*Герань – преданная дружба или «Вспомни обо мне», искренность, надежда.

Почему люди так красивы, когда проливают обжигающие слёзы?

Потому что это всегда было привлекательно, модно, тенденцией. Эдакий фетиш молодежи наносить себе увечья и выставлять фотографии последствий в соц.сети. «Посмотрите, какой я печальный и грустный. Жизнь дерьмо». Знаете, там ещё так много фильтров наложено, искусственной крови побольше делают, местами там, где и не должно быть, а порою, даже грим проскальзывает. Чёртовы симулянты, стыд и срам!

Выдавать себя за страдальца не модно и не красиво.

Хотите знать, что действительно делает часть из множества безжизненных душ, полных истинных страданий? Конечно хотите, вы ведь человек.

                                       * * *

Опять мрак медленно поглощается предрассветными сумерками. Мягкий голубоватый свет, рассеивающий все мытарства, готовит к очередной рутине раскачивающуюся сидя девушку, не знающую, что такое успокоение. Снова покрасневшие хрустальные глазки следят за тем, как комната, подобно скорости хрупкой улитки, нежно облачается в небесно-голубую сорочку, а девица эта, словно преданный слуга, встречающий своего Господина.
Посмотрите на впалое личико, точно дымчато-белое полотно, кое-где вкрапленное солнечными отметинами да покраснениями пунцовыми от до сих пор повышенного кровяного давления. Реальность расплылась в апатии.
Слёзы ей к лицу, они точно дарят каждый раз неподражаемый румянец и глянцевый блеск нежным ланитам нимфы.

Молодая особа, пребывая в прострации, допивает ещё один остывший кофе с молоком, продолжает держать ледяную кружку с изображением милых котят в измученных руках. Упоительно по-детски. Ложится вместе с ней и наблюдает недосягаемый для очей рассвет с холодного кафеля на веранде. При этом всём, стараясь не впасть в окончательное забвение и думать о дальнейшем существовании.

Посмотрите на её сине-зеленые трясущееся руки в синяках, гематомах, кровоточащих порезах, пунцовых ушибах и засохших каплях крови от костяшек до ключиц, завораживающе, неправда ли? А теперь вернёмся на пару часов назад, с начала самобичевания, с начала творения прекрасного.

                                       * * *

Только что ушедший незнакомец, принёсший крайне абсурдную весть, заставил девушку в дверях начать задыхаться. Но он никогда не узнает этого; всего лишь второстепенный персонаж мелодрамы, приходящий и уходящий.

На ватных ногах омертвелое за минуты тельце, держа в руках лавандовый конверт, направляется в сторону новенькой ванны, где всего-то пару месяцев назад закончился ремонт. До сей поры можно учуять запах новизны да цитрусовой свежести вперемешку со стойким мужским одеколоном, точно поглотившим уже всю квартиру. Стоя около искусно сделанной гранитной дорогой раковины, девушка абсорбирует прощальное письмо дорогого друга с жадностью, не свойственную ей ни коим образом, а после прочтения лист бумаги ниспадает на ворсистый коврик, ласкающий оголённые ступни.

Обрамлённое со всех сторон подобием античного позолоченного барельефа, изящное зеркало отражает не так искусно вырисованную фигуру, вцепившуюся одной рукой в копну рыжих волос. На него смотрят бездонные опустошенные глазницы, покрытые видимой пеленой, и точно можно быть уверенным, что в этой пелене собрались все океаны мира, однако они не так чудесны, ведь перекрыли доступ к созерцанию даже собственной жалости.

Процесс пошёл, океаны бушуют.

Девушка отходит к противоположной стене, выложенной лунной мраморной плиткой, прислоняет к ней лоб, и, не сдержав себя в последнем издыхании, издает глубинный крик отчаяния, несправедливости, ненависти. Вырывается он из её некогда прекрасных уст, аккомодационных только к улыбкам. В порыве с воем симультанно со всей мочи следует прямой удар. Боли нет.

Её душа алчет ложь. Разум же твердит обратное. Реальность абсурда побеждает. А сама она заново забывается в глупых обещаниях, ностальгирует по былым признаниям, повторно погружается в, кажется, давно забытые выученные когда-то наизусть строчки стихотворений, посвящённые только ей.

Горло девушки истошно режет, холод пронизывает изнутри. Учащённые вдохи дают о себе знать. Неспособность нормализоваться доводит лишь до большей злости и прилива краски.

Ещё один нестерпимый порыв заставляет милую особу наносить ни в чём неповинной стене безжалостные удары.

Ей не нужны царапины, болячки, шрамы. Она желает получить максимальную отдачу, выплеснуть бурлеск эмоций куда-либо.

А буря в океане тем временем достигает апогея.

Удар за ударом. Превозмогая любые ощущения, трясущиеся руки принимают на себя тяжкое бремя. Пускаясь во все тяжкие, избиение продолжают локти, плечи, корпус. Посмотрите на них! Узрите их новообретённую красоту. Перекошенный от обиды и злости рот застыл в немом возгласе.

А девушка, остановившись, трясясь и лицезрея результат срыва, понимает, что хотела именно этого: ушибов цвета жженой умбры, разрывов сухожилий, смещений костяшек, страшнейших синяков грушевого цвета.

Левую руку украшает здоровенное бурое пятно около костяшки безымянного пальца, остальные же всего-навсего получили лёгкие ушибы, отчего, кажется, увеличились в несколько раз в размере и приобрели светло-коралловый оттенок. Указательный выделился, больше он не имеет возможности сгибаться и лишь изнывает неприятными коликами.

Правой руке досталось, можно сказать, больше. Место, где должна была находиться костяшка среднего пальца, посинело и опухло на столько, что невооружённым глазом можно заметить серьёзные проблемы. Коснувшись того участка, красавица почувствовала вместо плоти самое настоящее желе. Её это сильно позабавило; даже не зная причин оного, терпя жгучую боль, она продолжает ощупывать и надавливать на то место, улыбаясь при этом от нового, крайне странного ощущения.

Успокоение приходит. И ничто не может быть прекраснее последнего предсмертного вдоха перед потоплением.

С последним отчаянием левый кулак находит спасение в разрушении несчастного отражения девы, ставшего так ненавистным ей самой. Игра не по правилам ужасна. Слишком много крови, слишком много будет забот с бесчисленными осколками завтра. Всё изящное и красивое рано или поздно подвергается разрушению. Впрочем, зеркало не стало исключением.