты беспокоишься за оппу-Минсу? — она скосила взгляд на убегающего в гостиную Минхо и закатила глаза. — Возьми побольше!

— А как мне не волноваться? Он же мой лучший друг, конечно же я переживаю, — вздохнула я, потом встала с кресла и подобрала с травы крестик Минсу, сложив его в рюкзак. Минхо вернулся на веранду с салфетками и, слегка поклонившись, протянул их мне двумя руками. Я отзеркалила его позу и приняла салфетки, начиная вытирать колени и промакивать края шорт, впитавшие в себя грибной напиток. — Минсу не хотел говорить об этом до самого выпуска, но обстоятельства изменились... Вернее что-то в его голове изменилось.

— И что же? — поинтересовался Минхо, перестав метаться вокруг как курица-наседка и заняв кресло рядом с Минджи. — Хен всегда был немного замкнутым и скрытным, я удивлен, что он вообще начал этот диалог с родителями самостоятельно, — он нервно посмеялся, когда младшая сестра толкнула его локтем в бок.

— Это вам лучше у него самим спросить. Я сама толком не разбираюсь, что творится в его голове, — соврала я, продолжая оттирать светлые шорты.

— Онни, хочешь я тебе свои дам? У нас же один размер? — обеспокоенно спросила Минджи, наблюдая, как я безуспешно тру салфетками ткань, которую может спасти только стирка.

— Да не стоит, — отмахнулась я, но девочка уже сама схватила меня за руку и потащила на второй этаж, к себе в комнату. — Хей, я же сказала, что все в порядке... — мне было неловко брать что-то из дорого гардероба Минджи. Я и так была слишком наглой в последнюю нашу встречу, когда она одолжила мне свою пижаму и летнюю одежду. Мы тогда с Минсу на пару недель приезжали пожить в коттедж на каникулах, но я не посмотрела погоду и взяла только теплые вещи, а в середине каникул началась жара. Минджи была очень гостеприимной и просто отдала мне все, что купила месяцем ранее. Вся одежда была новая, да еще и с бирками. Я чувствовала себя неуютно, когда девочка заявила, что все то, что она подарила мне, обратно не примет.

— Мне только в радость! — заявила Минджи и втолкнула меня в свою шикарно обставленную комнату: дизайнерская мебель, отделка и декор. Комната делилась на три зоны: спальная, гостиная и рабочая. По центру стоял розовый диван, спинкой к окну и лицом к плазме с приставкой. У окна разместился широкий и длинный рабочий стол с компьютером, а с правого бока пристроился книжный стеллаж. Кровать, застеленная бежевым льняным покрывалом и усыпанная декоративными подушками, стояла слева, у стены. Рядом красовались две розовые тумбочки обитые розовой тканью, как и диван, и больше походили на пуфики со шкафчиками. Рядом с кроватью, сливаясь с белыми стенами, пряталась дверь, ведущая... — В гардеробную! — скомандовала Минджи и потащила меня через всю комнату в святая святых.

— Зачем тебе это только надо... — я согласилась на уговоры Минджи, потому что этому добрейшему человеку было трудно в чем-то отказывать. Она всегда смотрела на меня с восхищением и говорила, что в университете будет учиться также усердно, как и я. Минджи была единственной девочкой в семье, поэтому ей было скучно среди братьев, а подруг у нее особо не было. Наверное, поэтому она радовалась моей компании.

— Онни, скажи... — она начала копаться в вещах и передвигать одну вешалку за другой. — Вы ведь не встречаетесь с оппой? — скосила на меня взгляд и по-хитрому прищурилась, дуя губы. Я открыла рот от такого напора и приподняла брови в удивлении: "Так вот зачем она меня сюда привела..." — догадалась я и уперла руки в бока, готовясь защищать Минсу.

— А что такое? — фыркнула я, отворачиваясь. Мне было неловко говорить о Кане Минсу в контексте отношений.

— Да, ну, не придуривайся, онни. Я-то знаю, что он... — Минджи замолкла, сканируя меня своими большими и оленьими глазами, будто пытаясь понять, что мне известно. — Ну, — она прокашлялась, — того...

— Не понимаю, о чем ты, — попыталась уйти от разговора, но эту девочку было не просто обвести вокруг пальца и обмануть. Младшая семьи Кан сразу поняла, что мне что-то известно, поэтому она тихо проговорила:

— Если ты знаешь, о чем я, то ты должна хранить тайну до конца жизни. Мои родители не должны узнать, — серьезно заявила она. — Тем более Минхо, он тот еще болтун, — закатила глаза Минджи и выцепила из огромной кучи похожих друг на друга джинсовых шорт светло-голубые с подвернутыми краями. — А еще Минхо всегда завидует Минсу и хочет быть везде лучше, чем он. Хотя и так было очевидно, что компания достанется Минхо, несмотря на то, что он только второй по значимости... Я еще в детстве поняла, что Минсу это не интересно, — я хотела подметить, что Минджи все еще является ребенком, но не стала, поскольку это могло обидеть ее.

— Я все еще не понимаю, о чем ты, — настояла я. Минджи пыталась заговорить мне зубы, вдаваясь в подробности о наследовании компании, но я понимала, что это только оболочка. Она ждала пока я потеряю бдительность, чтобы вытрясти информацию или хотя бы вызвать во мне интерес — "а как догадалась ты, Минджи?" — вот какой вопрос должен был сорваться с моих губ; если бы я его задала, то дала бы повод для следующих расспросов.

— Хорошо, — довольно протянула она и вручила мне шорты, но только вешалку до конца не отпустила. — Тогда с кем ты встречаешься?

— Очевидно, что с мужчиной, — раздраженно ответила и дернула на себя эту проклятую вещь так сильно, что Минджи разжала пальцы, выпустила крючок и слегка покачнулась на месте, теряя равновесие. — Отвернись, я переоденусь, — девочка отвернулась, надулась, но расспрашивать не прекратила:

— Ты поэтому сегодня накрасилась? Обычно ты не красишься. Тебе идет, — хоть тон Минджи и звучал сначала обидчиво, насмешливо и походил на издевку, в конце она все-таки не удержала восхищение, сказав последнюю фразу с придыханием. — Кто он? Красивый? Мне кажется, ты достойна только самого лучшего! Во всем мире! — как бы Минджи не старалась выглядеть угрожающе сначала, чтобы защитить репутацию своей семьи и Минсу, все-таки она была не такой. Нежная, наивная, игривая, смешливая — это все про нее. Да, со временем она приобретет свой стержень и станет похожей на мать, но это произойдет еще нескоро.

— Самого красивого и самого лучшего во всем мире я уступлю тебе, а себе возьму того, что окажется на втором месте, — посмеялась я, натягивая голубые шортики, не слишком короткие, не слишком длинные.

— Правда? — Минджи хлопнула ресницами, поворачиваясь ко мне.

— Ну, конечно, — я протянула мизинчик вперед, и девочка ухватилась за него своим. Потом мы прошли к ней в комнату и она без перерыва спрашивала меня о Чене; мне пришлось рассказать ей про то, как начались наши отношения, опуская некоторые подробности.

— А он уже подарил тебе деревянный гребень? — спросила младшая семьи Кан, укладывая подушку между ног, пока ее голова лежала на моих коленях. Я расчесывала ей волосы — может, поэтому она меня спросила?

— Нет, а должен? — как-то отстраненно спросила я, пребывая в недоумении от вопроса. Рука с расческой как-то сама по себе зависла в воздухе в паре миллиметров от длинных волос Минджи.

— Ну как же! — возмущенно воскликнула она, откинув маленькую розовую подушку на пол. Девочка поднялась, выпрямилась и посмотрела на меня с недоверием, будто видела впервые в жизни. — Он же китаец! И ты сама сказала, что у него могут быть серьезные намерения! — Минджи закатила глаза и посмотрела на меня как на глупую шестилетку, не умеющую считать до пяти. — Elementary, Watson! — озвучила крылатую фразу из цикличных рассказов о Шерлоке Холмсе младшая госпожа Кан на английском. — Есть такая традиция, — начала объяснять на пальцах она, — что мужчина, имеющий серьезные намерения к женщине, должен подарить ей деревянный гребень! Он может быть ручной работы, дизайнерский... А в наше время вообще пластиковый! Но гребень! — Минджи воинственно подняла указательный палец вверх, несколько раз сокрушив воздух.

— Никогда о таком не слышала... — задумчиво протянула я, не обращая на показушное и ребяческое поведение младшей Кан. — Ладно, я должна подумать об этом, — я скосила взгляд в бок и посмотрела на часы, стоящие на тумбочке, у кровати — время перевалило за три часа дня. А у нас с оппой были еще планы. — Слушай, как думаешь, Минсу уже закончил обсуждать тонкости своего обучения в университете?

***

Было пять часов вечера, когда Минсу забрал свою красненькую машинку с откидным верхом из родительского дома, и мы поехали кататься вдоль берега моря, по трассам. Теплый ветер обдувал лицо, а солнечная погода радовала душу — это в тысячу раз лучше дождя. Я поправила солнечные очки на кончике носа и отпила любимое клубничное молоко из баночки с трубочкой, а потом дала попробовать Минсу. Друг блаженно улыбнулся, включил плеер и передал мне один наушник — звучала заводная песня Illume группы Флитвуд Мэк — она была идеальна для поездок у моря.

— Не понимаю, почему ты не перегонишь машину в Сеул? Она же такая крутая, — я прошлась рукой по белому кожаному салону, лапая все поверхности.

— Я уже говорил тебе, что мне проще обходиться без тех благ, которые мне могут дать родители. Люди склонны обсуждать все, что движется и не движется. Да и я хочу однажды всего добиться сам, — отмахнулся Минсу от моего очередного нытья о том, что мы могли бы уже тысячу раз объездить Сеул на красной красотке.

— Кстати, вот, — я полезла на заднее сиденье, чтобы вытащить свой рюкзак и достать из бокового кармана крестик. — Я его забрала, — Минсу на секунду скосил взгляд на мою руку и как-то тяжело вздохнул:

— Эту цепочку она сама мне подарила, когда мы в первый раз посетили церковь. Сама купила, сама порвала, — он сгорбился еще сильнее, сидя в кресле, и плавно увел машину в сторону центра Пусана на повороте. Крестик так и не забрал, поэтому мне пришлось сложить его обратно. — Все-таки говорить правду не так уж и страшно, — отстраненно заметил Минсу, включая поворотники. — Я-то думал родители меня живьем сожрут, но нет, — он даже как-то скупо улыбнулся, говоря об этом. — Все-таки мне повезло, что я не единственный ребенок в семье.

"Да, наверное, мой брат думает так же... — я одарила Минсу задумчивым взглядом и отвернулась к окну. — Удобно, скинули ответственность на младших, делов-то", — мне хотелось сказать это вслух, однако друг бы этого не понял, поскольку все еще верил, что я единственный ребенок в семье.

Мне было интересно, правда ли все старшие дети не оправдывают ожидания родителей? Часто же так выходит, что отцы и матери вкладывают как можно больше ресурсов в своих первых детей, желая воспитать их примером для младших, но чаще выходит все совсем наоборот — первый блин комом. Да, старшие могут под напором заканчивать университеты, получать докторские степени, но все равно оставаться бельмом на глазу. Родители так или иначе находят что-то такое, что их не устраивает в образе "идеального ребенка" и сокрушаются от горя до тех пор, пока не начинают вкладывать оставшиеся ресурсы в младших детей.

Минсу когда-то рассказывал мне о том, что Минхо с одной стороны его недолюбливает и осуждает за "покладистость", а с другой идеализирует и боится не стать таким же умным и замечательным сыном. И я понимала, в чем корень зла и их проблемы — родители всегда приводили старшего в пример младшим, создавая идеальный и недостижимый образ "лучшего сына". Но проблема была в том, что "идеальный сын" был далеко не ангелом. Минсу обманывал родителей и всегда занимался тем, чего хотел сам. В жизни он занудливый и необщительный. Трудно переживает выступления и не владеет ораторским искусством. А еще он очень упрямый и никогда не извиняется первым. Все это подрывает образ робота, которым хотят выставить Минсу в глазах Минхо. Отсюда пускала корни и неприязнь, и зависть младшего брата. Как ты можешь превзойти того, кого просто по факту первенства назвали лучшим?

А мы с Унчоном? Мы тоже жертвы воспитания матери и отца, их ожиданий. Родители верили в Унчона, когда он был еще ребенком, строили на его жизни планы; мечтали о его успехе в сфере экономики. Наши мать и отец хотели, чтобы Унчон продолжил семейный род занятий. А я была на втором плане до того момента, пока не пошла в садик. Превзойдя детские достижения старшего брата, я сместила внимание родителей на себя, о чем жалею до сих пор. Я с раннего детства, как и Минсу, носила гордое звание "идеальный ребенок для родителей". Но в отличие от друга, еще не начала сопротивление, поскольку вся моя жизнь зависела от родительских денег. Минсу в этом плане более независим, поскольку у него есть накопления, которые без проблем обеспечивают его уже пару лет.

— Чем займемся? — спросил меня Минсу, вырывая из мысленного потока. — Хочешь поесть бургеров? Поехали в Mom's Touch (п.а. Mom's Touch — сеть корейских фаст-фуд ресторанов)? — оппа явно проголодался, заменив время полноценного обеда на лишний час, а то и два, нервного и напряженного разговора с родителями. Я тоже малость проголодалась, с нашего завтрака в обычном магазине, где мы перекусили рисом, раменом и треугольным кимпабом, прошло очень много времени. А родители Минсу были в таком ужасе и шоке от открывшейся правды, что просто забыли предложить нам обед (а может и не забыли, и не стали этого делать из вредности).

— Хорошая идея, — согласилась я, открывая карту и высматривая ближайший фаст-фудный ресторан, но интересовал меня далеко не он... Мне нужен был бар, а в частности шампанское, пиво, текила и виски — после последних выдающихся суток, я не могла вынести остаток дня в трезвом состоянии.

Когда я расплачивалась в баре за стопку виски, вылитую в пластиковый стакан со льдом, куда уже была добавлена водка и текила, позвонил Минсу и раздраженным тоном спросил: "Ты куда делась? В унитазе утонула? Я тебя уже десять минут у машины жду!" Ранее я отправила другу сообщение, что пошла искать туалет, когда смывалась в бар. Видимо, это была неубедительная отмазка, особенно для меня, пропавшей на двадцать минут, из-за того, что бар находился слишком далеко, и мне пришлось проехать несколько остановок на автобусе. И все-таки я выиграла время, пока Минсу ждал заказ в ресторане. Мою пропажу не слишком-то быстро обнаружили.

— Слушай, такие дела быстро не делаются! — буркнула я в трубку, закрывая пластиковый стакан крышкой и вставляя туда трубочку.

