Когда в раздоре с миром и судьбой,
Припомнив годы, полные невзгод,
Тревожу я бесплодною мольбой
Глухой и равнодушный небосвод
И, жалуясь на горестный удел,
Готов меняться жребием своим
С тем, кто в искусстве больше преуспел,
Богат надеждой и людьми любим, -
Тогда, внезапно вспомнив о тебе,
Я малодушье жалкое кляну,
И жаворонком, вопреки судьбе,
Моя душа несется в вышину.
С твоей любовью, с памятью о ней
Всех королей на свете я сильней...

Треск откуда-то из стороны отвлекает меня, приходится навострить ухо и вернуться в реальный мир, на землю, покинув райский остров поэзии. Внимательно прислушиваюсь к посторонним звукам. Лесные птицы мелодично щебечут и будто общаются между собой, слышен убаюкивающий шелест листьев, приятные порывы ветра, что разносят по воздуху душистый аромат цветов и ягод... и больше ничего. Вокруг такая благодать, что даже не верится в происходящее. Будто это сладкий сон. А может, так и есть? Шёлковая зелёная трава с цветами, похожими на ромашки, только с чёрной серединкой, легонько качаются от одного только дыхания ветра. Пышные листья деревьев надёжно прячут меня от солнечных лучей, которые так и желают подарить мне свой удар. Тёплые порывы воздуха ласкают мою кожу, и мне нравится, что по моей ноге бродит божья коровка. Я поднимаю взгляд на небо и делаю про себя заметку, что солнце уже в зените. Контрастно-синий небосвод полон белоснежных кучевых и перистых облаков, которые напоминают бурлящую пену волн на берегах Атлантического океана. Оторвав взгляд от восхитительного пейзажа, я вновь уткнулась носом в книжку, перечитывая строки, написанные Шекспиром так давно, что земля уже и не помнит такого человека. Расслабив плечи, я облокачиваюсь спиной на ствол дерева, стараясь не представлять в голове картинку того, как букашки и жучки забираются мне под одежду. Треск сучьев вновь заставляет меня заволноваться. На этот раз я убираю книжку в сторону и выпрямляюсь, вытянув ноги за пределы тени, отчего белоснежная кожа вмиг начала сиять, точно снег в лучах солнца. Да уж, загар не будет лишним...
Я выглядываю из своего «домика», но ничего подозрительного не вижу. Одни кусты да деревья. Мне раньше не доводилось замечать, что наш лес такой прекрасный... Наверное, это оттого, что я была слишком зациклена на поимке оборотня. Ладно, плевать. Что-то я призадумалась. Только хочу снова сесть в обычное положение, как в это мгновение застаю нависшего надо мной молодого парня, улыбающегося во весь рот. Чёрт.
— Бу! - негромко выпалил он, и от неожиданности я ахнула, а тот засмеялся. — Трусишка.
Я инстинктивно бью его по плечу и недовольно надуваю губы, хватая в руки сборник сонетов Шекспира, по которому уже ползают муравьи. Как смешно, прямо оборжаться можно! Билл всё ещё хохочет и ложится рядом со мной боком, оперевшись на левый локоть. На нём удлинённые спортивные чёрные шорты и рубашка, застёгнутая не до конца, отчего видны его привлекательные ключицы. Я делаю вид, будто не замечаю его пристального взгляда, бегающего по моим ногам, и продолжаю перечитывать сонет, удобно откинув голову на кору дерева. Но, к моему глубочайшему сожалению, мне не удаётся вникнуть в суть предложений, пока рядом лежит Билл. Когда в раздоре с миром и судьбой... Чёрт побери, не выходит.
— Что ты тут делаешь? - сдалась я и посмотрела прямо ему в лицо, на котором запечатана расплывчатая манящая улыбка.
Ветер слегка развевает его шоколадного цвета пряди, и Билл прищуривается одним глазом, словно он ослеплён солнечными зайчиками.
— К тебе пришёл. Знал, что найду тебя здесь. Было нетрудно догадаться, где ты прячешься, - брюнет оглядел глазами моё новое «пристанище» и глубоко вздохнул.
— Разве ты не должен готовиться к переезду? Ты собрал все вещи?
