«Дорогая Марго, если ты читаешь это, значит, меня больше нет рядом с тобой. Для начала хочу попросить у тебя прощения за то, что на протяжении долгого времени лгала тебе и не договаривала всей правды. Я просто боялась спугнуть тебя, совсем не понимая, какую ошибку допускаю. Я не думала о последствиях катастрофы. Наверное, ты меня ненавидишь. И у тебя на это есть полное право. Но да, мне было известно о планах Николаса и его последователей. За день до похищения Мередит и Джерри мне во сне привиделись наши с тобой предки, они и поведали мне правду. Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело - в голове одни вопросы, однако, прошу, не переживай. Я всегда рядом и готова помочь. Моя смерть была предрешена давным-давно: если бы я не умерла от рук вампиров, то испустила бы дух из-за своей болезни. Мне не хотелось волновать вас лишний раз, к тому же, шансов на моё выздоровление слишком мало. Рак не самое страшное, что могло со мной случиться, правда. Я бы не простила себя, если бы ты, Мери или Джерри пострадали. Задача хорошей бабушки и ведьмы - защищать родных людей. Надеюсь, хоть с этим я справилась. И надеюсь, Олсоны мертвы, а коли нет, к моему глубочайшему сожалению, дорогая, теперь это твоё бремя. Марго, ты должна остановить их любой ценой. Твои силы - невероятной мощи, и я более чем уверена, что тебе удастся уничтожить демонов.
После моей смерти я оставила именно тебе «Старый гном». Теперь он твой. Можешь превратить его в свой дом или магазин игрушек, в сарай или ещё что-нибудь, но ни в коем случае не продавай его - это наше фамильное гнездо, в котором хранится дух и сила всех усопших ведьм.
Теперь, пожалуй, перейдём к неприятной для тебя теме. Твои родители, да и все остальные жители Салли Хилл не должны знать подлинной правды моей смерти. В металлической коробке из-под печенья, у прилавка, спрятан листок с заклинанием, которое внушит твоим родителям выдуманную мной правду. Они станут думать, что я скончалась от рака. Хотя, это своего рода правда... Если моё тело не у вампиров, то и его тебе придётся заколдовать. Похороны пусть пройдут скромно и тихо, и ни в коем случае не позволяй маме нанимать оркестр - я терпеть не могу подобные вещи. Только тишина и покой. По мне не тоскуй, поскольку мы с тобой ещё не раз свидимся - в твоих сладких сновидениях. Знаю и верю, что ты не подведёшь меня, и Салли Хилл станет безопасным местом, где монстры будут жить лишь в сказках. Я люблю тебя и прошу прощения за все свои секреты, которые забрала с собой в могилу. Время придёт - и ты всё узнаешь. Твоя бабушка, Сесилия. И пусть земля будет мне пухом!»

* * *
Неделя была полна хлопот и головной боли. Как и просила бабушка, похороны прошли в тесном кругу: я, родители, Генри с Биллом и священник. Мама крепко прижалась к папе и рыдала ему в шею, заклиная вслух: «Почему ты не рассказала мне о болезни, мама?». Думаю, она жалеет о всех тех днях, когда обижалась на бабушку и не разговаривала с ней. После смерти жалеть о своих ошибках поздно. Тело Сесилии никто не видел, кроме меня и Билла: явившись в пещеру, мы застали обескровленную ведьму со сломанной шеей. Её глаза тогда смотрели в пустоту и не говорили ничего, кроме сожаления. Неподалёку от неё лежала и мертвая Скай. Генри захотел похоронить её один, без нас. Блондин настолько сломлен, что не может даже спокойно дышать: всё его пугает и заставляет свирепствовать. Очевидно, для всей троицы настало смутное время.
Когда с похорон Сесилии прошло три дня, мама остановила меня в гостиной, где они с папой изучали завещание, и спросила:
— Марго, ты знала, что бабушка завещает свой магазин тебе? - у неё было лицо опухшее и усталое. Смотришь на неё и отныне не желаешь жить.
— Да, - коротко ответила я, не упоминая о тайном письме, которое я сожгла в собственной руке.
Отец, сняв с носа очки для чтения, поднял взгляд на меня, крепко держа в ладонях документ. Не понимаю, что их тревожит. К тому же, моя голова была забита поисками пропавших вампиров. Где же их носит? Нужны ответы.