— Да ты же врешь! Я слышу музыку! Куда ты пропала? — снова стал меня допрашивать Минсу, а я тем временем благодарно улыбнулась бармену и побежала на выход, хлопнув дверью. — Я вообще не понимаю, что происходит?

— Ладно, да, я не в туалете, — все-таки недовольно произнесла я, направляясь в сторону остановки. — Но я знала, что тебе не понравится, поэтому не сказала. В общем я пошла за...

— За выпивкой, — я прям почувствовала, что Минсу закатил глаза и сказал что-то на церковном. Я тоже не удержалась, предугадывая, что он опять начнет читать лекции, и повторила предполагаемый "саркастичный жест" Минсу. — Я так и понял. Ты вообще можешь хоть иногда не пить по выходным?

— Это корейская культура течет по моим венам... — протянула я и сделала первый глоток убийственного, но освежающего коктейля. Чем дальше мы были от моря, тем душнее становилось, а мы с Минсу были почти у центра Пусана.

— Корейская культура — это запивать пивом с соджей острую курочку, ток и суп пудэчигэ. А у тебя русская культура — смешать то, что смешивать нельзя, и пить на голодный желудок, — раздраженно сказал друг, хлопая дверью машины. По звуку, я бы сказала, что он делал рваные и неосторожные движения — явно торопился, боясь, что я натворю дел. В прошлый раз, когда я выпила небольшую стопку соджи на голодный желудок, то соблазнила Чень Синя, обеспечив себе хорошее приключение, которое не закончилось до сих пор. — Я сейчас приеду.

— Ты все равно не знаешь, где я! — язвительно воскликнула я, плюхаюсь на сиденье под крыльцом остановки, в тенечке, блаженно прикрывая глаза. — И русская культура — это просто бухать водку с настойками. Так что ты что-то путаешь, оппа! — весело заявила я, снова делая глоток обжигающего горло напитка. — Эх, хорошо пошел!

— Я уже понял, что ты в ближайшем баре, — и сбросил трубку. "Вот нахал!" — подумала я, улыбаясь. Все-таки Минсу заботливый, поэтому и беспокоился, что я пропала.

Помешивая напиток со льдом в стакане трубочкой, я стала тупо смотреть на дорогу и выслеживать красный автомобиль Минсу, чтобы вовремя помахать ручкой и сделать невинное лицо ангела. Я начала актерствовать сразу, как только заметила на дороге что-то красное, несущееся со всей скоростью в сторону тусовочного района, однако быстро поняла, что ошиблась. Красная машина не была простой легковушкой с откидным верхом, а гоночной, со светящимися всеми цветами радуги дисками — знакомая машина, но она точно не принадлежала Минсу. Я обозналась, поэтому снова вернулась в свое задумчивое состояние и откинулась на защитное стекло автобусной остановки, расслабляясь.

"Ну и денек..." — подумала я, никак не ожидая, что чужая машина затормозит у обочины, и из нее выйдет, как гром среди ясного неба, Чхве Юнмин, лучший друг и бизнес-партнер моего недопарня. Молодой человек поправил стильно уложенные волосы рукой, а потом снял солнечные очки и отшвырнул их на сиденье машины. Господин Чхве приветливо мне улыбнулся, а я скривилась в лице, доставая мобильный телефон из кармана и набирая сообщение Минсу: "SOS! Здесь Чхве Юнмин! Не знаю, по чью душу прислали его сюда сверху, — намекнула я на проделки то ли судьбы, то ли Бога, то ли ретроградного Меркурия, который должен был вот-вот войти в силу — буквально на следующей неделе! — Но он тут и хитро смотрит на меня! Спасииии! Он точно наябедничает Чень Сину. А я сказала ему, что у меня планы, и я сама доберусь до Пусана. ЗАВТРА!" — и нажала на кнопку отправить.

Чхве Юнмин выглядел так, будто сбежал с детского утренника: классические бриджи до колена белого цвета с бежевыми подтяжками и розовая заправленная рубашка. Образ дополняли высокие белые носки и кеды такого же нежного тона, как и верх. От делового образа, в котором я его видела постоянно, ни осталось ни капельки. Брутальности образу добавляли солнечные очки, которые остались валяться в салоне автомобиля, и модная прическа.

— Что здесь делает госпожа Ан? — приблизился ко мне Юнмин, окидывая придирчивым взглядом мой такой же обычный повседневный образ, как и у него. — Я сегодня утром выехал с опечаленным Сином в Пусан, на машине, — он показательно ткнул пальцем на спортивный кар, — и всю дорогу слушал его нытье... — "Можно сказать "плач Ярославны"..." — подумала я, фантазируя о том, как бы его слова звучали в русском монологе, — ...о том, что ты его бросила в такой важный момент, да еще и по СМС-ке. Бедный-бедный Чень Син... — он наигранно покачал головой, будто не одобряет ситуацию. — А ты здесь! — указал Юнмин пальцем на меня, потом развел руками и пожал плечами. — Как бы это объяснить?

— О, да он сам хорош! — недовольно воскликнула я, поднимаясь с места и занимая оборонительную позицию: одну руку уткнула в бок, другой держала стакан, а ноги поставила на ширину плеч. — Сказал мне в ночь накануне, что повезет знакомить с родителями! И что прикажешь мне делать?! Как реагировать? Это какая-то профанация! Естественно, я не знала, что делать!

— Да, но страдаю из-за вас-то я! — Юнмин обошел меня и встал сбоку, приобнимая за плечи одной рукой, склоняя голову. — И чего тогда ты сюда приехала? — я повернулась полубоком в его сторону и заметила, как молодой человек поигрывает бровями, намекая на что-то.

— Просто появились кое-какие планы, — поднесла трубочку к губам и сделала глоток: "Черт, где Минсу?! Должен был уже приехать!" — крутилась паническая мысль в голове. Напряжение росло с каждой минутой.

— Ага, знаю я эти планы, — Чхве Юнмин выдернул из моей руки стакан и понюхал содержимое, приподнимая крышку. Похабно улыбнулся. — Напиться и забыться. Ты завтра опухшая собралась к его родителям? — в глазах Чхве горели не огни, а пожары соблазна, он с жаждой странника, вернувшегося из пустыни, смотрел на стакан и, скорее всего, проклинал его содержимое. Юнмину будто самому хотелось присосаться к трубочке, но он с усилием сдерживал себя, поскольку был за рулем.

Я не отвечала на вопрос друга Сина, продолжая гипнотизировать ту часть дороги, где вот-вот должен был показаться заветный кабриолет Минсу. Видимо, друг тоже не очень-то спешил — прочитал мое сообщение — засранец! Кан все еще настороженно относился к Чхве, и было ясно, как день, почему — Минсу явно обеспокоен безопасностью своей пятой точки — кто бы мог подумать! Но не успела я даже вновь начать проклинать друга, его машина промчалась по дороге и резко затормозила на повороте, когда я начала махать рукой и кричать: "Сюда!" — Юнмин показательно сморщился от той громкости, с которой я горланила Минсу.

— За каким фигом ты вообще потащилась в бар... — страдальчески пробормотал Кан себе под нос, шагая в нашу с Юнмином сторону. Лицо у него было недовольным и, по большей части, раздраженным, как и всегда. В свете ярких вечерних лучей солнца, его темные волосы отливали каштановой рыжиной и золотом. Подул ветер, и край легкой полосатой рубашки приподнялся, оголяя не явные, но заметные глазу кубики пресса. Я невольно скосила взгляд на Юнмина, подмечая, что тот смотрит на Минсу во все глаза и даже не моргает; он был заворожен моментом, что даже стоял, как вкопанный — ничего его не покоробит.

— Он такой... — прошептал Чхве мне на ухо. Он будто хотел продолжить, но заикнулся, поняв, что не находит слов.

— Ты ему не нравишься, — соврала я и ткнула Юнмина локтем в бок, чтобы тому неповадно было.

— Мы это еще посмотрим! — отмер сию же секунду друг Сина и стрельнул в меня взглядом, который бы я назвала ревностным и соревновательным: Чхве задумал неладное и желал битвы. Я могла только пожелать ему удачи. Юнмину будет не просто с Минсу, ух, как не просто.

Кан молчаливо подошел ко мне и стал тащить за руку к машине, полностью игнорируя серьезно настроенного Чхве: тот распетушился и старался притянуть к себе внимание Минсу, однако остался проигнорированным. Тут-то я и оказалась меж двух огней, пылающих и обжигающих все на своем пути: Юнмин тоже схватил меня не то за руку, не то за талию — была бы возможность, то сгреб бы и в охапку — и тоже потянул в свою сторону.

— Риэ, пойдем, у нас есть планы, — Минсу пытался как-то повлиять на ситуацию, чтобы я перестала строить из себя потерявшегося ребенка, которого не могут поделить родители. Но на самом деле, каких-то особенных планов у нас с Минсу не было. Мы просто хотели расслабленно провести вечер у моря и собраться с мыслями.

— Риэ не может остаться с тобой, потому что завтра у нее встреча с Сином и его семьей! Она же напьется с тобой! Стоит только глаз отвести! — он, как джентльмен, который не бросает слова на ветер, в качестве подтверждения потряс в руке стакан с алкоголем, отобранный у меня пару минут назад.

— С чего вы вообще взяли, что она хочет встретиться с семьей Сина? — Минсу все еще говорил с официально с Чхве Юнмином, будто нарочно проводил разделительную черту.

— А с чего ты взял, что она не хочет? — парировал молодой мужчина, продолжая хвататься за меня, как за спасительный круг и возможность подольше поговорить с Минсу, даже если бы это была перепалка.

— По-моему я взрослая и могу сама принимать решения без старших? — не выдержала напряжения я и скинула с себя чужие руки, отходя как можно дальше от двух взбесившихся собак.

— Ну, ладно, госпожа Риэ, чем ты хочешь заняться? — удивленно вздернул бровь Чхве Юнмин, становясь напротив меня и складывая руки на груди. Минсу же кинул на меня настороженный взгляд и состроил такое лицо, будто спрашивал: "Что ты опять задумала? Тебе мало того, что ты устроила?" — он был очень растерян, потому что не мог раскусить мой коварный замысел, хотя он был довольно-таки прост.

— Я не могу избежать встречи с родителями Сина, потому что я уже пообещала, что сделаю это. И, если быть честной, то весь фарс, который мы с ним вместе заварили с самого начала, должен продолжаться, поскольку нам обоим от этого Круто. И я решила, что хочу понравиться родителям Чень Сина, — объявила я, наблюдая одобрительную улыбку Юнмина, который болел за нашу пару с самого начала, и полное скепсиса и сомнений лицо Минсу, потому что ему вся эта история с первых секунд казалась подозрительной и слишком легкомысленной. Да и мой первоначальный пофигизм не добавлял уверенности.

— Это твое дело, — внезапно для всех выдал Минсу и пожал плечами, будто бы мое решение его совсем не волновало: "Я не приделах, если что-то пойдет не так!" — вот о чем говорило его выражение лица, но все же он был готов оказать поддержку в любом случае — я даже могла и не спрашивать.

— И что у тебя в планах? — а вот Чхве чуть ли не потирал, как муха, лапками от восторга. И я поделилась ошеломительной идеей:

— Поедем за платьем! — я всплеснула руками и задела рукой стакан с алкоголем, который все еще держал Юнмин, проверяя себя на выдержку. Адский коктейль расплескался на одежду Чхве, немного на мою, и лишь крохотные капельки слегка задели лицо Минсу: тот поморщился отворачиваясь. — Ну, мне же надо приодеться для встречи с родителями Чень Сина, — пожала я плечами.

Мой план был прост, как сибирский валенок: таскать за собой двух мальчишек и ждать, пока они начнут работать вместе. Так мы и поехали на двух красных машинах в шоппинг-район Нампхо-дон, где находился популярный пусанский торговый центр — Lotte. Мне не нужно было шикарное платье от каких-то дорогих брендов, я не хотела казаться той, кем не являлась, однако выбрать стильный и достойный наряд стоило бы. Единственной проблемой было то, что я не знала при каких обстоятельствах Син хотел познакомить меня со своими богатыми родителями: это мог быть спокойный и домашний вечер во дворе, а могла быть коктейльная вечеринка со всеми тетями, дядями, братьями, сватами... — и кто у него мог быть еще? Мне почему-то не верилось, что родители Сина приехали в Пусан без какой-то серьезной причины.

— Минсу, дай мне визитку Чхве Юнмина, — я, даже не посмотрел на друга, просто протянула открытую ладонь, требуя бумажку сию же секунду. Сама же открыла в телефоне набор номера, готовясь позвонить. Нам осталось ехать не так долго до торгового центра, однако я привыкла знать все заранее.

— Ты про ту, что он мне пытался всучить в прошлый раз? — уточнил Минсу, но потом сам быстро ответил. А я посчитала вопрос риторическим. — Я ее не взял.

— Он подсунул тебе новую в карман, когда вы играли в перетягивание каната. Со мной. Вместо каната, — раздраженно проговорила я, не понимая, как можно было не почувствовать, что кто-то тебя лапает. Минсу удивленно моргнул и левой рукой стал шариться по карманам своих летних бридж. Он быстрым взглядом осмотрел черный прямоугольник с золотыми буквами и цифрами и положил его мне на ладонь. — Ага, спасибо, — пробубнила я, замечая, Как Минсу брезгливо вытирает руку об штанину, будто потрогал какую-то грязь. Я хмыкнула и стала набирать номер. — Юнмин, Чень Син рассказал тебе, где он собирается познакомить меня со своими родителями?

— Ага, я же говорил, что он ныл мне в уши всю дорогу до Пусана... — начал снова жаловаться на друга Чхве, но я быстро его прервала и увела диалог в нужное русло, сказав, что мне нужно знать, к чему готовиться. — Да-да-да! Я тебя понял! Он захочет предложить тебе встретиться утром и выехать с его родителями на прогулку под парусом...

— Все, я тебя поняла, обговорим детали в моле, — Юнмин хотел еще что-то добавить, но я прервала диалог быстрее и сбросила трубку. Минсу вопросительно на меня посмотрел, и я показала знак "окей", делая вид, что все под контролем, хотя я не имела никакого понятия, как действовать дальше.

Пока Минсу держал курс на подземную парковку торгового центра, у меня оставалось время подумать над дальнейшим планом событий. "В последнее время в моде морская тематика", — мне нужно отдать должное корейским дизайнерам, которые решили вновь вернуть в моду полосатые кофты и вязаные свитера. Так что у меня был богатый выбор из мас-брендов.

Минсу припарковал свой кабриолет, а рядом с нами остановилась машина Юнмина. Мы вышли с парковки и молча, не сговариваясь, направились к лифту. В выходные дни в торговых центрах всегда полно людей, однако я была полна энтузиазма найти что-то простое и скромное, но в то же время стильное и впечатляющее.