Мысль, что Хофер покидает Салли Хилл, заставляет меня мысленно покончить с собой. Мы больше не сможем часто проводить время вместе, не будем гулять по паркам, посещать «Мокко», двери которого вновь открыты. И самое ужасное, что время течёт быстро... Только вчера мы получали свои дипломы и слушали выпускную речь о будущем и прочей фигне, а сейчас уже пришла пора собирать шмотки и переезжать в колледж. Лето заканчивается... Ненавижу!
— О, ты напоминаешь мне моего отца. Не начинай, пожалуйста. Всё уже готово, - устало закатил глаза брюнет, пожимая плечами.
Я долго смотрю на свои светло-коричневые шорты из легкого материала и просто пытаюсь представить себя без своих ребят... Господи, нет! Сердце сжимается от боли и тоски, а в горле застревает ком обиды. Выбрасываю подобные мысли из головы и судорожно выдыхаю, перекинув ногу на ногу, а после разглаживаю белую майку на животе и скрещиваю на груди свои руки.
— Уже завтра... - грустно заметила я, нахмурив брови.
Билл слегка улыбнулся и коснулся своей рукой моего подбородка, легонько повернув мою голову к себе.
— Детка, это ничего не меняет. Колледж находится в четырёх часах езды отсюда, мы будем видеться...
Не даю парню договорить и перебиваю его ободряющую речь:
— По каникулам и праздникам? Нет, меня это не устраивает!
Билл мелодично засмеялся заразительным смехом, я не сдерживаюсь и еле заметно улыбаюсь. Чёрт возьми, мне его так будет не хватать!..
— Ты в любой момент можешь приехать ко мне в гости, помнишь?
Я мнусь и морщу нос.
— Это всё равно не то... - на мгновение прикрываю веки. — Вы с Генри бросаете меня.
Услышав последнее предложение, Хофер хмурится и слегка привстает. Что бы он сейчас не сказал, я буду придерживаться своего мнения. Билл уезжает учиться, Генри с матерью решили навестить родственников в Бостоне, и неизвестно, чем этот визит может обернуться. Возможно, Ридл больше никогда не вернётся сюда... А я остаюсь здесь, в Салли Хилл, чтобы защищать город от всякой дряни. Однако мне немного обидно: я тоже хочу учиться, хоть и больше не на репортера. Подобная идея канула в небытие уже давно... Чёрт возьми, да я просто хочу быть рядом с Биллом! Жить студенческой жизнью, ходить на вечеринки... К сожалению, моя плата за магию - лишение желаемого будущего. Я остаюсь в Салли Хилл для того, чтобы защищать местных жителей и своих родных. Это мой долг. Прощайте, светлые мысли о колледже... Увы, не всегда то, о чём ты мечтаешь, должно осуществиться. Несправедливо, но поделать ничего нельзя. Отныне я буду работать в «Старом гноме», который теперь считается книжным магазином. Перемены в жизни никак не могут закончиться. И это жутко бесит...
— Марго, не говори так, ладно? Ты видишь всё в чёрно-белом свете, - Билл взял меня за руку и принялся проводить большим пальцем по моей ладони. Знаю, он пытается поднять мне настроение, но... получается фигово. Впрочем, нечего ему портить последний день в Салли Хилл. Я вмиг натягиваю широкую улыбку беспечности. Всё хорошо, потому что так должно быть. Мы заслужили хороший и счастливый конец.
— Да, наверное, ты прав. Я просто слишком эгоистична, чтобы отпускать вас с Генри.
Билл Хофер улыбнулся в своей манере и взглянул на мою кисть руки, где красовался им подаренный браслет. Я ловлю его взгляд, а затем со всей силой прикусываю щёки, чтобы не устроить истерику из-за его отъезда. Никаких слёз! Надо занять себя чем угодно, сменить тему разговора... Взгляд падает на книжку, и в голову приходит идея.
— Билл, если бы у тебя была бы возможность познакомиться с Марком Твеном и Оскаром Уайльдом, кому бы ты пожал руку? - спросила я совсем наивно.
Хофер взглянул на меня недоверчиво и как на сумасшедшую, но позже его взгляд смягчился. Он улыбнулся одним уголком рта и ответил:
— Я бы сделал так, чтобы они оба сами захотели пожать мне руку.