— Тебе уже есть восемнадцать, и здание по праву твоё, но у нас есть к тебе предложение, - начал деловито мужчина.
Я скрестила руки на груди в ожидании очередного бреда, который мне уже не по нраву.
— Будет хорошо, если мы продадим «Старый гном» и отложим вырученные деньги на твою учебу. Если ты хочешь поступить в колледж, нам нужны финансы, - сообщила мама.
В памяти сразу вырисовывается почерк бабушки и её слова. Ни в коем случае нельзя позволить родителям продать магазин. От ужасной новости я встрепенулась и треугольником вскинула брови вверх.
— Ну нет! Я не хочу продавать «Старый гном». И это не обсуждается!
— Но... - мама уже была готова озвучить тысячу причин, почему мне стоит послушаться их с папой совета, однако, я вовремя взмахнула рукой.
— Нет! - остановил мой голос её. — Это моё окончательное решение. Я достигла совершеннолетия и могу сама спокойно решать, как поступать. Прошу вас не лезть в это.
— Марго! - настаивал отец, нахмурив темные брови.
Он хотел напугать меня своим рычанием, но на мне эти трюки больше не работают. Театрально закатив глаза, я громко вздыхаю и покидаю гостиную, раздумывая, куда могли деться упыри так же быстро, как они здесь основались. Или же вампиры навсегда покинули Салли Хилл?

* * *
Заклинания не работали. И это меня до боли в костях раздражало, поэтому от злости, безысходности и нахлынувшей печали я швырнула оставшиеся листочки из книги заклинаний в сторону, схватившись обеими руками за голову. Что мне делать? Я совершенно не понимаю, что мне делать. Последние ночи мне приходилось не спать, а вырывать из памяти обрывки заклинаний, которые я вызубрила в прошлом, поскольку книга ведьм уничтожена вампирами. Лишь пепел и пара тлеющих страничек остались от толстой книжки. К чему бы эти монстры не притрагивались - всё это обращается в ничто. Этот факт по-новому меня разозлил, и я ударила кулаком об пол, громко вскрикнув «чёрт». Резкая тупая боль пронзила мои костяшки пальцев, и я прижала покалеченную руку к груди. Спустя минуты две, выскребав оставшиеся силы, покидаю паркет и принимаюсь убирать тот бардак, который во время вспышки ярости мне пришлось устроить. Не вижу, но слышу, как дверь за моей спиной со скрипом отворяется.
— Марго, - позвал меня мягкий голос. Мама, — к тебе гость.
Такое ощущение, словно она нанялась работать швейцаром.
Женщина пропускает вперёд молодого человека, изучая его пристальным и твёрдым взглядом, а затем нехотя оставляет меня с гостем наедине, тихонько прикрыв за собой дверь. Я стою в двух шагах от него и держу руки по швам, нервно сжимая в ладони потрёпанную бумагу. Осознав моё отвратительное состояние сломанной игрушки, Билл со вздохом подходит ко мне и крепко обнимает, большим пальцем синхронно проводя по моей спине взад-вперед. Прикрываю веки. Да, мне это сейчас как никогда нужно. От джинсовой куртки брюнета пахло ментолом и улицей. Я чувствую вес его головы на своей макушке и делаю для себя важное замечание: мне очень нравится это. Можно сказать, у нас с ним особые объятия, свойственные только нам одним.
— Я вовремя? - слегка отстранился от меня Хофер, уголком рта ухмыльнувшись.
У него хорошее настроение, и, надеюсь, это заразно. Убираю оторванные листки из книги на комод, поправив растрёпанные волосы. Боже, только сейчас до меня доходит, что я стою перед Биллом в чёрных мини-шортиках, полупрозрачной серой майке, под которой просвечивается топик. Постыдившись своего вида, к щекам подобралась кровь, и я растерянно опустила голову. Вот чёрт. Хорошо, сделаем вид, что меня это не смутило. К тому же, судя по бегающим по мне глазам Хофера, его ничего не трогает. Окей.
— Разве может быть иначе? - прихожу в себя и открываю форточку, впуская в комнату свежий бодрящий воздух. Сразу слышу аромат цветущих растений.
— Отлично. Я приехал за тобой, - Билл проходит к пуфику и плюхается на него, перекинув ногу на ногу.
