За день до этого Аля, переписав лекции, смотрела какой-то сериал по телевизору. Что-то о великой любви в турецкой интерпретации — родные однотипные слезовыжималки.

…Шаги отца слышны от самой кухни. Его походка всегда стремительна, и пары секунд не проходит, как дверь комнаты распахивается. Глухой удар дерева об стену вторит удару сердца.

«Успокойся», — приказывает себе Аля.

Его глаза устремлены вверх. Отец рассматривает потолок и говорит, спрашивает, но ответы ему не нравятся. Он переубеждает. Аля соглашается. И это согласие тоже оказывается неверным, спор продолжается.

Правда спорщик один. Он беспрестанно повторяет:

— Вот я слышу твои ответы. И словно зеркало поставил, точь-в-точь, что я думаю. Парадокс такой, вот разве так бывает? Ты точно как я думаешь, у нас все мысли совпадают.

«Это потому что я отвечаю то, что ты хочешь слышать» — так и не произнесла Аля.

— Как ты видишь свое будущее?

В руках Аля крутила шнурок. Вязала узлы и бантики, просто тянула, стягивая костяшки до белизны. Потом шнурок был отложен, но тут же она пальцами уцепилась за пластмассовые цепочки с футболки.

Ответы на вопросы обязательны, но их содержание смысла не имеет.

— Вот все что ты думаешь — оно не сбудется. Вся жизнь — матрица. Все распределено. Не Бог распределяет, оно все есть, оно все расписано ещё до тебя. Надо тебе рожать, не надо, будешь работать, не будешь: оно все расписано, будет так, как должно быть. Ты понимаешь о чем я? Объясни свое понимание матрицы.

Аля оторвала взгляд от узора на обоях и произнесла что-то сухое, краткое, всем своим видом показывая незаинтересованность. Ей почти никогда не хватало духа указать отцу на дверь прямо.

— Как сложно жить в этом мире… — произносит он, прищурившись. — Не хочу тебе мозги компосировать.

Алена наблюдает за чужими движениями краем глаза, пластмассовые цепочки в руках тихо трескаются.

— Заинька, все, спокойной ночи.

Он замер в дверях. Наклонился вперёд, не переходя порог.

— Спокойной ночи, — тихо произнесла Аля, делая вид, что ей очень интересен телевизор.

Телефон она незаметно спрятала в карман. Отец уже разбил несколько телефонов в приступе гнева, и своих, и чужих. Это научило прятать гаджет. И не давать ему разговаривать с кем-то, да даже чтобы в руки отцовские телефон не попадал.

— Спокойной ночи, Заинька. А ты думала я мозги тебе пришел компосировать?

Аля промолчала.

А отец заметил кота. Притянул его за шкирку и, таки зайдя в комнату, развалился в кресле. Закрыл глаза. И вновь говорил.

Разговор тот продлился несколько тягучих, долгих часов, после которых Аля, раздраженная своей бесхребетностью, решила напиться до синих чёртиков.

Получилось правда только до рыжих полицейских.