— Красный сейчас в моде, — сказал Юнмин, указывая первый попавшийся корейский магазин одежды. Но стоило мне посмотреть на название бренда, как я тут же отвела взгляд.

— Этот магазин мне не по карману, — объяснила я свою реакцию.

— Ничего, — одновременно выпалили Минсу и Юнмин, а последний продолжил, столкнувшись с неодобрительным взглядом первого: — Я помогу, — и вытащил из кармана карту. Мой друг фыркнул и пробормотал: "Показушник", — чуть ли не закатил глаза.

— Ты сам напросился, — пожала плечами я и бодро зашагала в сторону дорогого брендового магазина. "Дареному коню в зубы не смотрят", — я всегда умела пользоваться возможностями, которые подкидывала мне жизнь, поэтому редко раскошеливалась на дорогие покупки самостоятельно, особенно в компании мужчины. Я почти никогда не платила за себя.

Бутик мог похвастаться огромным выбором одежды и обуви как в женском отделе, так и в мужском. Мой взгляд сразу упал на брюки длиной до щиколотки яркого кораллового цвета — он близок к красному, но менее броский. Однако даже так я посчитала это слишком вычурным для первой встречи с родителями Сина. Рядом с коралловыми брюками висели бежевые, той же модели, и мой взгляд зацепился за них — идеальный вариант. Песочный цвет всегда смотрится выгодно. Из той же летней коллекции я нашла футболку в тонкую красную полосочку — то что надо. Я сорвала выбранную одежду с вешалок и, проигнорировав консультантку, идущую мне навстречу, поспешила в примерочную. Выбранные на глаз вещи сели плохо, и я разочарованно посмотрела на размер, который должен был идеально подойти.

— Ну как? — спросил Минсу, когда я вновь показалась в главном зале. Друг сидел на диване, как можно дальше от Юнмина, который все хотел сесть ближе, однако не мог, потому что "надоедливый Кан" выложил огромную стену из одежды на свободных местах между ними.

— Ужасно, — удрученно произнесла я, оглядывая магазин. — Футболка визуально сделала мои плечи широкими, а штаны слишком стянули ноги. Я не могла в них даже нагнуться! — пожаловалась я таким тоном, которым обычно корейские девушки ныли своим парням на уши. Минсу скривился от моего наигранного "милого" поведения и даже повел плечом.

— Я выбрал еще одежду, которая сможет подойти тебе, — друг коротким и изящным движением пальца ткнул в сторону стены из одежды. Я подошла ближе и стала рассматривать то, что он выбрал. Минсу был явно недоволен, что я скоро заберу горку, состоящую из кофт и штанов, однако ничего поделать не мог. А вот Юнмин смотрел на меня с ожиданием и чуть ли не поторапливал всем своим видом; на его лбу будто написали: "Забирай одежду и проваливай!" Я почти уверена, будь Чхве воспитан хоть чуточку хуже, он бы мне сказал это напрямую.

Я закатила глаза, смотря на Юнмина, пригрозила ему — незаметно для Минсу — кулаком, взяла одежду и вернулась в примерочные. Каждый раз, натягивая на себя что-то новое, я выходила в светлый зал и крутилась-вертелась перед мальчиками. Да, они были именно мальчиками, которые балуются и проказничают: Чхве все ближе и ближе подсаживался к Минсу, закидывая на него то руку, то ногу — будь его воля, он бы вообще залез на моего дражайшего друга полностью — а вот Минсу строил из себя недосягаемую девицу-красавицу с каменным лицом: то вздохнет, то лениво отодвинется, то глаза закатит до небес, но и слова против не скажет. Как говорится: хоть рыбы не есть, да в воду не лезть.

— Слушай, это определенно лучше смотрится, — Юнмин вальяжно сидел на диване и, не отказывая себе в удовольствии, теребил волосы на голове Минсу. А последний сидел как солдатик: ладошки на коленках, ножки вместе, спинка прямая — напрягся всем телом. Друг походил на кота, которого хозяева взяли на руки и гладили по шерстке не в том направлении — терпел, но пока еще не фыркал. Но было издалека заметно, что Минсу очень нравился этот невинный и нежный жест Юнмина. А кто его еще так приголубит, кроме меня?

— Думаешь? — я подошла к зеркалу, что стояло позади, но глаза на образ не перевела; все смотрела на Минсу и не могла понять: в чем проблема — просто принять себя и любить, кого желаешь?

— Да, я думаю это идеально, — Чхве внезапно бодро подскочил с дивана и подошел к стенду, где стояла обувь, и его рука потянулась к белым лодочкам. — Какой у тебя размер обуви? — он обернулся ко мне.

— Двести тридцать пять миллиметров, — не задумываясь произнесла я свой размер в соответствии с корейскими таблицами.

— Дюймовочка, тебе на вырост не надо? — насмешливо спросил Юнмин, выбирая нужный размер.

— Не надо, — незамедлительно съязвила я в ответ, скорчив рожицу.

— Надень, — Чхве подошел ко мне и поставил туфли на пол. Я стянула с ног кроссовки, наступив носками на пятки поочередно, и примерила выбранную Юнмином модель. Лодочки отлично подошли к летящему белому платью с легкой вязаной кофточкой в синюю полоску. Достаточно классический образ с глянцевых корейских обложек. — Ну красота! — Юнмин обернулся в сторону Минсу и показал ему большой палец, расхваливая их общий выбор.

— Если еще и Чень Син будет в... — заговорил Минсу, но быстро оборвал себя на полуслове.

— Точно! Мы можем выбрать Сину какую-нибудь полосатую футболку, и вы будете точно смотреться как настоящая женатая пара! — ляпнул смущающую меня фразу Юнмин и поспешил широким шагом в мужской отдел. Я застонала, понимая, на что так очевидно намекал друг Сина. Минсу на это только — в который раз за вечер — скривился в неприязни: самодеятельность Юнмина поражала масштабами.

Завершив долгий и нудный шоппинг, который сопровождался моей нервозностью, раздражительностью Кана и оптимизмом Чхве, мы решили все-таки заехать в бар. Ну, как решили? Я и Юнмин еще с начала вечера хотели хорошенько напиться, а Минсу мы не могли оставить просто так, поэтому потащили за собой, хоть он и сопротивлялся до последнего. Я знала, что другу тоже нужно расслабиться и выпить чего-то покрепче пива, поэтому я тихонечко подговорила Юнмина: мы решили довести Минсу до состояния зюзи.

Мы оставили машины в торговом центре и вломились в самый шумный клуб на ближайшей тусовочной улице. Не успев сесть за барную стойку, мы сразу же заказали половину бара. Начали пить с обычной соджи, а потом постепенно перешли на высокоградусные напитки. Чем ближе вечер клонился к ночи, тем громче становилась музыка; тем откровеннее становились танцы на площадке. Когда мы только зашли в бар, посетители еще вели себя прилично. Но не успели мы и глазом моргнуть, как все стали раздеваться и оголять тела. Корейцы очень стеснительные и консервативные на первый взгляд, однако чем больше алкоголя попадает в их кровь, тем развратнее они становятся. Такова местная культура и нравы.

— Я старше. Ты должен выпить за мое здоровье! — настоятельно крикнул Юнмин в ухо Минсу, вешаясь тому на шею одной рукой, а другой подсовывая бокал со смешанным мною коктейлем: немного джина, немного водки, немного текилы, немного соджу — все как прописали истинные тусовщики. Точно такой же замес я опрокинула себе в горло пару секунд назад и теперь лежала на барной стойке в ожидании убийственного эффекта.

— Н-не-е-ет! Не-е-е бу-у-уду! — Минсу, румяный и разгоряченный от тройки рюмок соджу и дух стаканов пива, пытался увернуться от Юнмина. — Иди зна-а-аешь ку-уда? — он икнул и указал пальцем на свою округлую попку в бриджах. — Не-е-е бу-уду-у!

— Минсу, ну, пожалуйста! — Юнмин надул губы и вновь попытался всучить Минсу стакан с алкоголем.

— Не-е-ет, я не-е-е хочу, — мой друг закрыл руками рот и помотал головой из стороны в сторону, трепя волосы.

— Если назовешь меня хеном, то не буду заставлять, — хитро улыбнувшись сказал Чхве и даже немного отстранился, отставив стакан на стол. Я заинтересованно приподняла голову, потянувшись за полупустой бутылкой рома. Минсу как-то смущенно отвел глаза и покраснел пуще прежнего. Юнмин сузил глаза в ожидании и замер. Я отхлебнула горький напиток из горлышка и...

— Хе-е-ен, не заставляй меня пить, пожа-а-алуйста, — протянул пьяный Минсу с широкой улыбкой. И я поперхнулась.

— О-бал-деть... И это сказал блюститель нравов? Не ровен час, как ты к нему в постель прыгнешь... — пробормотала я себе под нос на русском, округлив глаза. — Во дела... Пора уносить ноги. Дело пахнет керосином.

— Что ты там на иностранном вякаешь, мелкая? — перегнувшись через Минсу спросил Юнмин.

— Говорю, что нам уже пора! — я подскочила с места и, пошатываясь, подхватила Минсу под ручку, чтобы пойти на выход. — Время-то не детское!

— Какое! Только час ночи! — запротестовал Юнмин, хватая плечо Минсу и оттягивая того на себя. "Опять перетягивание каната", — подумала я и насупила брови.

— Ты не забыл, что мне до завтра еще протрезветь нужно? — цокнула языком я и в упор посмотрела на будущего растлителя невинных святош. А тот вел себя так, будто и нет в его голове никаких похабных мыслишек. "Ага, знаем, проходили!" — воинственно подумала я, готовясь защищать честь и достоинство нетрезвого друга, который вроде был уже и не против продолжить сидеть в ненавистном некогда баре с презираемым пару бокалов назад господином Чхве.

— Риэ-э-э, мы не забронировали о... отель, — влез в разговор Минсу, который внезапно вспомнил, что мы остались без крыши над головой, потому что его родители все еще злились. — Мне-е нужно сде-е-елать звонок... — протянул он и чуть не упал, когда позади нас кто-то неосторожно прошел и толкнул в спины.

— Можете остаться у меня в отеле. Пятизвездочный, между прочим. Предлагаю номер-люкс, все включено... Алкоголь из бара за мой счет! — хвастливо сказал Юнмин и погладил Минсу по руке. — Мне ничего для вас не жалко!

— Э! Руки! — воскликнула я и хлопнула наглеца по тыльной стороне ладони. — Что ты как рыба-прилипала?

— Да все норма-а-ально, Риэ, — счастливо протянул Минсу и с глупой улыбкой на лице выдернул свою руку из моего захвата, вешаясь на Чхве. — Нужно быть благодарной! Он же старается...

— Видала? — подмигнул мне Юнмин и коварно усмехнулся.

"Господи, я еще поплачусь за свое мягкосердечие..." — подумала я и махнула рукой.

***

В такси меня совсем развезло от алкоголя, и к горлу подкатил первый позыв тошноты, однако я сдержалась и с большим успехом доехала с ребятами до отеля. Перед глазами все плыло, и все мое тело хотело лечь на пол и никогда не вставать. Я прикладывала огромные усилия, чтобы оставаться в сознании, потому что в голове была только одна мысль: дотащить нас с Минсу до номера и скрыться от Чхве Юнмина.

Получив карточку от номера, мы с другом пьяно и неуклюже раскланялись перед лисом с хитрой рожей и скрылись за дверью номера, расположенного на самом последнем этаже. Погода даже ночью была жаркой и душной, поэтому, первым делом, не включая света, я сразу запустила в работу все кондиционеры в номере. Минсу плюхнулся на кровать под прохладный обдув, а я, убедившись, что друг ничего не натворит по пьяни, отправилась в душ, чтобы освежиться и немного протрезветь.

Пьяный мозг не замечал ни роскошности номера, ни огромной джакузи в центре ванной, ни выбора шампуней и масел для волос. Мне было все равно, что меня окружало, главное — холодные струи воды, которые смыли пыль и грязь, налипшие поверх пота, брызг алкоголя и элитных парфюмов — мы опробовали на кассе магазина почти все ароматы, что оказались в наличии — веселились, как могли. Мне было лень пользоваться и мочалкой, оставленной для гостей, и гелем для душа. Я лениво обтерла себя рукой в тех местах, где грязи, казалось, могло быть больше и, когда тело начало дрожать от холода, вылезла из душевой кабины, постелив первое попавшееся банное полотенце под ноги. Почувствовав себя лучше, чем пару мгновений назад, я облегченно вздохнула.

Облаченная лишь в махровый халат, брендированный логотипом отеля, я, с мокрыми волосами, ступила на пол спальни, уложенный каким-то очень дорогим деревом. Минсу все также лежал на кровати и смотрел в потолок. Я оперлась на косяк и посмотрела вперед: панорамное окно спальни открывало вид на шикарный ночной Пусан, сияющий разноцветными огнями где-то внизу, у подножья многоэтажного отеля; море, переливающееся серебром в свете луны, и звезды, мерцающие в дали космоса.

— Да уж... — таким незамысловатым и простым предложением я подвела итоги дня. Мой уставший голос эхом отдался по огромной и пустоватой комнате. Я не любила отели, потому что в них никогда не было чьей-то души и теплой руки, прикоснувшейся к каждому уголку. Отель — это отель. И нечего тут говорить. Какие бы не были предоставлены удобства, какими бы не были красивыми дизайны интерьеров, какими бы хорошими сотрудники бы не были — отель всегда будет оставаться местом для кочевников и перелетных птиц.

— Что? — спросил Минсу, повернувшись ко мне. В его голосе я услышала беспокойство и давно знакомое напряжение, которое не выводилось даже алкоголем.

— День странный, — я опустилась рядом с другом на кровать и холодной рукой потрогала его лоб. Кан блаженно выдохнул. — Как себя чувствуешь?

— Мы не спим почти сутки. Да еще и пьяные. Как ты сама думаешь? — фыркнул он, накрывая своей рукой мою.

Минсу бы не стал говорить о своих чувствах открыто, он мог только констатировать факты известные всем — эдакий капитан-очевидность. Но я знала, что он обеспокоен всем, что произошло за последнее время. Наверное, его не особо беспокоил разговор с родителями, потому что он предсказывал последствия, а вот наша дружба... Тут для Кана все было не так уж и очевидно. Туманно и беспроглядно. Как бы сильно я не старалась уверить друга в своей преданности, он все равно сомневался. Минсу все казалось диким с момента появления в моей жизни Сина. Друг нередко кидал ревностные и неодобрительные взгляды в сторону Чень Сина. Оттого ему был ненавистен и неприятен Юнмин. Минсу думал, что Чхве перетягивает на себя внимание, чтобы дать дорогу любящим сердцам. Поэтому он, в глазах Кана, оказался неискренним.