С недоумением в глазах смотрю на него, скрестив руки на груди. Брюнет прекрасно понимает, что я об этом ни сном ни духом, однако не пытается докончить свою реплику. Порой так и тянет задушить его подушкой.
— Мы куда-то едем? - пришлось играть по его правилам.
Он довольно улыбнулся, вертя в руке какой-то побрякушкой с моего стола. Кажется, это будильник.
— Да. Просто покатаемся в окрестностях города, - я хотела было начать протестовать, как оборотень поспешно продолжает, — нам это сейчас необходимо. Ты должна отвлечься. И я готов помочь тебе.
— Это плохая идея, - заключила я.
Билл лишь фыркнул.
— Знаю, ты потеряла бабушку, я был ранен в живот, а у Генри умерла любимая. Можно сказать, наша жизнь замерла на том переломном моменте, но пора вновь вернуться в движение.
— Прошла всего-то неделя, Билл... - закатываю глаза, ненароком вспомнив вечер в злополучной пещере. Встрепенувшись, спрашиваю: — Как твоя рана?
Снаружи послышался голос мамы, которая с кем-то оживлённо беседовала по телефону.
— Круто, что оборотни обладают волшебной способностью самоизлечения, - довольно хмыкнул парень, с шумом положив будильник на место.
— Да, тебе повезло, но я очень переживала. В один момент всё вышло из-под контроля...
По телу прошёлся холодный пот от одной только мысли, что друзья могли разделить участь Сесилии. Я и так потеряла бабушку, моё сердце не выдержит ещё одной такой вспышки. Погрузившись в свои невеселые мысли, я даже не заметила, как Билл схватил меня за руку и потянул к себе, отчего получается, что прямо сейчас я сижу у него на коленях. Мгновение - широко раскрываю глаза и смотрю на его довольную физиономию, которая всего-то в паре сантиметров от моей. Сердце забилось чаще, ладошки вспотели, а к вискам перестала поступать кровь... Моя ладонь лежит у него на плече, а другая на груди, и поэтому я чувствую, как бешено стучит его сердце. Казалось, этот миг подобно другим похожим мгновениям застыл во времени. Голова молодого человека медленно наклоняется к моей. Боже! Понимая, чего добивается Хофер, я была готова на минуту забыть обо всех проблемах и окунуться в омут брюнета, но голос мамы за дверью, будто пощёчина, привёл меня в чувство. Я резко отворачиваю от него голову и судорожно выдыхаю, ощущая неловкость всей ситуации. Так, во-первых, было бы хорошо покинуть его колени. Так и поступаю.
— Что-то не так? - обидчиво посмотрел на меня Билл, следя за тем, как я поправляю свою майку и волосы на плечах.
Господи, ну почему моё сердце не может успокоиться? Просто взять и заткнуться!
— Мама, - лишь произнесла я, кивнув в сторону двери.
Билл театрально закатил глаза и в негодовании фыркнул.
— У вас это семейное - обламывать весь кайф? Кредо Ван де Шмидтов, - брюнет сию секунду покинул мягкий пуфик и поравнялся со мной.
— Она не виновата в том, что беспокоится за меня. Ей непривычно видеть меня с мальчиком. В её голове лишь картинка того, как я убегаю с рюкзаком в лес, пытаясь найти оборотня.
— А ведь он совсем рядом, - просиял Билл.
— Даже слишком, - толкаю его к выходу, и тот недовольно стрельнул золотисто-карими глазами, — мне нужно привести себя в порядок, если хочешь, чтобы мы поскорее убрались отсюда.
Дверь открывается, после чего Хофер выходит за порог, обернувшись ко мне лицом. Сейчас скажет что-то глупое...
— Зачем? В этом наряде ты такая сек... - не успевает тот договорить, как я хлопаю перед ним дверью, пытаясь остановить поток положительных чувств в солнечном сплетении. Какой же он несносный!..

Когда, наконец, я расчесала волосы, надела на себя чистую и глаженную кофту изумрудного цвета, широкие джинсы и мешковатую куртку, рука потянулась к дверной ручке, медленно отворяя её. Билл сидел в гостиной да диване, облокотив локти на колени, а ладонями придерживая свою прекрасную голову. У него такой ребяческий вид, словно кто-то из взрослых поругал его за какую-нибудь нехорошую выходку. Мои плечи напряглись, когда я заметила сидящую рядом с ним на диване маму, элегантно придерживающую в одной руке блюдце, а во второй чашку чая. Боже, нет. Надеюсь, она ничего не успела рассказать ему лишнего... Хотя, если смотреть на уставшее выражение лица Хофера, мама его просто довела своими историями. Бедняжка.
