Миротворец оказывается приятным собеседником: он написал с утра, когда Аля ещё лежала лицом в подушку. Ответила девушка только к обеду, узнала, что зовут его Андреем — а уже три дня спустя согласилась встретиться в кафе. Андрей много улыбался, постоянно шутил, но слушал вниматель. Аля похвастаться тем же не могла, время от времени отвлекаясь на веснушки или ямочки на щеках.

В свете дня парень ещё более приятным, чем в темноте у бара.

— Здравствуй.

Он протянул руку. Аля смотрела на нее пару мгновений, пока не решилась представиться следом:

— Привет, — она тоже протянула ладонь, но Андрей не пожал ее, вместо этого осторожно поцеловав кончики пальцев.

С лица его не сходила шкодливая улыбка, убеждая, что театральный жест был сделан для поднятия настроения. Аля тихо рассмеялась, прикрывая лицо второй рукой — не столько от сложившейся ситуации, сколько от приятного удивления.

Андрей работал в полиции чуть больше года. Он, словно герой какой-нибудь сказки, стремился достигнуть справедливости во всем, горел профессией. Аля, учащаяся на бухгалтера, ответным рвением к будущей работе похвастаться не могла.

Как оказалось они во многом были противоположны.

Аля слушала и слушала, с каждым произнесенные словом понимания, что вряд-ли они поладят. Но согласилась прийти на второе свидание. И на третье, с ужасом ожидая, когда Андрей наконец пойдет, что девочка-хмурое-лицо только отнимает его время.

Со временем парень начал провожать Алю с работы. Она после учебы продавала сладости на островке в торговом центре и возвращалась поздно.

Отношения с Андреем развивались слишком прекрасно, чтобы быть правдой. И настолько же отвратительно все становилось дома. Отец с каждым днём был все злее и слова его было сложнее слушать без слез.

«Ну хоть не бьёт» — думала Аля, в очередной раз пересчитывая заработанные деньги. Будто от этого их станет больше и Аля наконец сможет переехать.

Иногда Аля хотела выйти в окно. И, наверное, вышла бы, если бы не боялась боли и расстроить Андрея.

Ее длинный язык довольно часто не был соединён с мозгом. Почему она не могла заткнуться? Просто взять и потерять голос, чтобы наконец перестать наживать себе проблемы.

Отца не устраивал бардак. И плевать, что только он и наводил в доме срач: мама сутками напролет спала, а Аля приходила под вечер и мало-помалу прибиралась. Наверное, надо было устраивать полноценную уборку, чтобы не нарваться… Но Аля наивно предположила, что раз в их комнате посуда горой, то это не акцентирует его внимание.

Сначала отец будил в двенадцать ночи, указывал убираться. Позже, недовольный, будил снова, уже к двум ночи — видимо профилактики ради. Сонная Алена шла за кричащим отцом на кухню. Сквозняк задевал босые ноги: мужчина решил открыть дверь и проветрить помещение.

А на кухне он кричал и кричал. Злился от любого слова так, что Аля даже понять не успела, как перед глазами замахал кулак.

— Одного моего удара хватит, чтобы ты легла прямо тут! — зло, едко проговорил о, не замечая как у дочери затряслись руки.

Аля его боялась ещё сильнее, чем он умел злиться.

Под утро визит повторился вновь — Аля притворилась спящей, пряча неровное дыхание в полушке. Отец влетел в комнату и сел в кресло. Сидел долго, а потом вдруг встал и пересел на кровать Али. Перегнулся, больно сдавливая колени и заговорил.

— Я тебя так люблю, сладенькая моя. Ты моя единственная дочка, неповторимая. Я тебя так люблю, больше жизни, — приторно сладким голосом вещал он.

…Аля случайно всхлипнула. Отец нахмурился, и в темноте его глаза показались бездонными провалами.

— Что случилось? Тебя кто-то обидел?

Аля покачала головой. И отчего-то решила признаться. В ней всегда теплилась надежда, ведь казалось, что он может понять все горести.

Тот, хороший папа из трезвой половины жизни, понимал.

— Я тебя боюсь.

Он почему-то улыбнулся. И вдруг резко начал менять положение тела: оттянул одеяло, ложась рядом.

Испугавшись, Аля вскочила на ноги, в сторону. Но он быстро схватил девушку за волосы и уложил рядом. Так, чтобы рука его лежала на ее животе, а колени были перекинуты через его ноги.

Он что-то говорил. Что именно, Аля и не вспомнит, если честно. О своих братьях: один погиб на войне, второй — повесился от измены любимой. Эти истории грустные и печальные, но девушке на них в тот самый момент было плевать.

Аля слышала противный запах, смешанный из пота, грязи и перегара. Мысли мелькали испуганными птицами, не задерживаясь в голове совершенно. Она слушала, поддакивала, а сама вспоминала психолога, церковь и многочисленные плакаты помощи зависимым людям.

Были мысли ударить свободной рукой в незащищённое отцовское горло. Это дало бы фору на побег, но в лёгком ночном костюме Але и податься куда-нибудь было бы стыдно.

Эта ужасная беспомощность бесила, ведь стоит отцу захотеть, и он сможет просто придушить Алю, так, что даже пискнуть не успеет.

А он говорил и говорил. Закончились разговоры о братьях и он заметил, что Алю колотит.

И вновь начал спрашивать, откуда появилась такая реакция.

— Что случилось? Расскажи отцу! — требовал он.

— Ничего, — тихо отвечала Аля, впиваясь ногтями в собственное предплечья.

Пытка закончилась неожиданно. Пришла мама и отец поднялся на ноги.

— Смотри как дитё боится. Случилось что-то.

Опухшее мамимо лицо выглядело столь округлым, что даже глаза казались слишком узкими для европейки.

— Тебя она пьяного боится, — сказала она, пропуская отца к выходу.

— А, понял, понял, — только и сказал он таким голосом, словно это была норма норм.

А может быть, и норма — Аля уже если честно не была уверена.

Андрей о происходящем не знала. Признаться было страшно — а ну как идеальный принц решит, что проблемы не стоят их общения?