— Я думаю, что ты боишься потерять меня... дружбу... — тихо сказала я, отрывая свою руку ото лба Минсу и переплетая наши пальцы. — У тебя не было близких друзей до меня. И ты, возможно, думаешь, что если мы с Сином зайдем дальше наших нынешних встреч, — уж никак не поворачивался язык, чтобы назвать то, что есть, отношениями, — то я перестану проводить с тобой столько времени, как это было раньше...

— Ты уже и так проводишь с ним все выходные, а в этот раз даже выступление с группой пропустишь! — взбеленился мой любезный. Его явно задевала эта тема, поэтому он пытался уйти от обсуждения собственных чувств и обвинить меня в халатности. А я опять поняла все его "пятьдесят оттенков недовольного лица" правильно.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю и никогда не брошу? Что бы не произошло, я всегда буду рядом, — я старалась не поддаваться на провокацию и говорить от всего сердца. Я знала, что друг никогда бы в жизни не хотел обидеть меня нарочно, и, говоря эти слова, он просто пытался защититься. Я видела Кана Минсу насквозь, зная все повороты в его лабиринте под названием "разум и душа". Сам Минсу не разбирался в своих чувствах, предпочитая их игнорировать, а вот я вечно любила выворачивать все наизнанку — так мы и сошлись.

— Это ты сейчас так говоришь! — почему-то он был в этом уверен, от того и говорил искренне, с запалом, будто у него открылся третий глаз и стал вещать из будущего. — Я знаю, что так всегда происходит! Появляется новое увлечение и старое уже не нужно! — я удивленно посмотрела на Минсу, который успел подорваться с места и принять вертикальное положение.

— Это ты по себе судишь? — я отвела взгляд, пытаясь не рассмеяться. Сказала ровно, медленно дыша. Минсу напоминал мне обиженного ребенка, которому добрые папа и мама пообещали конфетку, но не дали. Когда друг расстроенный и обиженный, то он всегда выглядит как брошенная собака, а когда пьяный, да еще и взволнованный, это впечатление умножается в несколько раз.

— Что? — он немного пошатнулся, стоя коленями на кровати, и сел. — О чем ты? Я тебе про одно, а ты мне про другое!

— Я говорю, если ты боишься, что я стану отдаляться от тебя... То это не правда. Дружба с тобой всегда будет важна для меня. Но ты не можешь просто взять и ревновать меня к Чень Сину... — Минсу удивленно раскрыл рот и хотел возразить, но я не дала ему и шанса: шикнув и выставив указательный палец вперед. — Как минимум это будет очень неправильно с твоей стороны. Помимо дружбы у меня так же могут быть и романтические отношения, семейные... Или например... студенческие? Рабочие, в конце концов? В общем, я же не могу общаться только с тобой? Иначе я стану деградировать! — воскликнула я под конец своих объяснений, которые я производила буквально на пальцах, для пьяного мозга Минсу. — Понимаешь?

— Ага, — он понятливо кивнул. — Но зачем тебе Чень Синь? Есть много парней лучше него! — и снова стал возражать. "Кажется, Минсу просто пытается оправдать свою ревность..." — подумала я и встала с кровати, чтобы достать из рюкзака то, что в последнее время я всегда носила с собой. — Эй!

— Секундочку! — сказала я недовольному и возмущающему другу. Порывшись безрезультатно в рюкзаке пару секунд, я со злостью вывалила все изнутри на пол и, в свете луны из окна, кое-как отыскала то, что хотела. — Вот! — воскликнула я и широким шагом вернулась к кровати. — Вот... — уже спокойнее добавила я, садясь на кровать. — Это мое обещание тебе... — в руке я держала два бисерных колечка с плетением, похожим на ромашки: белые бусинки будто танцевали вокруг желтых. Минсу издал какой-то непонятный звук, когда я схватила его за руку и стала примерять бисерное кольцо. На его большие пальцы маленькое колечко получилось надеть только на мизинец, но и там украшение смотрелось отлично.

— Зачем это? — Минсу пьяно улыбнулся и поднес руку ближе к своему носу, чтобы рассмотреть тоненький ободок из бисера.

— А вот затем! — я надела второе кольцо на указательный палец и продемонстрировала другу. — Видишь? Это кольца дружбы. Они одинаковые! Это значит, что мы друзья до конца жизни! — в моем пьяном мозгу это звучало в тысячу раз пафоснее, однако в жизни это выглядело слишком наивно и по-детски. Ну, а что я еще могла сделать? — мы и так все еще были детьми — людьми с маленьким жизненным опытом — и вели себя соответствующе.

— Правда? — Минсу растянул это слово так, как обычно делают кореянки, пытающиеся казаться по-детски мило и невинно, и выпятил нижнюю губу. В его глазах читалась нежность и прилив огромной любви.

— Конечно, — пообещала я и вытянула мизинчик, за который друг тут же схватился, скрепив договор. — Друзья навсегда? — с надеждой спросила я.

— Навсегда, — уверенно ответил Минсу и крепко обнял меня. Мы, в обнимку, повалились на кровать, прямо в гору сложенных у стенки подушек, и посмеялись над небольшой размолвкой. Даже несмотря на затуманенное алкоголем сознание, я знала, что мы запомним эту ночь до конца жизни.

***

Было около девяти утра, когда в наш номер кто-то громко и настырно начал колотить в дверь. Я открыла глаза и раздраженно подумала: "Ну кто может быть настолько беспорядочным, чтобы доставать меня в такой ранний час?! Если тебе не открыли после первого стука, значит заняты, спят или сидят в туалете! Ну что за люди!" — голова раскалывалась, не то от недосыпа, не то от выпитого алкоголя. "Чем старше я становлюсь, тем сложнее переносить похмелье..." — проскользнула мысль разочарования в голове: хотелось бы мне так же, как в шестнадцать — пить без последствий.

— Че нада? — сказала я в неуважительном стиле, абсолютно наплевав на то, кто мог стоять за дверью.

— Риэ, почему ты не отвечала на телефон? — за порогом оказался Чень Синь. Мой молодой человек нарядился в серый летний льняной костюм — весь при параде — с зачесанными гелем волосами. Он беспардонно сделал шаг в номер и закрыл за собой дверь, а я неловко поправила халат, понимая, что под ним нет ничего, кроме нижнего белья. Мы с Минсу, видимо, так и заснули в обнимку: пьяные и неподготовленные нормально ко сну.

— Э-э-э... Что ты тут делаешь? — протянула я спросонок, все еще переваривая ситуацию, в которой оказалась.

— Меня больше интересует, что ты тут делаешь, — он оглядел номер, заметив спящего Минсу на кровати, и перевел взгляд на меня. — Зачем вы вчера напились? Ты же знала, что мы едем к моим родителям сегодня? — он пытался казаться недовольным, однако по всему его виду было заметно лишь одно — беспокойство.

— Юнмин, паразит, — буркнула я на русском себе под нос и натянуто улыбнулась. — Ну, мы отмечали нашу случайную встречу и-и-и... — я неловко пожала плечами, ощущая себя идиоткой. Было странно, что Чень Син пытался меня отчитать, как нашкодившего котенка. Я снова поправила халат и посмотрела на дверь. А ведь интуиция всегда подсказывала мне правильно: в этот момент в номер вломился Юнмин с пакетами в руках и спас ситуацию.

— Я здесь, все готово... — его взгляд даже не успел пройтись по нам с Сином, тут же прилепился к постели, как зачарованный. — Вещи здесь, — Чхве быстро всучил пакеты другу и заглянул мне через плечо, чтобы лучше рассмотреть спящего Минсу. А тот храпел без задних ног — дорвался — теперь не поднимем до обеда.

— Риэ, — перетянул внимание на себя Син, делая голос немного тише и глубже, — мы едем сегодня кататься на яхте с родителями где-то к часу. До этого нам нужно собраться и позавтракать. Ты нормально себя чувствуешь? — он придирчиво осмотрел мое лицо, и я автоматически приложила ладони к щекам, пытаясь на ощупь понять: отекла я или нет?

— Да, я поняла тебя, — задумчиво ответила я, а потом резко сорвалась с места и потянулась к пакетам, которые как-то неправильно находились в руках Сина. Я поставила вчерашние покупки с одеждой на пол и вытащила футболку, которую мы приобрели специально для Сина. — Вот, — я, ловя удивленный взгляд, вложила ему в руки аккуратно сложенную и обернутую в белую бумагу одежду. — Это парный комплект. У тебя будет футболка, а у меня кофта.

— Зачем? — Чень Син развернул футболку, комкая бумагу тишью в руке. Он явно не понимал, для чего мы с Юнмином и Минсу ее взяли. Но он просто улыбался, думая, что я сама подбирала футболку в качестве подарка. Я посчитала, что ему не стоит знать о том, что эта идея была даже не моя, а его надоедливого друга-паразита.

— В Корее популярно, среди парочек, носить одинаковую одежду. Мы будем смотреться мило, если покажемся так перед твоими родителями, — объяснила я. И в этот момент Чень Синь совсем растаял и перестал казаться раздраженным, как по началу.

— Я и не знал, что ты можешь быть настолько романтичной... Обычно, что не скажешь, то пошлость какая-то, — рассмеялся Чень Синь и обнял меня за плечи, я тоже прильнула к нему всем телом и крепко-крепко обняла. — Сколько тебе времени нужно, чтобы собраться? — начал он снова вести себя, как организованный и серьезный во всех отношениях человек. Я усмехнулась и ответила:

— Дай мне два часа, я успею! — голос звучал уверенно и непоколебимо. Я знала, что этого времени мне хватит на все и сразу.

— Хорошо, я буду ждать тебя на первом этаже, — согласно покивал Син и посмотрел на друга, который, видимо решил остаться в номере и пускать слюни на спящего Минсу. Я только закатила глаза на это ужасное зрелище. — Юнмин, пошли, — Чень Син тоже не особо восхищался картиной, поэтому ухватил Чхве под локоть и потащил на выход.

— Ну еще минуточку, ты видел... — начал что-то бормотать влюбленный по самые уши Юнмин, когда друг выволок его за дверь.

— Син, надень что-то посветлее. У меня платье белое, — под конец сказала я. В ответ получила строгий и короткий кивок — а больше и не нужно. Я и так знала, что все будет так, как я хочу.

***

— Я не могу оторвать от тебя глаз, — сказал Чень Син, когда официантка принесла вазу для цветов.

Мы сидели в ресторане при отеле. Когда я спустилась на первый этаж, и Син увидел легкое белое платье, полосатую кофточку, накинутую на плечи, высокий хвост, открывающий шею и ключицы, то не смог сдержаться и изящно положил свою челюсть на кафель лобби. Я тогда хихикнула и прикрыла рукой рот. В руках Син держал розы, однако дарить не спешил. Когда я шутя спросила, кому же все-таки предназначен букет, то ответ был неожиданным и слишком серьезным для моих игривых заигрываний: "Это маме, дарить будешь ты... Я бы и тебе взял, но... Думаю, что у меня будет еще много шансов", — я обиженно ударила его в плечо, даже не замечая, как подошел ему образ с полосатыми элементами. Мы смеялись и улыбались, увлекаясь друг другом до того момента, пока официантка не подошла к нам, разрушив идиллию.

— Да, я тоже, — согласно кивнула я, ставя розы в свежую воду. — Мы сейчас с тобой действительно похожи на настоящую пару, — после моих слов Сину будто обрубили крылья. Он помрачнел и стал напоминать каменную статую. — Я что-то не то сказала? — я вздернула бровь, понимая, что сказала именно то, что и хотела сказать: я ждала от партнера конкретики — того факта, что он вел знакомить меня со своими китайскими родителями, было недостаточно. Это не объясняло наши отношения и не добавляло конкретики, а лишь делало все туманнее. Хоть я и понимала, на что все указывает.

— Да, я давно хотел сказать тебе, — он полез во внутренний карман пиджака и достал какой-то сверток. Это оказалась коробочка, обернутая в шелковую, расписанную традиционным цветочным китайским рисунком, ткань. Син осторожно развернул футляр и положил его на стол. Я задержала дыхание, не веря своим глазам. — Ты знаешь, что это такое?

— Нет, — на всякий случай отрицательно ответила я. Мне хотелось бы услышать объяснения, поэтому я решила подыграть. Я удивленно посмотрела на Сина, но в голове была лишь одна мысль: "Пусть это будет то, что я хочу... Пусть это будет то, что я жду!" — я не ждала кольцо, нет...

— Знаешь, в Китае есть старая традиция. Я, конечно, не всегда следую традициям, потому что нахожу их излишним, однако эта мне очень нравится. Я всегда хотел воплотить ее в жизнь, но не было возможности, подходящего человека и правильных... — запнулся. — Обычно такой подарок делается на свадь... — он кашлянул, а я чуть не подавилась воздухом. Говорил он загадочно, проходясь по словесным лабиринтам, чтобы выразить глубину своих чувств. Я знала, к чему он клонит, но не могла принять это всерьез — все казалось таким нереальным. — В общем, его дарят на важное событие, чтобы показать серьезные намерения. Это символ долгой и непоколебимой любви, — Син опустил взгляд на коробку, перестав смотреть куда-то мне за плечо. А я скомкала край платья в кулаке.

Чень Син медленно накрыл рукой деревянный футляр, покрытый лаком, и открыл его. Я следила за движениями его длинных пальцев: как они касаются маленькой защелки, как отодвигают крышку в сторону, демонстрируя внутренние стенки, покрытые красной бархатистой тканью. На подушке, будто в насмешку, лежало нечто ребристое, скрытое в красном шелковом мешочке — словно мои моих мучительных ожиданий до этого момента было недостаточно. Хоть я и предполагала, с самого начала, что окажется внутри — спасибо Минджи — мне все равно было интересно и боязно: оправдаются ли мои ожидания? И они оправдались, когда Чень Син подвинул ко мне коробочку со словами: "Открой мешочек сама", — как только я взяла в руки вещь, то сразу поняла — это гребень.

— Господи, боже ты мой, — ахнула я, оттягивая завязки и вытаскивая оттуда гребень, украшенный цветком из белого нефрита (п.а. да, не нефритовый жезл, спасибо на этом). Этот гребень был не обычной расческой, а именно украшением для волос. Заколка была простой и непримечательной на вид, однако не лишенной изящества. — Это так красиво... — я будто забыла как говорить и не могла в полной мере описать то, насколько пораженной и восхищенной была.

Син дал мне какое-то время полюбоваться заколкой, а потом встал с места, встал позади меня и выхватил украшение из моих рук, чтобы аккуратно воткнуть его мне в волосы, в самое основание высокого хвоста. Я открыла камеру на телефоне и полюбовалась собой: аккуратный каменный цветок, словно маленькая корона, увенчал мою голову.