Я смеюсь над его продуманностью и ещё раз мысленно корю себя за то, что так легко позволяю ему уехать. Хофер кладёт свою голову мне на ноги и ложится на спину, наблюдая за мной снизу-вверх. Мои красные пряди щекочут его лицо, и поэтому брюнет начинает забавно улыбаться.
— Ну хватит, - умоляет он и заправляет блестящие локоны мне за ухо, — мне будет не хватать твоих красных волос...
Я прыснула от смеха такому странному замечанию, но весьма милому.
— Могу специально для тебя отрезать пучок и вставить в рамку, чтобы всегда-всегда хоть малейшая частичка меня была с тобою, - пристальный неморгающий взгляд Билла заставляет меня замолчать, — что... что ты так смотришь?
Наступило молчание, в котором по прежнему было слышно пение птиц и жужжание пчёл. Из-за ветра ветви дерева принялись медленно качаться, отчего в тенёк пробирался солнечный свет. Я наклонила голову поближе к парню и вопросительно сбросила брови ко лбу. Но тот продолжает молчать.
— Я должен кое-что сказать... - сглотнул Билл.
Нет. Господи, это то, о чём я думаю? Чтобы скрыть своё волнение, я начала играться с прядями Хофера, нежно наматывая их себе на палец. Сердце забилось чаще, и парень наверняка это мог почувствовать.
— Дай подсказку, - игриво бросила я, не скрывая улыбки.
— Три слова. Десять букв. Пять гласных и пять согласных.
Боже, по-моему, моё сердце сейчас остановится. Мне хочется громко крикнуть от радости, ведь в эту секунду, только что, Билл признался мне в любви! Боже мой, поверить не могу...
— Понятия не имею, что это такое, - пожала плечами я, изображая скуку.
Я тебя люблю. Я тебя люблю. Вот эти десять букв...
Билл усмехнулся, прекрасно понимая, что мне угодно играть роль дурочки.
— Это будет звучать слащаво, - посмеялся брюнет, сморщив нос.
— Согласна. Давай придумаем шифр, чтобы быть чуточку необычными, - предложила я, и парень осекся.
— Серьёзно? Тебе всё ещё не хватает необычности, Марго? Ты меня убиваешь!
Я смеюсь, а он фыркает, удивляясь моим словам.
— Ладно-ладно, проехали. Так что насчёт шифра?
Набрав в лёгкие побольше воздуха, Билл говорит:
— Три слова. Десять букв.
В эту секунду, не управляя собой, я совсем близко наклоняюсь к Хоферу и нежно целую его в губы, ощущая эйфорию внутри себя. Это самая незабываемая минута в моей жизни. Когда мы отстраняемся друг от друга, я отвечаю ему:
— Три слова. Десять букв.
Солнце спряталось за пушистыми облаками, и стало немного темнее. Билл что-то начинает говорить о завтрашней поездке, но я его не слышу, потому что просто не хочу. Мне больно от этого. Через пару секунд землю снова накрыли яркие солнечные лучи. А я повторяю про себя: «Три слова. Десять букв».

* * *
Генри продолжает громко хохотать, и я вижу пелену в его глазах. От духоты и приступа смеха все мы покраснели не хуже неоновых вывесок, но никто не жалуется, потому что слишком пьяны, потому что весёлые и счастливые. Я постоянно отгоняю от себя мысли, что Билл уезжает уже завтра, а Ридл через четыре дня. Блондин протирает пальцами слёзы и разливает в наши стаканы ещё виски. Это нормально, ведь всем нам уже есть восемнадцать (белобрысому исполнилось в апреле). Рука брюнета лежит на спинке красного дивана и слегка касается моего обнажённого плеча. Бретельки бордового топика время от времени соскальзывают, и мне приходится их всё время поправлять. За окном уже давно темно, но, несмотря на поздний час, никто из посетителей «Мокко» не спешит разбегаться по домам. Лето и существует для того, чтобы хорошо проводить время.
— Я никогда не забуду это! - обещает Генри, глотнув алкоголь и закусив его лимоном, после чего скривил кислую гримасу.