— Я готова, - мне надо было спасти своего парня от собственной матери, и я это сделаю.
Заметив меня, Билл оживился и ловко покинул мягкую мебель, глазами посылая мне сигнал «спасибо».
— О, ну тогда продолжим в следующий раз, - немного грустно предложила мама, аккуратно положив блюдце с чашкой на журнальный столик.
Хмурю брови в негодовании:
— Продолжите что?
Брюнет мученически скривил рот, отчего на его подбородке появились складки, а вот женщина отнюдь повеселела, широко и вежливо улыбнувшись обаятельной улыбкой. Её челка слегка взъерошена, но она быстро исправила этот непорядок.
— Мы с Билли обсуждали психологические проблемы...
Всего одно предложение, а сколько эмоций. С меня будто сняли скальп, ей Богу. Я в ужасе покраснела и стиснула зубы, мысленно сметая весь дом к чёртовой бабушке. Мама это специально! Первое: Билл не любит, когда кто-либо называет его Билли, второе: мама наверняка пыталась покопаться в его голове, ибо таким способом она лучше узнаёт человека. То есть, для нормальных людей общение - это «привет, как дела?», «какая отличная погода», «хочешь чаю?», а для матери ковыряние в душе собеседника. Бесит!
— Мама, его имя Билл! Не Билли или Бобби, не Биллион, а Билл! Это во-первых, - побольше набираю воздуха в лёгкие, — а во-вторых, какого чёрта ты используешь свои психологические трюки на моём парне?!
От моей грубости мама потемнела. Возможно, ей стало даже стыдно, но точно не из-за своего поведения, а за меня. Некоторые люди просто-напросто не могут признать своей ошибки только потому, что слишком гордые. Она одна из таких.
— Марго, всё в порядке, - поспешил потушить огонь Хофер.
Я бросила на него испытывающий взор.
— Нет, вовсе не в порядке!
— Я... я не думала делать ничего подобного, Марго, - растерялась мама и повернулась к высокому брюнету всем телом, — прошу прощения, Билл, если обидела тебя чем-то. Клянусь, я не специально.
Ну вот. Сейчас она будет играть в жертву и сделает так, что я окажусь плохой дочерью, а она несчастной овечкой. Закатываю глаза и прикусываю нижнюю губу до привкуса железа.
— Всё в порядке, миссис Ван де Шмидт, вы меня не обидели, - виновато прищурился Билл.
Мама бросила на меня грустный взгляд, а затем полетела в сторону кухни. Класс, ей удалось посадить в моей голове зёрна вины. Отряхиваю подобные мысли и плетусь надевать обувь, пылко ведя беседу с внутренним «я».
Спустя время позади остались сменяющие друг друга деревья, просторные поля и указательные знаки. Трасса ровная, без всяких бугорков или ямок. Бывали, конечно, трещины, из которых к небу тянулась трава и цветы жёлтого одуванчика, но это прекрасное зрелище. Над нами бледно-голубое небо, усыпанное творожными облаками, форма которых менялась чуть ли не каждые пять минут. Ветер попутный, умеренный и не слишком порывистый. Весна в Салли Хилл всегда приятная и окрыляющая. Март месяц подобрался совсем быстро, застав всех жителей врасплох: кажется, только вчера снегоуборочные машины спасали нас от обильного снегопада, а сейчас солнечные лучи нежно ласкают распускающиеся побеги на деревьях.
Едем мы уже долго, город остался далеко за спинами, и мне это по душе. Надеюсь, когда-нибудь я навсегда покину Салли Хилл и его тайны, чтобы жить жизнью обычного смертного.
Внезапно Билл нажал на педаль газа, и его «Хаммер» разогнался до небывалой скорости. Пейзаж вокруг расплылся.
— Эй, ты убить нас хочешь? - с неподдельной тревогой спросила я, крепко вцепившись за ремень безопасности.
Моя реплика рассмешила брюнета, и тот сконцентрировался на дороге, открыв по обе стороны передние окна. Ветер, который ранее казался умеренным, теперь отдавался холодом. Он, издавая отрывистые звуки, пробрался в салон автомобиля и начал играться с моими красными прядями, запутывая их между собой. Воздух режет мне глаза и не даёт сглотнуть глоточек воздуха. Странное ощущение.