— Я надеюсь, что это станет символом наших дальнейших отношений, — сказал нежно и трепетно, но и серьезности при этом ему было не занимать. Я тихо засмеялась, прикрывая покрасневшее лицо. Ничто и никогда не заставляло меня так смущаться, как скомканное выражение чувств Чень Сина.

— Да, я согласна с тобой встречаться, — подыграла я и обернулась к нему лицом. — Как я тебе? Достойная партия? — и указала пальцем на заколку. Но вместо ответа Син не удержался и, нагнувшись к моему лицу, поцеловал в щеку. — Нельзя было просто сказать прямо, да? "Давай встречаться?" Повтори!

— Давай встречаться? — повторил он за мной, улыбаясь как мальчишка.

— Давай, — растянула я губы в ответ.

Завтрак прошел в полной идиллии. Мы мило и неловко переговаривались, поедая заказанную еду: выбрали панкейки с клубничным джемом и апельсиновый сок. Наевшись досыта, мы покинули ресторан, не забыв белые розы для мамы Сина.

— Так все же, почему вы вчера решили выпить? Юнмин мне даже не рассказал, что вчера встретился с вами, — стал все-таки допытываться Син, когда мы сели в арендованную машину и поехали в порт, где была пришвартована яхта.

— Да ладно тебе, вчера был хороший повод выпить. Да и ты, что ли, не знаешь корейскую культуру? Они пьют по любому поводу, так что поход в бар был неизбежен. Все-таки вчера была суббота, мы, уставшие после шопинга, хотели расслабиться, — объяснила я, открывая окно и высовывая руку в поток ветра, когда машина стала набирать скорость. — Или ты думаешь, что везла сюда весь свой гардероб на целых два дня? — посмеялась я и игриво посмотрела в сторону Чень Синя, который внимательно следил за дорогой.

— Нет, конечно, я все понимаю, но я просто не понимаю, почему ты стала пить с этим оболтусом? А Минсу? Как вы вообще смогли напоить этого сектанта? — посмеялся он, припоминая моего друга, распластавшегося на кровати в номере отеля. Когда я уходила, полностью наряженная и готовая провести день с родителями Сина, Кан даже и шелохнулся, продолжая сливаться с постелью.

— Не говори о нем так, — я слегка махнула рукой, чтобы несильно ударить молодого человека по плечу. — Он, между прочим, не смог устоять перед Чхве Юнмином. Твой друг слишком настырный и любит докучать. А потом мне еще пришлось спасать Минсу от его загребущих рук, — пожаловалась я, надеясь, что Чень Син как-то поговорит с Чхве и вправит тому мозги. Все-таки Минсу все еще был слишком неопытным человеком в плане отношений с людьми, и разбить ему сердце — не велика хитрость.

— Ладно, я подумаю, как повлиять на него, — согласился Син, — но лучше в это не лезть. Они же не дети все-таки, пусть сами разберутся.

— Это верно, — вздохнула я. — Ты мне лучше про своих родителей расскажи, чтобы мне как-то попроще было, — я беспокоилась за встречу с отцом и матерью Сина. Китайцы очень отличались по своему менталитету от корейцев и русских, со старшим поколением которых я имела дела с детства. — Твои родители же разговаривают по-корейски?

— Конечно разговаривают, — посмеялся Син и посмотрел на меня, как на совершенно глупого и недалекого человека. — Мы же ведем бизнес во многих странах! Мой отец, например, еще неплохо владеет русским языком. Мама, правда, по-корейски не так хорошо говорит, но с ней можно построить довольно-таки содержательный диалог, — стал рассказывать Чень Син. — Чтобы понравится моей маме, нужно просто внимательно ее слушать и со всем соглашаться. Она довольно-таки общительный человек, но слегка эгоцентрична. Считает, что ее мнение важнее всего. Просто кивай и говори на все "да", — насмешливо посоветовал Чень Синь, вспоминая какие-то ситуации, в которых, возможно сам запрещал себе спорить с матерью. — А отец у меня простой как правда. С ним можно поговорить буквально обо всем без стеснений, он не любит притворство и ложь, ценит искренность и самоотдачу. Обожает рыбалку. Думаю, он и сегодня решит отойти от официоза и просто будет рыбачить с палубы.

— О, думаю, мы найдем с ним общий язык! — сразу расслабилась я и удобнее устроилась в кресле, смотря на коттеджные домики, которые мы проезжали по пути к порту. — В детстве я с отцом часто ездила на море рыбачить. Хоть он и брал меня... — я хотела добавить "с братом", но не стала, — ...к морю только по наставлению мамы, но все равно с ним было весело. Мама специально отправляла меня с отцом на рыбалку, чтобы провести день с подругами. Отец всегда ругался перед выходом, а потом покупал мне мороженое, чтобы я не мешалась. Но я все равно лезла, потому что мне было интересно, как рыба сама лезет на крючок. И тогда отец научил меня рыбачить, — вспоминая веселые выходные у моря, в дождевиках от брызгов воды и шляпах от палящего солнца, я придавалась теплым воспоминаниям из детства. — Поскольку отец у меня кореец, то он просто не мог прожить и недели без своего корейского хобби. В России тоже многие любят рыбачить, но не так, как корейцы. Тут это очень распространенное увлечение среди дядечек его возраста.

— А он случайно еще и по горам не лазит? Мне кажется, что это очень по-корейски, — посмеялся Син, сворачивая к автомагистрали.

— Вот как раз-таки по горам он ходить и не любит. Ему больше нравиться слушать радио и сидеть на одном месте, смотреть на удочку и море, — ответила я. — А в Китае у вас много рыболовов?

— Там есть любители порыбачить, но в основном больше любят старомодную рыболовлю в рисовых полях. Знаешь как? — он повернул голову ко мне и посмотрел на меня хитрым взглядом, пытаясь понять, заинтересовал он меня или нет.

— Нет, не знаю, — ответила я ему улыбаясь.

— Идут на рисовые поля, одетые в резиновые сапоги, со специальными корзинами в руках, и ловят рыбу. Цепляют ее дырчатыми корзинами вручную. Это очень активный спорт, требующий много сил и времени. Некоторые даже делают из этого бизнес, — рассказал Чень Син. В речах это звучало слишком красиво, но мне было трудно представить людей, которые бы по своей воле пошли в рисовые поля ловить рыбу: вода, перемешанная с землей, песком и грязью, достигает чуть ли не колен, а ты в ней возишься и ловишь рыбу, при всем при этом вокруг еще и ростки риса — в моей голове это выглядело ужасно и муторно.

— Не, я бы сама никогда не пошла ловить так рыбу, — скривилась я, представляя себя по уши в грязи, воде и рыбе.

Мы ехали к порту и болтали обо всем: о том, где рыба вкуснее, на каких рынках морепродуктов мы побывали в Корее; даже успели обсудить планы на вечер — договорившись сходить в ресторан в Пусане и поесть тунца, пока есть возможность. Потому что именно этот город славился лучшей и относительно дешевыми морепродуктами в Корее.

За непринужденным диалогом мы не заметили, как доехали до порта. Мы припарковались и вышли на дорогу, выложенную мелкими камнями. Там же, недалеко от нас, стояла еще одна машина, марку которой я не знала, однако выглядела она слишком дорого и богато. Поймав взгляд Чень Сина, я сразу поняла, что на этой машине приехали его родители.

— Они уже тут, — подтвердил мои догадки Син, взяв меня за руку. Я заметно нервничала, поэтому этим скромным жестом он хотел поддержать меня и успокоить.

— Мне кажется, я так не нервничала с тех пор, когда отправляла свои документы в Национальный Сеульский, — поделилась я переживаниями и закусила губу. Это надо же (!) — получила статус девушки и познакомилась с родителями парня в один и тот же день! Уму непостижимо. Столько стресса, столько стресса — мне оставалось только покачать головой в не одобрении самой же себя.

— Послушай, — Син обошел меня и встал напротив. Он приложил свои ладони к моим щекам. Я ощутила жар его рук на своей коже и вдохнула. Син тепло мне улыбнулся, а потом поцеловал в пимпочку носика и сказал: — Я тебя уверяю, что ты им понравишься. Иначе и быть не может, потому что ты лучшее, что случилось со мной за последние годы. А родители всегда хотят для своих детей только самое лучшее. Они будут прислушиваться ко мне, смотреть на мое отношение к тебе, а не искать в твои недостатки. Мои родители будут только рады тому, что я нашел тебя — ту, которую я ждал все эти годы, — уверенность в словах можно было только черпать ложкой; а если бы она была чаем, то перелилась бы за края чашки.

— Не слишком ли помпезно? — на нервах фыркнула я, отрывая руки партнера от своих щек. — Мы вообще познакомились месяц назад в баре... При очень сомнительных обстоятельствах, — "язык мой — враг мой" — сказал какой-то-там китаец в каком-то-там веке до нашей эры? Или нет?

— Это не отменяет того факта, что ты украла мое сердце навсегда. Как я теперь буду жить без своей воровки? — посмеялся Син, перехватывая мои руки и переплетая пальцы наши пальцы вместе, один к одному.

— Еще скажи, что я твой первый поцелуй украла, — я вздернула бровь и надменно посмотрела на сконфуженного Чень Сина. — Только не говори, что да. Потому что ты явно целовался не как школьник! И... — шепотом добавила я, подходя ближе, — ...делал кое-что тоже не как школьник...

— Я в шоке с тебя, — выдохнул он и отвернулся в бок, пытаясь скрыть улыбку. — Как ты можешь так портить все мои романтические намеки?

— Что? Не нравится? — я сделала серьезное лицо и поджала губы, однако в глазах все еще играли смешинки.

— Дети, вы такие милые, — послышался скрипучий голос со стороны пирса. Я моментально повернула голову в ту сторону, откуда послышался мужской голос, а Син вмиг весь подобрался и перестал выглядеть как сама невинность и наивность, превращаясь в серьезного человека, готового обсуждать важные и безотлагательные дела.

— Отец, — обернулся Син к мужчине, расцепляя наши руки и поправляя пиджак. — А где мама? — он посмотрел вдаль, не находя рядом с мужчиной женщины. Я подошла ближе к Сину на полшага и уцепилась за его локоть обеими руками. Господин Чень выглядел статно, несмотря на обычную дедовскую одежду для прогулки под парусом: бриджи, рубашка с коротким рукавом и панамка. По этому человеку было трудно сказать, что он владеет несколькими бизнесами и развивает чужие — так, обычный человек, которого можно встретить в любом пригороде. Ни шика, ни лоска — по-простому.

— Отошла поговорить с капитаном корабля, — махнул рукой мужчина в сторону, где были пришвартованы яхты.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, когда отец Сина перевел на меня внимательный и заинтересованный взгляд, будто я действительно была заморской диковинкой.

— А это Риэ, — обходительно представил меня Син. — Риэ, это мой отец, Чень Яо, — он помахал рукой туда-сюда, будто рисуя в воздухе линии связи между мной и своим отцом. Я постаралась улыбнуться не слишком широко, от чего улыбка получилась несколько скованной. Я хотела протянуть руку, даже сделала шаг навстречу, но мужчина был необычайно открытым человеком, поэтому остановил меня и крепко обнял, будто я была спасительницей всей его жизни.

— Ох, — озадаченно протянула я. В Корее не принято обниматься с первыми встречными, тут это считается чуть ли не моветоном, поэтому я не ожидала такой реакции. — Я слышала, что вам нравится рыбалка? — постаралась я начать диалог, как только Чень Яо отошел от меня.

— А ты у нас все знаешь... — протянул мужчина и посмеялся, держась за живот. Мужчина скосил взгляд на сына, подмигнул ему и взял меня под руку, решив, видимо, самостоятельно сопроводить до палубы. — Ну, рассказывай, как долго вы общаетесь? Ты, видно, очень дорога моему сыну, — хитрые искринки блестели в глазах Чень Яо, когда он скосил взгляд на мою голову. Я рефлекторно потянулась свободной рукой к заколке.

— Это какая-то дорогая семейная реликвия? — прошептала я, а потом поджала губы и виновато отвела взгляд: "Тупой Син! Зачем нацепил это на меня?! Сейчас же проблем будет видимо-невидимо!" — внезапно я ощутила себя неправильно, будто что-то украла.

— Да куда этой заколке до реликвии... — посмеялся Чень Яо и ответил мне еще тише. — Эту заколку я купил на блошином рынке, когда ухаживал за Цзян Сюй Мей, мамой Чень Сина. Я был молод и горяч, без этого пуза, — он снова похлопал себя по животу, вспоминая дни молодости. — Денег было мало, поэтому и купил самую дешевую безделушку на последние гроши. Сколько бы денег у меня не было, я последние всегда тратил на Мей-Мей... Да и не в деньгах дело... Знаешь в чем действительно заключается ценность этой заколки? — мужчина указал пальцем на гребень в моих волосах.

— В чем? — послушно задала вопрос я, зная, что мужчина просто хотел оживить свой монолог. Но и без этого я слушала рассказ Чень Яо с интересом, не оглядываясь назад, где должен был маячить Чень Син.

— В том, что в день нашего последнего свидания, до отъезда Мей-Мей в европу, я хотел сделать ей приятное. Я знал, что вернется она только через полгода, мы не сможем видеться очень долго. И я хотел, чтобы каждый раз, когда она делала прическу, то вспоминала меня. У Цзян Сюй Мей было много украшений, однако ни одного подаренного мной, — на морщинистом, старческом лице заиграла мальчишеская улыбка. — В мое время богатые люди Китая всегда старались выглядеть по статусу. Дорогие заколки от лучших ювелиров, шикарные одежды именитых дизайнеров и портных... Мей-Мей была из такого общества, однако ее сердце оказалось у меня, сына простого рабочего с полей. Я не мог тогда позволить себе купить что-то дорогое в подарок, однако ей эта заколка стала ценнее всех богатств на свете. Потому что этот подарок был сделан со всей душой, — Чень Яо дотронулся до моей руки и по-отечески похлопал по тыльной стороне ладони. — Только тогда я перестал беспокоиться о наших статусах, когда понял, что действительно богатым людям не важны деньги, а важны эмоции и поступки других. А еще я понял, что не тот богатый, что с большим кошельком, а тот богатый, у кого открытое и доброе сердце. И своего сына я растил по этим же принципам, — мужчина резко оглянулся назад и громко засмеялся: — А ты посмотри на этого оболтуса! Только и делает, что работает! И на уме у него только деньги-деньги-деньги! — недовольно бурчал Чень Яо, грозя сыну пальцем.

Когда мужчина рассказывал мне историю самой обычной заколки, накрепко связанной с давней юношеской любовью, ставшей крепким брачным союзом, я все вертела в руке глиняное голубое кольцо, которое опять, магическим образом, оказалось меж пальцев.