— Мне было всего-то шесть лет! Я не знал, это был тест для беременности, - пытается оправдаться Билл, но у него ничего не выходит. Мы снова все втроём разрываем животы от невозможного хохота. На нас косо смотрят пара человек, кому мы уже успели надоесть, и недовольно бурчат, однако мне и ребятам плевать на это. Если всё время думать о мнении других, то невольно можно стать картонным человеком. В эту секунду всё хорошо, и мне хочется запечатать эти мимолётные секунды в памяти навечно. Хофер берёт пару орешков в руку, подбрасывая в воздух, ловко ловит их ртом. Ого... Я сбрасываю брови ко лбу и, изображая восхищение, хлопаю в ладоши.
— Что ж, ребята, - схватился за бокал виски блондин, собираясь произнести тост. Мы с Биллом поступаем его примеру, — это было неповторимое приключение, о котором мечтает любой задрот фэнтезийных видеоигр. Мы с вами не просто смогли избавиться от дерьма в городе, мы ещё сумели измениться сами. Я нами доволен. Так выпьем же за трёх друзей, имена которых не запомнит никто в этом городишке. Ура!
— Ура! - в унисон завопили мы и чокнулись бокалами.
Жидкость обжигала мой пищевод, но я не обращала на это никакого внимания. Мне чертовски хорошо. Запихнув в рот пару сухариков, брюнет невнятно сообщает, что больше не собирается пить, ведь ему ещё завтра четыре часа сидеть за рулём. Генри театрально закатил глаза и ответил, что «нам с Марго больше достанется». Тяжело вздыхая, я прижимаюсь к груди оборотня и позволяю себе вдохнуть его запах, который я просто обожаю. Благо, я выпросила у него одну из маек, чтобы засыпать в ней и ощущать знакомый одеколон, будто Билл и не уезжает вовсе... Ладонь Хофера легла на моё плечо, и по всему телу прошёлся огонь. Голова слегка закружилась, но я не хотела спать. Отнюдь, энергия во мне зашкаливала. Хочется прыгать, танцевать, сделать что-нибудь безбашенное. Я замечаю, что мимо нашего столика проходит официантка и быстро вскакиваю на ноги, перегородив ей путь. Девушка в недоумении оглянулась.
— Извините, могу я попросить у вас чёрный маркер? - официантка достаёт из кармана фартука нужную мне канцелярию и даёт её мне в руку. — Большое спасибо.
Я неуклюже плюхаюсь на диван, ёрзая на одном месте, сажусь поудобнее, лицом к спинке красной кожаной мебели. Парни любопытно переглядываются, пожимая плечами, но, видя моё нежелание объясняться, спрашивают:
— Что ты делаешь? - это был Билл.
Снимаю колпачок и убираю его на кончик маркера. Блондин в мгновение ока навис надо мной, слегка загородив освещение, но так как окна «Мокко» украшены светящимися разноцветными шарами, мне он не мешал.
— Надо это увековечить... - загадочно сказала я, в предвкушении прикусив нижнюю губу. Спустя пару мгновений на красном диване появилось ещё одна надпись:
«Билл & Марго & Генри. Друзья навсегда».
Я торжественно поставила рядом свою подпись и вручила фломастер брюнету, а затем, когда парень закончил возиться, пришёл черёд Генри. Вот и всё. Я вновь захлопала и радостно завизжала.
— За это надо выпить, - предлагает Ридл и возвращается на прежнее место.
Мы смеёмся.
— Чувак, пару месяцев назад ты что-то говорил о здоровом образе жизни?
Блондин, не имея представления, что ответить приятелю, замирает, и мы с Хофером даём друг другу «пять», не переставая смеяться.
Я знаю, что это последний вечер, когда мы все вместе, втроём. В этом вся проблема. Сравнивая, какие мы сейчас и какими мы были весной, душа переворачивается наизнанку. Передав слова Скай бостонскому парню, я выполнила своё обещание, а Генри своё - он правда двигается дальше, как и Билл. Впрочем, как и весь Салли Хилл. То, что устроили вампиры, не осталось незамеченным - многие ушли из жизни и пришлось вновь поднимать тему о волке-людоеде. И все поверили. Люди поверят во что угодно, лишь бы им дали ответ. Странные они...
Я сжимаю руку Билла в своей ладони, и парень, нежно улыбнувшись, целует меня в щёчку, продолжая беседовать с Генри об американском футболе. Кладу голову на плечо брюнета и устало прикрываю глаза, радуясь тому, что мне повезло встретиться с Генри и Биллом.
Да.
Это был настоящий хаос.