— Да что ты творишь? - почему-то улыбнулась я.
— Чувствуешь? Это свобода. Лови момент, детка, потому что подобное повторяется редко, - крикнул Билл.
Меня будто ударило током. Я забываю о страхе и ужасной участи попасть в аварию, забываю о вампирах и другом дерьме. Лови момент. Эти два слова заставили меня полностью выгрузить все свои мысли. Не мешкая, я освобождаю себя из плена ремня безопасности и выныриваю головой в окно, сразу же получая пощёчину от ветра. От ледяного дыхания моя кожа больно покалывала и превращалась в гусиную, но ничего из этого не мешало мне наслаждаться этим мгновением. Улыбка застыла на моём лице, и я жмурю веки, мысленно представляя, что мне дано летать. Одновременно с этим я слышу звонкий и довольный смех Билла, который включает на всю громкость песню в машине и этим самым делает из нас героев какой-то чудной историей. Строки из песни растворяются на ветру и мелькают где-то над машиной:

«But you say I don't know how to love
I simply don't understand my life
You can say you don't know
But I remember football in the snow
Everybody's gone home
Why don't you love me anymore
But you say I don't know how to love
I simply don't understand my life
But you say I don't know how to love
I simply don't understand my life»

Я не перестаю смеяться, позволяя ветру играться моими волосами, а затем неожиданно (даже для себя), вытягиваю руку к облакам и кричу во весь голос:
— Юхууууууууууу!
Боковым зрением вижу воспевающийся взгляд Хофера, что в эту секунду нажимает на руль, и его машина издаёт продолжительные сигналы. Парень добавил скорости, после чего мы унеслись совсем далеко, не замечая ничего, кроме этой минуты. Не замечали ничего, даже знак «До Салли Хилл 160 км».

* * *
Тем временем, пока Марго и Билл отдавались жизни, молодой человек сидел на своей постели, обхватив колени руками и смотрел в одну точку. Его не волновали пропущенные звонки от друзей, не волновали нотации матери, словом, не волновало ничего. Он не здесь. Генри остался в той секунде, когда Феникс вырвал из груди Скай её сердце и бросил на холодную землю. Моргнув несколько раз, блондин прервал грустный фильм в своей голове и судорожно выдохнул. Как она могла так поступить? Спасти его, отдав при этом свою жизнь. Нет, это совершенно безрассудно! Зачем Скай это сделала, если никто её не просил поступать по совести?... Хотя, Ридл наверняка бы поступил точно так же и не жалел бы о своём решении... Парень легонько дотронулся до своих сухих губ, припоминая нежное прикосновение Скай. Боже, да он бы непременно простил бы ей все грехи, если бы она не ушла так скоро! Это совсем несправедливо... А мир таков - в нем справедливости одна щепотка.
— Генри, дорогой, я приготовила обед, - заглянула в комнату сына Кэтрин, даже не постучавшись.
Или постучавшись, но парень просто этого не услышал. Помещение наполнено болью, тьмой и запахом пота. Кэтрин не раз просила юношу проветрить комнату, однако, он нагло игнорировал её просьбу.
— Я. Не хочу, - стиснул зубы Генри, не взглянув на мать.
Та, разочарованная неудачной попыткой вытащить сына из четырёх стен, склонила голову набок.
— Ты мне не расскажешь, что с тобой происходит?
— Нет желания.
Гробовая тишина. Казалось, больше не о чем было говорить, но Кэтрин не хотела опускать руки.
— Я закончила работу с биографией мистера Олсона и получила гонорар, - от одной только этой фамилии Генри вздрогнул, — можешь сходить и купить себе что-нибудь полезное.
Скай умерла из-за него, она спасала его никчёмную жизнь. Феникс. Он убил её... Чёртовы вампиры!..
— Эй? Ты на этой планете? - оборвала раздумья блондина женщина, широко распахнув глаза.
— К сожалению, да.
Ридл остался один, и он смог упасть на кровать и закрыть веки, пытаясь не думать ни о чем. Ему нужен покой. И время. Много времени. Парень знал лишь одно: месть его будет сладка. Вампиры пожалеют о своём существовании.