— Что вы! — постаралась возразить я, как можно вежливее, убирая кольцо обратно в складки платья, где прятался карман. — Чень Син очень добрый, заботливый, внимательный и чуткий. И при мне он никогда не говорил о работе, — "если я его об этом не просила", — осталось висеть в воздухе недосказанностью.

— Правда-а-а? — протянул Чень Яо и удивленно на меня уставился. Мужчина был невысоким, поэтому он смотрел на меня снизу вверх — осознавая это, я улыбнулась и прикрыла ладонью рот.

— Абсолютная, — подтвердил Чень Син, который до этого тактично шел на два шага позади, не влезая в наш разговор по душам. Только когда отец негласно разрешил ему присоединиться к нашей беседе, Син подал голос и подошел ко мне сбоку.

— Все-таки чему-то я тебя и научил! — похвалил Чень Яо сына.

Тем временем мы дошли до помоста, который вел на борт той самой яхты, где госпожа Цзян раздавала официантам указания. На палубе уже готовились накрывать стол к позднему обеду, но — со слов Чень Сина — консервативная Цзян Сюй Мей не могла оставить все просто так без присмотра. Я догадывалась, что мать Сина, не могла не приложить руку к организации торжественного обеденного процесса — радость в семье ребенка-трудоголика (п.а. хотел написать "работоголика", совсем уже крышей поехал). Так уж принято в патриархальном строе, что женщина, даже если не готовит, то должна хоть как-то поучаствовать в подготовке: накрыть на стол, наложить мужу и ребенку своей рукой еду в тарелку, разлить напитки по бокалам... Я не сомневалась, что Китай, как и Корея с Россией, не далеко ушел от традиционных семейных ценностей. Однако, я знала, что даже если и стану строить какие-то серьезные отношения с Чень Сином, то готовить уж точно буду не я. Син хозяйственный, и этим все сказано.

Как только госпожа Цзян заметила нас, поднимающихся на палубу, то прикрыла рот своими тонкими, худощавыми ручками, обвешанными дорогими браслетами. Ее красное платье-футляр, обтягивающее со всех сторон, только подчеркивало нежную и утонченную красоту, и, несмотря на яркий и броский цвет, делая женщину более хрупкой. Завидев меня, Цзян Сюй Мей прикрыла глаза, не то от шока и неприязни, не то от недоверия и трогательности момента — первое, что она увидела — заколка. Кажется, что только этого ее глаза и хотели — углядеть (или не углядеть) гребень в волосах избранницы сына. Она, как и любая другая мать, беспокоилась и ждала... Иначе, зачем еще смотреть поверх моей головы?

Женщина пришла в себя очень быстро. Ее эмоциональная заминка продлилась не больше секунды, а потом лицо стало на порядок холоднее: госпожа Цзян приняла образ истинной аристократки — сложный, загадочный и непостижимый. Чень Син, стоявший слева от меня, закатил глаза, совсем незаметно, отворачивая лицо, чтобы не оскорбить мать, а Чень Яо дружелюбно улыбнулся жене, пытаясь ее тем самым задобрить. Но госпожа Цзян была неумолима: как же без ее чуткого внимания и строгого участия сыночек сможет понять, достойна ли я приблизиться к семье Чень хотя бы на шаг?

— А вот и наша Мей-Мей, — довольно проговорил мужчина скрипучим голосом, подходя к жене и приобнимая ту за талию. — Посмотри кого к нам привел Чень Син, — он указал рукой в мою сторону и счастливо улыбнулся. Мы с Сином одновременно поздоровались.

— Мама, это Ан Риэ, — Син представил меня своей матери более официально, меня стиль общения. В этот момент я и поняла, что в этой семье женщина имела более авторитетную позицию, чем мужчина. То, как заискивающе смотрел на мать Син, было достойно похвалы. Не все женщины могут воспитать своих детей и мужей так, что они буквально перед ними стелились в поисках одобрения. Я смотрела на Цзян Сюй Мей с восхищением и уж точно без страха. Теперь я понимала, почему Син обратил на меня внимание: у нас с его матерью была одна схожесть — дерзкий взгляд, за которым прячется эмоциональная и ранимая личность. Сбросив маску с самого начала, госпожа Цзян показала мне истинное лицо, а я была достаточно внимательна, чтобы это заметить. — Риэ, это Цзян Сюй Мей, моя мама.

— Приятно познакомиться, — сказала я, думая: "Слава богу, что я не выбрала футболку в красную полосочку..." — мне не хотелось, чтобы у кого-то возникли какие-либо мысли схожие с "она желает всем угодить" или "она пытается походить на Цзян Сюй Мей", при том, что мы виделись впервые.

— Да, мне тоже, — женщина улыбнулась мне и, стараясь выглядеть ненавязчиво, подошла и обняла меня — не так, как это сделал ее муж — немного сдержаннее. — Уж не думала я, что родной сын хоть когда-нибудь вздумает познакомить меня со своей девушкой, — она жеманно махнула рукой на сына и, в точности как Чень Яо, взяла меня под руку, желая пооткровенничать. — Пойдемте на другую часть палубы, — позвала она мужчин, уводя меня к главной палубе в носовой части корабля, где был небольшой навес и зона отдыха с диванами. Стоило нам немного оторваться от Ченей и завернуть за угол, где был вход в каюты, как Цзян Сюй Мей начала любопытствовать: — Как долго вы знакомы?

— Я не уверена, трудно посчитать, — пожала я плечами, уходя от вопроса. Мне казалось, что женщина придет в ужас, когда узнает правду, потому что даже меня это иногда пугало. — Но наши отношения развиваются достаточно стремительно, — в голосе звучало небольшое напряжение, но я скрыла его за тихим хихиканьем, надеясь, что мне это поможет. Женщина, заметив заминку, одарила меня странным взглядом, но сказать что-то в ответ не решилась.

— А чем занимаешься? — как только мы дошли до аккуратных белых диванчиков, то женщина сразу же остановила меня и усадила напротив себя. — Чень Син говорил, что ты студентка? — госпожа Цзян оглянулась и поймала взгляд сына, чтобы подтвердить сказанные слова. Син кивнул матери, будто не только подтверждая ее слова, но и разрешая ей продолжить допрос, хотя все вокруг знали, что дозволения этой женщине не нужно. Меж тем Чень Син сел рядом со мной и взял за руку, пытаясь проявить поддержку. Я и сама прекрасно справлялась с напором матери семейства, но было приятно опереться и положиться на дорогого человека.

— Я изучаю экономику, но в этом году сосредоточила свое внимание на бизнесе, поэтому взяла пару интересных курсов на ближайшее полугодие, — рассказала я без задней мысли, однако женщина поняла это по-своему.

— Наверное вы на этом и сошлись, не правда ли? Мой сын настолько увлечен работой, что заражает своим энтузиазмом всех вокруг. Он с самого детства мечтал заниматься бизнесом, поэтому все эти годы он так много работает. Из-за этого я долгое время была обеспокоена его личной жизнью... Но кто бы знал, что уезжая из родного дома на такой долгий срок исключительно по рабочим моментам, Син все-таки начнет строить личную жизнь! — женщина искренне радовалась, что наконец-то увидела сына счастливыми и улыбчивым, вдалеке от рабочей атмосферы, да еще и в компании девушки. — Ну ладно, — Цзян Сюй Мей махнула рукой и резко сменила тему, понимая, что слишком разоткровенничалась: — Рие, какой бизнес тебя интересует, если это сфера твоих увлечений?

— На самом деле, я очень люблю музыку и неплохо в ней разбираюсь. В связи с этим я хотела открыть свою компанию по продвижению исполнителей, — это давно сидело в моей голове, еще с тех пор, как ребята из нашей группы в шутку предложили мне стать их продюсером. Естественно, я не видела себя в этой роли, однако иметь целую компанию было бы неплохо. Я бы отлично справилась с управлением, учитывая лидерские навыки, которые я оттачивала еще с раннего детства.

— Это довольно амбициозное желание, не так ли, дорогой? — женщина обернулась в сторону мужа, который сидел рядом. Чень Яо согласно качнул головой и потянулся к вазочке с очищенными мандаринами, которая стояла на низком столике.

— Да, учитывая рост популярности этой сферы в Корее. Каждый день появляются новые компании, продвигающие популярные среди молодежи группы. Конкуренция будет слишком высокой, — оценил ситуацию на рынке мужчина.

— Да, но я уверена, что можно придумать действительно хороший проект, который составит здоровую конкуренцию на рынке, — после моих слов старшие перевели на Сина взгляд, говорящий: "Нашел себе пассию под стать..." — не думаю, что скажи они это вслух, это обидело бы нас, наоборот было бы слишком смешно.

Когда яхта отдала швартовы, разговор медленно перетек в сторону музыки, и мы дружно обсуждали последние тенденции. На удивление, старшие члены семьи Сина, при всей их занятости, хорошо разбирались в последних новостях и трендах индустрии. Позже мы обсудили кино, моду и все, что было на слуху. Активный диалог продолжался до самого обеда, но резко прервался, когда официанты подали еду на стол. Нам пришлось перейти по правому борту в сторону кормы и занять места за столом. Мы с Сином вновь уселись напротив старших, продолжая лишь слегка поддерживать диалог во время еды.

— Успокойся уже, — шепнула госпожа Цзян мужу, когда заметила, что тот как-то тоскливо смотрит в сторону удочек, которые лежали у скамеек на палубе. — Поедим спокойно, а когда яхта остановится, то порыбачишь, — она положила тонкую ладошку на колено господина Ченя, но тот никак не ответил и просто перевел взгляд на еду. А я, зацепившись за замечание Цзян Сюй Мей, внезапно выпалила:

— Вам нравится рыбачить? Син рассказал мне, что вы любите этим заниматься. Знаете, я неплоха в рыбалке, потому что отец часто брал меня с собой порыбачить у моря. Я могу присоединиться? — решила навязаться я, случайно, развив неприятный, судя по всему, для госпожи Цзян разговор. Ей явно не нравилось пристрастие мужа, потому что, как только я начала говорить о рыбалке, то она раскрыла рот в немом неодобряющем крике, мол, зачем ты развращаешь моего мужа?

— Довольно странное увлечение для девушки... — сверкнула глазами в недовольном настрое женщина и пригубила бокал с шампанским. Я поняла, что женщина выдавила эту фразу из себя не с тем умыслом, чтобы задеть мои интересы — за ее недовольством скрывалась совсем другая причина.

— Я знаю, что вы, скорее всего, не ожидали такого. Я заметила, что вы постарались встретить меня по всем традициям вашей семьи... Я это очень ценю и уважаю... Официальная атмосфера, красивый стол, еда уровня Мишлен, не менее... Все так элегантно, красиво и со вкусом. Но, если честно, то меня совсем не пугает и что-то простое. Кажется, рыбалка уместна для прогулки по морю, — я с улыбкой на лице посмотрела в сторону Чень Яо, и лицо мужчины просияло от счастья. Ему, наверное, было приятно, что кто-то способен поддержать его за этим столом. Я так поняла, что никто еще не осмелился идти против слов Цзян Сюй Мей, потому что Син предупреждающе сдавил мое колено под столом, за что я несильно ударила его.

— Да, мама, мы же так редко отдыхаем, давайте насладимся этим моментом? К тому же, у меня есть некоторые вопросы, которые я бы хотел обсудить с тобой наедине, если никто не против, — решил сгладить углы Чень Син, поняв, что ни я, ни госпожа Цзян уступать в этом небольшом споре не намерены. Я, как и Цзян Сюй Мей, просто мерились выдержкой, настойчивостью и упрямством. Это спор начался только из-за того, что мы обе показывали друг другу характер. Ни одна из нас не пыталась задеть другую. Мы обменялись с женщиной понимающими взглядами, а потом посмотрели на Сина, пытаясь понять, чью же позицию он примет. Конечно же и я, и госпожа Цзян ожидали того, что он будет на моей стороне. Так и случилось.

— Что ж, тогда после завершения трапезы, — женщина вновь отпила из бокала, но в этот раз, чтобы скрыть хитрую улыбку — сын прошел ее небольшой тест на верность. Как бы не была авторитетна роль матери в жизни Синя, женщина у него могла быть только одна — и госпожа Цзян это знала. В этот момент, за столом, она будто лично приоткрыла мне двери в их семью.

Когда бокалы, залитые доверху шампанским и вином, опустели; тарелки, некогда заполненные изысканной пищей, остались наедине лишь с объедками, а все гости насытились, то каждый разбрелся по разным сторонам палубы: я и Чень Яо взялись за удочки, а Цзян Сюй Мей и Чень Син отошли к зоне отдыха обсуждать что-то важное.

— Знаешь, а ты понравилась Мей-Мей, хоть я и ожидал совсем обратной реакции, — сказал господин Чень, закидывая удочку в море. Капитан приказал спустить якорь на дно пару минут назад, и теперь яхта стояла далеко-далеко от берега Пусана — был виден только его край. За нами было бескрайнее море, волны которого мерно покачивали судно в разные стороны. Я оторвалась от разглядывания пейзажа и посмотрела на Чень Яо: пристально, с интересом. — Она бы в жизни не дала себя кому-то подвинуть, — посмеялся мужчина над моей реакцией. — Она королева, поэтому всегда должна стоять на вершине этого мира. Соперницы ей нипочем. Я сам ее избаловал — сам даровал Мей-Мей корону. Но ты... — господин Чень вновь улыбнулся и посмотрел на меня с восхищением. — Мей-Мей понимала, что однажды ей придется уступить. И то, что она сделала этот шаг для тебя — о многом говорит.

