«Старшая Эдда» — поэтический сборник древнеисландских песен о богах и героях скандинавской мифологии и истории, сохранившийся в древнеисландской рукописи второй половины XIII века, авторство которой некоторыми исследователями приписывается Сэмунду Мудрому. 

Название «Эдда» было дано в XVII веке первым исследователем рукописи, который перенес на нее наименование книги исландского поэта и историка XIII века Снорри Стурлусона, так как Снорри в рассказе о мифах опирался на песни о богах.

Поэтому трактат Снорри принято называть «Младшей Эддой», а собрание мифологических и героических песен — «Старшей Эддой». Этимология слова «Эдда» неясна.

Неизвестно, была ли эта рукопись первой, либо у нее были какие-то предшественники.

Предыстория рукописи так же неизвестна. Существуют, кроме того, некоторые другие записи песен, также причисляемых к эддическим.

Неизвестна и история самих песен, и на этот счет выдвигались самые различные точки зрения и противоречащие одна другой теории.

Диапазон в датировке песен нередко достигает нескольких столетий. Не все песни возникли в Исландии: среди них имеются песни, восходящие к южногерманским прототипам; в «Эдде» встречаются мотивы и персонажи, знакомые по англосаксонскому эпосу; немало было, видимо, принесено из других скандинавских стран.

Перед нами — эпос, но эпос очень своеобразный.

Вместо пространной, неторопливо текущей эпопеи здесь перед нами — динамичная и сжатая песнь, в немногих словах или строфах излагающая судьбы героев или богов, их речи и поступки.

Специалисты объясняют эту необычную для эпического стиля спрессованность эддических песен спецификой исландского языка. 

Нынешнего читателя обилие имен собственных, даваемых к тому же без дальнейших пояснений, ставит в тупик, — они ничего ему не говорят.

Но для скандинава того времени дело обстояло совершенно не так! С каждым именем в его памяти связывался определенный эпизод мифа или героической эпопеи, и это имя служило ему как бы знаком, который обычно нетрудно было расшифровать.

Для понимания того или иного имени специалист вынужден обращаться к справочникам, память же средневекового исландца, более емкая и активная, чем наша, в силу того что приходилось полагаться только на нее, без затруднений выдавала ему нужную информацию, и при встрече с этим именем в его сознании развертывался весь относящийся к нему рассказ.

Иными словами, в сжатой и сравнительно немногословной эддической песни «закодировано» куда больше содержания, чем это может показаться непосвященному.

Эддические песни не составляют связного единства, и ясно, что до нас дошла лишь часть их.