Что-то стало наклевываться — я это поняла, когда за леску резко потянуло несколько раз. Я стала накручивать катушку под довольные восклики мужчины. Чень Яо сходил за ведрами, наполненными водой, и поставил их рядом: мы планировали посоревноваться — кто наловит больше рыбы — а потом выпустить добычу в море. Чтобы не испортить платье морской водой, капитан яхты одолжил мне дождевик, поэтому, когда я вытащила извивающуюся рыбу на палубу, то почти не намокла. В суете я все-таки успела задать вопрос — о чем же все-таки говорит поступок Цзян Сюй Мей? — и когда мы вернулись к мирному выжиданию очередного наклева, Чень Яо ответил — начал издалека:

— У Цзян Сюй Мей никогда не было соперциц ни в одной сфере, потому что обойти ее было невозможно. Она всегда была лучше всех. И без исключений получала все, на что могла положить глаз. Уж не знаю, что Мей-Мей взбрело в голову, но, когда мы были обычными студентами университета, она решила, что ей нужно было завоевать мою любовь. Возможно, потому что я не был заинтересован в любви и редко смотрел в сторону Мей-Мей, в то время как каждый желал ее руки и сердца, или от того, что ей просто стало скучно... Но факт остался фактом — она отдала мне свое сердце и насильно пленила мое, — мужчина замолчал, когда его удочка стала дергаться; мы немного отвлеклись на вылавливание рыбы, а потом снова вернулись к разговору: — Так о чем я? Ах, да... Я был обескуражен настойчивостью Мей-Мей и уступчиво делал все, о чем она просила. Мне казалось, что она просто играется, пока я сам не влюбился в ее упрямство. Посреди учебного года второго курс, она должна была уехать с родителями во Францию и устроиться там в университет по обмену. Я подумал, что это мой шанс за время ее отсутствия стать лучше. Поэтому я приложил все свои усилия, чтобы подняться на уровень Мей-Мей. Я открыл свой первый бизнес: скупал старые диваны за гроши и перепродавал с наценкой. Полностью погрузился в бизнес. И всего за пару месяцев смог открыть свой магазин с подержанной мебелью и антиквариатом. Потом я успешно продал этот бизнес, когда он был на пике, и купил старую булочную. Тогда я и понял, что покупка и продажа бизнеса — как старый диван — стоит только очистить, отмыть, отполировать, так сразу же можно делать наценку. Моими усилиями булочная набрала популярность и постоянных клиентов, и я продал ее. И этим я занимаюсь до сих пор — покупаю и продаю бизнесы.

Подул прохладный ветерок, и я вдохнула полной грудью, ощущая свободу под кожей. Море было спокойным. Еще месяц-полтора и начнется сезон дождей: ураганы, тайфуны, серое небо, грозы и беспокойное море, поедающее наводнениями целые города. Да, все это когда-то повторится, как и во все года до этого. А пока... Я получала наслаждение от умиротворения.

— Мей-Мей наблюдала всю жизнь, как состояние нашей семьи, в независимости от связей, старых статусов и поддержки сторонних людей, росло и приумножалось с каждым годом. Если бы не дорогая Мей-Мей, я бы давно растворился в своей работе и обязательствах, — Чень Яо вздохнул и поправил шляпу на голове, чтобы скрыть лицо от палящих лучей солнца. — Син смотрел на меня и учился тому же. Все-таки отец всегда должен служить примером для своего сына, — мягкость и гордость, с которой сказал это господин Чень, тронули меня. А наши с Унчоном родители и не думали быть примером для нас, они только бесконечно требовали результатов, которых не смогли добиться сами по молодости. Даже стало как-то обидно за себя. Тем временем, пока я погружалась в детские травмы, отец Сина продолжил рассказывать: — Мей-Мей видела меня и всю жизнь боялась, что и Чень Син станет таким же. Что, собственно, и случилось. Это была большая катастрофаа... — с долей сарказма и насмешки в голосе протянул господин Чень. — Мей-Мей всегда хотела, чтобы у Чень Сина просто был родной человек рядом, пока он ездит по миру. Все-таки нельзя же вечно быть одному, верно?

— Верно, — тихо выдавила я, вспоминая своих родителей. Им уж точно не интересно, что у меня на душе: одинока ли я, есть ли друзья или партнеры? Они редко звонили, а если и звонили, то интересовались успехами в учебе или жаловались на свою рутину, будто у меня нет тех же проблем. — Здорово, что вы так заботитесь о сыне, — скупая улыбка искривила мое лицо, на большее я и не была способна.

— Конечно, он же единственный ребенок у нас. А твои родители о тебе так не заботятся? — мужчина чутко отследил перемены на моем лице: как заинтересованность сменилась апатией.

— Не знаю... Скорее их беспокоит мое будущее. Они вложили много сил, чтобы я поступила в университет и получила достойную профессию. Им нравится знать, что я лучшая студентка на курсе и сохраняю грант уже третий год подряд. Выплаты покрывают половину моей учебы, это немного помогает, — я постаралась выглядеть счастливой, потому что я знала: некоторые родители даже и меньших возможностей дать не могут, обеспечив своим детям только бесконечное количество психологических травм. Но даже понимая это, я все равно себя жалела. Было бы в тысячу раз приятнее, если бы меня просто старались принять как живого человека, со своими мыслями и чувствами. — Мои родители любят меня, но по-своему... — постаралась убедить себя я, но сознание кричало: "Они любят только твои заслуги!" — оттого печаль и отразилась на моем лице. Отец Чень Сина, будто поняв, о чем я думаю, сказал:

— Думаю, что не обязательно требовать от родителей того, чего они сделать не могут. Людей трудно изменить, если они того не хотят. Важно, чтобы ты себя любила и ценила. Тогда ты сможешь выбрать правильных людей, которые смогут тебя понять и принять такой, какая ты есть на самом деле, — мужчина заботливо похлопал меня по плечу. Я посмотрела ему в глаза и увидела то, чего никогда не надеялась увидеть от своих родителей — понимание.

Удивительно, как быстро могут понять друг друга два человека — все, что нужно — небольшой разговор по душам. Мы видим своих людей издалека. Наши души всегда стремятся к покою, поэтому они ищут тех, кто им его подарит. Да, я беспокоилась и переживала перед встречей с родителями Сина, потому что не могла представить, что меня ждет. Как же было приятно осознать, что излишняя тревога оказалась напрасной — родители Сина, хоть и необычные люди, но все же добрые, заботливые и открытые люди. Это была та семья, в которой я так давно мечтала оказаться. Возможно, что первое впечатление окажется обманчивым, но сейчас я готова поддаться этой иллюзии.

Переполненная эмоциями, я обняла господина Ченя, совершенно позабыв о приличиях и нормах. За нами издалека наблюдали Син и его мама. Я не знаю, о чем говорили эти двое, но в моменте они замерли, обменявшись улыбками. Тогда я поняла, что все будет хорошо.

Мы еще какое-то время порыбачили, а потом госпожа Цзян попросила капитана возвращаться к берегу. Мы отлично провели остаток времени, слушая рассказы родителей Сина о Китае. Под конец, когда мы сошли с палубы яхты, Цзян Сюй Мей пригласила нас на летние каникулы в их поместье в Китае. Син пытался дать неопределенный ответ и оправдаться работой, но я быстро перебила его и сказала, что мы вырвемся на недельку-другую.

В Корее вечерело рано. Закатное солнце последний раз одарило землю лучами в шесть часов вечера и скрылось за морем. Мы с Сином ехали в ресторан, где подавали морепродукты и бурно обсуждали встречу с его родителями. Я поделилась хорошими впечатлениями, а он плевался ядом, потому что я "непонятно, зачем, согласилась поехать в Китай". Моим оправданием стала лишь одна фраза: "А я не понимаю, зачем ты решил познакомить меня со своими родителями, предупредив ночью, за сутки!" — на этом мы были квиты. Пусть теперь он понервничает.

Еда в ресторане была прекрасной. Я хотела заказать вторую порцию жареных креветок в соусе с пастой и взять ее с собой, когда Син предложил поехать в отель — тогда-то я и поняла, что прекрасно обойдусь и без дополнительной тарелки.

Мы вновь оказались в салоне машины. Мы оба были нетерпеливы, однако что-то нас еще останавливало, чтобы не заняться сексом в машине: то ли это был высокий нрав Сина, который не позволял ему взять девушку на заднем сиденье автомобиля, то ли моя, непонятно откуда взявшаяся, стеснительность и скромность. Мне казалось, что после знакомства с родителями, наши отношения должны стоять чуть выше животной страсти. Однако горячий секс в машине все еще казался заманчивым. Больше всего подкупал страстный и буквально поедающий взгляд Сина за ужином, кажется, он так не смотрел на меня еще ни разу. Уж не знаю, что произошло, но внутри него точно что-то изменилось: пламя в глазах горело еще ярче, чем когда-либо.

— О чем вы говорили с мамой? — спросила я, когда Син погнал машину через весь Пусан в отель Чхве. — Ты вроде бы сказал, что у вас должен состояться какой-то важный разговор?

— На самом деле, ничего важного там не было. Я просто придумал оправдание, чтобы отвлечь ее. Но мы все-таки поговорили. И говорили мы о тебе, — не стал лукавить Чень Син. Он повернул голову в мою сторону, чтобы столкнуться с заинтересованным и пытливым взглядом. — Напряглась? — посмеялся он, наблюдая, как я свожу брови к переносице. — Я пошутил, не злись, — он снова вернулся к дороге и положил руку на мое оголенное колено. — Ты очень понравилась маме. Она была удивлена, что спустя столько лет, как я забрал гребень, он все-таки оказался у кого-то в волосах. Честно говоря, я тоже беспокоился о ее реакции, но все прошло гладко. У тебя такой же напористый темперамент, как у нее. Я думал, что она не смирится с тем, что в семье будет еще одна женщина с буйным характером, но я ошибся.

— Ты считаешь, что у меня сложный характер? — усмехнулась я, не сводя глаз с Сина.

— Да, ты себя недооцениваешь. Кажешься покладистой и расслабленной, но любишь держать все под контролем. На тебя смотришь и понимаешь, что ты всегда берешь то, что хочешь. Тебе скажешь сделать так, а ты послушаешь и сделаешь все по-другому. У тебя взгляд оценивающий и наблюдающий, ты живешь здесь и сейчас. Есть девушки, которые погружены в свои мечты и фантазии, все ждут своего "долго и счастливо", а ты просто берешь и делаешь, не задумываясь о последствиях ни на миг. И будет как будет, — ответил мне Син, задумчиво выводя на моем колене какие-то узоры, понятные только ему. Я замерла в кресле, перемалывая внутри странные и смешанные чувства: было странно слышать такое о себе, сказанное с любовью и трепетом. — Я просто знаю, что с тобой мне всегда будет так же легко, как и сейчас. Рядом с тобой я чувствую, будто я нашел то, что давно потерял. Кажется, что даже рутина тебе будет нипочем.

— Ну, посмотрим, — уклончиво ответила я, снова пытаясь вывести его в правильное русло. Что-то Син опять воду мутит.

— Я имел в виду, хочешь ли ты съехаться? — а это уже было то, что он хотел спросить у меня, но постеснялся сразу.

— Хочу, — быстро согласилась я, даже не задумавшись и на секунду. Как только Син услышал мое согласие, то его рука резко поднялась выше, задирая платье и касаясь внутренней стороны бедра — я пропустила воздух сквозь зубы. — Только я перееду к тебе в том случае, если ты быстрее довезешь нас до отеля! — я сильнее сжала ручку на двери, вонзая ногти в мягкую обивку.

— А к чему такая спешка? — насмехался молодой человек, указательным пальцем касаясь кружев трусов.

— Да, действительно! — я уже собиралась в отместку ухватить его за яйца и хорошенько сжать их в руке, но Син вытащил руку из-под платья и перехватил мою ладонь, не давая совершить задуманное. — А. То есть тебе можно, а мне нельзя?

— Я за рулем, — оправдался Син, ухмыляясь.

— Вот именно, что ты за рулем! Не отвлекайся! — с жаром воскликнула я и поправила пушок, прилипший ко лбу.

— Можешь мне довериться, — Син снова одарил меня одним из своих соблазняющих взглядов и полез рукой ко мне в трусы, а мне оставалось только раздраженно выдохнуть и закатить глаза так, как это обычно делал Минсу. — Просто получай удовольствие, — промурлыкал Чень Син, снова касаясь влажной ткани трусиков.

Даже несмотря на то, что мы оба хотели поскорее раздеться, прикоснуться друг к другу и окунуться в мягкость постельного белья, Син оставался аккуратным и нежным. Он не спешил отодвинуть ткань трусов и коснуться половых губ, клитора и влагалища, наоборот, он томительно растягивал момент, будто проверяя нас на прочность. Син еле касался кружевной ткани белых трусов, медленно проводя пальцами вверх-вниз; он будто хотел возбудить меня лишь для того, чтобы трусы намокли еще больше. Каждое его трепетное касание распаляло меня все сильнее, выворачивая нервные клетки наружу, лишая самоконтроля. Я медленно дышала и во все глаза уставилась на серьезное лицо партнера; он выглядел так, будто ничего и не происходило, что неимоверно раздражало — для него существовала только дорога, скорость и мое тихое дыхание.

Син откинулся на спинку кресла, вытягивая руку вперед и держась за руль. Он будто нарочно не смотрел в мою сторону. Он включил поворотник на светофоре, не сбиваясь в своих ленивых поглаживаниях и на секунду, и когда я уже начала привыкать к ощущениям, резко отодвинул кромку трусов и коснулся влагалища. Каково было мое разочарование, когда Син не вошел внутрь, а лишь смазал пальцы во влаге, чтобы потом... засунуть мокрые пальцы себе в рот, пробуя на вкус природную смазку. Он даже причмокнул, облизнув кончики пальцев, а я смотрела на это с открытым ртом. С усилием закрыв и открыв рот еще пару раз, я выдавила сквозь зубы:

— Если мы сейчас же не окажемся в отеле, я твой горделивый нос сломаю, оторву и запихну тебе же в жопу, понял меня? — угрожающе проревела я, резко, одним движением, опуская подол платья и натягивая его до колен.

— Мчу, — веселым голосом ответил Чень Син и сильнее надавил на педаль газа.

Долетели с ветерком.

Залетая на всех парах в отель Чхве Юнмина, мы не были готовы застать вышеупомянутого с Каном Минсу в вестибюле на кушетке, да еще и страстно целующимися. "Ну, лис! Ну, негодяй! Совратитель ангелов!" — думала я, наблюдая за тем, как друг Сина подминает под себя податливого нетронутого даже ветерком святого мальчика. Мне не верилось, что это действительно произошло; от шока даже хотела подойти и прописать наглецу-Юнмину смачный подзатыльник, но Син меня остановил, напоминая о цели нашей спешки. Мне пришлось поддаться на уговоры ухажера и подождать до следующего дня, чтобы прояснить всю ситуацию на свежую голову: "Как же так?" — не могла понять я.

Но удивляться дальше не было времени: Чень Син втолкнул меня в лифт и припечатал к стене. Лифт пошатнулся в шахте от нашей страстной, волнительной и животрепещущей любви (п.а. aka сексуальной страсти и напряжения). Мы были словно опьянены друг другом, нападая со страстными поцелуями. Мы соскучились по такой интимной и горячей близости (романтика романтикой, а секс по расписанию).

Мозг отшибло напрочь: пока лифт ехал в забронированный люкс, я стянула с ног лодочки и раскидала их по разным сторонам, а потом задрала платье и сняла трусы, вешая их на камеру наблюдения в лифте. Син сначала не понял, что я делаю, но когда увидел белые трусики в моей руке, то весь покрылся красными пятнами, не то от смущения, не то от злости. Я спросила его шепотом, приблизившись к уху: "А ты хотел их понюхать?" — и кончиком языка лизнула мочку, вызывая дрожь в чужом теле. Вместо ответа Син задрал платье и погрузил сразу два пальца во влагалище, срывая с губ стон. Я обвила его шею руками, буквально вешаясь без сил. Чень Син притянул меня к себе за талию ближе, пытаясь слиться воедино. Губами он припал к моим, заглушая стоны. Нам становилось жарче с каждой секундой. В порыве страсти я сдернула пиджак с плеч мужчины и откинула его в сторону. Син же начал стягивать с меня одной рукой полосатую кофточку, оголяя плечи и ключицы. Я откинула голову назад, когда Чень Син раздвинул пальцы, а потом коснулся клитора. Прикрывая глаза, я ощутила тепло губ на каждом миллиметре своей кожи: сначала на подбородке, потом на шее, яремной ямке, ключицах и груди.

Бешеная страсть захватила наши головы всего на каких-то двадцать секунд, пока лифт поднимался на самый верх. Стоило только дождаться извещения о прибытии, чтобы вновь вернуть нас из нирваны на землю. Мы ретировались из лифта в туже секунду, как двери открылись, позабыв напрочь о нижнем белье, туфлях и верхней одежде — мы бежали сломя голову в номер, чтобы продолжить начатое.

Не успела дверь за нами закрыться, как я уже стаскивала с Сина брюки, вынуждая того лечь на пол, застеленный ковром. Мужчина тоже не отставал: обнял меня за талию, чтобы дотянуться до молнии и расстегнуть платье. Молния сзади разъехалась, и я вдохнула полной грудью, ощущая легкость — платье сковывало движения в течении всего дня. Син, оставшийся лишь в трусах, футболке и носках, потянул нас вверх, чтобы подняться и снять последний оплот моей скромности. В этот момент я поняла, что останусь полностью голой, поэтому я лукаво улыбнулась и, вместо того, чтобы помочь Сину снять платье, толкнула его в сторону кровати; я хотела раздеть его раньше и выиграть это небольшое состязание.

Я, как львица, играющаяся с антилопой, наступала на Сина, постепенно направляя. Когда оставалось всего парочку сантиметров до финишной прямой, я запрыгнула на бедра мужчины, обвивая его руками и ногами. Чень Син, потеряв равновесие, покачнулся и рухнул спиной на кровать, тревожно оглядываясь. Я подставила ему ладонь под голову, на случай, если матрас не выдержит нашего веса, но все обошлось — приземление было мягким. Сина удивила моя быстрая реакция и внимательность, поэтому он смог лишь шокировано открыть рот и восхищенно на меня посмотреть. Я воспользовалась предоставленным моментом и резко приблизилась к его лицу, чтобы поцеловать, но я отвлеклась, наблюдая, как рука Сина потянулась к моим волосам, вытаскивая гребень и распуская хвост. Мои волосы будто волнами расплескались по сторонам, скрывая нас от остального мира.

— Ты прекрасна, — прошептал Син мне в лицо, обдавая щеки и нос горячим дыханием. Все той же рукой он заправил мне волосы за ухо, осторожно касаясь кожи. Я не сдержала тихий смешок, почувствовав нежное прикосновение — щекотно.

— А как же, — продолжила смеяться я, повторяя действие Сина, но уже с другой стороны, создавая симметричный образ. — Что бы ты делал, если бы я не была такой замечательной? Красивая, умная, открытая... — хотела сказать "честная", но тогда бы это стало ложью, поэтому я запнулась на мгновение, а затем продолжила: — харизматичная, добрая, заботливая... — я без стеснений перечисляла все свои лучшие стороны, а Чень Син смотрел на меня с улыбкой и мотал головой в разные стороны.

— Ты не можешь не быть такой. Если все это отсутствовало бы в тебе, ты бы уже была не ты. Это был бы совсем другой человек, — запутанно и бессвязно объяснял молодой мужчина свою позицию, пытаясь донести мне лишь одну-единственную мысль, которая лежала на поверхности: он любит меня такой, какая я есть. — Я имел в виду...

— Знаю, знаю, — я приложила указательный палец к его губам, останавливая сумбурную речь. — Мы вообще-то не ради слащавых слов сюда бежали, не так ли? — напомнила я то, о чем Чень Син уже подавно забыл. Я рассчитывала на осознанный и серьезный взгляд в ответ, возможно на переход к активным действиям, но никак не детское баловство — Чень Син улыбнулся и поцеловал кончик пальчика. Я ахнула и неразборчиво что-то промямлила, отвлекаясь, тогда-то Син и перевернул нас, оказавшись сверху. — Эй! — недовольно воскликнула я во весь голос. Волосы вновь растрепались и налипли мне на запотевшее лицо. Я насупилась и приподнялась на руках. — Я буду мстить! — Син в ответ только рассмеялся, не ожидая, что я окажусь настолько сильной, чтобы буквально содрать с него полосатую футболку с первого раза. От моего напора даже швы были в шоке — послышался трескающийся звук. Но нам уже было совсем не до него...

Откинув футболку куда-то в сторону двери, я прильнула к Сину со всей страстью, касаясь его накаченной спины вспотевшими ладонями. Перемещая руки выше, я коснулась шеи, а потом черных, как смоль, волос, автоматически зарываясь в них пальцами и оттягивая пряди. Син тоже не отставал: он положил широкие ладони мне на плечи и поочередно стянул одну болтающуюся бретельку платья за другой, полностью оголяя торс.

— На тебе нет лифчика! — только-только понял он, открывая себе прекрасный вид на небольшой размер груди — в самый раз, чтобы аккуратно поместиться в ладонь партнера.

— Да, но ты не заметил, — фыркнула я, собирая подол юбки у талии, чтобы снять платье через верх.

— Может ткань слишком плотная? — догадывался Чень Син, помогая мне раздеться окончательно. Он резко дернул ткань вверх, а я подняла руки. В ту же секунду, как я осталась совсем неприкрытой, на пол что-то упало с громким звуком и покатилось по полу.

— Черт, — ахнула я, отталкивая Сина в сторону и устремляясь в центр комнаты, куда упало одно из колечек, которые я уже очень давно не выпускала из рук ни на секунду.

— Что там такое? — в замешательстве спросил молодой человек и даже немного подался вперед, пытаясь разглядеть голубое колечко на полу в мало освещенной комнате.

— Да ерунда, — смущенно протараторила я и искривила рот в улыбки, пытаясь скрыть тревогу. Поднимая украшение и пряча его в руке, я неловко подошла к кровати и начала искать карман в бесконечной юбке белого платья. Прошло достаточно времени, чтобы я начала раздражаться от того, что мои попытки спрятать кольцо не заканчивались успехом. На нервах я чуть не разодрала платье к чертовой матери, но Син меня остановил, схватив за предплечье. В его глазах стояло беспокойство, когда он спросил:

— Да что там такое, я понять не могу? Чего ты так завелась? Что-то случилось? — его явно пугало мое странное поведение, которое никак не располагало к интимной и доверительной атмосфере.

— Да ничего, я же сказала, так, фигня абсолютная. Не бери в голову, — пыталась я уйти от вопросов, но почему-то на душе стало как-то гаденько: я долго думала в шутку подарить Чень Синю кольцо, даже сжилась с этой мыслью, полностью погрузившись в нее, но сейчас почему-то обесценила свои чувства и идеи. Казалось, что после идеального дня с родителями, приятного вечера в ресторане и накатывающей волнами страсти, моя идея была слишком детской и наивной по сравнению со всем, что мы пережили за сегодня. И то, что кольцо выпало так внезапно — будто какая-то насмешка судьбы. Словно весь мир хочет посмотреть на то, как я мнусь с этим кольцом, и посмеяться над глупой ситуацией.

— Если ты так раздражаешься, значит — не фигня, — спокойным голосом ответил Чень Син и потянул меня обратно на кровать. Я вздохнула и, полностью потеряв настрой, прикрыла торс одеялом, но кулак не разжала, продолжая стискивать глиняную поделку в ладони. — Ты бы не стала расстраиваться по пустякам. Тебя же ничем не запугаешь!

— Да, ничем, — согласилась я с поникшим голосом, накрывая одну рукой другую, будто Син мог полезть ко мне и насильно отобрать колечко. — Просто, знаешь...? — "Попытка не засчитана!" — подумала я и поджала губы, не зная как объясниться; я даже не подумала, что и сказать, потому что не могла понять свои чувства и как-то оформить их в мысли. В голове все как-то перемешалось и скрылось за густым туманом.

Чень Син напряженно ждал ответа, не сводя с меня тревожного взгляда. Он не мог просто так смотреть и наблюдать мои внутренние метания, поэтому, чтобы проявить поддержку и хоть как-то успокоить нас обоих, он положил свою правую руку поверх моих сжатых ладоней, делясь теплом и заботой. Син ждал, пока я соберусь с мыслями и начну говорить. Его молчаливое участие не давило, и это было прекрасно, ведь не все могут ждать столько, сколько потребуется.

Я не знаю, как долго мы так просидели: без единого звука, держась за руки, оголенные и открытые. Через какое-то время я все-таки набралась смелости и поддалась тому детскому порыву, который захватил меня еще тогда, когда я гуляла по жилому району недалеко от университета. «Все! — решила я, — либо сейчас, либо никогда!» — радикальности мне не занимать. Я тихо спросила: "Знаешь, что у меня в руке?" — Син в ответ на мой заговорщический тон, которым я в детстве привлекала к себе внимание в школе, лишь покачал головой. Тогда я села по-турецки, как можно удобнее, спрятала одну руку с кольцом за спину, а второй стала снова рыться в юбке, и когда я нашла часть пары, то тоже спрятала ее за спину. Чень Син наблюдал за мной с неприкрытым интересом, копируя позу лотоса; так мы и сидели — друг напротив друга.

Я поменяла местами кольца, перекладывая их из руки в руку, а потом протянула два кулака вперед. Син вздернул бровь: «И чего ты хочешь от меня?» — будто спросил он, и я отзеркалила его мимику, качнув головой на руки: «Выбирай», — вот и все, что я хотела бы сказать. Молчаливые переглядки закончились вздохом Сина — он указал пальцем на левой кулак, и я раскрыла его, показывая розовое кольцо.

— Я не понимаю... — в замешательстве проговорил Чень Син, уставившись на кольцо. Он сложил большой и указательный пальцы буквой «V» (п.а. «ви» или можно сказать «пистолетиком», как вам нравится?) и приставил их к подбородку, изображая глубокую задумчивость. Я закатила глаза и схватила Сина за запястье той руки, которой он поддерживал образ мудреца, и разогнула все пальцы, пытаясь визуально примерить кольцо. — А? — Чень Син глупо улыбнулся.

— Маленькое... — разочаровалась я вслух, потому что хотела надеть украшение на безымянный палец. — На мизинец должно подойти... — поразмыслила я вслух. И, прежде чем надеть кольцо, я резко вдохнула воздух через нос и громко спросила, заглядывая Сину в глаза: — Ты хочешь быть моим мужем? — бойко, смело и отважно, как будто это последний день моей жизни.

Лицо Чень Сина вытянулось, челюсть отлетела куда-то на другой конец света, а глаза засияли тысячами бриллиантов. Ох, ну кто бы мог подумать, что он так отреагирует... В темноте мне даже показалось, что он вот-вот, еще мгновение, и заплачет. Но внезапно, Син будто осознал, что услышал, и, закрывая нахлынувшие волной эмоции в себе, сделал абсолютно спокойное, но не менее решительное, чем у меня, лицо.

— Я вообще-то думал это спросить сам, но только не в такой ситуации и не так скоро... — обиженно заговорил он, будто у нас было какое-то соревнование. (Да, в моей голове было, ну и что?) Я вздернула бровь и тяжело вздохнула, все еще держа кольцо на весу рядом с пальцем: "Где мое "да"?!" — вертелась подгорающая, как блин на сковородке, мысль в голове.

— Буду ли я твоим мужем? — скептично задала вопрос я, продолжая изображать заносчивый и раздраженный вид, будто весь мир мне обязан. Но внутри я разрывалась от нервного, неконтролируемого и безумного хохота, будто в меня вселился сумасшедший из дурки, и я старательно сдерживалась, чтобы это не превратилось в реальность. Держать лицо было изнурительно трудно — как это делала Цзян Сюй Мей, я не понимала.

— Что? Нет! Не это, — Син явно разволновался, путаясь в собственных мыслях. А я ему и не помогала, лишь сильнее вводила в заблуждение странными вопросами. В моих же интересах было бы лучше направить его мысли в нужное русло, однако я противоречила себе и делала все наоборот. И все почему? — я не хотела услышать "нет". "Не в мою смену!" — кричала гордость, поэтому я оттягивала момент. Тем временем Син пытался сложить два и два: — То есть, я хотел сказать, что спросил бы тебя...

— Скажи уже "да"! — не выдержала я, тряхнув партнера за руку несколько раз. — Скажи "да", потому что я устала держать это кольцо! Скажи "да", потому что я хочу уже закончить все это, поцеловать тебя, а потом прижать к кровати и... — я оглядела нас, раздетых и еле прикрытых постельным бельем... И румянец проступил на моих щеках, потому что я уже давно не испытывала такой неловкости, перемешанной со страстью и нежностью. — В общем, скажи "да", если все, что есть, было и будет между нами, имеет для тебя значение! — проговорила я на одном дыхании, почти теряя сознание от недостатка кислорода.

— Да! — то ли это был недовольный рык, то ли разозленный вскрик, то ли какой-то взволнованный восклик — я сама так и не поняла, потому что в голове все смазалось, перемешалось и превратилось в какую-то кашу после того, как Син меня пылко и страстно поцеловал, словно это был последний день перед концом света. Он перехватил мои руки, будто боялся, что я убегу или растворюсь в воздухе — держал крепко. А я от взволнованности и неожиданности момента выронила оба кольца, и они упали куда-то... не знаю куда...

Что ж, я думала, что не так пройдет мое предложение руки и сердца. Почему-то я всегда думала — как и прописано обществом для любой девушки — что получу золотое кольцо с бриллиантом от принца на белом коне, где-то у Эйфелевой башни, ночью, и вокруг будут гореть тысячи огней; я мечтала, что в небо запустят салют с сердцами, пробитыми стрелами, какой-нибудь дедушка вызволит из клетки двух голубей и отправит их в воздух, а потом пройдет парад в честь моей с мужем любви, с песнями и танцами... Но все это было лишь в детских фантазиях. На деле предложение руки и сердца оказалось совсем уж скомканным и неловким, сделанным при абсолютно странных обстоятельствах, лишенных романтики... Но я даже и не догадывалась, что в этом и кроется вся романтика: особенность момента зависит от двух людей и их общего опыта. Было бы странно, если бы предложение сделал Син, да еще и в Париже... Трудно представить.

Все было странно в эти выходные в Пусане. Но я знала, что буду еще долго их вспоминать...